Алекс Делакруз "Молодые боги"

– Спрашиваю, Серторий или Аэций?

Я едва сдержался, чтобы не выругаться. Последние часы события развивались, как в буйном калейдоскопе – мне стреляли в голову, давили машиной, продавали в рабство любимую девушку, оценивали как вещь на рабском рынке, прямо на моих глазах принцесса – кажущаяся удивительно непосредственной и юной – хладнокровно убила мечом незнакомую женщину. Да я свинью, когда зарезал штык-ножом в первый раз, сутки потом в себя прийти не мог!

И она спрашивает, Серторий или Аэций?!

В голове у меня образовалась мешанина мыслей и тысяча вопросов, но едва открыв рот, столкнулся с заинтересованным и чуточку насмешливым взглядом удивительно больших лазурных глаз.

Не знаю, что здесь происходит, но, наверное, чтобы не сойти с ума, надо принять правила игры. Или, по ощущениям, моя голова может прямо сейчас буквально взорваться в попытке осмыслить происходящее.

– Ты же знаток, – на ходу склонила голову принцесса, даже не замечая моих внутренних терзаний. Или просто не обращая внимания.

– Аэций, – ответил я, даже не раздумывая над вопросом – постепенно отходя от мешанины мыслей.

– Красс или Спартак?

– Красс, конечно, – даже чуть удивился.

– Октавиан или Антоний?

А сейчас несколько задумался.

– Ну? – поторопила меня незнакомка.

– Антоний.

– Цезарь или Помпей?

– Брут, если есть вариант. Помпей плохо кончил.

– А Брут хорошо? – смешливо подняла бровь принцесса, но почти сразу лицо ее изменило выражение. – Так ты республиканец? – разочарованно протянула она и закатила глаза: – О боги, с кем я связалась!

– Кассий Херея или Луций Катилина? – поинтересовался я в свою очередь, постепенно стараясь отстраниться от происходящего и словно принимая правила игры.

Девушка покачала головой, недоуменно глянув, но вдруг озорно сверкнула глазами.

– Держи в уме, сейчас будешь имя выбирать.

«Какое имя?» – вопрос я задал только мысленно, потому что очередной узкий – едва шире плеч – проулок уже вывел нас на небольшую пустую площадь, в центре которой расположилось одинокое приземистое строение. Нехарактерное, чужеродное окружающей городской архитектуре: грубые прямые линии, крупные блоки, – по духу здание напоминало египетский храм. По мере приближения едва чадящие над крыльцом факелы самопроизвольно загорелись ярче. Точно, египетский стиль – рассмотрел я отблески огня на характерном орнаменте и лишь потом задумался о странном поведении факелов.

Стоило нам зайти на крыльцо, как из темноты вынырнули два стража. Я вздрогнул – ощущение было, будто невидимые до этого, они появились прямо из грубой кладки камней. Принцесса не удостоила безмолвных стражей даже взглядом, и наша процессия из шести человек, сопровождаемая молчаливыми охранниками, двинулась прямо ко входу. Подхватив факел из специальной стойки, моя… (спасительница, провожатая, спутница? А последний ее удар? Ну уж точно не повелительница, в глазах ее иногда мелькает что-то неуловимо детское, как будто ей лет шестнадцать, не больше) двинулась внутрь. Пламя ее факела самопроизвольно вспыхнуло, освещая прямой коридор. Оглянувшись на спутников, я двинулся следом, услышав за спиной дружные шаги.

Внутри было пыльно и душно. Пахло затхлостью и неприятно сладковатым ароматом гниения. Тесные коридоры давили на стены, темнота из арок проходов пугала – как и крупные, грубые фрески с лицами богов. Почти сразу коридор пошел под уклон, и мы миновали несколько крутых поворотов, спускаясь все глубже под землю.

Рассматривая в свете факела фрески и статуи, я необычайно четко прочувствовал характерный дух египетских храмов и дворцовых строений – акцентуация собственной низменности перед лицом богов и повелителей.

