Глава 5
Две недели спустя
Мелани еще раз напоследок пересчитала хрусталь. Семь рядов по десять штук в каждом. Семьдесят сверкающих фужеров для шампанского были готовы к тостам в честь ее дочери. Бутылки «Вдовы Клико» охлаждались в отдельном холодильнике. Кит только сегодня забрал коробки с шипучкой из магазина и привез домой – единственный вклад мужа в подготовку праздника. Морин Годфри уже доставила многослойный торт. Нежно-розовый, покрытый помадкой с узором зубчиками, он красовался на буфете, на хрустальной подставке, которую Мелани когда-то подарили на ее собственную свадьбу.
Ждали только сотрудников из фирмы по обслуживанию банкетов. Куда они запропастились?! Уже на полчаса опаздывают, чтоб их! Мелани бросила взгляд на часы у себя на руке и в третий раз поправила разложенные салфетки с монограммами, которые пришлось спешно заказывать в последний момент.
– Боже мой, мам! – произнесла Эмма, входя в столовую и оглядываясь. – Цветов как на похоронах!
Мелани удалось улыбнуться, несмотря на напряжение.
– Не совсем тот эффект, которого я добивалась. Мне просто хотелось побольше красивых букетов.
Обернувшись, она обвела взглядом столовую и гостиную. Подруга-флорист украсила помещение нежно-лиловыми гортензиями, белыми розами и другими изысканными цветами, теперь они охапками теснились в хрустальных вазах. Отглаженные скатерти сияли белизной, начищенные серебряные подносы были расставлены на старинном буфете. Негромкая инструментальная музыка струилась из динамиков, на установку которых в прошлом году Кит потратил немалые деньги. Во всем чувствовалась элегантность и утонченность – посмотрим, сможет ли празднество, устраиваемое Теннисон в конце месяца, соперничать с этим. Конечно, Мелани понимала, что мелочно и глупо устраивать подобное соревнование, и все же не удержалась от того, чтобы досуха выдоить кредитку мужа, лишь бы впечатлить гостей и показать себя хорошей хозяйкой.
Взгляд упал на великолепный торт, и в животе заурчало. Мелани сидела на диете с тех самых пор, как выяснилось, что: 1) свадьба состоится в конце августа, хочет того мать невесты или нет, 2) Теннисон выглядит на десять лет моложе и на тридцать фунтов стройнее и 3) Шарлотта тоже приглашена на вечеринку в честь помолвки. Оказалось, что «голодный и злой» – не просто фигура речи, вовсе нет. Временами реально хотелось взять и прикончить помощницу мужа, а потом умять целиком упаковку мятно-шоколадного печенья, припрятанного в холодильнике.
Однако Мелани, конечно, этого не сделает, потому что у нее все под контролем. Шарлотта, по словам семейного психолога, не проблема для их брака. «Все под контролем» – эту мантру врач посоветовала использовать, когда кажется, что мир вокруг рушится. Пока не особо действовало – слова не могли убрать следы от колес на лужайке перед домом или помочь втиснуться в утягивающие колготки. Как они вообще могут не налезать?! Пришлось надеть только верх от них, отрезав все остальное.
У семейного психолога они с мужем были на прошлой неделе. Та дала им заполнить анкеты с такими подробностями, которые Мелани не стала бы сообщать своему многолетнему лечащему врачу, не то что совершенно незнакомому человеку. Все же она постаралась отвечать максимально правдиво. «Честность» у психолога вообще было излюбленным словечком. На первом сеансе она произнесла его двадцать три раза – Мелани начала считать, когда уловила общий настрой. Зато у Кита с этим проблем вообще не было. Открытый и активный, как золотистый ретривер, он с готовностью делился даже тем, о чем его не спрашивали, принося все мячики, которые кидала ему психолог. Даже когда речь шла об их сексуальной жизни.
