Ерофей Трофимов "И один в тайге воин"

– Мой характер, – рассмеялся парень, целуя её в нос, и снова взялся за иглу.

– Мне и вправду не больно. Страшно только, – призналась девочка.

– Не бойся, милая. Уж я тебе лишней боли точно не хочу, – поспешил успокоить её Мишка, массируя вторую мочку.

Операция повторилась, и спустя пару минут игла тихо звякнула о блюдце. Подхватив дочку на руки, Мишка поднёс её к зеркалу и, ткнув пальцем в отражение, сказал:

– Любуйся, красавишна. Ты теперь у меня совсем взрослая. Свои серёжки имеешь.

Забыв про боль и страхи, Танюшка принялась вертеть головой перед зеркалом, рассматривая себя во всех ракурсах. Глядя на неё, Мишка не мог сдержать улыбки. Встав рядом с ним, Настя положила голову ему на плечо и, пряча улыбку, еле слышно прошептала:

– Сказал бы кто, не поверила. Говорю же, руки у тебя золотые.

– Вы чем тут заняты? – спросила Глафира, влетая в дом. – Чего это вы хором к зеркалу прилипли?

– А сама посмотри, – улыбнулся в ответ Мишка, ставя перед ней Танюшку.

– Ох ты господи! – ахнула женщина. – Сынок, это откуда ж такая красота? – спросила она, рассмотрев серьги.

– Тятя мне их сам сделал, – гордо заявила Танюшка, подбоченясь.

– Быть не может, – растерянно качнула Глафира головой.

– Сделал. На наших глазах, – подтвердила Настя. – И ушки ей сам проколол. Только что.

– Так нужно серьги живицей смазать, – всполошилась Глафира и, не дав им что-то ответить, метнулась в сени.

Спустя минуту, разогнав молодёжь по углам, она, причитая, ловко смазывала серёжки сосновой смолой, ласково успокаивая улыбающуюся Танюшку. Наблюдая за ней, молодые только улыбались. Глафира же, закончив с ребёнком, тут же принялась накрывать на стол, то и дело поглядывая на девочку.

– Что не так, мама Глаша? – спросил Мишка, заметив её взгляды.

– Богатые серьги получились, – вздохнула тётка. – Не для такой малышки.

– Пусть будет, – отмахнулся Мишка. – Мы не голь перекатная. Уж свою семью я всегда прокормлю.

– Угу, особенно если и дальше станешь на казачье воинство за свой счёт мортиры делать, – ехидно отозвалась тётка.

– Зато потом они мне пороху, капсюлей и свинца привозят и отчёта не требуют, – нашёлся парень. – А это припас охотничий, который дороже всего стоит.

– Ну, тебе виднее, – тут же включила тётка заднюю.

– Лучше скажи, нравятся тебе серьги или нет? – потребовал Мишка.

– Красивые, – помолчав, вздохнула Глафира.

– Вот и славно. Значит, тебе следующие будут, – рассмеялся Мишка.

Неожиданно для себя он вдруг понял, что ему нравится баловать своих женщин. А различные украшения делать, умея работать с железом и имея богатую фантазию, было несложно. Конечно, было бы здорово, будь у него под рукой газовая горелка, но и так неплохо получалось. В крайнем случае можно будет вырезать из глины форму и отлить очередное украшение. Вспомнив, как в юности они делали из электродов по нержавейке браслеты, Мишка только усмехнулся. Вот и ещё один способ изготовления украшений.

– Ты бы лучше из серебра ей серьги сделал на каждый день. А эти – на праздники, – помолчав, неожиданно посоветовала Глафира. – Она с ребятишками по всей станице носится, потеряет где, не приведи Господь.

– Не потеряет, – подмигнул Мишка притихшей дочке. – Она девочка умная и хозяйственная. А и потеряет, невелика беда.

– Не потеряю, баба Глаша. Я за ними очень крепко смотреть буду, – пообещала Танюшка, готовясь расплакаться.

– Да как сами решите, – посмотрев на неё, махнула тётка рукой. – Я ж предложила только.

