И я наконец осмелилась поднять на него глаза. Стройный мужчина лет пятидесяти, больше я бы ему не дала. Пронзительные черные глаза, острый подбородок с аккуратной бородкой, смоляные волосы с легкой проседью… Ему бы еще ворона на плечо, и точно стал бы похож на таинственного колдуна из детской сказки.
Я отмахнулась, пытаясь стряхнуть желание взяться за кисть и нарисовать его портрет. Несмотря на ситуацию, снова начали зудеть кончики пальцев.
– Да кто ты такой… – начал граф Амдарский, и мужчина, пристально рассматривавший меня, обернулся к нему.
Граф вдруг побледнел, попятился, хотя мой неожиданный спаситель просто на него смотрел.
– Ни слова о произошедшем. Не сметь приближаться к иларе и причинять ей вред, иначе последствия не заставят себя ждать. Ясно?
– Д-да, – слегка заикаясь, отозвался граф и затравленно посмотрел на меня.
– Извинитесь перед иларой.
Граф пробурчал нужные слова, развернулся и быстрым шагом скрылся за поворотом.
– Вы не пострадали? Позволите посмотреть ушиб? – поинтересовался незнакомец.
Я нервно дернулась, но потом расправила плечи и кивнула. Опасность, исходившая от незнакомца, буквально витала в воздухе. И единственное, чего мне хотелось, – сбежать без оглядки и забыть о случившемся. Но как ни поверни, он спас и меня, и мою репутацию. Я боялась и представить, чем все могло закончиться.
Незнакомец бережно отодвинул пряди, и почти сразу же на месте ушиба я почувствовала покалывание и тепло. Он маг? Ужас иглой прошил позвоночник и сковал все тело. И когда он щелкнул пальцами, очевидно, накладывая полог, не позволяющий нас ни увидеть, ни услышать, ощущение, что эта встреча грозит мне неприятностями, усилилось.
Я убедилась в этом, едва мужчина отошел, явно из любезности поднял мой сверток и папку. Та раскрылась, и из нее выскользнуло несколько листов с рисунками. Я так и замерла, ощущая, что мир вокруг рушится.
После того как от рук мага-художницы погибла старшая дочь в императорской семье, рисование в империи оказалось под запретом. Если кто-то брал в руки кисть и краски, прикасался к холсту и пробуждал магию, стражи засекали колебания фона, и выбор у будущего художника был невелик. Либо отказаться от дара, запечатать его и медленно умирать, потому что отнять магию – все равно что отнять жизнь, либо отправиться в Иларийскую академию магии и учиться, а затем принести присягу императору и верно служить ему до самой смерти.
У меня не было магии. Но был шанс, что однажды она проснется. А если учесть, что рисовать можно только под надзором, я нарушила закон. И незнакомец, пристально рассматривая те несколько рисунков, что выпали из папки, об этом знал.
Я испугалась. Страх мешался с каким-то непонятным ощущением поворотного момента в моей судьбе, щекотал кончики пальцев, заставлял бешено биться сердце.
Когда незнакомец перевернул очередной лист, то едва заметно вздрогнул. На какой рисунок он смотрит?
Любопытство победило: я чуть придвинулась, заглянула. Звездная ночь, посреди которой плещутся сиреневой тьмой глаза выдуманного мужчины.
– Илара, вы автор этих рисунков? – наконец спросил незнакомец.
В голосе его чувствовалась непонятная, потому абсолютно пугающая меня радость.
Солгать? Сказать, что сверток принадлежит не мне? Он тут так… случайно оказался, кем-то забытый… Ну очень логично и правдиво, что тут скажешь. Если поверит, первая удивлюсь.
Мужчина поднял глаза и уставился в мои, не давая возможности сбежать от ответа.
– Я всего лишь рисую… Во мне нет никакого другого дара, – сказала тихо, заставляя себя не дрожать.
Ведь захочет он – и сдаст меня стражам, от которых не укрыться.
– Дитя, любой художник нашей империи рождается с магическим даром. Фантазия, – он кивком показал на мой рисунок, – уже таит в себе невиданное волшебство. Вопрос в том, когда магия в вас проснется…
Я так и замерла, даже дышать постаралась потише.
– Разве так бывает, чтобы прямо каждый художник – маг?
– В нашей империи – да, – отозвался незнакомец, отрываясь от рисунков и снова смотря на меня. – Вы, видимо, не знаете, илара, но таков был дар последних фей, покинувших наш мир тысячи лет назад. Подразумеваю, в академии благородных девиц не так глубоко преподают историю.
Я прикусила губу и покраснела. Как ни посмотри, а он прав. Мы досконально изучали ведение хозяйства, танцы, этикет, музыку, а таким дисциплинам, как история, математика, физика, химия и литература, уделялось гораздо меньше времени. Да и зачем женщине, главная цель которой – удачно выйти замуж, они нужны? Провалы в знаниях успешно замещались учтивыми манерами, благодаря которым в нашей академии благородных девиц прощалось очень многое.
