– Хороший мальчик, красавец ты мой. – Она поднялась и погладила лошадиную морду.
Золотце заржал, обрызгав ее слюной. Кейт засмеялась, голова кружилась от облегчения.
– Сегодня ты получишь дополнительную мерку овса.
Золотце прижался головой к ее груди, подтолкнул и пожевал губами, выпрашивая сахар.
– Подожди немного, – сказала Кейт, отталкивая морду коня.
– Кейт…
Едва слышный оклик заставил ее дернуться. Радость сменилась ужасом. Нет, они еще не спаслись. Мысленно приказав Золотцу не трогаться с места, она перезарядила скорострел и подошла к принцу. Она сунула оружие за пояс, решив никогда с ним не расставаться. Боннер тоже заслужил награду – пожизненный запас своих любимых конфет.
Опустившись на колени рядом с Корвином, Кейт его осмотрела. Все было хуже, чем она думала: руки изранены, из четырех глубоких ран от укусов на плече вяло сочилась темная кровь. Его лицо было ярко-красным – яд сжигал юношу изнутри.
– Кейт, – он подался к ней, – Кейт…
– Тсс, не разговаривай.
Каждый раз, когда он называл ее по имени, сердце пропускало один удар. Она должна была сосредоточиться. Кейт не знала, какие еще повреждения получил Корвин, а между тем солнце уже клонилось к закату.
– Сейчас я тебя вытащу.
Он кивнул. Оставалось только надеяться, что глаза ее обманывают и в действительности принц не при смерти. Кейт глубоко вздохнула, набралась смелости и просунула руки у него под мышками. Их лица оказались угрожающе близко. Зажмурившись, Кейт потянула. Его тело поддалось, но совсем чуть-чуть. Она напряглась, потянула изо всех сил. Без толку.
Сдвинуть тушу дракона не стоило и пытаться. Такую громадину ей даже не пошевелить. Кейт разыскала в разгромленной повозке веревку, один конец обвязала вокруг груди Корвина, другой привязала к седлу Золотца и послала коня вперед. Корвин страшно закричал от боли. Кейт закусила губу, однако выбора не было. Лучше боль, чем смерть.
Наконец все закончилось. Корвин с закрытыми глазами лежал на земле, прерывисто дыша, его потное лицо блестело в лучах заката. Кейт заставила себя склониться к принцу и осмотреть его. Большая часть ран находилась на верхней половине туловища, но понять, не было ли у него переломов ног, она не могла. Отсутствие крови еще ни о чем не говорило.
Кейт кашлянула.
– Ваше Высочество, встать можете? Нам надо убраться отсюда до темноты.
Корвин пошевелил ногами и согнул их в коленях. Значит, не сломаны. Когда он попытался сесть, то не смог опереться на дрожавшие руки от боли. Из ран сильнее потекла кровь, сладковато пахнувшая ядом. Запах напоминал скисшее молоко. Принцу требовался целитель. Ему нужен был отряд гвардейцев. Кто-нибудь, кто сможет о нем позаботиться и увезти его отсюда.
«У него есть только я».
Решившись, Кейт принялась за работу. Никогда прежде она не была так благодарна судьбе за свой дар. Без магии ей ни за что не удалось бы усадить Корвина в седло. Кейт заставила Золотце подойти и лечь рядом с принцем. Мелькнула мысль, что позже тот вспомнит и удивится, каким образом она этого добилась. Ничего. Главное, увезти его отсюда. Когда мерин лег, Кейт подхватила Корвина под мышки и, собрав последние силы, подтянула к боку коня.
– А вы немного подросли, Ваше Высочество, – прошептала она, сама едва удерживаясь на ногах. – Ваше Высочество! – крикнула Кейт, видя, что он не реагирует. – Пожалуйста, помогите мне, сама я не справлюсь.
Корвин издал какой-то невнятный звук. Потом с заметным усилием поднял руки, схватился за седло и подтянулся. С помощью Кейт перебросил ногу, кое-как сел. Кейт велела Золотцу встать, умоляя быть осторожнее. Корвин едва не падал, и все, что она могла сделать, это просить коня двигаться мягче.
