Сергей Садов "Уйти, чтобы выжить"

– Вот и смотри. Маленькие острова. Климат хороший, растительности много, но животный мир весьма ограничен. Человеку же, чтобы жить, нужен белок, который он получает, поедая мясо. Без этого человек слабеет, слабеют его умственные способности, через несколько поколений жители таких островов на одной растительной пище выродились бы и погибли. И как же им получить необходимый им белок? Вот и думай над выбором: либо поедай своего врага и живи, либо медленно слабей и умирай.

– Разве те дикари могли знать о протеинах?

– Не думаешь. О белках они знать не могли. Но они не могли не видеть, что тот, кто ест мясо, становится сильнее и здоровее, а кто его не ест, наоборот – чахнет. Мяса же всем не хватает. Легко быть не каннибалом, живя на континенте, где бродят целые стада мяса, а вот на таких островах?

– А как же вегетарианцы?

– Не забывай про современную химию – все необходимые элементы они могут получать с помощью витаминов. На маленьких островах аптек с витаминами нет. К тому же сомнительно, что современные вегетарианцы бегают по джунглям в поисках трав и пашут на полях. Трать они энергию таким образом, недолго они протянут без мяса.

– Но ведь каннибализм был и на континенте.

– Был. Но далеко не повсеместно, и от него быстро отказывались. Итак, какой вывод из сегодняшнего урока?

Я подумал.

– Не делать выводов о чем-то, предварительно не изучив все стороны. Возможно, то, что кажется отталкивающим, имеет какой-то смысл.

– Правильно. Молодец. Самое главное, пойми, в жизни не бывает только двух цветов. Мир намного сложнее черно-белого представления. Но мы об этом еще будем говорить на многих занятиях. Я буду тебе преподавать еще историю религии…

– А это зачем? Думаете, в другом мире тоже христианство?

– Вряд ли. Но изучив историю разных религий, ты поймешь те скрытые силы, которые движут верующими людьми. Поймешь, как та или иная религия отражается на поведении людей, их мировоззрении и поступках. Пытаясь вжиться в новое общество, нельзя пренебрегать мелочами.

С урока я вышел крайне задумчивым и потом еще долго размышлял над услышанным.

Володя поймал себя на том, что уже давно смотрит на один и тот же кусок текста. Вздохнув, он закрыл браузер и откинулся на стуле. Скучно. За последние три года он уже отвык от безделья и сейчас, оказавшись предоставленным самому себе, просто не знал, чем заняться. Принял обезболивающее, почитал, потренировался, поразвлекался в Сети, а дальше что? Впереди две недели, а выть с тоски хочется уже в первый день. И воспоминания о прошлом в голову лезут. Хорошо, приятные, а не смерть родителей, например.

Володя поднялся и снова отправился в спортзал, несмотря на боль. Достал мечи и начал упражнения, доводя себя до изнеможения. Уже когда с трудом стоял на ногах, а руки не могли поднять оружия и думать ни о чем не хотелось, мальчик понял, что первый день карантина закончился, но дальше так продолжаться не может. Более-менее взбодрившись под холодным душем, он приготовил себе горячего чаю.

Володя вернулся в комнату. Под потолком немедленно потухли кварцевые лампы. Их он заметил во всех помещениях изолятора, и включались они только тогда, когда его там не было. Жаль, что самому включить их нельзя, а то бы позагорал. Впрочем, Володя понимал глупость своего желания – при его болезни загорать не то что вредно, а даже противопоказано. Но после такого тоскливого дня чего только желать не начнешь. Нет, с этим определенно надо что-то делать.

Володя разобрал постель, разделся и лег. Но прежде, чем уснуть, составил четкий план на следующий день.

Глава 5

Отправляясь на карантин, Володя надеялся хоть немного отдохнуть, с таким расчетом и строил планы на эти дни. Как бы не так. Оказалось, что от привычек, приобретенных за три с половиной года жизни на Базе, не так-то просто избавиться. А потому он проснулся ровно в шесть утра и минут десять ворочался на кровати, усиленно пытаясь заснуть, убеждая себя, что вчера поздно лег, что очень устал и вообще вставать на тренировку не надо. Потом плюнул и поднялся. Полчаса потратил на разминку и, пока принимал контрастный душ, успел немного подкорректировать планы на день. Потому сразу из душа отправился за компьютер и поднял материалы по «Городу Солнца» Кампанеллы. Татьяна Николаевна давно просила оформить в виде аналитической записки тезисы, которые он выдвинул в дискуссии с ней, прогнозируя возможное развитие общества, построенное на основе идей Кампанеллы. Раньше все времени не хватало, а сейчас его было навалом, можно провести с пользой и отвлечься от вновь появившейся боли – делать обезболивающий укол совершенно не хотелось. Как раз за две недели карантина можно уложиться. Поработав до обеда, он отправился на кухню и приготовил себе поесть. Какая все-таки прелесть эти обеды быстрого приготовления! Поставил в микроволновку, разогрел, и готово.

