Роберто снова овладел собой и ситуацией:
– Нет, доктор, вы меня все-таки не убедили. И прежде всего потому, что объясняете отсутствие презерватива, но не причину им воспользоваться. Версия, что им воспользовался кто-то другой, критики не выдерживает. Не думаю, что Карло не знал, что его жена принимает пилюли. Где вы нашли пилюлю?
– Возле зеркала в ванной, с той стороны, где лежали всякие кремы и прочие предметы, принадлежавшие жене.
– Ну, вот видите, это вовсе не было тайной. А что лежало с другой стороны?
– Обычный мужской набор, – ответил Джимонди. – Крем после бритья, одноразовые лезвия для безопасной бритвы – и вот это!
Он поднял еще один полиэтиленовый пакетик, где лежала белая пластмассовая баночка, и прибавил:
– Снотворное на базе бензодиазепина, насколько я в этом разбираюсь, и довольно сильное.
Роберто уже окончательно пришел в себя и сосредоточенно задумался. Потом спокойно сказал:
– На вскрытии возможно определить, предохранялись ли оба партнера, и мужчина, и женщина?
Полицейские переглянулись и покачали головами. Ответил Джимонди, который имел уже тридцатилетний опыт работы с телами жертв:
– Если честно, то не знаю. Мне не приходилось.
– Вот и мне тоже. Надо затребовать дополнительный анализ образчиков материи с одежды погибших. На одежде всегда сохраняются какие-то следы. Надо внимательно изучить принцип действия снотворного и противозачаточной пилюли, и тогда мы определим, откуда взялся презерватив. Если опытнейшая доктор Бизоли даст нам письменный отчет, где будет сказано, что существует только одна вероятность анального контакта, и он произошел между супругами, этот ответ меня удовлетворит и мы сдадим дело в архив. Правда, тогда теряется непосредственный мотив. Но такой мотив Карло, которому жена уже изменяла в прошлом, вполне мог найти в ее мобильнике, и тот же мотив побудил его этот мобильник уничтожить, как предположили вы, Джимонди. Если же нет возможности прояснить ситуацию с презервативом и мне не удастся уговорить прекрасную доктора Бизоли завершить анализы раньше, то тогда либо на это потребуется, как обычно, месяца полтора, либо мы перейдем к более агрессивным методам расследования. Что скажете?
Сабина еле сдержала улыбку. Поскольку ей не терпелось поскорее избавиться от этого противного дела, ее зацепила реакция Роберто, который, с трудом справившись с ударом от тысячи презервативов, выброшенных в унитаз молодой любовницей, не удержался, чтобы не подчеркнуть свои «особые» отношения с доктором Бизоли и не довести эту партию до ничьей. Как бы ни были мужики окультурены, образованны и реализованы, все они всё равно одинаковы. Но своего она обожала, и ее вовсе не трогало, что в это утро Джимонди мог заметить кучу деталей, которые дадут пищу для сплетен. Наоборот, она будет счастлива, если теперь все узнают, что Роберто Плачидо принадлежит ей.
Сделав хорошую мину при плохой игре, Сабина сказала:
– Доктор, вы, как я полагаю, наверное, думаете о том, чтобы срочно установить прослушку на телефон таинственной китаянки…
– Совершенно верно. Это неизвестный номер, зарегистрированный на какого-то неизвестного иммигранта, который днем звонил обоим супругам, погибшим той же ночью. Я бы позвонил «китаянке», и тогда у нас не осталось бы белых пятен. И у меня нет сомнений, что вы, как никто другой, сумеете придумать причину для звонка этой особе.
Это уже тянуло на удар ниже пояса, потому что запустить без нужных данных работу технического отдела в середине августа означало поставить раком весь комиссариат. Похоже, Джимонди эта идея не понравилась. Но здесь надо, однако, добавить, что доктор Плачидо был человеком щепетильным и деликатным, и в прокуратуре его знали и уважали за профессионализм. Сабина старалась занять нейтральную позицию, но не удержалась, чтобы не вставить ответную шпильку:
– Ну, разумеется, никто и не сомневается, известно, что мы самые лучшие. Совсем скоро нам позвонит прекрасная доктор Бизоли, а ближе к вечеру у нее будет мой запрос со срочным заданием для технического отдела. В запросе она будет уполномочена его выполнить, прежде чем доктор Плачидо отправится в заслуженный отпуск вместе со своей столь же прекрасной супругой, синьорой Маддаленой. А теперь, если вы не против, отправимся в сицилийскую кондитерскую. Я угощаю всех вторым завтраком. Доктор, даже не пытайтесь: всем давно известно, что магистраты никогда не платят, а потому обойдемся без обычной комедии. Джимонди, и ты успокойся: плачу я. И это приказ.
