Я то и дело просыпалась, но заставляла себя снова заснуть. Весь день лил дождь, мне снились сны, в которых я не должна была скоро умереть, так что это было несложно. Но если придется изо дня в день прятаться в этой комнате, тогда смерть, пожалуй, не худший вариант.
Когда стемнело, я откинула покрывало с головы и посмотрела в окно. На низком широком подоконнике сидела его кошка. Как она попала сюда? Я точно помнила, что закрывала дверь. Кошка лениво отвернулась к заливу, но потом снова посмотрела на меня. Смерть заглядывала в мои глаза. Я застонала и перекатилась на другую сторону кровати, подальше от нее. Снова заснуть не получилось, и я сдалась.
За дверью было темно и тихо. Несмотря на долгий сон, я чувствовала себя слабой и уставшей. И решила отправиться в душ. Рано или поздно мне придется им воспользоваться. Не думаю, что Неро Неве повстречал мало голых тел на своем жизненном пути. Будет одним больше, какая разница…
Я пожала плечами и вошла в ванную комнату. Приглушенный свет зажегся автоматически. Я не знала, был ли он где-то поблизости, может, притаился и выжидает, чтобы снова подкрасться ко мне с пистолетом, поэтому предусмотрительно развернулась спиной к прозрачной двери, прежде чем полностью раздеться.
Горячая вода слизывала с моего тела усталость и напряжение. Комната наполнилась паром. Я смывала мужской шампунь с волос и думала о том, что сейчас делают мои родные… Папа? Сью? Вероника? Ищут ли они меня? Волнуются ли? Скорее всего, еще нет. Бывало я исчезала на пару дней или даже, случалось, что недель. Давно за мной такого не водилось, но все равно репутацию спокойного, постоянного человека я пока не заработала.
Моя кожа раскраснелась, и я почувствовала себя лучше. Простирнув нижнее белье, я повесила его сохнуть на металлический держатель для полотенец. Интересно, купил ли он мне трусы? Пиджак и колготки исчезли. Наверняка, у него есть горничная или кто-то вроде того. Нужно прекращать раскидывать свои вещи.
Так, и что мне теперь делать? Юбку забрали, похоже, безвозвратно. У меня оставалась майка, но недостаточно длинная, чтобы разгуливать в ней без белья. Натянуть джинсы так, без трусов? Ходить голой? Почему бы и нет, раз уж у нас тут любовь с первого взгляда… Я засмеялась абсурдности происходящего и, чтобы успокоиться, прислонилась лбом к еще теплой стене.
Прежде чем развернуться к выходу, я осторожно посмотрела через плечо, проверяя обстановку. И замерла. Он стоял за дверью, прислонив спину к стене коридора. И на нем опять не было ничего, кроме домашних черных брюк. Кровь прилила к лицу. Стеклянная дверь запотела, но все еще оставляла возможность подглядывать. Неве заметил, что я за ним наблюдаю, но никак не отреагировал. Продолжал стоять и смотреть.
Я отвернулась от него и, все еще стоя спиной к двери, сделала шаг назад, потом два вправо. Сняла большое белое полотенце с крючка и плотно завернулась в него. Мне нечем было подсушить волосы, это было единственное полотенце в его ванной комнате. Я отжала волосы руками и, придерживая полотенце, двинулась к двери. Он все еще был там.
– Ты не только убийца, но еще и извращенец? – в коридоре было прохладно, кожа вспыхнула мурашками. Я почти успела пройти мимо, когда он схватил меня за локоть… Достаточно грубо.
– Ты мне задолжала, – его глаза опять светились.
Может быть, все дело в том, что они казались неестественно светлыми и ясными. Он был чертовски опасно красив. Я догадывалась, что будет дальше и часть меня обрадовалась, что я так вовремя приняла душ. Но другая моя часть пребывала в животном ужасе.
– Я не чувствую себя обязанной, – я попыталась отвоевать локоть обратно, но он держал крепко.
Неро ничего не ответил. Не выпуская мой локоть, повел по коридору в ту комнату, которую для меня выделил. Ему пришлось переступить через брошенные мной на пол джинсы. Подойдя к кровати, он резко усадил меня на нее. Сам остался стоять. Мои колени и его ноги почти соприкасались.
