Хулия негодующе посмотрела на него. Разумеется, это может быть «он», «они» или вообще «она». Это просто фигура речи. Почему последнее слово всегда должно оставаться за ним? Это начинало раздражать. Раньше он таким не был – а может, она просто смотрела на него другими глазами.
– Кроме того, это же не Лас-Вегас. Здесь убийства не случаются каждый день. Мы в Гернике, черт побери. Два трупа за пять дней, одинаковый цветок… Это один и тот же убийца. Но я не понимаю, почему в этот раз почерк совершенно иной.
– Для меня это еще не очевидно, – заметил Чема. – Нам нужно найти связь между обеими жертвами. Мы знаем имя этой?
Хулия покосилась на тело. Это была женщина около шестидесяти лет, одетая в простую домашнюю одежду, с медными волосами, через которые просвечивали седые корни. Детектив ощутила укол вины. Она провела рядом с ней уже достаточно времени, но до сих пор не знала ее имени.
– У тебя тоже была похожая. – Чема указал на небольшую татуировку, украшающую внутреннюю часть правого запястья жертвы.
Хулия молча кивнула, уставившись на красную розу с шипастым стеблем, тянувшимся по предплечью.
– Столько времени прошло, я думала, ты и не вспомнишь…
Поясницу Хулии украшал эгускилоре, цветок дикого чертополоха, который, по преданию, обладает защитными свойствами. Хозяева ферм вешают этот цветок на двери для отпугивания ночных чудовищ. Он похож на солнце, так что чудовища понимают, что в доме нет места тьме, и не смеют войти. Возможно, эта женщина тоже набила свою татуировку в «Алхимии тату», мастерской Рауля, едва ли не единственной в округе.
– Боже мой, он убил ее! – искаженный горем голос раздался откуда-то сверху. Хулия подняла голову и увидела женщину в окне четвертого этажа. – Арасели, что он с тобой сделал?
Детектив вопросительно посмотрела на напарника.
– Я думала, мы одни.
Прежде, чем ответить, Чема посмотрел наверх.
– Так и было. Полиция звонила во все двери, и никто не открыл. Откуда вы взялись, сеньора? Почему не открыли нашим коллегам? – спросил он у соседки, которая вытирала слезы носовым платком с синей окантовкой.
Женщина громко высморкалась и поднесла руку ко лбу.
– Мы знали, что когда-нибудь это случится. Он чудовище… Он ее измучил. А она хорошая женщина. Слишком хорошая, – прорыдала она в ответ.
Полицейские переглянулись. О ком она?
– Сеньора, пожалуйста, оставайтесь в квартире. Мы сейчас поднимемся к вам.
– Она мертва?
– Войдите в дом и закройте окно, пожалуйста.
– Конечно, она мертва. Матерь Божья! Арасели…
– Закройте окно! – рявкнул Чема.
Женщина послушалась, не переставая всхлипывать.
– Я иду наверх, – заявила Хулия. Следовало немедленно опросить эту соседку.
– Я с тобой. – Чема последовал за ней. – Откуда, блин, она взялась? Твои коллеги должны были стучаться ко всем соседям, и раз никто не открыл, значит, никого не было дома. Как она попала к себе?
Хулия промолчала.
– Можно забирать тело? – поинтересовался кто-то из похоронного бюро, едва заметив их на пороге.
– Мы закончили. Если судья разрешит… – ответил Чема, указав на удивительно молодую женщину: та подписывала какие-то документы, которые протягивал ей судебный секретарь.
Судья Толоса кивнула.
– Можете приступать. Судмедэксперт установил, что смерть наступила утром между одиннадцатью и четвертью двенадцатого. Через пару дней мы получим результаты вскрытия. – Она нервно махнула правой рукой в сторону двери. Там собралась толпа журналистов с камерами наготове, чтобы начать запись при первой возможности. – И пришлите подкрепление, чтобы их сдержать. Я не выйду отсюда, пока не буду убеждена, что смогу сделать это без тысячи вопросов.
