– Спасибо. – Гуров несколько секунд помолчал, будто испытывал колебания, потом произнес: – Скажите, а если я там возьму выпечки на всех, то мне в вашем отделе чаю нальют? Или лучше не стоит дразнить грозного капитана?
– Наш капитан вообще-то неплохой человек, вполне вменяемый. Однако вы ведь понимаете, что никто не любит, когда в его работу вмешиваются люди со стороны. Тем более… – Молодой человек замялся и замолчал.
– Тем более вот так, из главка, в приказном порядке. Да, я все понимаю. Но и вы меня поймите. Есть оперативная необходимость и, в конце концов, приказ моего начальства.
– Оно конечно. – Парнишка шмыгнул носом. – Но и вы войдите в наше положение. Мы работали не покладая рук больше года. Теперь приходит важный дядя и забирает почти раскрытые дела, с готовыми подозреваемыми, и все такое. Кому это понравится?
– Я не собираюсь ничего забирать.
– Значит, распоряжаться станете и учить нас, как работать нужно. Всем понятно, что теперь этого не избежать, но дайте ребятам немного привыкнуть к этой горькой мысли.
– Стало быть, с булками мне соваться к вам пока не стоит, – с усмешкой сказал Лев Иванович. – Они могут и в голову мне угодить, не так ли?
– Да, вы рискуете, – ответил молодой человек и коротко хохотнул.
Разговаривая, они прошли длинный коридор, спустились по лестнице и притормозили у развилки.
– Ладно, если вы в кафе, то вам на выход, через фойе. А мне сюда, налево по коридору, – сказал парень. – Слишком долго ходить я не могу. Вы ведь правы. Наш капитан иной раз бывает грозным, а нынче он и вовсе не в духе. Так что нагорит мне.
– Не смею больше задерживать, – с легким полупоклоном произнес сыщик. – Спасибо вам за помощь. Кстати, как вас зовут?
– Егор Березин. А вы, я слышал, Лев Иванович Гуров.
– Да, приятно познакомиться.
– И мне. Говоря откровенно, наслушавшись разговоров ребят, я вас совсем другим представлял. А вы ничего, нормальный вроде.
– Благодарю. На фоне последних событий такая оценка является весьма лестной.
После этого они разошлись, каждый в свою сторону. Молодой человек отправился выполнять поручение начальника. Гуров наскоро перекусил в небольшом кафе, потом вернулся в кабинет и изучал материалы дел до самого вечера. С капитаном Серовым он общался исключительно по делу, получал односложные ответы на свои вопросы и не пытался больше заговорить ни с кем из членов его команды.
С Мариной Лев Иванович тоже больше не рискнул общаться. Такой риск был не оправдан. Стоило запастись терпением. Они могли спокойно, без всяких помех переговорить и вечером, уже в отеле.
Глава 5
Полковник Гуров и лейтенант Светлова решили встретиться в кафе при гостинице, поесть и обсудить все важные моменты прошедшего дня. Разумеется, Марина добиралась до отеля со всеми предосторожностями. Перед ужином она заскочила к себе в номер, сняла надоевший костюм, приняла душ и переоделась.
– Добрый вечер, Лев Иванович. Простите, что задержалась. Гадкий костюм совсем к телу прилип, даже прирос. Я еле-еле содрала его.
– Конечно же, не слишком удобно носить такой наряд, да еще и заниматься физическим трудом. Зато сегодня в кабинете у оперов была будто бы абсолютно другая девушка. Сейчас, переодевшись, ты снова совершенно преобразилась.
– Если нас вдруг встретит кто-то из новых знакомых, то ничего не заподозрит.
– Очень точно подмечено.
– Вы уже решили, что выбрать на ужин, Лев Иванович?
– Нет, тебя ждал.
Они обсудили меню, сделали заказ, получили его и продолжили разговаривать, когда официантка ушла.
– Рассказывай, как прошел твой день. Сильно устала?
– Степановна, моя наставница и напарница, сказала, что я настоящий метеор, несмотря на то, что пухленькая такая. Женщине невдомек, что мои лишние килограммы вовсе не так много весят. Она взяла надо мной, новенькой, негласное шефство и вроде бы осталась довольна. Я действительно немного устала от этой беготни с тряпками и ведрами, а вот важного, к сожалению, ничего так и не узнала. Вы сами видели, как меня приняли в двести семнадцатом кабинете. В остальных не намного лучше.