Мелани же чуть не умерла со стыда, когда та поинтересовалась, как часто у них случается интимная близость. А поняв, что куда реже, чем казалось, почувствовала себя виноватой. Да, конечно, стоило бы проявлять больше энтузиазма, но к концу дня всегда так устаешь… Надевать стринги и вести себя игриво, изображая, что ты «не прочь», хочется не больше, чем драить туалет. Когда у них все же доходило до дела, все происходило довольно рутинно. Мелани издавала соответствующие звуки и говорила то, что нравилось Киту, а сама вспоминала, отправила ли чек об оплате летнего лагеря Ноа или звонила ли ветеринару по поводу собачьей еды для Поппи. Муж, видимо, догадываясь, каждый раз спрашивал: «Ты точно хочешь?» В ответ звучало произносимое с готовностью «Ну еще бы!», хотя оба знали, что на самом деле нет. И так происходило всякий раз, когда Кит начинал массировать жене плечи. В конце концов она стала ложиться позже него, домывая тарелки или засиживаясь над счетами, лишь бы избежать ласк. Наверное, это ужасно, но…
– Мам? – Эмма пощелкала пальцами перед лицом матери.
– А? – очнулась та.
Дочь рассмеялась.
– Над чем задумалась?
«Тебе лучше не знать».
– Извини, с этой свадьбой я стала такая рассеянная… Господи, ну и лето нам предстоит!
– Мам, ну правда, не стоит тебе переживать! Теннисон вызвалась помочь, и у нас есть организатор, который возьмет часть хлопот на себя.
Глаза Эммы смотрели так искренне… Она чудесно выглядела в простом платье и повседневных босоножках на платформе. Распущенные прямые каштановые волосы отливали карамелью под мягким освещением. Какая красавица! И при этом говорит матери такие ужасные вещи. Принять помощь от Теннисон? Только если сама Мелани будет лежать на смертном одре! Бог свидетель – она, по крайней мере, приложит все усилия, чтобы свадьба была элегантной и изысканной.
– Все пройдет как ты хочешь, но доставь и мне удовольствие. Я не уверена, что твой брат тоже когда-нибудь женится. Ему нужно сперва серьезно поработать над своей гигиеной и успеть уговорить какую-нибудь девушку выйти за него, ни разу не сняв при ней ботинки.
– Точно, он тот еще поросенок. – Эмма обошла вокруг стола и застыла, уставившись на белые розы. – Господи, поверить не могу, что мы правда женимся…
Перед Мелани забрезжила надежда.
– Ты ведь знаешь, что торопиться не обязательно. Ничего страшного не случится, если свадьбу отложить. Вы могли бы пока просто пожить вместе.
Тоже, конечно, хорошего мало, но все лучше, чем выходить замуж за сына Теннисон по-настоящему. Связать себя брачными узами – это уже серьезно… и к тому же тогда бывшая подруга официально станет членом семьи. Что угодно, только не это!
Задумчивость Эммы, однако, вмиг как рукой сняло.
– Мне плевать, что случится. Я хочу замуж за Эндрю! С нашего третьего свидания я поняла, что он – тот самый, единственный! Мы взрослые и готовы к этому! И мы не собираемся ждать, пока кто-то другой скажет, что и правда пора!
Какая-то нотка в словах дочери отозвалась звоночком в мозгу. Что-то здесь было не так. Может, это Эндрю на нее давит? Или она сама хочет покрепче привязать его к себе перед предстоящим ей тяжелым периодом? Первый год в медицинском – не шутки. Боится, что парень утратит интерес и начнет искать другие пастбища?
– Милая, я знаю, что ты правда так считаешь, но он ведь первый, с кем у тебя было что-то серьезное. Как говорится, иногда чтобы найти принца, нужно сперва перецеловать кучу лягушек…
Мелани сразу поняла, что совершила ошибку, по тому, как сузились глаза Эммы.
– Хочешь сказать, первая любовь не может быть на всю жизнь? Ты же сама всегда говорила, что у вас с папой вышло именно так?
Туше.
– Да, но до него я встречалась и с другими…
– Ну так и я тоже. В смысле, ни с кем так, чтобы совсем по-настоящему, но это не значит, что у меня вообще нет опыта. Ты так говоришь, как будто мы с Эндрю только познакомились, а мы вместе уже два с половиной года. Мы созданы друг для друга, я люблю его, а он – меня. Так что, пожалуйста, хватит пытаться отговорить меня от замужества!