Коридор неожиданно закончился, и мы оказались в большом зале. Ярко – до рези в глазах – вспыхнули факелы, освещая большое помещение. В центре, на троне, расположенном на небольшом постаменте, восседала аспидно-черная статуя с собачьей головой. Анубис – почти сразу вспомнил я имя бога, которого изображала скульптура. И голова у него не собачья, а шакалья, если уж быть точным.

Вдоль стен стояли человек десять послушников в плотных серых накидках и жрец в белом одеянии с золотым массивным воротником, обнимающим плечи. Жрец был побрит наголо – на коже его гладко умасленного лысого черепа бликовали отсветы пламени. Стоило только нам остановиться, как жрец двинулся вперед, рассматривая меня близко посаженными впалыми глазами. За ним – строго за плечами – следовали двое послушников. Принцесса шагнула на пути процессии, завладевая их вниманием.

– Этот, – показала она жрецу на меня, протягивая небольшой кошелек. Отобрав у меня меч, она отдала его Кельтиллю. Жрец между тем, спрятав кошелек в складках одеяния, воззрился на девушку.

– Жизнь через смерть?

– Жизнь через смерть, – подтвердила она.

Ее звонкий, почти детский голос чужеродно свежо раздавался в мрачном помещении. Послушники между тем практически синхронно скинули капюшоны, поворачиваясь ко мне.

Конечно, есть джентльмены, которые, наступив в темноте на кошку, называют ее кошкой. Я же под взглядом слуг Анубиса выругался и едва не подпрыгнул – у обоих послушников были собачьи головы! Длинные, вытянутые носы, стоящие торчком уши и покрытая жесткой щетиной кожа, а на плечах собачья шерсть плавно переходила в обычную, человеческую кожу. Очень неприятное, пугающее даже зрелище.

– Не позорься, – громким шепотом прошипела принцесса, реагируя на мой испуганный возглас. Пытаясь сохранить невозмутимость и избегая смотреть на страшных собаколюдей, я глянул на девушку.

– Я пока пойду, встретимся у выхода, – кивнула она и добавила, будто оправдываясь: – Тяжелое зрелище, не очень его люблю.

Испуг оставался. Надеюсь, у меня получалось его не показывать, а вот невысказанный вопрос в моих глазах точно присутствовал. Вплотную приблизившись, принцесса в который раз окутала меня пьянящим ароматом цитруса и жасмина.

– Да не бойся, все будет хорошо, – прошептала она, едва-едва коснувшись губами моей щеки. – Имя придумал? – отстранилась она и подмигнула, прежде чем удалиться.

Послушники шагнули навстречу. Было довольно неуютно, но я сохранил невозмутимость, когда они мягко подхватили меня за плечи и повели к восседающей на троне статуе. Чуть скосив глаза, обратил внимание на руку одного из послушников – вместо обычных человеческих ногтей пальцы венчали острые когти.

Втроем мы подошли к трону, а позади – я чувствовал его присутствие – находился жрец. Стоило мне остановиться напротив статуи бога – его красные глаза из драгоценных камней были на одной линии с моими, – как жрец положил мне руки на плечи, заставляя встать на колени. Послушники цепко подхватили мои запястья и вложили их в раскрытые ладони бога. Напрягшись, я попытался вспомнить – вроде бы, когда мы вошли, руки у статуи были скрещены на груди? Или нет?

– Ай! – только и успел воскликнуть я, когда послушники резким движением глубоко распороли когтями мои запястья. Щедро брызнувшая кровь начала заполнять ладони статуи, капая на пол, а послушники с силой прижали мои руки к холодному мрамору.

Я еле сдерживался, чтобы не начать вырываться и кричать – внутри все похолодело от страха, крепиться помогали лишь звучавшие в ушах слова принцессы о том, что мы встретимся наверху. Неожиданно руки оказались стиснуты железной хваткой – опустив взгляд, я с ужасом увидел, что статуя сомкнула пальцы на моих запястьях. Теперь уже я закричал, в ужасе вскакивая. Вернее, попытался – из горла вырвался лишь негромкий стон, а тело мне больше не повиновалось, налившись слабостью. С чрезвычайно четкостью я почувствовал, как вместе с кровью выходит жизнь. Перед глазами возникла темная пелена, и я мысленно обреченно выругался. Надо же быть таким наивным, поверить этой, этой…

Но вдруг понял, что сквозь муть вижу два красных глаза совсем рядом; приблизив свое лицо, Анубис дохнул на меня, и сразу чувства, ощущения, жизненная сила – все вернулось с необычайной яркостью. Вырвавшись из хватки бога, я вскочил на ноги, стараясь и сохранить невозмутимость и осмотреться.

