– Пожалуйста, мам! Я люблю Микки-Мауса. Он мой самый любимый.
– Я спрошу. Если нет, попытаем счастья в «Карвел». А может, лучше Дональд Дак?
– Он хороший, но Микки-Мауса я люблю больше.
– Я уже слышала.
– Мне будет четыре года, мам. Правда, я уже совсем большой?
На праздник должны были прийти друзья Билли по садику – целая цирковая труппа. Билли ходил на их дни рождения, а теперь они придут к нему. Джоанна с сыном обсуждали меню. По мнению Билли, фантастическая вечеринка не могла обойтись без пиццы, лимонада и торта из мороженого. Торт с Микки-Маусом заказали в кондитерской «Карвел», Джоанна нашла крошечные корзиночки для малюсеньких конфеток (однажды на работе ей пришлось организовывать торжественный ужин для сотни директоров и их жен в «Радужном зале»). Она купила совсем большому мальчику подарок от папы с мамой – гигантский конструктор «Тинкер Той», нашла скатерть и одноразовые тарелки с Чарли Брауном, и в одно прекрасное апрельское воскресенье к ним ворвался десяток малявок, которые в считаные минуты перевернули вверх тормашками весь дом. Тед стоял наготове с тряпкой. Все прошло гладко, если не считать, что малышка Мими Аронсон забыла упомянуть о своей аллергии на шоколад и покрылась пятнами. Вместе с ней пошла пятнами Джоанна Крамер.
– Тед, давай ты поиграешь с машинкой в другой раз. Мы убираем.
– Я просто посмотрел. Что ты психуешь?
– Одиннадцать часов. Я спать хочу.
– Ложись, я сам закончу.
– Нет, ты не умеешь убирать.
– Ну, я же не уборщица.
– Конечно, для этого есть я.
– Джоанна, подумай о хорошем. Праздник прошел замечательно.
– Еще бы, я с ног сбилась.
– Послушай…
– Думаешь, все это появилось по мановению волшебной палочки? Корзиночки и тарелки с Чарли Брауном? Я убила на этот гребаный праздник три дня!
– Билли в восторге.
– Ну да, он получил свой торт с Микки-Маусом.
– Джоанна…
– У меня прекрасно получается устраивать детские вечеринки. Восхитительные праздники для детей.
– Пойдем спать.
– Конечно, а весь этот бардак подождет до утра. Я завтра уберу.
Они молча уснули. Ночью Джоанна встала и пошла в детскую, где спал Билли со своей «компашкой»: плюшевым медвежонком, собачкой и тряпичным Энди. Комната была завалена трофеями: коробка с конструктором, домино, разноцветный грузовик, ознаменовавший четырехлетие боулинг. Джоанне захотелось разбудить сына и сказать: «Билли, Билли, пусть тебе будет не четыре, а всего один годик, и мы начнем сначала. Будем играть в разные игры и веселиться, а не кричать и ссориться. Я стану доброй, любящей мамой, которая тискает и целует своего ребенка при любой возможности. Ты будешь держать меня за руку на улице, как настоящий мужчина, и сможешь говорить со мной обо всем на свете. Не обещаю стать идеальной матерью, их не бывает, но я перестану злиться, а постараюсь любить тебя. Если бы мы могли начать все сначала, Билли!» Но она ушла на кухню, чтобы не разбудить его своим плачем.
Джоанна уверяла себя, что не создана для материнства. Злясь или раздражаясь на сына, что было неизбежно, как с любым четырехлеткой, она вновь и вновь убеждалась, что не любит своего ребенка, и он ее тоже. Она копила обиды на Теда. Стоило мужу совершить какой-либо промах – например, оставить рубашку на стуле, она вспоминала, что он вырос в Бронксе. Только и знает, что говорить о работе, сексист проклятый. Все домашние дела на мне! Возомнил, что помогает! Каждое дело: уборку, приготовление еды, поход за продуктами – она воспринимала как личное оскорбление. Вечеринки с друзьями – опять наша очередь! – все на ее плечах. Составить список, купить продукты, приготовить закуски. Тед, как всегда, отвечал за напитки – большое дело! Билли просыпается среди ночи и просит сока, а Тед дрыхнет без задних ног! Появившаяся на нервной почве сыпь уже не проходила, и Джоанна лежала ночью без сна, расчесывая себя до крови.
