«Черт, мне бы не помешало выпить», – подумал он.
Во рту у него пересохло, в голове засела тупая боль. Глаза воспалились, но видел Майкл все так же ясно.
Он облизнул сухие губы.
«Эндрю постоянно говорил, что только созревшие выпивохи могут пить с похмелья. Жаль только, что у меня не хватило храбрости и здравого смысла прихватить с собой бутылку».
Сквозь прорехи между облаками под собой он непрерывно осматривал позиции эскадрильи. Майкл знал каждый дюйм назначенной им территории, как фермер знает свою землю.
Когда они добрались до внешней границы, Майкл развернулся, и остальные повернули за ним. Он посмотрел на свои часы. Одиннадцать минут спустя он увидел поворот реки и специфические очертания деревьев, что дало ему точную привязку к местности.
Он чуть-чуть снизил подачу топлива, и его желтая машина поплыла, замедлив ход, пока Майкл не оказался крылом к крылу с Хэнком Джонсоном. Он посмотрел на техасца и кивнул. Свой замысел он обсудил с Хэнком перед вылетом, и Хэнк пытался отговорить его. Хэнк скривил губы, как будто откусил кусок зеленой хурмы, выражая неодобрение, но потом приподнял бровь – это легкое движение, казалось, вместило всю усталость от войны – и махнул рукой, отпуская Майкла.
Майкл еще немного убавил ход и отстал от эскадрильи. Хэнк повел всех на восток, но Майкл повернул на север и начал снижаться.
Через несколько минут его команда исчезла в бескрайнем небе, и Майкл остался один. Он продолжал снижаться, пока не добрался до нижнего слоя рваных облаков, а потом использовал их как прикрытие. Ныряя в них и снова выходя из холодных влажных клубов, всматриваясь вниз между ними, он пересек линию фронта в нескольких милях к югу от Дуэ, а потом высмотрел новые орудийные позиции немцев на краю леса.
Старый полевой аэродром был отмечен на его летной карте. Но Майкл мог заметить его и с расстояния в четыре мили, а то и больше, потому что следы шасси германских «альбатросов» на полосах отчетливо виднелись во влажном торфе. В двух милях дальше он увидел немецкие самолеты, стоявшие вдоль опушки леса, а среди деревьев за ними выстроились аккуратным рядом палатки и передвижные ангары.
Внезапно раздался хлопок, потом треск взрыва, и противовоздушный снаряд взорвался немного выше и впереди Майкла. Это было похоже на созревшую коробочку хлопка, внезапно открывшуюся и рассыпавшую вокруг себя белый пух, и выглядело обманчиво милым в приглушенном свете под облаками.
– С добрым утром, зенитки! – мрачно приветствовал снаряд Майкл.
Это был выстрел для определения дистанции, и за ним тут же последовал грохот полноценного залпа. Воздух вокруг Майкла запестрел взрывами шрапнели.
Майкл опустил нос самолета, позволив скорости увеличиться, и стрелка тахометра перед ним быстро поползла к красному сектору. Майкл сунул руку в карман, достал обернутый брезентом пакет и положил его на колени.
Лес и земля стремительно неслись к нему, желтый самолет оставлял за собой длинный хвост взрывающейся шрапнели. В двух сотнях футов над верхушками деревьев Майкл выровнял машину, теперь аэродром был прямо перед ним. Майкл видел разноцветные самолеты, стоявшие длинным рядом, их акульи носы смотрели вверх, на него. Майкл искал взглядом небесно-голубую машину с клетчатыми крыльями, но не мог найти.
Вдоль края поля началась суета. Немецкие наземные команды, ожидая ливня огня из «виккерса», бежали в лес, а отдыхавшие пилоты, на ходу пытаясь натянуть на себя летные куртки, спешили к самолетам. Конечно, они должны были понимать, что совершенно бессмысленно пытаться перехватить британскую машину, тем не менее хотели попробовать.
Майкл уже летел на линии огня. Немецкие самолеты были перед ним, рядом толпились пилоты, и Майкл невесело улыбнулся, беря их в прицел «виккерса».
В сотне футов над землей он опять выровнялся, отпустил гашетку пулемета и взял пакет. Пролетая над серединой немецкого ряда, он наклонился из кабины и выбросил пакет наружу. Лента, которую он привязал к нему, размоталась в потоке воздуха и унесла пакет к краю поля аэродрома.