Статуя снова была статуей – бог сидел на троне, сложив руки на мускулистой груди. Послушники шагнули в стороны, а передо мной появился жрец – его впалые глаза буравили меня пристальным взглядом.

– Назови свое новое имя, – глухо, даже без вопросительной интонации произнес жрец.

Я задумался было, но тут перед глазами появились сразу четыре надписи: гражданин, перегрин, вольноотпущенник, раб.

– Гражданин… – негромко произнес я. Неужто это вариации выбора?

«Поздравляем с изменением социального статуса!»

«Вы теперь гражданин Империи!»

Вновь передо мной материализовались различные варианты имен, причем имен типично римских. Но не трехсоставных, а плебейских, без третьего когномена.

– Марк Юний, – не особо задумываясь, произнес я.

«Поздравляем с изменением социального статуса!»

«Марк Юний, вы теперь адепт культа Анубиса!»

«Бог Анубис – ваш истинный покровитель!»

Привычная форма сообщения в этот раз была дополнена:

«Ваш предыдущий социальный и имущественный статус [Евгений Воронцов, аркадианец, Раб Квинта Остория Джонса] предан забвению в мире смертных. Внимание! Не распространяется на избранных, героев и детей богов!»

Пока я знакомился с мелким шрифтом, процедуру инициации уже проходил Кельтилл. Не зря принцесса решила подождать у выхода – смотреть на то, как бог забирает вместе с кровью прежнюю жизнь, было действительно нелегко.

Когда Кельтилл поднялся, вопрос выбора встал передо мной. И вариантов оказалось два: вольноотпущенник и раб Марка Юния.

И зачем мне раб? Может быть, если я сделаю его вольноотпущенником, он будет служить с большей преданностью? А может, он и вовсе варварский рекс, и получится вместе с ним вернуться в леса Галлии и… а имя ему какое выбрать?

«Поздравляем с изменением имущественного статуса!»

«Рекс из Галлии теперь ваш преданный раб!»

«Предыдущий социальный и имущественный статус Рекса из Галлии [Кельтилл из Агединкума, раб Квинта Остория Джонса] предан забвению в мире смертных. Внимание! Не распространяется на избранных, героев и детей богов! Внимание! При огласке предыдущего социального и имущественного статуса Рекса из Галлии ответственность будет нести его владелец!»

Может быть, идея с вольноотпущенником была не так уже и плоха.

Рыжеволосые Талия и Далия получили имена Тэя и Вэя – фантазии у меня катастрофически не хватало. А вот с Радамантом возникли проблемы.

Когда карлик прошел процесс инициации, имя он себе выбирал самостоятельно.

Как это так получается, он не мой раб?

«Поздравляем с изменением социального статуса!»

«Перегрин Радагаст из Арморики теперь ваш преданный спутник!»

Сделка земная

– Почему так долго? – раздраженно поинтересовалась принцесса, уже пританцовывающая от нетерпения. Я лишь пожал плечами, взглядом выразив недовольство – ведь задерживаться в темном помещении подземного храма никто не собирался.

– Как тебя зовут? – поинтересовался, прервав открывшую рот девушку. Видно было, что она хотела ответить резкостью, но в последний момент сдержалась.

– Юлия.

– Приятно познакомиться, – дежурно произнес я, обращаясь к ее спине – легко сбежав с крыльца, Юлия уже шагала прочь. Ускорив шаг, последовал за ней, лишь коротко оглянувшись и убедившись, что Рекс, рабыни и семенящий короткими ножками карлик двигаются следом. Вновь замелькала череда тесных переулков, по которым нас вела принцесса. Как она только ориентируется? Уличного освещения нет, темень хоть глаз выколи. Шли недолго – у одного невзрачного, покосившегося крыльца пятиэтажного, будто с силой стиснутого соседними строениями, дома Юлия остановилась.