Потом мальчик опять засел за компьютер, но уже не для работы, а для развлечения. Когда ему надоело лазить по форумам, снова вернулся к книге, отложенной вчера. Можно было бы ее прочитать быстрочтением, но не хотелось. Если книга Володе нравилась, он предпочитал читать медленно и вдумчиво. Потом он говорил с врачами, ведущими за ним наблюдение, а после к стеклянной стене один за другим пришли преподаватели. Каждый счел своим долгом пожелать удачи, осведомиться о здоровье. Потом мальчик снова отправился в зал на тренировку, но уже серьезную, а не на зарядку, как утром. После душа Володя устало плюхнулся на кровать и снова взялся за книгу.

Примерно в таком ключе прошло трое суток. На четвертые к стеклянной стене пришел майор Леонид Львович Линьков. Володя не мог скрыть радости. Майор рассмеялся:

– Ну-ну. Помнится, при нашей первой встрече ты бросался на меня с кулаками и грозился при случае утопить.

– Это было вовсе не при первой встрече, а на первом совместном задании, – уточнил Володя. – И вообще… я бы на вас посмотрел, если бы кто стал издеваться так над вами.

Майор усмехнулся и вдруг как-то изменился. Взгляд стал жестким и колючим, поза вроде бы расслабленная, но… Володя оценивающе посмотрел на него и вздохнул.

– Да уж… посмотрел бы я на того храбреца, точнее, идиота, который решится поиздеваться над вами.

– Издеваются над теми, кто позволяет над собой издеваться.

– Значит, я…

– Ты буквально напрашивался на это, – усмехнулся Леонид Львович.

– Приказ директора был, конечно, совершенно ни при чем? – ехидно поинтересовался Володя.

Он подкатил одно из кресел поближе к стеклянной стене и сел. Леонид Львович устроился в точно таком же кресле, но с другой стороны.

Да уж, веселые были деньки… если об этом можно так сказать. Тогда Володя подумал, что директор решил показать ему все круги ада…

Виталий Дмитриевич неожиданно вызвал меня к себе с тренировки. Михайло Потапыч, вопреки обыкновению, не возмутился, что занятие прерывается, а только кивнул мне. Похоже, это было оговорено заранее.

В кабинете директора находился еще один человек. Среднего роста, особых примет нет, стрижка короткая, волосы светлые, глаза карие, привычно отметил я. Поза вроде расслабленная, но видно, что человек напряжен. Я на всякий случай встал от него подальше, настороженно косясь на гостя. Мужчина переглянулся с директором и кивнул, словно я только что сдал какой-то экзамен.

– Володя, нам очень повезло. На Базу перевели отряд майора Линькова. Они здесь должны немного отдохнуть, заодно подтянут нашу охрану. Я рассказал Леониду Львовичу о тебе, и он согласился, что тебе стоит подучиться еще кое-каким навыкам, которые могут пригодиться в будущем.

Занятия? Новые? Ну, это вполне привычно. Вряд ли страшнее тренировок с Михайлом Потапычем или Павлом Викторовичем Шутером. Последний вообще зверь, особенно со своими упражнениями на развитие подвижности суставов и растяжку.

– Итак, с сегодняшнего дня ты зачисляешься в отряд майора Линькова. Товарищ майор, забирайте своего нового подчиненного.

Вот тогда я узнал, что такое ад… Отряд майора действительно оказался немного… специфическим. Он должен был действовать в тылу противника. Очень глубоко в тылу. И подготовка у них оказалась соответствующая.

Сразу после того, как меня зачислили в этот отряд, командир велел готовиться к походу, и в первый же день… Я оказался бесправной скотиной, мальчиком на побегушках: принеси-унеси. На привалах чистил всем обувь, готовил еду. Наверное, издевательства «дедов» в самом зачуханном гарнизоне по сравнению с тем, что терпел я, могли показаться заботами доброй бабушки.