– Не усложняй все еще больше, amore[10 - Дорогая.].
Я крепче схватилась руками за полотенце на груди, прижимая его к себе. А он посмотрел сверху вниз сперва прямо мне в глаза, а затем многозначительно перевел взгляд в область своего паха. Сердце забилось быстро-быстро, заставляя мою грудную клетку мелко вибрировать. Но в остальном я не шелохнулась. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он прибег к своему излюбленному методу вести переговоры – завел руку за спину и из-за резинки брюк достал пистолет. Он не направил его на меня, свободно опустил руку вдоль тела. Это было предупреждение. Я осталась неподвижна.
– Есть проблемы? – спросил он спокойно.
Окажись мы в другой ситуации, с моей стороны проблем бы точно не возникло. Но сейчас пусть катится к черту! Одно из его дул уже проникало в мой рот против воли. Хватит. Тем более, я не знала, за что расплачиваюсь. На сколько это отсрочит мою смерть? До утра? А потом он придумает что-нибудь еще. Так, стоила ли игра свеч? Нет, не думаю.
Он протянул руку и пистолетом приподнял мой подбородок. Я заглянула ему в глаза.
– Попроси меня, Неро. И, может быть, я соглашусь.
На его щеках задвигались тени от ресниц.
– Dolcezza[11 - Милая.], не заставляй меня пачкать простыни.
Я не шелохнулась. Я делала все, что он приказывал раньше, но не это. Он убрал пистолет от моего подбородка и прижал дуло к виску. Я закрыла глаза. Ну что, теперь эта выматывающая игра, наконец, закончена? Хорошо, потому что я устала.
Глава третья
Пат – положение в шахматной партии, в котором сторона, имеющая право хода, не может им воспользоваться.
Шахматный термин
Прошло достаточно много времени. Я открыла глаза, испытывая… разочарование? Раздражение? Он смотрел на стену позади меня. Давал ли он мне шанс передумать? Или ему нужно было время, чтобы решиться? Маловероятно. Прежде мне не доводилось обнаруживать в нем недостаток решительности. Участок виска под дулом бойко пульсировал.
Подойдя к пропасти и оглянувшись назад, я поняла, что моя жизнь уже давно летела под откос. Самоубийство Лиама, в котором меня винили его родители. Это было закономерно, им хотелось думать, будто причина в несчастной любви, в том, что я отказала ему. И всем было плевать, что многие месяцы я носила подаренное им кольцо. Его родным было легче принять этот отчаянный шаг, если вину можно было разделить пополам – он поступил малодушно, но подвела к этому я. Они верили в ложь, не в правду. Их версия событий быстро распространилась по городу. Могла ли я кого-то винить? Нет, если это облегчало их муки. Я не пыталась оспорить сложившееся мнение. Ведь о мертвых или хорошо, или ничего.
Через пару месяцев нас бросила мама. Мне не нравится об этом думать, но, скорее всего, причина в том, что она нас с отцом не любила. Да, не любила. Когда еще стоит взглянуть правде в глаза, если не перед собственной смертью? Папа был старше мамы на двадцать один год. Тогда, в самом начале, ему было сорок, ей – девятнадцать. И она свой запретный роман считала приключением, смелой авантюрой. Такой была Сильвия. Но годы шли, и брак ей наскучил. И враз постаревший муж тоже. Быть может, в людских предрассудках есть логика – не просто так на влюбленных с большой разницей в возрасте косо поглядывают. Что до меня… Мы всегда были больше подругами, чем дочкой и матерью. Думаю, она интуитивно выбрала такой формат отношений, ведь оставить друзей несколько проще, чем собственного ребенка, а новых – не нужно девять месяцев вынашивать.
Сколько себя помню, мы с папой старались не расстраивать маму. Она была нашим приоритетом номер один. Наверное, я никогда не была ребенком по-настоящему. Поскольку единственным, любимым и, естественно, избалованным чадом в нашей семье всегда была мама. Я отчетливо помню день, когда она нас оставила. Мама встала очень рано, чего обычно не делала, позавтракала и бросила использованную посуду на обеденном столе. Больше мы ее не видели. Позже я обнаружила, что она забрала с собой не только свои вещи, но и те, что были общими для нас двоих – фен, косметику.