* * *
На номер «китаянки» поставили прослушку по срочному запросу через два дня, то есть утром в воскресенье, ибо «везенье слепо, а невезенье скверно», как гласил плакатик, кстати, не очень-то и оригинальный, висевший за спиной Джимонди над его письменным столом. Чтобы никого не подвести, инспектор пропустил очередной перерыв и привел в действие все средства информатики, необходимые для принятия удаленного сигнала в зале прослушки комиссариата Париоли. Подсоединившись к номеру, он отправил шефу сообщение по вотсапу, уточнив, что номер выключен. Все утро инспектор просидел в офисе, дожидаясь сигнала и убивая время за изучением предшествующих звонков с этого номера за месяц.
Сабина, в парадном пляжном наряде, появилась в офисе около десяти, чтобы выпить кофе из кофеварки, слишком горячего и сладкого, но все-таки действующего лучше, чем какая-нибудь индустриальная бурда. Ее заместитель по документам уголовной полиции на три недели ушел в отпуск. Она решила, что будет правильно показаться на работе, учитывая то задание, которым так недвусмысленно нагрузили ее и Джимонди. Тот вообще слыл неутомимым, а запуск технических средств считался событием, и его требовалось обмыть кофейком. Традиции следует соблюдать.
– Приветствую шефа!
Джимонди весь пропах дымом, как Чернобыль после аварии, но на лице его сияла искренняя улыбка. Сабина спросила себя, какой же конец ждет Италию, когда последнее поколение таких, как он, уйдет на пенсию. Она тоже улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой, чтобы в ответ отблагодарить его за самоотверженность.
– Привет, ментяра[5 - Здесь и далее: в Италии полицейских исторически называют sbirro, от лат. birrum («красный плащ»). Жаргонизм «мент» пришел в Российскую империю из Венгрии, где так называли полицейских, – из-за ментика (венг. mente), составлявшего часть их формы. Так что «мент» – наиболее адекватный контекстный перевод итальянского sbirro.]! Ну что, отпразднуем наше дело кофейком? Но угощаешь ты.
Стоя перед кофеваркой, специально размещенной возле туалета, инспектор доложил, что мобильник «китаянки» начал отправлять и принимать информацию. По-видимому, его хозяйка опомнилась после событий субботней ночи и вышла в Сеть и в вотсап.
– Ага, по крайней мере, мы знаем, что она не в Китае, это уже кое-что.
Оба с удовольствием рассмеялись, а вместе с ними и еще два-три агента, что оказались на службе в это злосчастное августовское воскресенье. Их начальница тоже позвала на кофе.
– Вы были на прогулке, доктор Монделло?
– Да. Я пользуюсь бассейном карабинеров в спортивной зоне, хожу туда с моей коллегой лейтенантом. Все лучше, чем торчать в очереди к морю, вот я и прикидываюсь военной, поглядите…
– Ого, даже «черные»[6 - «Черными» в Италии еще со времен войны гвельфов и гибеллинов называют гвельфов. Гвельфы – политическое течение в средневековой Италии, выступавшее за ограничение власти императора Священной Римской империи и усиление власти папы римского. Враждовавшие с ними гибеллины отстаивали ровно противоположные позиции.] на что-то годятся! – вставил Джимонди.
Снова раздался дружный хохот, потому что для полицейских посмеяться над карабинерами – все равно что для гибеллинов натянуть нос гвельфам. Потом все разошлись по своим делам, а инспектор пригласил свою начальницу к себе в кабинет, где занимался анализом полученных от прослушки данных. Он пообещал, что не задержит ее дольше, чем на пару минут.
– Я выборочно просмотрел результаты, доктор Монделло. У этой «китаянки», или кто там прячется под этим именем, впечатляющая активность в Сети. На самом деле очень странно, что она так долго молчала, когда я начал прослушку, потому что вообще она очень активна: и вызовы, и эсэмэски, и корзина…
– Это меня не удивляет. Ладно, давай, говори уже, а то я вся как на иголках. Скажи наконец то, что я хочу услышать, черт побери; ведь знаю, ты уже заглянул, куда надо…
– В день смерти Карло и Гайи «китаянка» находилась в соте Париоли, если это то, что вы хотели узнать.