Сначала я немного обалдел от такого обращения и потому даже не сопротивлялся. Потом задумался и пришел к выводу, что это очередной тест, а значит, после похода начнется разбор полетов. Только непонятно, чего от меня хотят. Я должен покорно сносить все эти издевательства? Типа, проверка терпения? Или должен возмутиться и добиться уважения к себе? Проверка лидерских качеств? Когда поход закончился, я так и не успел ничего решить. Ну, послушаем, что скажут психологи и Линьков.

А ничего не сказали. И никаких разборов никто не устраивал. Я так и остался в отряде не пойми кем. Точнее, очень даже понятно кем – рабом. Я должен был делать уборку во всех комнатах, исполнять малейшие прихоти любого бойца. Похоже, я начинал их ненавидеть. Надо было думать, что делать. Ну не идти же жаловаться директору. Вопрос: кем я хочу быть в новом мире? Не рабом же. Значит, свои права надо отстаивать. Решив так, я начал разрабатывать план мести. Особенно ненавидел майора – самые изощренные издевательства придумывал именно он. Начал я с мелких пакостей, но после них солдаты просто зверели… оказалось, драться они умеют не хуже меня, а масса у них больше. Получилось как в анекдоте: сильный, но легкий. Потому начал пакостить якобы от имени других солдат отряда. Почему-то не помогло, вычислили быстро, и досталось сильнее. Через несколько дней мы с майором снова стояли в кабинете директора под пристальным взором Виталия Дмитриевича. Я демонстративно смотрел куда угодно, только не на Леонида Львовича. Директор хмыкнул и повернулся к майору. Тот задумчиво почесал подбородок.

– Ну что я могу сказать? Он безразличен к себе и другим, он, как это сейчас модно говорить у молодежи, пофигист. Честно говоря, после похода я думал отказаться от обучения и предостеречь вас, однако у него есть и положительные стороны. Он умеет молниеносно оценивать обстановку, настойчив и никогда не сдается. Если убеждается, что противник сильнее и его план ошибочен, мгновенно отступает и придумывает новый путь к цели. И не нытик. Как бы ни было трудно, ни разу не сорвался.

Значит, это был действительно очередной тест, понял я.

– Что ж, я очень рад, что он выдержал испытание, Леонид Львович. Володя, я понимаю, каково тебе пришлось, но ты, если хочешь научиться командовать, должен прежде всего научиться подчиняться.

Подчиняться? Это называется учиться подчиняться? Ну, я не знаю. По-моему, это было нечто другое.

– И я очень рад, – продолжал директор, – что этот экзамен ты прошел и майор согласился тебя учить. А раз так, – директор достал из стола какую-то бумагу и протянул мне, – ты временно получаешь звание майора и назначаешься командиром отряда. Задание получишь завтра утром.

– Что?! – Я настолько удивился такому повороту, что даже забыл о субординации. – Я назначаюсь кем?

– Вопросы, майор?

Я опомнился.

– Никак нет, товарищ генерал!

– В таком случае – кругом, завтра в семь ноль-ноль прибыть для получения задания…

– Есть! – Я выполнил команду «кругом», покинул строевым шагом кабинет и только за дверью расслабился.

Многого ожидал, но такого…

Задание заключалось в том, чтобы захватить базу противника, расположенную в двадцати километрах от нас. Как я понял, роль противников будет играть один из отрядов охраны. Получив на складе пневматическое оружие, стреляющее красящими шариками, и прочее снаряжение, мы двинулись в поход. Первое время я думал, что все будет просто: люди опытные, мое вмешательство вряд ли потребуется. Ага! Все мои подчиненные притворялись, что совершенно не представляют, что надо делать, и бегали ко мне по малейшему вопросу. Даже как оружие пристегнуть спрашивали. Я медленно закипал, а потом наговорил много лишнего майору Линькову, после чего приготовился к смерти. Но тот лишь вытянулся в струнку и, пожирая меня глазами, твердил: «Так точно, товарищ майор! Вы совершенно правы, товарищ майор! Исправимся, товарищ майор!» Я отошел в сторонку и долго стучал лбом в дерево. И куда делась моя выдержка, которая приводила в такое удивление весь персонал Базы и психологов? Линьков умудрился вывести меня из себя всего за месяц. Талант. Но делать нечего, пришлось приниматься за дело, не надеясь ни на чью помощь. Закончилось все тем, что я загнал весь отряд в болото и, чтобы выбраться, пришлось вызывать помощь. При этом я видел, что все понимают неправильность моих действий, но никто не подсказал и не помог! Изверги!!! Более того, если какой-то мой приказ можно было истолковать неправильно, он истолковывался неправильно, в результате мне приходилось отслеживать исполнение чуть ли не каждой команды.