– На праздники я ей другие сделаю. Богаче, – рассмеялся Мишка, обнимая тётку.

– Избалуешь девчонку, Мишенька, – проворчала тётка, погладив его по щеке.

– А и ладно. На то и дитё, – отмахнулся Мишка, перехватывая спешащую на кухню Настю и вскидывая её на руки.

* * *

Почти всё лето Мишка потратил на то, чтобы переделать как можно больше винтовок из казачьего арсенала. По примеру атамана опытные бойцы начали заказывать новое оружие и себе. Пришлось даже устроить небольшие курсы по обучению пользованию новой винтовкой. Дело спорилось. Подключив к делу кузнеца, Мишка не прогадал. Опытный мастер отливал заготовки под основные подвижные части и после ручной доводки немного их подкаливал. Остальное они выгибали из тонкой листовой стали, после чего доводили вручную.

Вся команда трудилась не покладая рук. Теперь, когда Мишка оказал кузнецу честь, попросив его стать крёстным отцом своего сына, их отношения перешли на новую ступень. Это уже не просто два мастера в одной мастерской, а почти родственники, объединённые общим делом. Попутно Мишка регулярно вносил изменения и улучшения в техническое оснащение кузницы. Теперь, благодаря дизельному двигателю и тяжёлому редуктору, у них были и токарный, и фрезерный станки, которые мастера вскладчину приобрели в депо.

Мишка и тут вынужден был пуститься на хитрость. Старые станки, которые правление депо решило продать, он выкупил не просто так, а заранее договорившись с теми же мастерами в том же депо о полной их реставрации. Имея под рукой собственный литейный цех, мастера заменили все трущиеся части, доведя станки почти до идеального состояния. Заодно он там же прикупил и разный режущий инструмент. В общем, его усилиями кузня превратилась в небольшой филиал ремонтных мастерских депо. Но знали об этом немногие.

Точнее, только те, кому это было интересно. Атаман и казачий круг всячески эти начинания поддерживали. Теперь, когда в станице появился свой оружейник, казаки старались сделать всё, чтобы его не смогли переманить те же военные. Полковник Белецкий, слишком занятый делами полка и узнавший обо всех Мишкиных перипетиях слишком поздно, долго матерился, грозя всеми карами небесными своим тыловикам, упустившим такой шанс. Но было уже поздно.

Так что с тех пор все оружейные новинки парня полковник взялся отслеживать лично, то и дело наведываясь к нему в гости. Постреляв из новой винтовки, полковник с грустным вздохом вернул оружие и, покачав головой, проворчал:

– И рад бы для полка такие заказать, да только без приказа сразу погон лишусь.

В ответ Мишка только руками развёл, отлично понимая его состояние. Держать в руках оружие, которое способно перевернуть весь ход войны, и не иметь возможности этим воспользоваться. Примерно такую же реакцию вызвала и демонстрация миномёта. Белецкий примчался в станицу как раз к очередным учебным стрельбам. Атаман сформировал расчёт для орудия, и Мишка старательно обучал молодых мужчин, как правильно устанавливать и наводить миномёт, когда примчавшийся полковник ввалился к нему во двор и, оглядевшись, не здороваясь, спросил:

– Где она?

– Кто, Александр Ефимович? – включил дурака Мишка, внутренне потешаясь.

– Мортира твоя. Показывай, – потребовал Белецкий, похлопывая себя стеком по голенищу сапога.

– Так вот стоит, – улыбнулся парень, отступая в сторону и рукой указывая на трубу.

– Вот эта труба с треногой?! – растерянно уточнил полковник.

– Она самая, Александр Ефимович, – кивнул Мишка, решив не вступать в долгие споры. – Вот сейчас разберём, отвезём за околицу и постреляем. Там сами всё и увидите.

Понимая, что это не шутка, Белецкий отступил в сторону и, закурив, принялся пристально рассматривать новое орудие. Тем временем расчёт под присмотром парня быстро раскидал миномёт на составные части и, упаковав, погрузил на мула. Второй мул нёс на себе пару патронных ящиков с минами. Выведя расчёт за околицу, Мишка указал казакам место установки орудия и направление выстрела, после чего отступил в сторону. Теперь им предстояло сделать всё самостоятельно.