Когда Майкл открыл дроссель и снова пошел вверх, к облачному слою, он посмотрел в зеркало над головой и увидел, что один из немецких пилотов наклонился к пакету, – и снова SE5a начал метаться вверх и вниз, вправо и влево, уходя от огня зениток, а позади него продолжали взрываться снаряды. Через несколько секунд он уже скрылся в гуще облаков, его орудия остались холодными, не сделав ни единого выстрела, а в нижних крыльях появилось несколько дыр от шрапнели.
Он повернул к Морт-Ому. И думал по пути о сброшенном им пакете.
Предыдущей ночью он оторвал длинную полосу от одной из своих старых рубашек, чтобы использовать ее как маркер, и утяжелил пакет, вложив в него горсть патронов. Потом зашил свое рукописное послание в другой конец полосы.
Сначала Майкл подумывал о том, чтобы написать свое послание на немецком, но потом признал, что его немецкий никуда не годится. А в эскадрилье фон Рихтгофена наверняка найдется кто-нибудь, знающий английский и способный перевести текст.
Немецкому летчику на голубом «альбатросе»
с крыльями в черно-белую клетку.
Сэр,
безоружный и беспомощный британский авиатор, которого Вы сознательно убили вчера, был моим другом.
Сегодня между 16:00 и 16:30 я буду патрулировать над деревнями Кантен и Обиньи-о-Бак на высоте 8000 футов.
Я летаю на разведчике SE5a желтого цвета.
Надеюсь повстречаться с Вами.
Остальные самолеты уже приземлились, когда Майкл вернулся на базу.
– Мак, я, похоже, подхватил немного шрапнели.
– Я заметил, сэр. Не беспокойтесь, исправим в одно мгновение.
– Я не стрелял сегодня, но еще раз наладь прицелы, ладно?
– На пятьдесят ярдов?
Мак спрашивал о расстоянии, на котором должен был сходиться огонь из обоих пулеметов, «льюиса» и «виккерса».
– Сделай тридцать, Мак.
– Очень уж близко, сэр. – Мак присвистнул сквозь зубы.
– Надеюсь, что так. Кстати, Мак, у него хвост немного зависает. Отрегулируй, ладно?
– Все будет сделано, сэр, – пообещал Мак.
– Спасибо, Мак.
– Врежьте этим ублюдкам за мистера Эндрю, сэр.
Майкла уже ждал адъютант.
– У нас снова полный состав, Майкл. Двенадцать в боевом расписании.
– Хорошо. Хэнк возьмет полуденный патруль, а я вылечу в пятнадцать тридцать девять один.
– Один?
От удивления адъютант даже вынул изо рта трубку.
– Один, – подтвердил Майкл. – Потом вся эскадрилья отправится в сумерки, как обычно.
Адъютант сделал запись в своем планшете.
– Кстати, вам сообщение от генерала Кортни. Он постарается присутствовать на церемонии сегодня вечером. И думает, что ему это почти наверняка удастся.
Майкл улыбнулся в первый раз за весь день. Ему отчаянно хотелось, чтобы Шон Кортни присутствовал на его свадьбе.
– Надеюсь, вы тоже сможете, Боб.
– Не сомневайтесь. Вся эскадрилья будет. Дождаться не можем.
Майклу отчаянно хотелось выпить. Он пошел к столовой.
«Черт, ведь уже восемь утра», – подумал он и остановился.
Он чувствовал себя хрупким и пересохшим; виски мог бы вернуть его телу жизненные соки и тепло, и Майкл ощутил, как у него даже руки задрожали от жажды. Ему потребовалось все его мужество, чтобы повернуть от столовой к своей палатке. Потом он вспомнил, что не спал прошлой ночью.
Биггс сидел на упаковочном ящике перед палаткой, начищая ботинки Майкла, но сразу вскочил; лицо его ничего не выражало.
– Хватит уже! – улыбнулся ему Майкл. – Прости за вчерашнее, Биггс. Чертовски грубо с моей стороны. Я не хотел…
– Я знаю, сэр. – Биггс расслабился. – Я то же самое чувствую из-за нашего майора.
– Биггс, разбуди меня в три. Мне нужно немножко вздремнуть.
Но разбудил его не Биггс, а крики наземных команд, топот шагов, низкий рев зениток вдоль края фруктового сада и гул мотора «мерседес» над головой.
Майкл выбрался из палатки, встрепанный, с налитыми кровью глазами, все еще полусонный.