Сразу после того как нас из болота доставили на Базу, меня вызвал директор. Я даже помыться и переодеться не успел. Только я, потому что остальные переодеться успели, пока я, как командир, сдавал на склад снаряжение. Грязный и злой я стоял перед директором рядом с чистеньким майором Линьковым. Директор рассматривал нас обоих ироничным взглядом и кивал своим мыслям.

– Что ж, майор, надеюсь, этот урок пойдет вам впрок и вы начнете понимать, что один не сможете сделать ничего и что к советам других, более опытных, надо прислушиваться!

– Что?! – Это было последней каплей. – Я не прислушивался?! Да я буквально умолял их всех дать хоть какой-то совет!!! И ничего кроме: «Как вы прикажете, товарищ майор» не добился! И это спецподразделение? Что это за спецподразделение, в котором солдаты не могут даже в кусты сходить без приказа командира?! – Тут я наткнулся на благодушный взгляд Виталия Дмитриевича и скис. Ну конечно, как сразу не понял, что и это очередной тест.

– Ну а что ты хочешь? – патетически возвестил он. Даже руку в экспрессии поднял. – Сам подумай! Боевой майор, командир подразделения, которое выполняло секретные задания за рубежом, участник двух войн в Чечне. У него ордена всю грудь закрывают. И вот во главе отряда поставили какого-то сопляка за непонятно какие заслуги! Как бы ты к этому отнесся?

Я искоса глянул на Линькова. Тот сохранял каменное выражение лица, но его губы слегка подрагивали, выдавая истинное состояние. Похоже, он с трудом сдерживал хохот и уж точно обиженным не выглядел.

– Ну да, конечно. Обиделись они, – пробурчал я. – Я для них Олег Попов, Петросян и Задорнов в одном флаконе. Смотрели и смеялись. Как там?.. «Ну тупой он».

Майор уже сдерживаться не смог и рассмеялся.

– Рад, что ты сохраняешь оптимизм, – покивал директор. – Однако мы убедились, что командовать тебе пока рано.

– А я никогда и не утверждал обратного, – буркнул я.

– Рад, что ты трезво оцениваешь свои способности. Ты должен научиться отдавать команды коротко и настолько ясно, чтобы даже идиот не смог бы их понять неправильно, даже если бы захотел. Тем не менее с этим надо что-то делать. Научиться командовать людьми можно только наблюдая за настоящим командиром. И я рад, что майор Линьков согласился взять тебя в свою команду. Отныне ты назначаешься его заместителем. Обязанности он тебе объяснит сам, однако, зная майора, могу сказать, что спокойных деньков у тебя не будет. А сейчас отправляйся в душ и переодевайся.

В чем директор не ошибся, так это в том, что спокойных дней у меня действительно не стало. Зато именно теперь и начались настоящие занятия. И если раньше я готов был Леонида Львовича растерзать, то сейчас уже начал его уважать. Он умел объяснить сложную ситуацию простыми словами, умел интересно рассказывать, всегда отвечал на все мои вопросы и часто делился опытом, почерпнутым в командировках. Причем, как я подозревал, многое из этих рассказов до сих пор проходило под грифом «совершенно секретно».

– Это вам генерал велел ничего не скрывать от меня? – поинтересовался я однажды.

– А тебе зачем это знать? – задал встречный вопрос Линьков. – В общем, ты прав, конечно, но твое любопытство совершенно не в тему.

Ясно. Очередной урок. Самое интересное, что эти месяцы, когда я находился в отряде майора, дали мне больше, чем все предыдущие занятия. Да, меня научили сражаться, подготовили к руководству, но все это была теория. Зато сейчас ничего, кроме практики. Как заместитель командира, я должен был являться посредником между ним и бойцами. Я узнал характер каждого солдата, узнал, когда у кого день рождения и какие у них проблемы, готовил карты маршрутов, отвечал за оружие.

– Вот что: кажется, основные обязанности ты неплохо освоил, – заявил мне однажды Линьков. – Пора их расширять. С этого момента ты отвечаешь за готовность снаряжения группы. У нас на следующей неделе ожидается учебный бой со здешней охраной. Как только уточнится цель учений, подготовишь список необходимого и получишь его на складе.