Сабина вытаращила глаза от удивления, но он не дал ей времени, чтобы выругаться:
– А вот в часы, примерно совпадающие с временем выстрела, она была уже далеко, в соте Чивитавеккья или где-то неподалеку.
Сабина резко выдохнула. Это известие свидетельствовало о невиновности владельца номера, кто бы он ни был. Остальным периодом срочной прослушки они воспользуются, чтобы идентифицировать его – и до свидания, дело об убийстве-самоубийстве закрыто, нравится это Роберто или нет.
– А когда она была еще в Париоли?
– Где-то около шести вечера. Потом нырнула в зону EUR[7 - EUR (Esposizione Universale Roma) – район на юге Рима, который называют «самый неримский».], потом сместилась в соту Чивитавеккья, и снова в еврозону. Сейчас она находится в соте Прато Смеральдо-Понте, недалеко от Лаурентина. Мне известно, что «китаянка» живет там.
– Хорошо, не трать больше на это времени, Джимонди, и ступай домой, к жене.
– Только в том случае, если это приказ…
– Ясное дело, приказ! Нет тут ни похитителей, ни мафиози, и нам не надо предотвращать неминуемые преступления. Увидимся завтра. Спасибо за все, мой дорогой.
– И вам спасибо, доктор Монделло. Созвонимся, если будет что-нибудь срочное.
– Не будет. Сейчас август, воскресенье, и от жары можно сдохнуть. Какие там срочные новости!
Сабина подмигнула и вышла. Джимонди проводил ее глазами. Вот бы она оставалась с ними, и как можно дольше! Красивая, знающая, вежливая, с чертовски ясным умом… Все эти качества вместе так редко встречаются среди руководителей ее уровня! К тому же у нее был особый талант редактировать акты уголовной полиции. Когда она за это бралась, ей удавалось сделать документацию следствия защищенной и неприступной, создав при этом условия быстрой работы для магистратов.
Что касается Сабины, то она не сомневалась, что Джимонди останется еще надолго, отчасти чтобы не встречаться с женой, отчасти потому, что, когда такой мастино, как он, берет след, он уже ни о чем другом не думает.
И правда, в обеденное время она получила сообщение по вотсапу:
Китаянка оказалась мужчиной, самым что ни на есть итальянцем, его зовут Нардо. Насколько я понял, он делает массажи шиацу, или как их там… Иду домой, дальше у меня отмазаться не получится. До завтра, шеф!
3
Закрученная августовским водоворотом, царившим в любом учреждении, когда надо заменять сотрудников, ушедших в отпуск, когда каждый норовит увильнуть, и ты не знаешь, чем бы залатать дыры, Сабина на несколько дней утратила интерес к прослушке и попросила Джимонди и его помощника сообщать ей, только если возникнет что-нибудь очень срочное.
Когда Роберто отправился в отпуск, она сразу как-то сникла. Отсутствие любимого иссушало ее, и каждый день больно ранила мысль, что он сейчас где-нибудь прогуливается под ручку с женой, держа за руку одиннадцатилетнего сына. Мальчик чуть отставал в развитии, так, ничего серьезного, но это была одна из главных причин, почему Роберто так твердо стоял на позиции отцовской ответственности.
Он никогда не скрывал, что женат; в основе их отношений всегда лежала искренность. За месяцы, прошедшие со дня первого поцелуя, они очень сблизились, и Сабина боялась, что нашла того самого мужчину, которого искала с того дня, как почувствовала себя женщиной. Столько браков распадалось, и поэтому она не чувствовала за собой никакой вины, когда ей страстно хотелось, чтобы то же самое случилось с Роберто и Маддаленой, судьей Государственного совета. Шли месяцы, но, несмотря на растущую между ними привязанность, гранитная прочность отношений обоих магистратов, сосредоточенных на мальчугане, которому не повезло, похоже, не дала ни одной трещины. Однако чего-то ей все-таки не хватало, чтобы «изменить» ему, хотя назвать изменой случайное легкое приключение не смог бы ни один мало-мальски мыслящий человек. Случаев было хоть отбавляй, но Сабина научилась сдерживаться. Таким своим поведением она очень гордилась, а постоянное внимание Роберто подпитывало эту гордость. Вне всяких сомнений, в любви он был настоящим, не то что все кавалеры ее подружек. Страх потерять этого человека был огромен и сравним разве что с огромным желанием владеть им безраздельно. Она понимала, что, узнай Роберто о каких-нибудь ее увлечениях, он исчезнет из ее жизни, как дым, унесенный ветром.