– Какого черта происходит, Биггс?
– Немец, сэр… прямо над самой базой пронесся.
Другие пилоты и механики кричали среди деревьев, спеша к краю поля.
– Он даже не выстрелил.
– Ты его видел?
– «Альбатрос», сэр. Голубой, с черно-белыми крыльями. Этот дьявол чуть не снес крышу столовой. И что-то сбросил… Боб подобрал.
Майкл снова нырнул в палатку и быстро надел куртку и теннисные туфли. Выбегая наружу, он услышал, как два или три самолета заводят моторы. Кто-то из его собственных пилотов намеревался пуститься в погоню за наглецом.
– Остановите их, никому не взлетать! – закричал Майкл.
Он еще не дошел до офиса адъютанта, как моторы умолкли, подчиняясь его приказу.
У дверей собрались несколько любопытствующих пилотов, и Майкл протолкался вперед как раз в тот момент, когда адъютант развязал шнурок, стягивавший холщовый мешок, который был сброшен с немецкой машины. Хор вопросов, комментариев и предположений мгновенно затих, когда все поняли, что находится в мешке. Адъютант осторожно пропустил между пальцами полоску зеленого шелка. В ней виднелись прожженные дыры, она была испачкана засохшей кровью.
– Шарф Эндрю… – без какой-либо надобности произнес адъютант. – И его серебряная фляжка…
Серебро было сильно помято, но крышка отсвечивала золотом, когда адъютант поворачивал фляжку в руках, а содержимое тихонько булькало. Он отложил фляжку в сторону и по одному достал другие предметы из мешка: наградные ленточки Эндрю, янтарный мундштук, пружинную монетницу, в которой остались три монеты, его бумажник из свиной кожи… Из бумажника выпала фотография родителей Эндрю, стоявших перед замком.
– Что это? – Адъютант поднял коричневый конверт из толстой блестящей бумаги, запечатанный восковой печатью. – Адресовано… – Он прочитал надпись на конверте. – Адресовано пилоту на желтом SE5a.
Адъютант изумленно посмотрел на Майкла.
– Это же ты, Майкл… что за черт?
Майкл забрал у него конверт и ногтями сорвал печать.
Внутри лежал единственный листок первоклассной бумаги. Письмо было написано от руки; и хотя почерк явно был континентальным, потому что заглавные буквы выглядели готическими, сам текст свидетельствовал, что автор безупречно владеет английским.
Сэр,
Ваш друг, лорд Эндрю Киллигерран, был сегодня утром похоронен на кладбище протестантской церкви у Дуэ. Эскадрилья «Ягдстаффель» отдала ему воинские почести.
Имею честь сообщить Вам и в то же время напомнить, что никакая смерть во время войны не является намеренным убийством. Цель войны – уничтожать врага всеми возможными средствами.
С нетерпением жду встречи с Вами.
Отто фон Грим, подразделение «Яста-2», у Дуэ.
Все выжидающе смотрели на Майкла, когда он складывал письмо и прятал его в карман.
– Они нашли тело Эндрю, – тихо сказал Майкл. – И он сегодня утром похоронен у Дуэ с полными воинскими почестями.
– Чертовски достойно с их стороны, – пробормотал кто-то из пилотов.
– Да, для гансов достойно, – сказал Майкл и повернулся, чтобы уйти.
– Майкл, – остановил его адъютант, – думаю, Эндрю хотелось бы, чтобы вот это осталось тебе.
Он протянул Майклу серебряную фляжку.
Майкл медленно повернул ее в руках. Металл, скорее всего, помялся при ударе о землю, подумал он и содрогнулся.
– Да, – кивнул он. – Я позабочусь об этом ради него.
Повернувшись к двери, он прошел сквозь группу молчащих офицеров.
Биггс помог ему одеться даже с большим вниманием к деталям, чем обычно.
– Я в них втер побольше жира, сэр, – сообщил он, помогая Майклу надеть ботинки из мягкой кожи антилопы куду.
Майкл словно не услышал его замечания. После суматохи, поднятой появлением немецкого самолета, он еще немного полежал, но заснуть так и не сумел. И все же он ощущал спокойствие, даже безмятежность.
– О чем ты, Биггс? – рассеянно спросил он.
– Я сказал, что подготовил вашу парадную форму, все будет сделано, когда вы вернетесь… И я договорился с поваром, он обеспечит вам добрых пять галлонов горячей воды для ванны.