Глядя, как казаки собирают миномёт, полковник только головой качал. Простота и удобство конструкции поражали его. Не удержавшись, Белецкий сунул нос везде, где только мог, после чего принялся осматривать мины. Тут Мишке пришлось вмешаться, чтобы он в порыве любознательности не грохнул чем-нибудь по взрывателю. Коротко объяснив ему принцип их действия, парень отдал команду на стрельбы.

Выпустив по многострадальному оврагу десяток мин, казаки принялись сворачивать миномёт, а парню пришлось отправиться с полковником к точке обстрела, чтобы прокомментировать результат. Белецкий, пройдясь по оврагу и выковыряв из стены пару осколков, снова закурил и, глядя на Мишку, буркнул:

– Всё-таки сделал. А ведь я тебе тогда так до конца и не поверил. Господи, как же глупо.

– Что именно? – не понял Мишка.

– Всё это. Простейшее оружие, способное резко переменить ход войны, а мы вынуждены делать вид, что его не существует. И всё только из-за кучки генштабовских снобов, да ещё из-за своры богатых либералов, готовых ради собственной выгоды продать всё, включая родину. Ты знаешь, что они отправили японскому императору поздравительную телеграмму, восхваляя его за объявление войны?

– А власти чего? – спросил Мишка, делая вид, что сильно удивлён, хотя помнил, что в его истории что-то подобное тоже было.

– Сделали вид, что не заметили, – скривился полковник.

– Ну, молитва дело добровольное, – проворчал Мишка, перефразировав поговорку из собственной юности.

– Это ты к чему? – не понял полковник.

– К тому, что ежели властям охота, чтобы в них плевали, так это их дело. Я бы всю ту свору под нож сразу пустил. Не глядя на чины и родословные.

– Я бы тоже, – помолчав, жёстко усмехнулся Белецкий. – Ладно, Миша. Пошли обратно. Утёр ты мне нос, ничего не скажешь, – грустно усмехнулся полковник.

– Вот уж чего я совсем делать не собирался, Александр Ефимович, – качнул Мишка головой. – Нужда возникла у казаков, вот и сделал. Получили бы вы разрешение, сделал бы вам. По мне, чем хунхузам хуже, тем лучше.

Полковник только понимающе кивнул и направился к подъёму из оврага.

Вернувшись домой, Мишка с порога увидел гостя. Атаман, сидя за столом, чинно прихлёбывал чай, о чём-то негромко переговариваясь с Настей. Девушка хлебосольно накрыла стол, угощая родственника. Тётку снова куда-то черти унесли. И, похоже, вместе с Танюшкой. Поздоровавшись, парень присел к столу и, получив от жены чашку чая, вопросительно посмотрел на казака.

– Через два дня сотня в рейд по границе пойдёт. Я велел и мортиры твои прихватить. На всякий случай, – сообщил атаман, оглаживая бороду.

– Правильно, – решительно кивнул Мишка. – Развернуть их недолго, а пользы много. Да и привыкать к ним бойцам надо.

– Вот-вот, и я так подумал, – кивнул казак. – А к тебе я вот по какому делу. Думаю, до осени ты из станицы никуда не уйдёшь. Верно?

– Так некуда, да и незачем, – развёл парень руками.

– Думаю, будь твоя воля, ты бы нашёл, куда и зачем, – поддел его атаман.

– Это верно, – улыбнулся в ответ парень. – Да только теперь у меня тут и жена, и сын маленький, а война – вон она, за речкой. Доплюнуть можно. Так что нет. До осени никуда не пойду.

– Вот и слава богу. А то сотня уйдёт, а станицу и охранить некому будет. Народу останется полтора инвалида да дюжина мастеров.

– Говорил ведь, давить хунхузов надо. И плевать на все приказы. Пусть сначала докажут, что вы границу переходили, – брякнул Мишка, скривившись.