Ее осуждающий взгляд напомнил Мелани, какой упрямой могла быть дочь.
– Прости. Я просто волнуюсь, что ты слишком много на себя взваливаешь.
Эмма тяжело вздохнула.
– Ты вечно волнуешься о чем-то. Так что даже если мы отложим свадьбу, это все равно ничего не изменит.
– Что за споры в день, когда моя чудная внучка объявляет всем о своем счастье?
Вплывшая в комнату Энн Бревард протянула руки к Эмме. Мать Мелани обожала внуков и потакала им буквально во всем. Раздражение на лице Эммы сменилось радостью.
– Ого, ба! Потрясающе выглядишь!
Та расцвела и любовно сжала ладони внучки своими.
– Спасибо, ты тоже великолепна. Готова к сегодняшнему важному событию?
– Голова идет кругом! И все же я чувствую, что нужно сделать это сейчас. Как раз только что говорила маме, – добавила Эмма, бросив выразительный взгляд на Мелани.
– Понимаю, понимаю. Мы с твоим дедушкой поженились, когда он заканчивал колледж. И нисколько не сомневались в своем решении. – Отпустив руки внучки, Энн повернулась. – Чудесно выглядишь, доченька. Настоящая мать невесты.
Как прикажете это понимать? Мелани бросила взгляд на платье, найденное в универмаге. Да, конечно, немного скучноватое, зато маскирует округлившийся животик – чертова пременопауза и пристрастие к печенью с шоколадной крошкой! – и прилично закрывает все от шеи до колен. К тому же куплено со скидкой – Мелани не любила платить полную цену и тут же взяла платье, раз оно подошло. Главное, что не трещит по швам и не смотрится как чехол для кресла. Размер матушка наверняка бы не одобрила – сама она носила куда меньший и всячески это подчеркивая. Иногда ее строгие стандарты в подобных вещах начинали докучать.
– Спасибо, мама.
Та обвела взглядом столовую и гостиную.
– Вижу, ты остановилась на розах «Венделла»? По-моему, они несколько вычурны… хотя смотрятся довольно эффектно.
Мелани понятия не имела, что это за сорт. Ей вообще было наплевать – лишь бы простояли до конца праздника.
Матушка повернулась с хорошо знакомым выражением на лице – неодобрением.
– Может быть, нужна какая-нибудь помощь? Я специально приехала пораньше.
Мелани качнула головой.
– Нет, у меня все под контролем. Хиллари появится вечером?
Они с сестрой созванивались на неделе, и голос у той был вроде бы пободрее. Обещала прийти, если только сможет. Мелани воспрянула духом при мысли, что Хиллари выберется наконец в люди. Она слишком долго оставалась в четырех стенах.
В глазах матери будто заслонки опустились.
– Твоя сестра не любит светские мероприятия, и сегодня у нее не лучший день. Разумеется, она посылает наилучшие пожелания.
Ну еще бы…
Энн с Хиллари жили вместе в элегантном таунхаусе посреди престижного района. Когда-то сестра владела успешным салоном красоты в столице штата, успешно инвестируя свой талант стилиста в прибыльный бизнес, но после смерти отца и развода на следующий год вновь погрузилась в борьбу с анорексией и булимией, которые вроде бы победила еще в колледже. В конце концов Хиллари переехала к матери и, казалось, совсем сдалась болезням, уйдя в себя и даже продав салон, который ее партнеру удавалось все это время поддерживать на плаву. Приступы обжорства, сменяющиеся принудительным опустошением желудка, не прошли даром. В последние месяцы Хиллари выглядела хуже, чем когда-либо, доведя себя до невероятных восьмидесяти восьми фунтов[1 - Около 40 кг. (Здесь прим. ред.)]. На ее ввалившиеся глаза нельзя было смотреть без содрогания. При этом она отказывалась от помощи, а мать делала вид, что ничего особенного не происходит. У Мелани просто сердце разрывалось. Вот и сейчас слезы навернулись на глаза, как почти всякий раз, когда она вспоминала о сестре.