Мерин встал на ноги, принц покачнулся и повалился на его шею. Золотце навострил уши. Приказав ему стоять смирно, Кейт села позади Корвина и прижала его к себе. Широкая спина принца была горяча как печь и так же тверда. Ее собственная спина и руки сразу же заныли от напряжения. Сжав зубы, она послала мерина вперед.
Ехать пришлось шагом. Корвин был слишком слаб, чтобы самому сидеть в седле, а Кейт едва хватало сил его удерживать. Он почти потерял сознание, что-то тихо бормотал и постанывал.
По пятам за ними следовала ночь, хищная и опасная. Кейт то и дело оглядывалась по сторонам, высматривая драконов. Башня темнела в отдалении. Казалось, они никогда до нее не доберутся.
Быстро смеркалось. Золотце при каждом звуке стриг ушами и вздрагивал, держась настороже. Пугающими были даже посвисты птиц и стрекот сверчков. Кейт всюду мерещились драконы. Ее дар слабел, в любое мгновение она могла утратить власть над конем. Однако на сей раз боги, похоже, смилостивились над ней – или над Корвином? – и до башни они добрались, когда ночь опустилась совсем. Драконов видно не было, но Кейт, не теряя времени, спешилась и завела Золотце внутрь.
– Стой смирно, – сказала она то ли коню, то ли Корвину.
Первый повиновался. Услышал ли ее принц, Кейт не знала. Она не была уверена, что он в сознании. За последние полчаса он не издал ни звука.
Кейт захлопнула тяжелую деревянную дверь, задвинула три засова. Деревом дракона не остановишь: надо было еще расставить и привести в действие чар-камни. Но сначала – снять Корвина с седла, прежде чем он упадет и сломает шею. Кейт же потом и обвинят в убийстве, с ее-то везением.
После заката дар исчез, и действовать приходилось своими силами. Она завела Золотце в стойло, устланное ветхой соломой, обхватила Корвина за талию и стащила с седла. Не удержала. Принц повалился, подмяв ее под себя. Кое-как поднявшись, Кейт отвела мерина в другое стойло, сняла седельную сумку и по узкой лесенке взбежала в круглую комнатку на втором этаже.
Там она нашла три амбразуры, расположенные священным треугольником, поместила в каждую по камню, шепотом молясь, чтобы магия амбразур еще действовала. Если фундамент древней башни просел, это могло плохо отразиться на чарах. Положив последний камень, Кейт произнесла заклинание и, затаив дыхание, стала ждать. Наконец возник мерцающий барьер. Впервые за несколько часов она вздохнула спокойно. Внешняя угроза осталась за стеной.
Теперь надо было разобраться с той, что находилась внутри.
Борясь с усталостью, Кейт спустилась на первый этаж. Корвин лежал в той же нелепой позе, в которой она его оставила.
– Пожалуйста, не умирай, – шептала она, подходя к нему.
Кейт потащила его из стойла, морщась от того, как грубо с ним обходится. Но иначе не получалось. Корвин был неподъемным, словно налился драконьим ядом. Она дотронулась рукой до его лба: он пылал от лихорадки. Принц приоткрыл глаза и тут же закрыл. Вскоре дыхание сделалось глубоким. Кейт надеялась, что он действительно уснул. Ей бы очень не хотелось, чтобы Корвин сейчас бодрствовал.
Набравшись смелости, она расстегнула его ремень и пуговицы на рубашке и осторожно сняла ее. На запястьях принц носил короткие кожаные наручи. Она развязала их и увидела на правой руке татуировку: ястреб с зажатым в когтях щитом. Татуировка выглядела знакомой, но Кейт не смогла вспомнить, где видела такую. Она почему-то занервничала. Сколько же лет прошло со дня их последней встречи? Тогда у Корвина не было никаких татуировок, она это точно знала.
«Теперь он – совершенно другой человек, – напомнила себе Кейт. – Как и я».