– Ты для них пока что тоже чужая. Сыщики привыкли настороженно относиться к незнакомым людям. Профессия обязывает.
– Может, вы и правы, Лев Иванович, но я не могу долго ждать, чтобы стать там своей, обещала в скором времени уступить это место одной женщине.
– Что за женщина? – осведомился Гуров.
– В связи с ее появлением как раз и возникли те самые осложнения, о которых я упоминала ранее. – Марина в красках рассказала, как боролась за должность уборщицы.
– Это ничего, не расстраивайся, задание не затянется надолго. Что до парней, то дай им немного к тебе привыкнуть. Рискну предположить, что через пару дней они начнут обсуждать при тебе многие рабочие вопросы.
– Будто и нет меня вовсе?
– Да, примерно так.
– Мне, кстати, уже удалось кое-что услышать краем уха. Правда, это касается не расследования, а скорее вас лично.
– А именно?
– О полковнике, прибывшем из Москвы, болтает все отделение. Народ просто судачит, строит догадки разной степени глупости. Но капитан Серов стоит в этой компании особняком, пребывает в самой настоящей ярости. Он уверен в том, что вы прибыли для того, чтобы отжать себе почти раскрытые дела или указывать тут всем. Здесь все дураки кругом, а в Москве умники сидят. Мол, одного из них нам, убогим, в помощь прислали! Вот как-то так. Это почти точные цитаты.
– Понятно и вполне ожидаемо, – спокойно сказал Гуров, неторопливо и сосредоточенно разрезая бифштекс.
– Значит, вы не слишком расстроились?
– Отношение к нам коллег всегда можно откорректировать, а если не выйдет, то мы здесь ненадолго. Так с чего переживать?
– Ясно. А что вам удалось узнать, Лев Иванович? Вам предоставили материалы дел для ознакомления?
– Если бы на то была воля Серова, то он меня на порог кабинета не пустил бы, но Рощин распорядился содействовать. Так что да, все показал, и протоколы, и выводы экспертов. Впрочем, в материалах дел пока нет ни слова о том, что сыщики подозревают Елену Ромашову.
– Странно. А разве они могли это нигде не зафиксировать?
– Если версия рабочая, разработанная недавно, то могли, конечно же. Только я думаю, что все обстоит немного по-другому.
– Не совсем понимаю, о чем вы говорите, Лев Иванович.
– Сейчас объясню. Помнишь, мы с тобой обсуждали каждый случай смерти отдельно? Это было после разговора с Еленой. Она, кстати, достаточно точно и подробно все детали рассказала. Похоже, в телецентре действительно нет проблем с распространением информации.
– Это понятно, и что?
– Тогда мы с тобой решили, что в первых двух делах зацепиться вроде как не за что. В том смысле, что не ясно, как виновного искать. Но и Елену в тех преступлениях никак нельзя обвинить, по крайней мере сейчас, без дополнительных улик?
– Да, тесно с погибшими женщинами она не общалась, с первой из них вообще толком знакома не была. Мотив тоже достаточно сильно размытый, учитывая других претендентов на должности, покровительство разных людей и даже долю случайности и везения при распределении престижных мест работы на телевидении.
– Правильно. Но дело об отравлении продюсера в этом смысле кардинально отличается от первых двух убийств. Там подозреваемым может быть буквально кто угодно. Однако именно Елена Ромашова все же является самым перспективным кандидатом на эту роль.
– Да. – Марина досадливо поморщилась. – У нее был конфликт с потерпевшим, пусть и исчерпанный, имелись как возможность, так и мотив, но снова чисто теоретически.
– Именно. Так вот, я предполагаю, что коллеги рассудили примерно так же. Вернее сказать, первым они обнаружили мотив. Не просто какую-то банальную месть ловеласу или вполне возможную расправу с придирчивым боссом, а классическое «кому выгодно». Как ни крути, а Елена на должность телеведущей попала, даже смогла на ней удержаться и преуспеть. Она единственная извлекла выгоду от смерти продюсера, причем немалую.
– Потом они посмотрели на остальные преступления под тем же углом и решили, что всех убивала Елена, чтобы расчистить себе путь в ведущие популярной передачи.
– Расчистить, попасть и задержаться на вершине. Не забывай, что продюсер Романов хотел Елену с этой должности сместить. Этот тип привык добиваться желаемого, не мытьем так катаньем. Кстати, в деле есть информация, что на самом деле его зовут Александр Романовский.