Ее уход, тем не менее, вызвал в нас с папой больше волнения за ее благополучие, чем обиды и злости. Думаю, мы во всем были виноваты сами.
Смерть Лиама, уход мамы… В тот год я почувствовала себя чудовищно одинокой и растерянной. И бесконечной вереницей, куда бы я не сунулась, вокруг меня витали сплетни о нашей разрушенной семье. В маленьком провинциальном городе выбор местных новостей был невелик, а людям всегда нужно о чем-то говорить. Я бы и сама обсуждала нечто подобное, если бы не была героем всех этих историй.
Папа вышел на пенсию и отгородился от прежних знакомых. Нужно было что-то менять, спасаться. Продав старый дом за бесценок, мы уехали в большой город. В город, в котором уже разбилось миллион грез и в котором ваша собственная разбитая жизнь никого не заинтересует. В огромный город, в котором вы будете слишком малы, чтобы что-то значить.
Ну что же, определенно я добилась того, чего желала.
Он все еще гипнотизировал стену, и на какой-то крошечный миг в глазах его блеснула злая решимость. Я знала, что это значит, и приготовилась. То ли я толком не успела познать жизнь и поэтому особо не боялась умереть. То ли, наоборот, я слишком хорошо ее знала и потому не боялась.
Неро убрал пистолет. Он опустился рядом со мной на низкую кровать, упер локти в колени и спрятал лицо в ладонях. Он выглядел усталым. Казнь отменяется? Опять? В голову ударила кровь, что происходило всегда, когда я начинала злиться.
– У лифта стоит сумка. В ней деньги, телефон с новой сим-картой и документы на другое имя. Беги в аэропорт, улетай первым рейсом… может быть, на север Европы. Подальше отсюда. Советую выбрать страну с высоким уровнем жизни. Там меньше влияния. Норвегия, Швеция, на худой конец Дания. Со своими близкими не связывайся ближайшие лет пять – найдут. Все. Убирайся, – он говорил устало и безразлично, смысл слишком долго подбирался к моему сознанию. – Убирайся, – повторил Неро громче, но не агрессивно. – Код от лифта: 331906, – я поднялась, подобрала с пола джинсы и вышла, повторяя про себя комбинацию цифр.
В воспаленном мозгу билась единственная мысль: «Почему?». Я была какой угодно, плохой или хорошей, но никогда – наивной. Оперевшись о стену, я натягивала на влажные ноги узкие джинсы, теперь отсутствие нижнего белья меня нисколько не трогало. Майка осталась в ванной, но, чтобы попасть в нее, нужно пройти по коридору мимо спальни, в которой находился Неро. Я не собиралась попадаться ему на глаза, ведь он мог передумать. Черт знает, что у него на уме. Нужно делать ноги, пока они еще меня носят.
Я бросила полотенце на пол и босиком кинулась в гостиную. Кажется, только сейчас до меня доходил весь смысл происходящего. У лифта действительно стояла черная дорожная сумка, небольшая, примерно с такой я посещала спортивный зал два раза в неделю. На диване аккуратной стопкой лежала одежда и черные кроссовки.
Он употребил слово «беги» в его буквальном смысле? Я заторопилась. Натянула свитер и обувь одновременно, схватила сумку и ударила по кнопке лифта. Створки отреагировали мгновенно. Удивительно, но с колотящимся сердцем, мокрыми волосами и полным хаосом в голове, я все еще помнила код, 331906, и думаю, он надолго отпечатался у меня на подкорке.
Лифт заскользил вниз, а я попыталась что-нибудь сделать с прической, вернее с ее полным отсутствием. Думаю, адекватные женщины не разгуливают осенними вечерами с мокрой головой. С другой стороны, где адекватные женщины, а где я.
На парковке было прохладно, я чувствовала, как выступивший пот на лице и ладонях испаряется. Быстрым шагом я понеслась к выходу, прижимая к себе сумку и оглядываясь назад. Это не могло быть злой шуткой. Или могло? Нет, я не верила, что он мог так жестоко меня разыграть. Хотя чего ожидать от человека, который засовывал в мой рот дуло пистолета. Могла ли я ему доверять? Абсурдно, но, кажется, могла.