С нательником справиться оказалось не так-то просто, его нужно было снимать через голову. Корвин застонал: местами ткань присохла к ранам. Наконец Кейт отбросила нательник, стараясь не думать о его наготе и сосредоточиться на ранах, которые требовалось промыть, но ее щеки все равно запылали румянцем. Несмотря на горячечную красноту, кожа принца осталась гладкой и нежной там, где не было ран. Разве что полоска темных жестких волосков сбегала от пупка под пояс бриджей.
Кейт принесла воды из колодца, присела рядом. Дрожащими руками принялась протирать его увечья. Она полила водой на глубокие колотые раны на плече, отчего Корвин вздрогнул и очнулся, но тут же вновь потерял сознание. Промыв их, насколько это было возможно, Кейт достала из седельной сумки баночку с мазью. Снадобье, вообще-то, предназначалась для лошадей, но она решила, что вреда не будет. Уж во всяком случае, это будет лучше драконьего яда. Она начала осторожно смазывать раны. Кожа Корвина пылала. Надо было смочить какие-нибудь тряпки и накрыть его, чтобы не сгорел от лихорадки. Сама Кейт уже замерзала, однако разводить огонь не решалась.
Она так сосредоточилась на своем занятии, что не заметила, когда Корвин пришел в себя.
– Щекотно, – вдруг пробормотал он и перехватил ее ладонь над своей обнаженной грудью.
Его пальцы были слабы, но их прикосновение оказалось неожиданно тяжелым. Кейт ощутила дрожь в руке. Она удивленно посмотрела на юношу. Впервые за несколько жутких часов он произнес нечто членораздельное.
– Извини, Корвин, – проговорила она, отводя взгляд. Лицо снова заливала краска.
– Тебе не за что извиняться, Кейт… Малышка Кейт, Кейт-Изменница…
Кейт дернулась, услышав ненавистную кличку. Она всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, намеренно он ее обидел или нет. Однако взгляд принца опять затуманился. Кейт подождала, не скажет ли он что-нибудь еще. Корвин молчал, и она продолжила наносить мазь.
Через некоторое время принц прохрипел:
– Ты такая красивая, Кейт Брайтон, я тебе это уже говорил?
«Однажды. Когда поцеловал меня в первый раз», – подумала она, и сердце забилось быстрее. Она воровато покосилась на его лицо. Его небесно-голубые глаза, пристально глядевшие на нее, были по-прежнему прекрасны. Вот только белки теперь были мутными и покрасневшими. Кейт отвернулась.
– Я должен был бы говорить тебе об этом каждый день, – добавил Корвин.
Впервые за два последних года в душе Кейт пробудились теплые воспоминания.
– А эта твоя улыбка краешком губ… Как давно я не видел ее наяву… лишь во сне.
Она во все глаза смотрела на него. Принц говорил неразборчиво, с первого взгляда было ясно, что он бредит, и все же слова заставили сердце Кейт трепетать. Жестоко было напоминать ей о том, что никогда больше не повторится.
– Твой отец… он совершил… то, что совершил, и все испортил.
Потрясенная Кейт замерла. Она понимала, что Корвин бредит, может быть, даже умирает, но он говорил о событиях, которые давно ее интересовали. Когда-то она умоляла его все ей рассказать. Кейт охватило непреодолимое искушение. Слишком долго она ждала, чтобы узнать правду о той ночи, выяснить, что он видел. С арестованным отцом Кейт повидаться не разрешили. Корвин был единственной ее надеждой, однако тогда он наотрез отказался что-либо объяснять.
– Не хочу ранить тебя правдой, Кейт, – сказал он. – Твой отец напал на моего и едва не убил. Неужели этого недостаточно?
Нет, недостаточно. Правда была единственным способом раз и навсегда положить конец мучениям. Корвин лежал с открытыми глазами, невидящий взгляд метался в горячке. Кейт знала, что поступает дурно. Не дело, пользуясь тем, что он слишком слаб, чтобы отказать ей, выпытывать то, что он скрывал от нее. К тому же все, что он ей скажет в помутнении рассудка, может оказаться преувеличением, а то и ложью. Однако другого шанса могло не представиться. Она во что бы то ни стало должна была узнать правду и обрести наконец мир в душе.