* * *
– Как давно она подвергалась жестокому обращению со стороны мужа?
Соседка попыталась заговорить, но слова застревали в горле. Губы по-детски изогнулись, и она снова и снова прижимала к носу платок в правой руке. Глаза ее тоже нуждались в платке.
– Хосе Мануэль всегда такой… – что-то помешало ей закончить фразу. – У него взрывной характер. Он постоянно на нее орет… Бедняжка Арасели!
Хулия и Чема переглянулись. Волосы соседки все еще были влажные. Это подтверждало ее объяснение, что она была в ванной, когда полицейские стучались к ней. Она призналась, что слышала звонок, но не стала обращать внимание. Ее не раз беспокоили рекламные агенты во время утреннего душа.
– Этого не может быть. Это неправда… Арасели! – возопила женщина, внезапно бросившись к окну.
Чема перехватил ее.
– Прошу вас, успокойтесь, – сказал он и обратился к Хулии: – Пусть пришлют какого-нибудь врача.
Соседка обняла сержанта, и тот неуклюже похлопал ее по спине.
– Он просто изверг. Он сделал это… Он убил ее… Мы знали, что этим все и закончится. Мы знали…
– Но заявлений по поводу жестокого обращения не поступало, – заметила Хулия.
Пожав плечами, соседка вытерла слезы правой рукой.
– Арасели боялась это сделать.
– А вы? Вы никогда не звонили на горячую линию, чтобы сообщить, что происходит двумя этажами выше?
Раскаяние и явное чувство вины на лице соседки заставили Хулию сдержаться.
– Что происходит за закрытыми дверями, личное дело каждого, – пробормотала женщина, не поднимая глаз.
Это было уже слишком.
– Вы тоже в ответе. Вы и все соседи, которые молчали, пока он ее избивал, – выплюнула Хулия, чувствуя во рту кислый привкус презрения. Сколько еще раз ей придется выслушивать одни и те же отговорки?
– Хулия… – Чема резко схватил ее за плечо, а затем повернулся к соседке. – В следующий раз звоните в полицию. Домашнее насилие нужно останавливать. Когда вы в последний раз слышали их ссору?
– Этим утром. Разбитая посуда, оскорбления, крики… Все как обычно…
– В котором часу это было?
Женщина задумчиво прищурилась.
– По радио, в 10 часов передавали новости, и мне пришлось увеличить громкость, чтобы их расслышать.
Кивнув, Хулия вздохнула. Увеличить громкость вместо того, чтобы позвонить на горячую линию…
– Вы слышали угрозы? По поводу чего они ссорились? – спросил Чема.
– Я вам разве не сказала, что слушала радио? Из-за ерунды. Они ссорились то из-за денег, то из-за того, что ужин остыл, потому что Арасели поздно пришла… Главное было поорать и избить ее.
– И выбросить в окно, – пробормотала Хулия.
– Почему вы не слышали звук падения? – начал расспросы Чема.
Женщина пожала плечами и снова достала платок, вытирая слезы и сопли.
– Я не знаю.
– Что вы делали в одиннадцать утра?
– В одиннадцать? Не знаю, наверное, пылесосила.
Поджав губы, Хулия встала. Они напрасно тратят время. Эта женщина рассказала уже все, что знает. Каждая дальнейшая секунда расспросов будет пустой тратой времени. Достав телефон из сумочки, она позвонила в полицейский участок и попросила соединить ее с начальником оперативного отдела.
– Мне нужен ордер на обыск и арест мужа. Есть свидетельница, которая утверждает, что слышала оскорбления и звуки побоев в доме покойной. Кажется, у нас здесь домашнее насилие.
В динамике послышался металлический голос. Протокол активирован. Всем подразделениям немедленно отдан первоочередной приказ найти мужа убитой.