Дело показалось мне не очень сложным. Сами учения проходили с особым оружием: пневматическим, стреляющим красящими шариками, похожим на пейнтбольное. Отличие было в том, что в каждое монтировалась простейшая электрическая схема, имитировавшая звук выстрела того оружия, которое эта пневматика изображала. Как мне пояснили, для привыкания к звуку, а также чтобы научить бойцов распознавать оружие по выстрелам. Ну и соответствующее защитное снаряжение нужно было получить, включая маски с плексигласовыми забралами.

Просто, ага. В первый же раз я умудрился забыть спальные мешки. Линьков явно видел мою ошибку, но ничего не сказал. Зато когда пришло время отдыха… тут мне ее и припомнили. Пришлось изворачиваться. Так с тех пор и шло. При этом Линьков считал, что самый быстрый способ обучения – на собственных ошибках. Потому никакой помощи никогда мне не оказывал и никогда не советовал. Зато если я где ошибался…

«А подайте-ка мне сюда капитана (директор после моего неудачного командования понизил меня в звании) Старинова Владимира Викторовича. Итак, товарищ капитан, вы отвечали за подготовку группы. Почему же вы не позаботились об альпинистском снаряжении? Что значит, не думали, что оно пригодится? Вы карту маршрута внимательно изучали? Горы там видели? Что? Думали, они тут не очень высокие? Да… Тут либо безответственность, либо явная диверсия. Да еще и полнейшее неумение читать карту. В боевой обстановке я бы приказал вас расстрелять, сейчас же ищите спуск, где можно преодолеть обрыв. По возращении займемся тактической подготовкой с картой».

И вот, пока все отдыхали, я как проклятый лазил по кустам, выискивая удобное место для спуска. В одном майор прав, такое вот исправление собственных ошибок напрочь отбивает желание их совершать в будущем. Но и излишняя предусмотрительность тоже не одобрялась. После того как задание выполнялось, Линьков велел собирать все, что нам не пригодилось.

– Итак, господин Старинов, – вещал он в этом случае, – вы, видимо, полагаете, что мои солдаты мулы, которых надо нагрузить всем, чем можно, в надежде, что авось пригодится. Что ж, полагаю, вам нужно объяснить, насколько важно в поход брать ровно столько груза, сколько необходимо. Каждый лишний грамм может оказаться опасным для задания. Будьте добры, весь этот неиспользованный инвентарь упакуйте и совершите путешествие по штрафному маршруту. Может быть, тогда вы поймете, как важно правильно рассчитывать полезный груз.

Штрафной маршрут – изобретение Линькова. Он лично излазил окрестности и проложил его на карте. Не очень длинный, всего лишь десять километров, но вел он по таким холмам и буеракам… даже налегке я его проходил только за сутки. С грузом времени тратилось много больше. Тащить ведь приходилось не только штрафной груз, но и запасы еды. Вот уж действительно тест на умение правильно выбрать необходимые вещи. Тащить же придется и полезное, и бесполезное. И не дай бог что-либо из бесполезного потерять по дороге. Такое со мной еще ни разу не случалось, но что в этом случае придумает майор, я примерно догадывался. И эта догадка мне сильно не нравилась.

– Некоторые умники полагают, что война зависит от мужества солдат, – заявил как-то майор.

– А разве не так? Вот если бы не мужество людей под Москвой в сорок первом…

– Ты путаешь. Я сказал война, а ты говоришь о сражении. Сражение действительно зависит от солдат, а вот война… Никакое мужество не поможет, если снабженцы не смогут вовремя подвезти боеприпасы, новую одежду, провиант. Патовая ситуация в Первой мировой во многом связана не с системой защиты, а именно с проблемой снабжения. Прорыв Брусилова, Юго-Западный фронт… Но войска смогли наступать ровно столько, насколько хватило их запасов. Потом они закончились, тылы отстали, грузовиков мало, а подводы не успевают за наступлением. И так на всех фронтах. Вот и проиграна война с выигранным сражением. Наполеон вел лучшую армию Европы, выиграл до Москвы почти все сражения, но Кутузов перехватил коммуникации и очень скоро эта лучшая армия превратилась в сброд. Потому войны ведут полководцы, а выигрывают их снабженцы. Вот и изучай эту истину на собственном опыте. Пригодится.