– Стало быть, звучная фамилия Романов – это псевдоним. Понятно. Он пытался придать своей особе аристократические черты.
– Наверное. Кроме того, звучит красиво. В этой среде никого не удивишь наличием псевдонима.
– Да, конечно. Но я думаю, нам стоит выяснить, кто еще мог извлечь выгоду из смерти этого человека.
– Что ты имеешь в виду?
– Да что угодно, получение наследства, например. Ведь у успешного продюсера наверняка была хорошая квартира в престижном районе и крупный счет в банке.
– Да, по этому вопросу действительно стоит навести справки, – задумчиво проговорил Лев Иванович.
– Будет сделано. А что вам еще удалось полезного узнать из материалов дела об отравлении Алекса?
– О самом отравлении эксперты не сообщают ничего нового. Он действительно подумал, что в его недомогании виновата пища из ресторана, не обратился за помощью и сам не принял никаких мер, поэтому и не дожил до утра. Умер от внутреннего кровотечения, обычного осложнения при отравлении рицином, если не принять сорбент и не начать вовремя медикаментозное лечение. Зато я зафиксировал примерное время убийств, как его определяют эксперты, и выяснил, что у Елены нет алиби ни по одному из эпизодов, кроме того, имеются возможность и мотив. Вдобавок по первым двум убийствам полицейские сумели разыскать свидетелей. Все факты в совокупности говорят отнюдь не в пользу Елены.
– То есть как? Вы же недавно говорили, что ее имя не фигурирует ни в одном протоколе. По крайней мере, в качестве подозреваемой.
– Да, совершенно верно. Но это вовсе не обязательно. Не понимаешь? Сейчас поясню. Помнишь, Елена вскользь упоминала, что отец купил ей приличную машину, которой она управляет исключительно самостоятельно?
– Конечно, тот разговор был буквально вчера.
– Да. Но она не сказала, что это «Бентли» темно-красного цвета. Машина достаточно дорогая, броская. У полиции есть свидетели, которые видели, как точно такой же автомобиль сбил ведущую Веронику Титову и быстро удалялся с места преступления.
– Но как же так? – Марина немного помолчала, потом спросила: – А что камеры видеонаблюдения? Кто-нибудь из очевидцев успел заметить, кто был за рулем? Или, может быть, видел номер машины?
– Марина, дорогая, тебе бы не в сыщики, а в адвокаты идти, – заявил Гуров. – Впрочем, ты совершенно права. За рулем чисто теоретически мог быть и другой человек, да и машина не обязательно та самая. Но это повод для подозрений. Больше никакими сведениями полицейские не располагают. Погода в тот вечер была отвратительная, прохожих очень мало, улочка глухая, плохо освещенная. Так что в деле есть лишь марка и цвет машины. Больше ничего никто не рассмотрел. Если бы там и были камеры, то они все равно не смогли бы ничего толком зафиксировать. Но в свете вышеизложенной информации это уже бросает отчетливую тень на Елену Ромашову.
– Значит, вызывая туда Веронику на свидание, преступник хорошо знал, что делал.
– Это говорит лишь о том, что он местный, отлично ориентируется в городе.
– Кроме того, преступник хорошо знал саму Веронику. Что он ей мог посулить, чтобы она напрочь забыла о безопасности и в проливной дождь рванула на встречу с ним?
– Это очень хороший вопрос, – сказал Гуров.
– Пусть машина у Елены очень приметная, однако с юридической точки зрения это всего лишь косвенная улика. Ростов большой, богатый город. Тут может быть немало подобных машин.
– Ты во всем права, Марина. Но это не так уж и мало, учитывая, что у полиции имеются свидетельские показания и по первому эпизоду.
– Вы говорите про смерть Риты Кораблевой. Там тоже нашлись какие-то улики? Почему, кстати, дело вообще переквалифицировали?
– Сначала наши здешние коллеги действительно считали ее смерть суицидом и даже дело уже закрыли. Потом, я думаю, после того как надумали все три преступления вместе связать одним, так сказать, подозреваемым, они стали копать и в этом направлении тоже, да еще и с удвоенным усердием. Тогда-то и выяснились интересные факты. Оказалось, что Рита получила удар мощным электрошокером. Он был нанесен сзади в область шеи, примерно на границе линии роста волос. После этого человек теряет сознание довольно надолго. Значит, Рита никак не могла сама забраться в ванную и вскрыть себе вены.