Если появятся какие-нибудь новости в деле супругов Брульи, Сабина должна будет сообщить об этом магистрату, но мысль звонить ему во время отпуска как-то не увлекала. Эти звонки станут очередным поводом для страданий, чего никогда не случалось, если Роберто был рядом. Она была благодарна, что технические средства связи не передавали вспышки эмоций, и с головой уходила в работу. Роберто же ограничивался парой ежедневных сообщений в вотсапе, с трудом скрывая замешательство.
Джимонди был не дурак; он сразу понял, в каком душевном состоянии пребывает начальница, и предоставил ей полную свободу бродить по ментальным лугам и болотам, однако предупредив ее, что от судьи получено подтверждение безотлагательности проведения предварительных следственных действий.
Дней через десять Сабина, которую постоянно теребил Джимонди, уже не смогла больше ничего откладывать. Инспектор вежливо, но настойчиво желал знать, надо ли ему запрашивать продление работы технических служб. Сдав утром в архив законченные дела, она направилась в кабинет, который Джимонди делил еще с двумя коллегами по группе уголовной полиции, в основном занимавшейся более системными расследованиями.
Улыбаясь, Сабина вошла в кабинет и с удовольствием заметила, что сотрудники ей рады, а самый старший уступил ей свое место за столом. С ее появлением в кабинете воцарились покой и ясность, что довольно редко случается в таких заведениях.
– Джимонди, вот я и пришла. Извини за задержку, но, кроме всего прочего, мне в одиночку пришлось отвечать за общественный порядок в Риме, а может, и во всей области Лацио, как ты, наверное, заметил. Я просто разрываюсь на куски.
– Не переживайте, доктор, расслабьтесь. Здесь вы дома, среди друзей. А мы постараемся создать вам поменьше проблем и снабдить нужной информацией.
– Знаю, и очень вам за это благодарна. За такой дифирамб приглашаю вас выпить по чашечке кофе на воздухе, как только освободитесь… Ну, так представь мне этого Нардо, массажиста шиацу!
Оба соседа Джимонди по кабинету заговорили хором:
– Он оператор шиацу и не только делает массаж, но и лечит!
Все расхохотались, и Сабина дала им отсмеяться. Когда с головой окунешься в чисто технические задачи, то зачастую общаешься с задержанными больше, чем с собственной семьей. И тогда голос обвиняемого, его акцент, его манера говорить и характерные «шуточки» становятся твоими.
Едва кончилось веселье, Джимонди протянул Сабине копию карты идентификации с припиской из Бальдиссеро Торинезе: «Вот ваша китаянка, она же Бернардо Баджо, по прозвищу Нардо, год рождения 1969, зарегистрирован в Риводоре, муниципальный округ Бальдиссеро Торинезе, Турин, но давно проживает в Риме, EUR, улица Винья Мурата, 320».
Сабина взяла карточку и внимательно вгляделась в человека на фотографии. Лет сорока, может, чуть моложе, лицо квадратное, ничем не примечательное, глубокие светлые глаза глядят решительно, волосы острижены по-военному. Однако всё в комплексе вызывает симпатию. Сабина отметила, что по гороскопу он Рак, и ей довольно часто в жизни встречались люди этого знака. Год рождения совпадает с годом Роберто, но тот не Рак, а Скорпион. От комментариев она пока воздержалась – обстановка к тому не располагала.
– Проблемы с законом были?
– Были. Лет пятнадцать назад на него поступило заявление, и ему дали восемь месяцев условно за то, что сейчас мы называем сталкингом. А тогда это называлось угрозами, побоями и так далее. Очевидно, они не ладили с бывшей женой Барбарой, и все потому, что она его ровесница и тоже родом из Турина. И всё, больше об этом светоче ума ничего накопать не удалось.
– В общем, не густо. А из телефона удалось выудить что-нибудь полезное?
– И да, и нет. Короче: никаких намеков на семейство Брульи, даже случайных.