Однако сейчас не время предаваться воспоминаниям и копаться в своих чувствах по отношению к матери. Хотя ее вклад в душевное неблагополучие Хиллари был очевиден: подростком сестра была немного пухленькой, и Энн не уставала отпускать колкости по этому поводу, каждое лето посылала дочь в «лагеря здоровья» и покупала ей мешковатую одежду, потому что «зачем всем видеть эти колбаски с перевязками?».
В дверь позвонили.
– Наверное, еду привезли. Наконец-то!
Мелани поспешила к боковой двери. На крыльце стояли несколько работников фирмы в черных поварских куртках с эмблемами.
– Входите, входите! Я уж решила, вы заблудились. Вы же должны были приехать сорок минут назад!
– Извините, мэм, – произнесла одна из женщин, с кольцом в носу. Вы только подумайте! Энн нашла бы, что ей сказать. – На главной магистрали перевернулась цистерна, все встало.
– Ну, тогда понятно. Проходите, я покажу, где накрывать столы.
Через десять минут блюда с закусками уже стояли на мармитах, распространяя восхитительные запахи креветок с кукурузной кашей, копченых устриц и острой джамбалайи[2 - Креольское блюдо из риса и овощей с мясом и/или морепродуктами, сходное с испанской паэльей. (Здесь и далее прим. перев.)], смешивавшиеся с ароматом «вычурных» роз. Двое помощников раскладывали на серебряные подносы кусочки копченого сыра гауда «на один укус», треугольные канапе с раковыми шейками и миниатюрные жареные пирожки с мясом. Словом, гостей Эммы и Эндрю ждали блюда традиционной луизианской кухни во всем их многообразии.
На лестнице появился Кит, похожий на модель из рекламного буклета популярного загородного клуба. Льняная рубашка с расстегнутым воротом, темно-синий спортивный пиджак, элегантные брюки с кожаными мокасинами, волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб, голубые глаза, обрамленные сеткой морщинок, готовы очаровывать… Неслышно подойдя, он чмокнул Энн в щеку, получив в ответ шутливый шлепок.
– Проказник! И как ты держишь его в узде, дочь?
Смех был под стать всей миниатюрной фигуре пожилой японки – легкий и чарующий, как колокольчик. Она по-прежнему обожала знаки внимания со стороны противоположного пола, особенно от привлекательных мужчин вроде Кита. Как истинной женщине, ей нравилось чувствовать интерес к себе – неважно, позитивный или нет.
– Я и не держу. Он сам управляется.
Вот уж верно так верно.
– Эндрю с матерью уже здесь. – Эмма с улыбкой поспешила навстречу.
– Отлично, – бесстрастно отозвалась Мелани, в четвертый раз расправляя салфетки и ища глазами, куда пристроить серебряный нож для торта.
– Держи себя в руках, – заметил Кит, целуя и ее тем же манером. – Теннисон есть Теннисон. Она нисколько не изменилась.
– Еще как изменилась. Теперь у нее есть деньги, причем, как я могу судить, целая куча. И она всем дает это понять.
– Мел, ты обещала постараться, – вздохнул Кит.
Он понимал, как она относится к бывшей подруге, однако сам, очевидно, не разделял ее чувств. Ну да, та ведь не его семью разрушила. Судя по тону мужа, когда речь заходила о школьных годах, в душе он по-прежнему питал некоторую симпатию к своей прежней любви. Мелани это злило, но она никогда не подавала виду, потому что знала: глубоко внутри нее самой тоже таится тоска по былому. Однако это чувство, поднимавшееся иногда на поверхность, было нетрудно заглушить, стоило только представить Теннисон в том черном платье в день их свадьбы…
– Пойду налью себе скотча. Тебе принести?
– Нет, мне понадобится сегодня ясная голова.
Кит удалился, а Мелани с подошедшей матерью смотрели в окно столовой, как Эмма обнимает Теннисон и целует Эндрю.
– Кошка злобная!
Мелани обернулась.
– Ты о Теннисон?
Глаза у матери сверкнули стальным блеском.
– С виду она пушистая и безобидная, но когти запускает глубоко. И укусит тоже не задумываясь.