– Ждите, – бросила она рабам и жестом поманила меня за собой.

Только за спиной захлопнулась дверь, как я оказался полностью во мраке. На улице хоть и было темно, но мелькали блики факелов и чадящих кое-где светильников, а через нагромождение балконов сверху пробивался мягкий свет луны. Столь немногочисленных и скудных отсветов там хватало, для того чтобы хоть как-то ориентироваться. Здесь – стоило захлопнуться входной двери – темнота стала кромешной. Неожиданно почувствовал, как Юлия взяла меня за руку и повела вперед. Двигалась она медленно – судя по всему – на ощупь. Заскрипели рассохшиеся ступени, и мы начали подниматься по кривой и ненадежной по ощущениям лестнице.

На третьем этаже Юлия потянула меня в сторону и распахнула дверь, заходя в комнату. На пороге она отпустила мою руку – осталось только озираться, бессмысленно вглядываясь в темноту. Из-за стен раздавались странные стоны, неразборчивые голоса, приглушенные крики, а Юлии слышно не было. Я уже хотел окликнуть ее, но передо мной вспыхнула лампада, ярко осветив небольшую комнату.

Юлия поставила светильник на пол и подошла к сундуку – единственному предмету мебели в комнате, не считая узкой кровати. Открыв крышку, девушка достала охапку скомканных вещей и кинула в меня.

– Переодевайся, – деловито произнесла она и, не дожидаясь реакции, сама принялась раздеваться.

Меня хватило лишь на то, чтобы мельком бросить взгляд на вещи в руках: белоснежная туника, широкий кожаный пояс и калиги – высокие кожаные сандалии. Юлия в это время кинула в открытую крышку сундука перчатки, плащ, пояс, куртку и присела, одним легким движением расшнуровывая завязки сапог.

Под курткой у нее ничего не было. Когда девушка изящно изогнулась, снимая штаны, я невольно сглотнул. Нижнего белья под штанами тоже не имелось.

У нее была не только красивая фигура; пусть даже идеальные формы груди, бедер – это все анатомия, учебник биологии. В ней горела огнем живая грация – девушка двигалась с врожденной или приобретенной пластикой, и ее движения невольно притягивали взгляд, заставляя любоваться.

– Эй! – прозвучал резкий оклик – и я еле оторвал взгляд от маленьких ярких сосков, смотревших прямо на меня. – Ты чего уставился? Голую девушку не видел никогда?

Юлия специально сделала вид, что стряхивает с груди невидимую пылинку.

Не отвечая, я потупился. Сняв сумку, положив меч на пол, и, сбросив плащ, накинул на себя тунику; подпоясавшись, присел, обуваясь. Завязывая ремешки высоких калиг, краем глаза наблюдал, как Юлия накинула на себя длинную – до щиколоток – белую тунику и подвязала ее под грудью. После достала из сундука два широких золотых – едва ли не на все предплечье – браслета. Ее наряд завершили высокие греческие сандалии и накинутый сверху плотный ярко-красный плащ.

Поднявшись, я вновь перекинул через плечо ремень сумки, взятый с убитой матроны. Юлия была уже рядом – передала мне красный плащ, такой же, как и у нее. После того как я накинул его на плечи, она сама закрепила его фабулой в виде взметнувшего крылья синего орла на белом щите.

– Держи сумку, – протянула она мне кожаный мешок – точь-в-точь как тот, что уже висел у меня на плече.

– Да? – удивилась Юля, когда я показал свою сумку. – Где взял?

– А…

– Так, ладно, – ответ на этот вопрос ей был неинтересен. – Смотри, – раскрыла девушка мешок, который держала в руках, и поочередно начала доставать разные предметы.

– Интерфейс, – в ее руке появилась массивная книга в кожаном переплете. – Прочитаешь в первую очередь, понял?

– Понял.

– Карта, – книга исчезла в сумке, а в руке у Юлии появился длинный и желтый от времени сверток. – Как только будет возможность, сразу покупай информацию, полезно.

– Хорошо, – кивнул я, пока Юлия убирала его обратно.

– Здесь еще штаны и сапоги, их уж отличишь по виду. Наденешь, когда отплывете в Академию.