И когда они достигли вершины холма, Джо увидел, о чем она говорит.
* * *
«Это могло быть Марракешем. Это могло быть Багдадом».
Джо смотрел вниз на огороженное пространство, где бурлила неисчислимая толпа мужчин, женщин и детей, болтающих, кричащих и бормочущих переливами неразборчивых звуков. Их окружали бесконечные волны толстых, подпирающих небо стен, растянутых вдаль.
«Это место строили скрепя сердце, – подумал Джо, – будто строителей возмущала сама необходимость его существования».
– Просек фишку? – спросила Дейзи-Мэй. – Что они выглядят вроде правильно, но не правильно-правильно.
Джо уставился в кипение тел внизу и увидел, о чем говорит девчонка. Они были людьми, но и чем-то другим; двигались не как обычные человеческие существа, но как существа из книжки-листалки, которые оживают, только когда кто-то быстро листает страницы. В этих существах была пустота, будто кто-то оживил очень качественные восковые куклы.
– Что с ними неладно? – спросил Джо, тупо разглядывая мальчика с собакой, бегущих мимо.
– То же самое, что с тобой и мной, если смерть засчитывается за «неладно».
Джо вытянул правую руку и напряженно уставился на нее.
– Но мы выглядим иначе.
– Для них – нет.
Она улыбнулась, когда чумазая полупрозрачная девочка забралась к ней на холм, крепко сжимая в руке обтрепанного и замусоленного кролика. Дейзи-Мэй присела на корточки и поцеловала девочку в лоб, тараторя слова, которые звучали всего лишь щелчками и посвистыванием.
Девочка, просияв, ответила в той же манере.
– Что это за язык? – спросил Джо.
– У него нет названия, – ответила Дейзи-Мэй, улыбаясь девочке, – потому что большинство местных не признает это языком. По-честному, им просто впадлу его учить. Они думают, что лишенные того не стоят. А я думаю по-другому.
– Лишенные?
– Мы их так зовем, потому что в этом их суть.
Дейзи-Мэй порылась в кармане, извлекла помятую маргаритку, пристроила цветок девочке за ухо и подмигнула ей. Та взвизгнула от восторга, захлопала в ладоши, потом побежала обратно к толпе, приостановившись, только чтобы помахать на прощание.
Джо перевел взгляд с грязных, отчаявшихся людей на окружавшие их волны бетона.
– Что это за место?
– Мы называем его Загон.
– Понятно почему, – сказал Джо. – Я бы согласился на лагерь беженцев.
– Это недалеко от правды, – заметила Дейзи-Мэй.
– А в чем правда? Кто они такие?
Дейзи-Мэй наблюдала за массой тел внизу, колышущейся то в одну сторону, то в другую, казалось, не замечая их.
– Спроси двадцать здешних, кто такие лишенные, и получишь двадцать разных ответов. Если спросишь меня – они гребаная поучительная история. Души, которые оказались на границе Небес и Ада и по каким-то причинам приземлились на жопу здесь.
Джо глухо рассмеялся.
– А дальше ты скажешь, что мы в чистилище.
Дейзи-Мэй молча следила за девушкой-подростком в сотне футов внизу. Одетая в те же лохмотья, что и прочие лишенные, она выделялась, и вовсе не из-за копны белых волос. Группа из сорока с лишним полудуш стояла вокруг нее, напряженно слушая. В девушке чувствовался авторитет, который трудно объяснить; Джо встречал таких людей в полиции, мужчин и женщин, не нуждающихся в званиях, чтобы вести за собой, поскольку авторитет был в самой их сущности.
И эта девушка, этот мерцающий призрак, обладала им.
– Производит впечатление, правда? – спросила Дейзи-Мэй.
Джо кивнул.
– Кто она?
– Я зову ее Джун, потому что она молодая, вроде меня, но в то же время старая. И дело не в белых волосах. Она выглядит как Джун, понимаешь, о чем я? Приметила ее пару недель назад, в основном потому, что она двигалась иначе. Сложно сказать, в чем разница, только в ней как будто кадров больше. Вроде над ней больше потрудились, когда собирали.
Джо видел, о чем говорит Дейзи-Мэй. Беловолосая девушка не разделяла с другими лишенными мерцающей недолговечности. В ней была прочность, обращающая на себя внимание.
– Она тут главная?
Дейзи-Мэй неодобрительно прицокнула языком.
– Официальная версия гласит: лишенные недостаточно врубаются, чтобы ими руководили.
– А что говоришь ты?
Девушка переступила с ноги на ногу, потерла руки, словно спасаясь от злого ветра, которого Джо не ощущал.
– Я говорю, что мне не требуется ничего говорить: эта девчонка вещает, и они слушают. Меня больше беспокоит, что они слышат.
– И что же?
– Не знаю, – сказала Дейзи-Мэй. – Я не знаю язык, на котором они говорят. А вот они знают – и начинают двигаться по-другому. Собираются группами, хотя раньше могли только блуждать поодиночке. Здешнее руководство мне не верит – или не хочет верить, – но я говорю тебе: тут что-то происходит. Она их как-то объединяет, даже я так не могу. И это меня тревожит.
Они молча смотрели, как беловолосая девушка улыбнулась двум полупрозрачным подросткам, нагнулась к ним и что-то прошептала. Оба обернулись и посмотрели прямо на Джо и Дейзи-Мэй.
– Это нормально? – спросил Джо.
– Здесь не бывает ничего нормального, – ответила Дейзи-Мэй. – Пошли. Пора увидеть, стоишь ли ты всей этой детективной шумихи.