Приблизившись к посту охраны, я замедлила шаг, спокойно проходя мимо яркого полосатого шлагбаума. Хотелось обернуться и проверить реакцию охранника, действительно ли у меня получилось выглядеть спокойной? Или нужно стараться сильнее. Нет, лучше идти дальше, пока он не остановил меня. Возможно, ему захочется связаться с Неро и уточнить, действительно ли меня отпустили. Нельзя тратить время, я ускорила шаг.
На улице было темно, на другой стороне дороги, вдали горели фонари, туда я и двинулась. Местность выглядела пустынной и заброшенной. Он упоминал, что дом еще не сдан в эксплуатацию. Прилегающая территория не была облагорожена, если не считать сносной подъездной дороги и тротуаров. Кругом – тишина, темнота и влажный асфальт.
Думаю, такси мне здесь не поймать. Я попыталась воскресить в памяти дорогу к ресторану, но не была уверена, что выбрала верный маршрут. Дьявол. Мне выпал шанс, и я не могла его упустить. Пожалуйста, только не из-за моей глупости! Не в этот раз.
Я огибала двухэтажное кирпичное здание, какой-то склад, когда вдалеке заметила мигнувшие фары быстро приближающегося большого внедорожника. «Опасно! Опасно! Опасно!» – визжала, срывая голос, интуиция. Я повернула за угол и прижалась спиной к стене, сливаясь с ней в темноте, грубый кирпич оставлял зацепки на свитере. Я поморщилась. Где-то совсем близко, я отчетливо слышала характерный звук, оставляемый шинами на мокром асфальте, внедорожник притормозил, а через секунду и вовсе остановился. Стояла гробовая тишина, я зажала рот свободной рукой. Немного погодя вразнобой захлопнулись дверцы автомобиля, и я убрала руку от лица, с облегчением выдыхая – звук шагов удалялся в противоположном от меня направлении.
Осторожно выглянув из-за угла, я всматривалась в спины незнакомцев. И по мере того, как мозг обрабатывал полученную информацию, зрачки расширялись. Двое мужчин: один – полный, с короткой стрижкой, его пиджак распахивался, встречая порывы ветра, второй – худой и повыше, даже в полумраке было ясно, что его волосы кучерявые.
Я тихо выругалась. И что мне делать? Пара двигалась не в сторону парковки с частным лифтом, а напрямик к главному входу в здание. Может быть, они тоже здесь живут. Но зачем тогда оставлять машину на улице у обочины? Почему они решили идти пешком? Я присмотрелась. Проехать на машине можно было только засветившись перед охраной, с их поста просматривалась часть дороги, ведущей к главному входу, пешком можно было срезать этот участок. Это плохо.
Если они прибыли к Неро, мое исчезновение совсем скоро обнаружится. Но он ведь не идиот? Стал бы он меня отпускать, зная, чем это чревато? Тупица, так он и не знает. Это была проверка. Которую мы не пройдем.
Неро сказал бежать в аэропорт. И как можно быстрее покинуть город. Должна ли я соблюдать инструкции, принимая во внимание новые обстоятельства? Он может сказать им, что я уже сплю. Они могут пожелать убедиться в этом, и если он начнет сопротивляться… Нет, не подходит.
Ноги била крупная дрожь, я опустилась на корточки и попыталась взять себя в руки. Что мне теперь делать с деньгами, новой сим-картой и вымышленным именем? Стоп. Стоп! Я расстегнула сумку и нервно шарила внутри, среди толстых пачек с банкнотами, пока не наткнулась на телефон. Он был точно таким же, как мой прежний, но совершенно новым – еще с защитной пленкой на дисплее. Я молилась о том, чтобы он меня не подвел.
Пожалуйста. Пожалуйста. Сняв блокировку, я открыла список контактов и чуть не заплакала от облегчения. На экране светилось единственное имя: «Мистер, на крайний случай, Неве».
Четыре длинных гудка, в течение которых я не дышала.
– Ты исчезла десять минут назад, но уже нарвалась на крайний случай? И почему я не удивлен…
– Неро! Маттео и его сын здесь, они оставили машину прямо на дороге и зашли через главный вход. Что мне делать? Скажи, что все идет по плану, – в ответ тишина. – Неро! – Я взглянула на дисплей, убеждаясь, что связь не прервалась.
– Ты должна вернуться, сейчас.
– Что? Нет!
