Нет, не может быть…
Да что я такое выдумала? Такие истории бывают только в кино, в криминальных сериалах! В настоящей жизни их не бывает!
Подумав о сериалах, я ухватилась за эту утешительную мысль. Ведь я уже решила для себя, что попала на кастинг такого сериала – так, наверное, эти двое тоже репетировали сцену…
И тут же я опустила себя с небес на землю.
Разговор, который я подслушала, был слишком будничный, слишком спокойный для сериала. Там бы в нем непременно звучал надрыв, фальшивый театральный пафос.
А эти двое разговаривали так спокойно и уверенно, как будто обсуждали покупки в супермаркете или меню ужина. Кроме того, один из собеседников, как я думала, был режиссером, а режиссеры не снимаются в своих фильмах…
И еще одно. Теперь понятно, почему меня заперли в этой комнате.
В общем, дело плохо. Не зря мне стало как-то не по себе еще до того, как услышала разговор.
Я попала в ужасный переплет, меня собираются убить – пусть не сразу, а через какое-то время, но собираются.
Нужно бежать, не тратя времени на рассуждения, потом подумаю, что это вообще такое было!
У меня есть крошечное преимущество – я узнала об их планах. Но что мне это дает?
Я спрыгнула с унитаза, выбежала в комнату, подергала дверь… разумеется, она была заперта.
Я снова обежала комнату, стараясь не стучать каблуками.
Здесь больше не было ни дверей, ни окон. Бетонная коробка без выхода…
Снова заглянула в санузел.
Здесь тоже не было окна, но за унитазом было что-то вроде шкафчика, точнее, просто дверца, за которой обычно прячут трубы, фильтры и краны.
Собственно, даже дверца – слишком громко сказано, это была просто кое-как прилаженная доска из ДСП.
Я же говорила, что все здесь временное, дешевое, бутафорское. Почти картонное.
Я сняла доску без особых усилий и шума.
За доской действительно проходили трубы с вентилями, а за ними – еще одна такая же доска. Я толкнула ее вперед, доска провалилась в пустоту, и передо мной оказался темный туннель.
Выбора не было. Я с трудом пролезла в квадратную дыру, как смогла, приладила на место доску, чтобы преследователи не сразу догадались, куда я ушла. Впрочем, думаю, они очень скоро это поймут – больше мне просто некуда было деваться.
Теперь я оказалась в полной темноте.
Нашарив в сумке свой телефон, я включила его подсветку и осмотрелась.
Я была в темном бетонном туннеле, по стенам которого тянулись провода, кабели и трубы. Наверное, здесь проложены все коммуникации. Что тут раньше было – завод, фабрика? Во всяком случае, этого тут больше нет. А коммуникации остались.
Так или иначе, выбора у меня не было, и я пошла вперед по этому туннелю, подсвечивая дорогу телефоном. Время от времени я выключала его, чтобы экономить заряд, и шла в темноте. Благо туннель был прямой и с дороги не собьешься.
Так прошло несколько минут, и при очередном включении света я увидела впереди в стене круглый люк. Подошла к нему, с трудом повернула ручку. Люк со скрипом провернулся – и откинулся. Из него потянуло сыростью и холодом.
Выбирать опять-таки не приходилось.
Я пролезла в люк, закрыла его за собой.
Теперь я была в совсем тесном туннеле, здесь нельзя было выпрямиться, и мне пришлось ползти. Очень мешало длинное пальто, но не бросать же его.
А еще здесь было очень холодно.
Я проползла несколько метров, как вдруг туннель резко пошел вниз. Я не успела затормозить и покатилась вниз, как в трубе аквапарка. Только это было не так весело.
Правда, спуск был недолгим, я упала на бетонный пол прямо перед железной дверцей, закрытой на обычный засов.
Я легко отодвинула его – и оказалась на улице.
На улице была ночь, на улице была метель. Но у меня опять же не было выбора – и я выбралась в эту зимнюю ночь.
Дыхание сразу же перехватило от холода, снежные хлопья облепили лицо, пролезли за шиворот. Я подняла воротник пальто и зашагала вперед – чтобы как можно скорее уйти из этого страшного места, от этих страшных людей… Каблуки скользили по обледенелой дороге.
Но все же лучше идти по зимней улице, даже в такую метель, чем покорно ждать, когда тебя убьют и зароют на территории заброшенного завода!
Так я шла десять минут, двадцать – и наконец почувствовала, что не слишком выиграла.
Может быть, меня здесь не убьют – но я сама умру от холода! Или свалюсь в какую-нибудь яму и переломаю ноги. И еще неизвестно, какая смерть ужаснее!
Телефон работал, но я по-прежнему не знала, где нахожусь, так что не могла вызвать такси…
И тут впереди сквозь мутную пелену метели проступили два тусклых пятна.
Эти пятна двигались – значит, это были фары машины…
Я бросилась навстречу этому свету и скоро увидела приближающийся автомобиль.
Это был скромный пикапчик с надписью на борту «Срочная доставка пиццы».
Я выбежала на дорогу, наперерез машине, и замахала руками, лишь бы она не проехала.
Тут мне пришли в голову все страшные истории о наивных девушках, которые садились ночью в машины незнакомцев. Такие истории рассказывала мне мама в воспитательных целях, да и не только она, и они сидели уже у меня в подкорке.