– И что вы теперь намерены делать? – тихо спросила я, замирая и стараясь достойно, как и полагается воспитанной иларе, выдержать удар судьбы.
– Опасаетесь, что сдам вас стражам?
Да как сказать… Если он этого не сделает, то тоже нарушит закон.
– А этого нет в ваших планах, илар…
– Альфред Храмс, – представился он.
– Агата Таринс, – отозвалась я.
– Любой другой на моем месте так бы и поступил, илара Таринс. Вызвал стражей или стал бы вас шантажировать.
Я невольно вздрогнула, вспомнив, что совсем недавно здесь находился граф Амдарский. Вот кто точно не растерялся бы и воспользовался ситуацией. Хорошо, что папка не попала в его руки, а ведь могла…
– Но вы не станете этого делать, – поняла я.
– Совершенно верно.
– Почему? – ожидаемо сорвался с моих губ вопрос.
– Мне очень сильно нужна ваша помощь.
Я удивленно приподняла брови.
– Ваши рисунки… они живые, настоящие, наполненные незримым волшебством. Может, вы его не чувствуете, а для меня подобная магия очевидна. Я хочу предложить вам работу, илара Таринс, за которую хорошо заплачу.
Судя по всему, не особо законную, а может, даже…
– Ничего неприличного, не волнуйтесь на этот счет, – будто прочитал мои мысли илар Храмс.
Да неужели? И все же упускать так удачно выпавший шанс не хотелось.
– У меня не так много времени, увы. Если уж вы не поможете, никто не сможет…
– Эм…
Я озадачилась еще больше. Даже бояться этого странного незнакомца перестала.
– Простите, я говорю весьма путано и непонятно. Мой друг – сильный маг – несколько лет назад попал под проклятие. Он стал достаточно мрачен и нелюдим. Проклятие тянет из него силы, забирает из души малейшую радость… И я подумал, что альбомы рисунков позволят ему снова почувствовать вкус жизни.
Какое странное решение!
– Но почему именно этот способ вы выбрали, чтобы помочь? Неужели нет других?
Мужчина думал долго, рассматривая меня и, видно, подбирал правильные слова для объяснения.
– Иногда рисуя картину и с чистым сердцем отдавая ее кому-то, можно изменить чью-то жизнь. Во времена, когда магия встречалась не так редко, как сегодня, и еще существовали драконы, подобный способ годился даже для того, чтобы снять проклятие, – ответил он, склонив набок голову.
Подобное, конечно, выдумки, но… этот незнакомец так отчаянно в них верит, что, если бы не мудрость, таящаяся в глубине глаз, сочла бы за безумца.
Но и в том состоянии, в котором я садилась за холст, для меня крылось самое настоящее волшебство. Краски сияли, манили, преображали не бумагу, а мир вокруг. И меняли меня. Каждый раз. По чуть-чуть. Так что да, я ему поверила.
– То есть вам нужна художница? – поняла я, выныривая из своих мыслей.
– Именно. И желательно та, в ком не проснулась магия и которая не попала под надзор стражей.
Я вздохнула, прикусила губу.
– Вы сами заметили, однажды мой дар может раскрыть новую грань. И малейшие колебания…
– Я гарантирую вам защиту от стражей. Они не почувствуют вашу магию, когда она появится, даже если будут находиться в паре шагов от вас.
И вот тут я по-настоящему испугалась, понимая, что впутываюсь в нечто опасное, сомнительное и явно нехорошее. Желание рисовать свободно и не бояться за свою жизнь было так велико, что хотелось согласиться, но… я не могла.
– Я…
– Условия работы следующие, – словно не заметив моего состояния, деловито продолжил мужчина. – Вы будете определенное время проживать в доме моего друга на полном обеспечении и не покинете его, пока не создадите альбомы с рисунками. Их количество мы обговаривать не станем, я оставлю на ваше усмотрение, так же, как и содержание ваших работ. Можете дать волю фантазии, у вас это неплохо получается.
Я вспыхнула, с трудом удерживаясь от комментариев. Не рассказывать же илару Храмсу, что я просто вижу мир в определенных красках и выдумки там немного. И да, в папке есть и другие работы, где найдется место лишь творчеству, но не фантазии, и они не менее живые и красивые!
– В том месте, где живет мой друг, прекрасные виды, они обязательно вдохновят вас. Вам всего-то и нужно пробыть у него, пока не зацветет маральник. Впрочем, он больше известен под другим названием: лиловый вереск.
Он говорил мягко, неспешно, будто вопрос уже решен. А я не готова была согласиться, понимая, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке.
– Кроме того, вам предоставят для работы не просто все необходимое, а лучшее. Я обещаю: вашей чести, здоровью, жизни ничего не будет угрожать.