– Значит, мой отец все испортил? – Кейт улыбнулась краешком губ, в точности, как описал Корвин. – Я никогда толком не понимала, что там произошло. Расскажите мне, Ваше Высочество.
– Корвин, – пробормотал он. – Для тебя я всегда просто Корвин, моя маленькая Кейт.
Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая дрожь.
– Корвин, – согласно повторила она; звук его имени причинял странную боль. – Пожалуйста, Корвин, расскажи мне, что произошло той ночью. Расскажи все.
8. Кейт
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ оказалось недолгим. Корвин не поведал ей ничего нового. Все это она уже слышала. Ее отец напал на короля и ударил несколько раз кинжалом. При этом он действовал в здравом уме и памяти. За сумасшедшего в ту ночь, скорее можно было принять самого Орвина. Корвин рассказал, что его отец визжал, бился в судорогах, рвал на себе волосы. Впоследствии целители предположили, что конюший смазал кинжал каким-то ядом, который им так и не удалось распознать.
Когда Корвин закончил рассказ, Кейт почувствовала зияющую пустоту в душе. Она-то надеялась, что все разъяснится. В виновности отца сомнений у нее не было, однако ей хотелось понять причины его поступка. Судя по всему, свой секрет он унес в могилу. Мертвые правды не выдадут.
Закусив губу, Кейт смотрела на Корвина, прикрывшего глаза. В сознании он или нет?
– Почему ты не позволил мне с ним повидаться?
Голубые глаза, затененные длинными темными ресницами, широко распахнулись.
– Хейл… он сам не захотел. Попросил, чтобы тебя не впутывали.
Кейт ушам своим не верила. Это было немыслимо. Отец знал, что его казнят, и не должен был уйти, не попрощавшись. Слишком сильно он ее любил, чтобы предать…
Как предал своего короля?
Нет, невозможно. Они с отцом были близки, словно лепестки плакун-травы.
Корвин завозился на соломе, вновь опустил веки.
– Он просил кое-что тебе передать.
– Что? – Кейт с бьющимся сердцем склонилась поближе. – Что именно?
– Он сказал… отправляйся в Фенмор.
Кейт нахмурилась, обдумывая слова Корвина. Фенмор лежал далеко на западе, за Грозовым морем. Легенды описывали его как чудесную страну, настолько прекрасную, что люди, осмелившиеся туда отправиться, никогда не возвращались обратно. Впрочем, с таким же успехом они могли просто гибнуть в пути. Может быть, именно туда отправились бы они с отцом, если бы Корвин смилостивился и заменил казнь изгнанием.
Смятение обратилось в гнев.
– Почему ты сразу мне не сказал?
Видя, что он не собирается отвечать, она схватила его за плечи и принялась трясти, позабыв про раны:
– Корвин, почему ты мне ничего не сказал?
– Я злился на него за то, что он ранил моего отца, – невнятно пробормотал принц, не открывая глаз. – Злился на тебя с Эдвином.
– А при чем тут Эдвин? – удивилась она.
Кейт давно не вспоминала об Эдвине. Детьми они часто играли втроем, но близки с Эдвином никогда не были – слишком уж сильным было соперничество между братьями. Последний раз Кейт видела Эдвина за день до того, как ее отец напал на короля. Они играли в саду во «Врага у ворот»: Корвин был драконом, а Кейт и Эдвин – прячущимися овечками. Она тогда выбрала свое любимое местечко, небольшой грот в зарослях роз, где Корвин обязательно должен был найти «добычу», и с замиранием сердца ждала поцелуя, которым принц непременно бы ее украдкой одарил. Корвин появился почти сразу же после того, как закончил считать. Тем вечером луна в ореоле светила тускло, и Кейт даже не разглядела лица принца, когда тот притянул ее к себе и начал целовать. Она жадно отдалась поцелую. Вот только это был не Корвин, а Эдвин, и поняла она это, только когда настоящий Корвин, обнаружив их, пришел в ярость. Кейт еще никогда его таким не видела. Она попыталась все ему объяснить, но он убежал прочь. И, похоже, до самого утра бродил по замку. Как бы он иначе застал Хейла в попытке убить короля?