– Вот радость-то…
– Это точно. Я еще проверил, есть ли у него машина. Есть. Сто пятьдесят девятый «Альфа Ромео»; на нем установлен видеорегистратор, который подтверждает, что он ездил в Чивитавеккья по автостраде в ночь убийства. И местонахождение его телефона говорит о том же. Но, как вам известно, мы можем засечь только эсэмэски, у нас устаревшее оборудование. А звонков он сделал очень мало. Вероятно, вовсю пользуется либо вотсапом, либо похожими мессенджерами, потому что его номер постоянно занят.
– А особые привычки, график дня? Ну, чтобы понять, что он за человек.
– Из нашей информации можно заключить, что работает он на дому, по утрам принимает много пациентов и проводит процедуры шиацу, но никогда не мешает их с массажем. Если же кто-то настаивает, это приводит его в бешенство… Вывод напрашивается сам собой: он не сбрасывает данные, подключаясь к вай-фаю, а кроме того, когда линия перегружена, отвечает с опозданием и на вызовы, и на сообщения. У него нет рекламы ни в интернете, ни на других обычных каналах, но имеется счет с НДС на разрешенную деятельность, в который он достаточно аккуратно вносит записи. Очень много ездит и декларирует порядочные суммы. Я произвел перекрестную проверку в торговой палате и в агентстве поступлений. Не исключено, что в своем густонаселенном районе он пользуется паролем, а значит, время от времени лечит на дому. А с вечера и до утра без отдыха мечется, как подорванный, пешком по всей столице. Кажется, что он вообще не спит. Впечатляющая картина…
– Я бы, наоборот, только и спала… Ну ладно. Что еще интересного?
– Интересного полно. Прежде всего, во многих своих контактах он пользуется каким-то странным кодом. Все время говорит о «цвете поля», о «яблоке, падающем на землю», или ввинчивает еще какие-нибудь метафоры, которые вне контекста понять невозможно. Они похожи на фразы, которые используют при общении наркодилеры, чтобы не говорить о наркотиках по телефону, но здесь, очевидно, речь идет о другом. Что же касается вызовов, то один я сейчас дам тебе прослушать. Он был сделан вчера вечером. Все они похожи друг на друга, но этот отличается. Надевай наушники.
Сабина надела наушники Джимонди, которые настолько пропахли табаком, что можно было задохнуться, задержала дыхание и сделала знак Джимонди, чтобы включал. В наушниках что-то затрещало, потом послышался уличный шум и голоса, как будто звонили с улицы или из какого-нибудь кафе. Женский голос, ожидая ответа, шептал:
– Ну, давай, ну, возьми трубку!..
После нескольких гудков мужской голос ответил:
– Привет, Джорджия, что-нибудь случилось?
– Да, он здесь, он меня преследует, Нардо!
– Ты где?
– Я на работе, на пьяцца Ре ди Рома. Ты придешь?
– Я уже здесь, успокойся. Скажи точнее, где ты.
– Ой, слава богу! Я вышла из мороженицы, стою рядом с обувным магазином. Он напротив меня, в сквере рядом с метро. Смотрит на меня и лыбится, гад такой…
– Я тебя увидел, и его тоже вижу. Войди в магазин, заговори с кем-нибудь из продавцов и делай вид, что ничего не происходит. Держись спокойно.
– Мне страшно, Нардо!
– Не надо бояться. Я все беру на себя.
– Спасибо, спасибо тебе…
– Да не за что. Напиши мне потом по вотсапу.
Ничего не говоря, Джимонди включил еще пару записей, сделанных накануне. Все они походили друг на друга: это были диалоги в тревожных ситуациях, во время стресса или в опасности. Напуганным женщинам отвечал спокойный, как статуя, Нардо, успокаивал их и обещал быстро избавить от страха.
Сабина положила наушники на стол и задумалась. Джимонди какое-то время ей не мешал, потом продолжил:
– Эсэмэсок было немного, по большей части их отправляли женщины, и почти всегда он просил их потом написать ему в вотсапе или в «Телеграме».
– Похоже, наш друг не хочет, чтобы его засекли.
– Или хочет сэкономить… Кто сейчас больше пользуется эсэмэсками?
– Моя мама. И мать бедняги Гайи, к примеру.
– То есть старшее поколение.
– Ну да. И все-таки все это очень странно… Ты просмотрел контакты?