– Я…
– Подумайте, илара, – не дал отказаться илар Храмс. – Сделка честная, будет подписан и заключен договор о найме на работу по всем правилам.
Я промолчала, старательно подбирая слова, чтобы сказать решительное «нет». И пусть хоть стражам сдает… Там хоть есть шанс выжить, даже если посадят в клетку. Вопрос в том, нужна ли мне такая жизнь? Как же все сложно! Но согласиться на подобную авантюру, рискнуть…
Альфред вздохнул, точно заметив и почувствовав все эмоции, которые я так хотела скрыть, сжал кулаки и тихо сказал:
– Илара Таринс, я в отчаянии. Помогите мне, пожалуйста.
В глазах мужчины мелькнуло что-то такое, отчего захотелось вздрогнуть, а потом пойти, завернуться в плед и попытаться согреться.
Он просил… Просил, а не прибегал к шантажу, хотя запросто мог! И почему-то от этого внутри поднимался ком горечи.
– Я думала найти работу…
– Неужели с таким талантом вы мечтаете о месте гувернантки? Мы ведь оба знаем, что это не так, – оборвал илар Храмс.
Какое-то время мы молчали, пока он снова не заговорил:
– Я пробуду здесь еще две недели. Может быть, вы решитесь, илара Таринс.
Покачала головой. Да, я не в том положении, чтобы отказываться, но и перебороть страх и согласиться не могу.
Он осторожно вложил в мою ладонь визитку с адресом и исчез за углом коридора. А я не посмела остановить и сказать, что единственное мое сокровище – папка с рисунками – осталось в его руках.
Глава вторая
– Если вы не готовы внести плату за жилье, то должны покинуть его! – заявила хозяйка дома, где я снимала небольшую комнату под самой крышей.
Я как раз развязала шляпку, сняла ее и растерянно уставилась на илару Розалинду Лорнс. Денег у меня, конечно, не было. Сегодня минуло две недели с момента, как я покинула Иларийскую академию благородных девиц, выданное вознаграждение, как его ни экономь, закончилось, а работу найти не удалось. Граф Амдарский постарался, что тут сказать. Было бы глупо предположить, что он не станет мстить. И нашел же кому!
Сегодня утром мне пришлось заложить простенький серебряный браслет, подарок Любавы, чтобы хоть как-то продержаться несколько дней. Сейчас я смотрела на небольшой пакет, из которого торчала булка хлеба.
– Леди Розалинда, я обязательно рассчитаюсь с вами в ближайшее время, не волнуйтесь, – устало заметила я.
Пока я добралась сегодня до особняка на другом конце города, последнего варианта, где могла найти работу гувернантки, пока возвращалась, пока зашла в ломбард, а потом в лавочку… день стал клониться к вечеру, а утешительных новостей не было.
– Или вы платите сегодня, или собираете вещи и к ночи я вселяю нового жильца.
– Но…
– А будете и дальше настаивать на своем, вызову стражей! – заявила она, уперев руки в боки.
Признаться, я настолько растерялась, что так и стояла, когда за хозяйкой закрылась дверь. Затем села на продавленную софу, посмотрела на стол, где лежал сверток с красками и кистями. Я так переживала эти дни, что не рисовала, а сейчас и вовсе не знала, что делать. Пары оставшихся монет в моем кошельке не хватит, чтобы заплатить хотя бы за ночь.
Обратиться за помощью тоже было не к кому. Любава с родителями и женихом уехала на море на целое лето, в конце которого состоится ее свадьба, а родных у меня не осталось. Троюродный брат отца, взявший меня на воспитание, когда умерли родители, и отправивший в Иларийскую академию благородных девиц, едва мне миновало шесть, ни разу за все эти годы не ответил на мои письма. Видимо, избавился от долга и благополучно забыл про меня.
Похоже, выбора не осталось. Придется принять предложение илара Храмса. Терять-то все равно уже нечего.
Поднялась, разыскивая визитку. Тут же вспомнила, что он планировал задержаться в городе лишь на две недели, и встревожилась. Только бы не уехал!
Я спешно надела шляпку и перчатки, выскользнула за дверь. До центра города было полчаса пешком, и я шла быстро, не особо смотря по сторонам. Выдохнула только у нужной гостиницы. У самого входа к карете привязывали три больших дорожных сундука, лакеи о чем-то торопливо переговаривались, нервно оглядываясь по сторонам и однозначно не радуясь наползающим сумеркам.
Илар Храмс появился в тот момент, когда я собралась зайти внутрь.
– Илара Таринс? – тут же заметил он меня, отвешивая легкий поклон в знак уважения.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, отвечая тем же. – Я обдумала ваше предложение. Если оно в силе и вы готовы заключить договор, то…
– Согласны? Чудесно!