«А ведь я так ему и не объяснила, что приняла Эдвина за него», – вдруг сообразила Кейт. Поцелуй, данный по ошибке, мало что значил на фоне преступления конюшего. Так, жестокая шалость завистливого брата.
Кейт хотелось еще порасспрашивать Корвина, но он уснул, и ей никак не удавалось его разбудить. Неподвижность раненого пугала. Жар не спадал. Кейт всю ночь меняла влажные тряпки на лбу и груди, боясь отойти от него хоть ненадолго. Несколько раз он принимался метаться и бредить. Тогда она держала его, как могла, чтобы он не разбередил свои раны.
На рассвете Кейт оседлала Золотце. До ближайшего поместья, замка Гильда, было совсем не далеко. Она вполне успевала туда доехать, попросить графа Гильдеранского о помощи и до заката вернуться в башню. Оставлять Корвина одного надолго и отправляться в Фархольд, до которого добираться целый день, было рискованно.
Положив в седельную сумку верхнюю рубаху принца в качестве доказательства, Кейт присела рядом с Корвином и слегка потеребила его за плечо:
– Ваше Высочество… принц Корвин.
Он открыл глаза, обвел взглядом ее лицо, но узнал ли он ее, она понять не могла.
– Здесь немного еды и вода для вас, Ваше Высочество, а я поеду за подмогой. К вечеру вернусь. – Она замялась, едва удерживаясь, чтобы вновь его не встряхнуть. – И не вздумайте умирать.
«Милосердная Нора, молю тебя, не допусти этого!» – впервые со смерти отца Кейт обратилась к святой покровительнице Норгарда. Нора была единственной, кто теперь мог сберечь Корвина.
Сначала Кейт пустила Золотце легкой рысцой, чувствуя, как он устал. Вчера, возвращаясь из Андреаса, они проехали не больше, чем обычно, однако расстояние все-таки было приличным, да и встреча с драконами не прошла для него бесследно.
За первые три часа на дороге им никто не попался. Кейт казалось, что сама земля здесь затаила дыхание, будто из страха перед новой напастью – дневными драконами. «Как нам выжить, если и днем и ночью нас подстерегает опасность?»
Кейт неотрывно обшаривала глазами окрестности, высматривая ящеров. Успокаивал лишь боннеров скорострел, притороченный теперь к седлу. Она была насторожена до предела и заметила группу всадников задолго до того, как они заметили ее. Пока те казались лишь точками вдали. Их присутствие выдавало лишь облачко пыли, летящей из-под копыт лошадей. Подъехав ближе, Кейт заметила блеск стали. Кем бы ни были встречные, у них имелось оружие. А вот знаменосцев она не разглядела. И скакали люди слишком быстро. Наемники или бандиты? Нет, вряд ли. Иначе не ехали бы так открыто.
Она послала Золотце в галоп, придержав его лишь тогда, когда несколько человек схватились за луки. Осадив мерина, Кейт закричала:
– Добрые господа, мне нужна ваша помощь! Ради верховного короля!
С этими словами она вытащила из седельной сумки верхнюю рубаху принца и подняла над головой.
Всадники двинулись навстречу, однако оружие не опустили. На миг Кейт решила, что ее злая судьба опять принялась за свое, послав навстречу разбойников, затем разглядела знакомую норгардскую форму и узнала дворянина, которого видела с Корвином в Фархольде. Она воспряла духом. К тому же среди конников были трое в синих мантиях и один – в зеленой. Целитель, да еще и мейстер!
– А, Кейт Брайтон! – воскликнул дворянин, останавливая коня. – Опять ты? Какими судьбами? И где Корвин?