Глава 5
Джо почувствовал это раньше, чем увидел. Щекотка под ногами перешла в дрожь, от которой начала вибрировать каждая клеточка в его предположительно немертвом теле; запах хлорки, уже привычный, стал набирать силу при каждом вдохе.
– А земля должна так трястись?
– Спроси у нее. Она прямо здесь, под твоими ножищами.
– В ее ответах наверняка будет больше смысла, чем в твоих.
Дейзи-Мэй фыркнула.
– Вибрация означает, что мы подходим ближе.
– Ближе к чему?
– К тому, куда нам нужно.
Дейзи-Мэй остановилась, ткнула носком потрепанного «конверса» в землю и удовлетворенно хмыкнула. Затем присела на корточки и принялась смахивать песок рукой.
– Джоуи, не бойся помочь. Я целиком и полностью за равенство.
– Меня зовут Джо.
Тем не менее он начал отбрасывать землю вокруг девушки – и сообразил, зачем: под Дейзи-Мэй был большой, размером с человека, люк с толстым кольцом в центре.
– Дальше будет немного глючно, – сказала Дейзи-Мэй. – Но ты к этому уже привык, правда?
* * *
Когда Джо спустился и его глаза привыкли к кружеву электрического света, он увидел, что находится в таком обширном зале, что его было невозможно воспринять всерьез. Это походило на сцену из фантастических романов 70-х, которые Джо обожал в детстве (Пол Лер[4 - Пол Лер (1930–1998) – известный американский художник-иллюстратор фантастики и фэнтези 1960–1970 гг.], выскочило непрошеным имя, случайный щелчок памяти); монолит бетонной стены перед ними был настолько небоскребным, что Джо почувствовал себя личинкой, любующейся космосом. Стена необузданно мчалась вдаль; следом, словно пытаясь угнаться, тянулась длинная металлическая скамья. Взгляд вверх только подавлял ощущение масштабов: если где-то там и был потолок, его хорошо спрятали.
– Тот, кто спроектировал это место, никогда не встречал представителей человеческой расы, – сказал Джо, спрыгивая с последней ступеньки на холодный металлический пол.
– Тот, кто спроектировал это место, изобрел человеческую расу, – ответила из-за его спины Дейзи-Мэй.
– Похоже, ты собираешься сказать мне, что это приемная Бога.
Дейзи-Мэй, чем-то лязгнув, осела на скамье.
– И много ты видишь «Бога» в этом месте?
– Я не знаю, что вижу.
– Ну да, и вот тут появляется Герцогиня.
– Она тут босс? – спросил Джо.
– Знаешь, приятель, тебе пора избавляться от всех этих земных ярлыков.
– Значит, она не босс.
– Ха, она определенно босс, – сказала Дейзи-Мэй. – Не избавляйся от них слишком быстро.
Джо втянул носом воздух и скривился.
– Опять хлорка.
– Привыкнешь.
– Верится с трудом. А к чему она вообще?
– Герцогиня ни разу не говорила. Но хлорка – антисептик, так? На Почве им пользуются, чтобы очищать воду, дезинфицировать, контролировать бактерии и типа того. Я думаю, здесь смысл такой же, потому что вряд ли Загон всегда был Загоном. Думаю, им пользовались для чего-то похуже. И этому «похуже» потребовалась дезинфекция.
Со стороны стены донесся хрустящий, скрежещущий стон, и в ней возникли тонкие очертания двери.
Джо присвистнул.
– Похоже, это место проектировали для великанов.
– А кто говорит, что нет? – заметила Дейзи-Мэй, вскакивая со скамьи.
Дверь чуть приоткрылась, и голос с той стороны, отрывистый и практичный, скомандовал «войдите».
Дейзи-Мэй критически оглядела Джо.
– Мог бы немного прихорошиться.
Джо расправил дождевик, который совсем недавно волочился по линкольнширской грязи.
– На себя посмотри, – проворчал он, кивнув на панковский наряд девушки.
Дейзи-Мэй показала ему средний палец, потом подошла к двери и стукнула один раз; этот звук был едва слышен. Идя следом за девушкой, Джо посмотрел вверх. Дверь была не меньше сотни футов высотой, может даже полторы сотни, и от этого комната по другую сторону становилась еще невероятнее.
Маленькая, причудливая, будто кто-то вытряхнул в нее целую голову воспоминаний. В углу сохнет рождественская елка (половина лампочек в гирлянде нервно моргает); на стенах десятки картин в рамах; фотографии между ними выцвели за грань черного и белого и стали похожи на наскальные рисунки. Интерьер захватывал целые столетия: в углу викторианский комод, справа деревянная коробка телевизора пятидесятых годов (картинка мутная и расплывчатая); слева бурлит сверкающая, на вид совершенно новая кофемашина. Вся комната выглядела какой-то временной, будто декорации к любительскому спектаклю, которые рухнут, если их толкнуть чуть сильнее.
Джо знал это ощущение.
Но самой примечательной особенностью комнаты была, несомненно, пожилая женщина в центре. Она сидела за большим дубовым столом; седые волосы до плеч убраны назад, подчеркивая осколочно-острые черты лица. У нее восковой вид, подумал Джо, будто ее забальзамировали. Но ощущение властности, которую она излучала, и чернота акульих глаз подсказывали, что мало кто рискнет сказать ей об этом в лицо.
Джо ощутил странное покалывание, когда она оценивала его с тончайшим намеком на улыбку, играющую на тонких поджатых губах.
– Итак, это наш новобранец.
– Да, мэм, – отозвалась Дейзи-Мэй, и Джо отметил почтение в ее голосе. – Правда, сомневаюсь, что я уже сделала из него верующего.
Герцогиня вскинула брови.
– Я тебя предупреждала.