Я и изучал. Задумавшись над словами майора, я потеребил преподавателя военной истории, и мы с ним занялись изучением того, как эту проблему решали в древности. Хорошо иметь транспортную авиацию, тысячи километров железных дорог, десятки тысяч шоссейных. А как быть, если из всех возможных средств снабжения – телега и раскисшая дорога, которая весной и осенью превращается в месиво? Похоже, серьезно проблемой снабжения озадачивались только римляне, для чего и строили свои дороги, которые верой и правдой служили в любое время года, обеспечивая легионы всем необходимым в любой точке империи. Ну, естественно, еще водный транспорт.

Потом майор решил заняться индивидуальной подготовкой… своей. Заключалась она в том, что ему давалась фора в четыре часа, а потом весь отряд под моим командованием выходил в погоню. Опыт я уже имел и потому в болото больше никого не загонял, да и остальные бойцы помогали мне по мере сил. Однажды Линьков подошел ко мне:

– Ну что, суть игры уяснил?

– Уяснил, – ответил я, потирая бок, по которому меня хлестнула ветка ловушки, подготовленной майором. Привяжи он к ней колья, и все могло бы закончиться не только ушибом.

– В таком случае теперь твоя очередь убегать. Фору тебе дадим побольше – пять часов.

Меня поймали через три часа после истечения времени форы. А я-то думал, что хорошо спрятался… считал себя уже подготовленным в плане выживания. Оказалось, что просто выжить в лесу и выжить, когда за тобой ведут охоту профессионалы, совершенно разные вещи. Линьков при разборе занятия был безжалостен и язвителен. По его словам, единственное, что я могу, – играть в песочнице. А в конце дал совет:

– Ты допускаешь одну ошибку дилетанта. Пойми, твоя задача не уничтожить всех преследователей, а уйти от погони. Твои ловушки рассчитаны на то, чтобы убить, но смерть товарищей может заставить удвоить усилия по твоей поимке, и ты добьешься обратного желаемому. Раненый же отвлечет как минимум двоих от погони – самого раненого и того, кто должен будет помочь ему выбраться. К тому же раны могут быть опасны… многие спокойно смотрят в лицо смерти, но испугаются стать инвалидами. Глядя на раненых, они станут осторожнее, и тебе будет легче уйти…

Я разозлился и в следующий раз подготовился получше, разработав план заранее. Наша База находилась в глубине тайги, до ближайшего жилья было километров четыреста. Это давало нам возможность тренироваться, не беспокоясь о встрече с посторонними.

Как с самого начала и говорил майор, дело не в хитрых планах, а в опыте, который приобретается на тренировках. К концу занятий мне удалось скрываться от поисковых групп почти три недели – это был мой рекорд, который побить мне так и не удалось. Как потом признался директор, если бы я продержался еще день, он бы отдал команду на возвращение. Обидно. Зато эта тренировка имела несколько неожиданные последствия. Виталий Дмитриевич встретил меня у входа лично. Я сделал краткий доклад и теперь ждал, когда меня отпустят наконец в горячий душ и мягкую постель. Директор же оглядел те лохмотья, в которые превратилась моя одежда, и хмыкнул:

– Хорош. А как обувь? Обувка прочнее, но… Александр Петрович, наша недоработка. Надо нам с вами заняться набором одежды для мальчика. Ему ведь там не три недели предстоит жить. Подберите материал и форму одежды. Также не помешает запасной материал, и надо бы научить нашего молодого друга шить.

Вот уж не думал, что вместо похвалы мне подбросят новые предметы для изучения. Подумать только, шитье! Брр.

После всех совместных тренировок Леонид Львович стал настоящим другом для Володи наравне с Александром Петровичем. Неудивительно, что он обрадовался, когда тот появился на Базе, хотя мальчик уже и не рассчитывал с ним увидеться. Линькова вместе с отрядом за месяц до этого вызвали в очередную командировку, а сколько она продлится и какой сложности… кто знает.

– Я уже и не думал, что вас увижу! – так и сообщил мальчик.

– На этот раз занимались местной бандой, – признался Линьков. – Знаешь, у меня такое ощущение, что если мы завтра арестуем дьявола, то и его некоторые личности объявят борцом с режимом.

– Опять политика?

– Она самая. Разбирались с одной группировкой, которая решила, что ей не помешают собственные боевые отряды.

– А вы…

– У нас никто не пострадал, не волнуйся.