Но метель была очень убедительна, и я решила для себя: если в машине два человека – ни за что не сяду, а если один – так и быть. От одного я как-нибудь отобьюсь.
Пикап остановился.
Я заглянула в кабину.
Там сидел один человек, парень лет тридцати с круглым, добродушным, как у целлулоидного пупса, лицом и растрепанными светлыми волосами.
Порыв ветра залепил в меня снегом, и я перестала сомневаться, потянула на себя дверцу и влезла в кабину. Машина тут же тронулась с места.
– Привет! – проговорил парень, оглядев меня боковым зрением.
– Привет! – ответила я, стуча зубами. – Хорошо, что я увидела твою… вашу машину, а то бы околела от холода!
– А как ты оказалась на улице в такую ночь?
– Ох, не спрашивай!
– Что, с парнем поссорилась?
– Ну до чего же ты догадливый!
– Да тут большого ума не надо. Как еще нарядно одетая девушка могла оказаться на улице в такую метель?
– Ну да, ты прав… – Я откинулась на спинку сиденья.
– Ну, если не хочешь об этом говорить – не надо.
– Честно говоря, не хочу.
– Твое право… это я так, для поддержания разговора. Езжу один, хочется с кем-нибудь поговорить…
Он замолчал, а меня передернуло – было все никак не согреться.
Водитель понял это и подкрутил регулятор печки. По ногам заструилось блаженное тепло. Ноги потихоньку оттаяли и заныли.
Я благодарно взглянула на водителя – и вдруг мне показалось, что сквозь его добродушную кукольную внешность, как сквозь карнавальную маску, проглянуло на мгновение совсем другое лицо – опасное, подозрительное, коварное…
Да нет, это мне просто показалось. Этак у меня скоро разовьется паранойя…
Водитель озабоченно взглянул на меня, спросил:
– Ну что, согрелась?
– Уже почти…
– А то, хочешь, у меня горячий кофе есть.
Он свободной рукой достал откуда-то из-под сиденья термос, протянул мне:
– Нальешь сама?
– Конечно!
Мне вдруг страшно захотелось кофе. Я открутила крышку термоса, налила в нее дымящийся напиток.
Вкус кофе показался странным, немного непривычным, но я списала это на термос. Зато в желудке стало тепло, и это тепло распространилось по всему телу.
– Хорошо! – проговорила я благодарно, возвращая спутнику термос. – Спасибо!
– Не за что! Я по ночам работаю, и мне без кофе никак…
– А ты вообще как сюда заехал? Здесь ведь промзона, кто здесь заказывает пиццу?
– Да тут, в промзо-оне, есть какие-то офисы. Люди снимают помещения по дешевке, а есть всем надо… Хоть днем, хоть ночью.
То, как он произнес слово «промзона», с растяжкой на второе «о», показалось мне странно знакомым.
Машина ехала среди темных корпусов, среди буйства метели. Меня вдруг начало неудержимо клонить в сон. Я потерла глаза, чтобы отогнать дремоту, и спросила:
– А ты сейчас вообще куда едешь?
– На базу, за новой порцией пиццы.
– Будешь какое-нибудь метро проезжать, высади меня…
– Ладно, так и сделаем.
И снова его слова, его голос показались мне странно знакомыми. Где-то совсем недавно я слышала этот голос и эти самые слова…
Я на мгновение провалилась в сон, с трудом вынырнула из него, встряхнула головой. Да что со мной происходит? Только не хватало заснуть в чужой машине!
На какое-то время мое сознание прояснилось.
В голове прозвучали последние слова водителя: «Ладно, так и сделаем…»
И тут я вспомнила, где и когда слышала этот голос и даже эти самые слова. Это было, когда я через вентиляцию подслушала разговор двух мужчин, которые решали мою судьбу. Решали, убить меня сразу и спрятать мой труп в промзоне или пока оставить в живых и отвезти на Обводный канал к какой-то Ильиничне…
Один голос принадлежал тому человеку, который руководил подозрительным «кастингом», а второй… ну да, это был голос вот этого парня, который сидел сейчас за рулем пикапа! И я не придумала ничего умнее, чем самой сесть в его машину!
Я потянулась к ручке двери, чтобы выскочить на ходу, но руки уже не слушались, и сон, точнее, тяжелое беспамятство навалилось на меня тяжелой плитой…
Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо.
– Проснись! Приехали!
– Куда приехали? – пробормотала я, с трудом разлепив глаза. – Можно еще немного поспать?
– Там поспишь! – отозвался тот, кто меня будил. – Мне тебя нести неохота!
Я наконец подняла веки и разглядела круглое лицо целлулоидного пупса, светлые растрепанные волосы… я уже видела этого человека, но не могла вспомнить, где и когда.
С трудом я поднялась на ноги, сделала шаг, другой…
Он вел меня за плечо, осторожно подталкивал. Я еле переставляла ноги. Казалось, к ним привязаны чугунные гири.
Таким манером мы вошли в подъезд, зашли в решетчатую кабину старого лифта. Я едва не сползла на пол, ноги просто подкашивались. Кабина с дребезжанием поползла вверх, затем остановилась.
Мой спутник вывел меня из лифта, проволок по площадке, позвонил. Открылась обитая дерматином дверь, показалось жизнерадостное старушечье личико, похожее на печеное яблочко.