– Из-за твоего рейда на той стороне переполох большой получился, – кивнув, вдруг сообщил казак. – Есть у меня там несколько знакомцев старых. Дела разные вели. Вот от них и узнал. Хунхузы и вправду напуганы. А главное, теперь их никто толком в кучу собрать не может.

– А что, есть кому? – насторожился Мишка.

– Иностранцы наехали. Белые, – многозначительно пояснил атаман.

– Далеко от границы? – быстро уточнил парень.

– Вёрст двадцать. Собрали под сотню рыл и учатся, как правильно в деревне воевать. Специально для этого в тайге потешную деревеньку поставили.

– Вот, значит, как, – задумчиво протянул Мишка. – Интересно.

– Вот и мне интересно стало, – кивнул атаман. – Отправил двух пластунов сбегать посмотреть. Да только не получилось у них. Хунхузы собак туда привели. Кидаться не кидаются, но брешут на любой звук.

– А ты, Сергий Поликарпович, тех людей, что весть принесли, хорошо ли знаешь? – подумав, вдруг спросил Мишка.

– Это ты к чему? – не понял атаман.

– Уж очень всё это на ловушку смахивает, – помолчав, тихо ответил парень.

– С чего так решил? – насупился казак.

– А сам подумай. Пусть твои знакомцы контрабандой промышляют и связи у них разные есть. Но про место и количество бандитов, ежели военные всё хотят в тайне сохранить, как узнали? А главное, зачем им знать всё это? Не скажу, что их купили или они сами на врагов наших работать стали. Не знаю. Но их могли просто самих обмануть. Специально такие слухи пустили, чтобы нас в ловушку заманить и прибить одним махом.

– И как узнать? – подумав, вздохнул атаман.

– Тебе точное место той деревеньки указали? Куда пластуны бегали?

– Самой деревни они не нашли. Не дошли просто. А место… – атаман задумался, как правильно объяснить.

– У нас такой карты нет, верно? – подсказал ему Мишка.

– Точно.

– Так и думал, – кивнул Мишка. – Специально такое место выбрали, чтобы непонятно было, куда и как идти. Не иначе, британцы веселятся. Это они на такие задумки мастера.

– Ты словно всю жизнь с ними воевал, – удивлённо качнул казак головой.

– Читал про разные войны много, – отмахнулся Мишка, обдумывая ситуацию.

С одной стороны, лезть в приготовленную по всем правилам ловушку – это самоубийство. А с другой – сходить туда и навести шороху, заодно пришибив пару умников, было бы весьма кошерно. Это разом отобьёт у всех желающих охоту связываться с казачьим воинством. Да и на хунхузов произведёт должное впечатление. В общем, тут крепко думать надо. А главное, поговорить с теми пластунами, что за кордон бегали.

– Что задумал, Миша? – настороженно спросил атаман.

– Прикидываю, как орешек этот расколоть и с прибытком остаться, – усмехнулся Мишка.

Настя, не удержавшись, еле слышно охнула и, вскочив, умчалась на кухню.

– Переживает за тебя, – вздохнул атаман, глядя ей вслед.

– Так я и сам за себя переживаю, – отшутился Мишка. – Но время-то военное, и в сторонке отсидеться не получится. В общем, тут крепко думать надо, – закончил он. – Сведёте меня с теми пластунами?

– Поговорить хочешь, – понимающе кивнул казак. – Сведу. Дело серьёзное, и голова твоя тут не лишней будет. Только Христом богом тебя прошу, не рискуй зазря. Не прощу себе, если Настя снова вдовий плат наденет.

– Волков бояться – в лес не ходить, – отмахнулся Мишка. – Мне моя жизнь и самому мила. Так что дуриком не полезу. Но пощупать это дело нужно. Сами говорите, сотня уйдёт скоро. А если там и вправду бандитов готовят, чтобы на станицу напасть? Нет, тут наперёд работать надо. Но с умом.

– Вот и подумай. И учти, одного я тебя не отпущу. Двух пластунов с тобой отправлю. Понял?

– А сотня как же? – растерялся Мишка.