Энн никогда не простит Теннисон тот вечер. В Шривпорте до сих пор вспоминали о скандале, предостерегая невест от приглашения бывших подруг или парней на свадьбу в качестве жеста доброй воли. Рюмка за рюмкой, и вот уже крохотную поначалу вспышку злости не утолить ни щедрым куском торта, ни приятным флиртом с симпатичным шафером. Этот комок всесокрушающей ярости способен смести любые добрые намерения и разрушить супружеское счастье молодоженов.
– А для Эммы она теперь станет родней, – с горечью прошептала Мелани.
– Но не для нас. Частью нашей семьи она не будет никогда. Я отказываюсь считать ее кем-то иным, кроме как никчемной дрянью, которой она и является! – От ледяного голоса матери, казалось, вот-вот замерзнет оконное стекло.
– Тебе лучше держаться сегодня от нее подальше, мама, – строго взглянув на нее, произнесла Мелани. – Повторю то, что сказал Кит, – надо постараться. Сейчас речь о счастье Эммы и Эндрю, а не о нас. Эм не знает, что Теннисон разрушила нашу семью, и мне хотелось бы, чтобы все осталось в прошлом. И нужно уметь признавать свои ошибки. Причиной случившегося была не Теннисон, она только поднесла спичку к пороховой бочке. Поэтому давай постараемся. Ради Эммы. Хорошо?
То же самое раньше она сама слышала от Кита. «Давай постараемся не обращать внимания на Теннисон». Вот только игнорировать кого-то подобного – все равно что разорвать выигрышный лотерейный билет – не так-то просто себя заставить.
Мать взглянула с вызовом; в ее глазах горела ненависть.
– Я попробую.
Мелани хотела процитировать магистра Йоду из «Звездных войн»: «Не пробуй – делай или не делай», но сообразила, что та не поймет. Энн Бревард не интересовалась подобными фильмами. Мелани отошла к буфету и принялась искать нож для торта, молясь про себя, чтобы тот не потускнел – времени чистить уже не было.
– Здравствуйте, дорогие, – пропела с порога Теннисон, на секунду застыв в позе фотомодели, уверенная, что все взгляды обратятся к ней.
Надо сказать, это сработало. Мелани и Энн повернулись, чтобы взглянуть на гостью. Кит вышел из кухни с бокалом виски и тоже устремил свои голубые глаза на привлекательную фигуру в дверях – с выставленной вперед ногой и рукой на бедре.
Ослепительно улыбнувшись, Теннисон стянула с носа темные очки и процокала на невероятно высоких каблуках в дом. Платье облегало ее как вторая кожа, из дорогущей на вид сумки выглядывала все та же дурацкая собачонка. Светлые волосы были уложены в прическу, больше подходящую для школьного выпускного бала, в ушах покачивались сережки с бриллиантами, а огромный изумруд на пальце выглядел как подделка – но наверняка был настоящим. Только Теннисон могла надеть такую неприлично дорогую безвкусицу!
Мелани глубоко вдохнула и положила нож, который только что выудила из глубин буфета, рядом с тортом.
– Здравствуй, Теннисон. Добро пожаловать в наш дом.
Гостья обвела все вокруг критическим взглядом. Прошлой осенью Мелани заново отделала гостиную – повесила сшитые на заказ тускло-серебристые шторы и выкрасила стены серо-сизым, в цвет голубиного крыла, с белыми глянцевыми декоративными накладками. По сторонам выложенного натуральным сланцем камина стояли две софы с обивкой из кремового бархата, а прямо напротив, замыкая пространство, – плетеные кресла. Общий тон задавала спокойная гамма из синевато-серого, белого и бледно-желтого, а к традиционному дизайну примешивался легкий намек на уют современного сельского дома – по заветам популярного телевизионного шоу на тему ремонта и обустройства. По правде говоря, Мелани только в самый последний момент отказалась от обшивки досками. Пространство оживляли пятна темно-синего и зеленовато-голубого, а над неярким ковром блистала огромная хрустальная люстра. Все было оформлено модно и со вкусом – настолько, что фото интерьера даже попало в местный журнал, чем Мелани весьма гордилась.