12
Вторник, 23 октября 2018
– Где он? – спросила Сестеро, едва войдя в полицейское управление. Она производила первичный осмотр квартиры Арасели Арриета, когда ей сообщили об аресте подозреваемого.
Айтор оторвался от отчета, который он печатал на компьютере, и повернулся к ней.
– В первой камере. Я изучил его историю. Его привлекали за хранение наркотиков, но не за домашнее насилие.
Сестеро поставила рюкзак на стол.
– Большинство этих ублюдков никогда не привлекают. Еще столько работы. Что за бич общества… Пойдем, – бросила она, выйдя в коридор.
– А где остальные? – уточнил Айтор, следуя за ней.
– Остались в квартире погибшей: ищут улики и берут показания у соседей. Весь пол там усыпан битой посудой, разруха во всей красе.
Полицейский, охранявший заключенных, открыл им дверь и вернулся на свой пост.
Сестеро сделала вдох и сглотнула. От переполнившей ее ярости у нее сжались челюсти и кулаки. Заметив это, Айтор положил руку ей на плечо и заставил посмотреть ему в глаза.
– Ане… – его лицо было очень серьезным. Он помолчал, и Сестеро поняла, что он беспокоится за нее. – Ты не можешь допрашивать его там.
Сестеро сжала губы. Она знала правила. Общаться с задержанными в камерах строго запрещено. Любой допрос или сбор данных должен проводиться в комнате, предназначенной для этой цели.
– Давай без церемоний. Задам всего пару вопросов, – сказала Сестеро.
Айтор поморщился. Он терпеть не мог отступления от правил.
– Не переусердствуй, – предупредил он.
Сестеро изобразила улыбку, чтобы успокоить его. Конечно, она не будет заходить слишком далеко. Она бы с радостью проучила ублюдка, который только что убил собственную жену, но она умеет держать себя в руках.
И снова – привет, клаустрофобия, которую она ощущала каждый раз. Эти голые стены без окон и крошечное пространство действовали ей на нервы. Ей не хотелось даже думать, как мучительно ей было бы оказаться там взаперти.
– Я пойду одна, – сказала она Айтору. Напарник открыл было рот, чтобы возразить, но она не собиралась спорить. – Одна, Айтор. Подожди меня снаружи.
Задержанный сидел на бетонной скамье, которая одновременно служила и койкой, опустив голову, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях.
– За что? – прямо спросила она, не представляясь и не соблюдая протокол.
– Это был не я, черт возьми… Как мне это доказать? – Он оторвал руки от лица, залитого слезами.
– Ты настоящий мачо, Хосе Мануэль. – Каждое слово, которое Сестеро выплюнула ему в лицо, было пропитано горечью желчи. – Настолько мачо, что тебе нужно уничтожить женщину, чтобы почувствовать себя ее хозяином, настолько мачо, что ты думал, что можешь снова и снова поднимать на нее руку, настолько мачо, что тебе нравилось покорять и унижать ее.
– Это ошибка! – воскликнул заключенный, встав на ноги. Сестеро сделала шаг назад. – Я не убивал ее. Я любил ее!
Сержант сжала челюсть.
– Твои соседи говорят совсем другое, – бросила она, стараясь не поддаться гневу. – Что произошло сегодня утром?
– Ничего! Ничего не случилось!
– Крики, удары, стоны… Я лично подбирала куски посуды, которую ты швырял на пол. Этого тебе мало? У нас есть достаточно свидетелей того, что случилось сегодня в вашем доме.
– Кто? Игнасия, Эстер, Тонья? – спросил мужчина с презрением, которое плохо сочеталось с его опустошенным взглядом. – Они ведьмы… Просто гребаные ведьмы!
– Сядь. – Сестеро указала на скамью.
Хосе Мануэль посмотрел ей прямо в глаза.
– Это был не я, – пробормотал он, приблизив лицо к лицу детектива.
От запаха прокисшего вина Сестеро замутило.
– Немедленно сядь, – потребовала она.