Тед смотрел на все по-другому.
– Подумать только, как мало я помогал тебе раньше, – говорил он. – Теперь я понимаю, как трудно быть матерью, и буду помогать еще больше. Тяжело, конечно, но дети – это такое счастье. Помнишь тот невероятный момент, когда ты рожала Билли, а я тебя обнимал?
– Да?
– Конечно, я держал тебя в объятиях, а ты тужилась!
– Правда? Я даже не помню, был ли ты там.
Теда это не смутило.
– Джоанна, этот ребенок – лучшее, что у нас получилось.
– Да. Тед, ты хороший отец.
Она действительно так считала. Но еще один ребенок? Нет, ни за что! Даже подумать страшно. И так все тело зудит.
Сначала Джоанна хотела оставить записку. Не спеша все обдумать и написать. Или напечатать? Машинописный шрифт разборчивее. Нет, лучше от руки. Поразмыслив, она решила, что проще всего уже после ухода отправить письмо без обратного адреса. Но потом все-таки подумала, что это нечестно.
Билли со своей компашкой уснул. Они с Тедом начали убирать со стола после очередной вечеринки с гамбургерами, тридцатой за год.
– Тед, я ухожу от тебя.
– Что?
– Я здесь задыхаюсь.
– Извини, я не расслышал.
– Я сказала, что ухожу.
– Не понял.
– Разумеется, ты не понял. Начну сначала. Тед, я от тебя ухожу. Теперь понял?
– Это шутка такая?
– Ха-ха.
– Что с тобой, Джоанна?
– Нашему браку конец.
– Я тебе не верю.
– Придется поверить.
– Мы недавно говорили о втором ребенке.
– Ты говорил.
– Джоанна, у нас есть трудности. Но они бывают у всех.
– Все меня не интересуют.
– Мы не так уж много ссоримся.
– У нас нет ничего общего. Кроме счетов, вечеринок и иногда постели.
– Я не понимаю.
– Не беда.
– Да что с тобой? Господи, что я сделал?
– Женщина должна быть личностью.
– Ну да, и что?
– Я задыхаюсь. Мне надо уйти.
– Это безумие. Я не согласен.
– Да что ты?
– Я тебя не отпущу.
– Правда? Через пять минут меня здесь не будет.
– Это невозможно, Джоанна. Так не делается.
– Почему же?
– Нужно что-то предпринять. С кем-то посоветоваться.
– Знаю я их советы. Все эти советчики – жалкие неудачники, которые и в своей жизни разобраться не могут.
– Да что ты такое говоришь?
– Что слышал. Я должна уйти. И уйду.
– Джоанна…
– Феминистки будут мне аплодировать.
– Какие еще феминистки?
– Я ухожу, Тед.
– Куда, черт возьми?
– Не знаю.
– Не знаешь?
– Это не имеет значения.
– Как это?
– Очень просто. До тебя когда-нибудь дойдет?
– Джоанна, я слышал, что так бывает. Но не могу поверить, что это происходит с нами. Нельзя вот так просто взять и уйти!
– Какая разница, как я уйду? Надо было оставить записку.
– Мы что, в третьем классе? Ты решила порвать с мальчишкой, писавшим тебе валентинки?.. Мы – семья!
– Я не люблю тебя, Тед. Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу этот дом. Я постоянно в таком напряжении, что у меня мозги взрываются.
– Джоанна…
– Я не намерена оставаться здесь ни дня, ни минуты!
– Я кого-нибудь найду. Консультанта по браку, психолога. Должен быть какой-то выход.
– Ты меня не слышишь, Тед. И никогда не слышал. Я ухожу. Уже ушла.
– Ну да, я порой уделяю слишком много времени работе, извини…
– Это здесь ни при чем. Дело не в тебе, а во мне. Я больше не могу так жить. Я должна найти себя.
– То есть? Как ты это сделаешь? Мне уйти? У тебя кто-то есть? Он переедет сюда?
– Ты так ничего и не понял.
– Ну, ты ведь все продумала. Что нам делать, черт побери?
– Я просто возьму свой чемодан, он уже упакован, сниму две тысячи долларов с нашего общего счета и уеду.
– Уедешь? А как же Билли? Его вещи ты тоже собрала?
Ее голос впервые за все время дрогнул.
– Нет… Билли останется здесь. Без меня ему будет лучше…
– Господи, Джоанна!