– Интересно, а куда патологоанатом раньше смотрел? От электрошокера остаются весьма характерные следы, нечто вроде точечного ожога.
– Все верно. Но в очень редких случаях бывает, что на коже видимых следов не остается. Эксперты выявили гематомы на подкожных тканях при повторном вскрытии. Так что применение электорошокера можно считать установленным. Значит, и факт убийства доказан.
– Ладно, тогда откуда взялся скальпель? Вены резать им удобно, не стану спорить. Но дома у Риты Кораблевой вряд ли мог быть медицинский инструмент. Как и у Елены Ромашовой. Полицейским не пришло в голову сделать вывод о том, что в деле может быть замешан человек с медицинским образованием.
– Они вообще, кажется, не прорабатывали этот пункт, и происхождение инструмента не устанавливали, заранее предположили, что его с собой принес убийца. Кроме того, для использования скальпеля в данном случае достаточно лишь базовых знаний по анатомии. Их довольно легко почерпнуть в интернете. Значит, этот след может никуда не привести.
– Так-то оно так, но скальпель еще нужно где-то достать. Это не такая вещь, которая продается на каждом углу.
– А ты молодец, – сказал полковник. – Относишься к делу очень внимательно и задаешь дельные вопросы. Нам с тобой предстоит выяснить, были ли медицинские работники в близком окружении Риты. Ведь случайному человеку, никак с медициной не связанному, вряд ли придет в голову идти в специализированный магазин за скальпелем. Какой в этом вообще может быть смысл?
– Разрез тоньше. Жертва получает меньше страданий, – немедленно предположила девушка.
– Вряд ли убийца об этом беспокоился. Этот субъект, скорее всего, взял бы нечто такое, что имеется в каждом доме, например, обычное тонкое лезвие или нож, который всегда под рукой, то есть самый обычный, кухонный.
– Лев Иванович, а в каком виде было обнаружено тело Риты? Вы протокол первичного осмотра хорошо помните?
– Зачем тебе? Какая-то мысль пришла в голову?
– Да, наличие скальпеля можно увязать с теорией инсценировки суицида. Так в каком виде тело лежало в ванной? Я имею в виду наличие одежды.
– В нижнем белье.
– Когда женщина решает покончить с жизнью на эмоциях, например, из-за трагической или неразделенной любви, она все равно обязательно думает о том, как будет выглядеть после смерти. Суицидники стараются не раздеваться догола или даже надеть что-нибудь, чтобы выглядеть прилично. Сюда же и записку в виде стихов можно отнести, и скальпель. Он ведь оставляет после себя аккуратный ровный разрез. Да и боль не такая сильная. Возможно, именно такую картину пытался нарисовать убийца для тех специалистов, которые будут осматривать тело.
– Вот они поначалу и приняли все за суицид, – сказал Гуров. – Даже несмотря на то, что Рита не слишком подходила по возрасту для этого типа самоубийц. Из-за неразделенной или несчастной любви с собой обычно кончают подростки, а излишне инфантильной эта женщина вроде бы не была.
– Значит, полицейские поначалу просто упустили этот момент.
– Кстати, о записке. Этот лист был вырван из тетради со стихами Риты.
– То есть убийца знал, что делает. Похоже на то, что он был хорошо знаком со своей жертвой.
– Возможно, даже находился в близких отношениях с ней. Стихи, которые писала Рита, были, говоря объективно, немного корявые и сильно депрессивные. Такие творения их авторы обычно даже не показывают посторонним людям, стесняются.
– Тогда почему следствие не стало искать ее бывшего любовника? Он ведь самый подходящий кандидат на роль убийцы, особенно если пытался скрыть их тесное общение, а Рита этого стремления не разделяла.
– В деле о любовнике нет вообще ничего. То есть сыщики пытались опрашивать на эту тему подруг молодой женщины, но лишь тогда, когда разрабатывали версию суицида. Потом они полностью сосредоточились на личности Елены Ромашовой. Главным образом потому, что сумели найти свидетельницу, которая видела ее в вечер убийства в подъезде, где проживала Рита Кораблева. Елена предположительно выходила из квартиры женщины, убитой ею.
– То есть как? Этого не может быть! Если бы у следователей были именно такие улики, то они не стали бы мешкать, давным-давно провели бы опознание, задержали бы Елену и предъявили ей обвинение.