– Если нет, то через пару минут они узнают, что ты в бегах. Ты не пройдешь контроль в аэропортах этого города.
– Но у меня новое имя, – я уговаривала его, надеялась, что он может ошибаться.
– Но не новая внешность, – конечно, он не ошибался. – Они найдут тебя, и, когда обнаружат поддельные документы, станет предельно ясно, кто тебе помогал. Меня убьют, – его голос звучал ровно и собрано.
– Ты же понимаешь, что это не тот аргумент, который может меня остановить?
– Я не уточнил, что тебя в любом случае убьют раньше.
– Что, если я полечу не отсюда?
– Не успеешь. Я думал, у тебя фора в сутки. Мы должны были встретиться только завтра вечером, я планировал разыграть твой побег накануне. Но теперь тебе нужно вернуться. Я скажу, что ты поехала на работу уволиться и появишься с минуты на минуту. Если не вернешься, нас сегодня убьют, – он положил трубку.
Черт! Я поверить не могла, что он просто бросил трубку. Черт. Я машинально уронила телефон обратно в сумку и поднялась на ноги. Если не вернешься, нас сегодня убьют. Я не знала, как поступить. Но одно я знала точно – я лгала, говоря, что меня не волнует его гибель. Он рисковал ради меня. Я знала его фамилию, я могла пойти в полицию. Но он, кажется, доверился мне. И небезосновательно. Ведь даже сейчас я не собиралась обращаться в полицию. Отчасти, но только отчасти, потому что не верила, что она могла бы мне помочь. И отчасти, потому что не хотела причинить ему вред.
Если я не вернусь, скорее всего, нас обоих действительно убьют. Если я вернусь, вероятно, убьют только меня. Папа всегда говорил, что из двух зол следует выбирать меньшее. Папа. Что бы он посоветовал мне? Думаю, он был бы в ужасе от того, во что я вляпалась. И конечно, в первую очередь, он бы велел обратиться в полицию, но это исключено. Что еще? Не знаю.
Но уверена, добровольно вернуться к этим людям – было бы последним возможным вариантом. Самым, самым последним.
Итак, прошло шесть минут с тех пор как Неро повесил трубку, а я все еще не сдвинулась с мертвой точки. Мог ли он меня обмануть? Действительно ли у них столько власти, чтобы меня найти и остановить? Что, если он соврал мне, чтобы спасти свою шкуру. Соврал или нет. Одно из двух. Похоже, я загнала себя в тупик. Ладно. Я провела ладонями по лицу и встряхнула головой, волосы почти высохли. С момента звонка прошло восемь минут.
Подняв сумку с земли, я двинулась в сторону парковки. На самом деле, вернуться туда, где будет он, казалось мне гораздо более безопасным мероприятием, нежели путешествовать в одиночку, скрываясь по поддельным документам. Дерьмо. Возможно, у меня стокгольмский синдром. Только этого еще не хватало. Ни за что не поверю, что согрешила настолько, чтобы заслужить все это.
Прошмыгнув мимо шлагбаума, я постучала в окно поста охраны.
– Да? – высунувшись из окна, мужчина выглядел насторожено.
– Я очень извиняюсь, но… вы курите?
Он улыбнулся и нырнул под стойку. Спустя пару секунд молча протянул открытую пачку «Мальборо», я вытащила одну сигарету. Зажав ее губами, я было потянулась к сумке, но потом сообразила, что вряд ли в ней найдется то, что мне сейчас нужно. Охранник просунул в окно руку с зажигалкой.
– Спасибо, – я затянулась и отошла в сторону.
Вообще-то, было еще не поздно сделать ноги. Наверное. Я медленно прошла вдоль ряда дорогих автомобилей с номерными знаками, на которых значились дни недели. Псих. И еще не поздно попытаться убежать от него, Химена. Что-то внутри меня было не согласно с этим, оно считало, что уже было поздно. Так. Хорошо. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Единственное, встает закономерный вопрос: что считать риском? Побег от убийцы или возвращение к нему?
Я бросила окурок на полированный бетон и зашагала к лифту. Набирая код, часть меня надеялась, что он окажется неверным, но все прошло гладко. Лифт поехал вверх. Я облизала губы, застегнула сумку, поправила свитер и волосы. Дважды. Сделала дыхательную гимнастику.
Створки лифта медленно разъехались в стороны. Маттео с сыном разместились на диване, спиной ко мне. Неро сидел в кресле, лицом к лифту. Клянусь, в его глазах мелькнуло облегчение. Мелькнуло и скрылось, уступая место тщательно настроенному спокойствию. Я вышла из лифта и поставила сумку на пол, у спинки дивана. Глупо было тащить ее сюда, но не оставлять же кучу денег на улице? Они не обернулись. Створки гулко закрылись за моей спиной, отрезая пути к отступлению.
– Amore mio[12 - Любимая.], ты заставила меня понервничать, – его голос был абсолютно серьезен.
– Но ты ведь сам отпустил меня, monello[13 - Проказник.], – он сжал губы. – Добрый вечер, джентльмены.
Я прошла мимо дивана и встала позади кресла, опустив руки мерзавцу на плечи, его тело напряглось. Поразмыслив немного, я близко наклонилась и поцеловала его в висок. Мне всерьез показалось, что он отшатнется в сторону. Но ничего не произошло. Адреналин и безнаказанность сделали меня смелой. Я фамильярно похлопала его по плечу, за что мне, возможно, все-таки достанется, но позже. И улыбнулась двум мужчинам, сидящим напротив. Они, кажется, были впечатлены. Помирать, так с музыкой.
– Добрый вечер, – сдержано ответил Маттео. Рикардо кивнул.
– Может быть, чай или кофе… или виски? Неро, ты ничего не предложил гостям? Это невежливо, – у негостеприимного хозяина на лице проступили желваки.
– Чай, пожалуйста, – Рикардо, похоже, был единственным, кто не понимал настоящих причин, зачем здесь находится. Или, по крайней мере, выглядел так.
– Не откажусь от виски, – Маттео бросил на меня долгий взгляд.
– Конечно, – я ответила на его взгляд. – А ты, amato[14 - Любимый.], что-нибудь хочешь?
– Виски, tesoro[15 - Сокровище, милая, дорогая.], виски.
Я убрала ладони с его плеч и отправилась на кухню. Часы духового шкафа показывали половину восьмого вечера. Обшарив стены, я нащупала выключатель и зажгла свет. Первое впечатление меня не обмануло – кухня выглядела необжитой, как в выставочном зале магазина. Из холодильника исчезли осколки. Я схватила бутылку виски и вытащила лед из морозилки. С третьей попытки удалось отыскать подходящие бокалы. Я почти полгода проработала официанткой и сейчас чувствовала себя до смешного обыденно.
Из гостиной не доносилось ни звука. Закипел чайник, я заварила черный чай – ради этого пришлось вскрыть нераспечатанную упаковку. Ухватив два наполненных бокала одной рукой и кружку с чаем другой, я вернулась к гостям и раздала напитки. Меня вежливо поблагодарили.
– Так у вас все хорошо? В смысле, ты не собираешься сбежать или пойти в полицию? – голос Маттео звучал сипло, казалось, его душил кашель.
– Нет, не собираюсь, – я присела на деревянный подлокотник кресла, стараясь как можно меньше касаться Неро. – Зачем мне это?
– Просто помни, что это будет стоить тебе жизни. Мой братец отлично разбирается в людях, но ни черта не смыслит в женщинах, – я призадумалась, по-моему, он только что сказал, что женщины – не люди. – Ты можешь обмануть его, но не меня.
– Достаточно, – с нажимом произнес Неро, громко опуская бокал на свободный подлокотник.
– Неро, ты должен был за нее поручиться, прежде чем без присмотра выпускать на улицу. Опять нарушаешь правила, – Маттео сделал глоток, глядя на нас поверх обода широкого бокала.
– Ручаюсь.
– Рикардо, ты свидетель.
Что. Здесь. Происходит.
– Нам пора. Приводи ее завтра на мероприятие, – они двинулись в противоположную кухне сторону. Очевидно, в той части квартиры располагался вход и выход для тех, кто не знал код от частного лифта. Маттео был его братом или, по крайней мере, так говорил, но не знал код, который знала даже я. Не слишком по-семейному.
Когда гости скрылись из вида и захлопнули за собой дверь, произошли две вещи: я поднялась с подлокотника, кошка вылезла из-под дивана. Она медленно подошла к Неро, встряхиваясь на ходу.
