Утро выдалось хмурым. Солнце застенчиво подглядывало за просыпающимся городком из-за густых облаков, ветер клонил кусты бузины, и ветки жалобно стучали в окно, а листочки зеленой изгороди трепетали, словно живые.
Я натянула перчатки, оглядела свое отражение в узком зеркале, и удовлетворенно улыбнулась. Скромно, благопристойно, со вкусом, и ничего лишнего. Не зря с самого рассвета «подгоняла» магией дорогой костюм от Вердо к местной моде.
– Мэри, приведи дом в порядок, – велела служанке. – А я пока попробую договориться с кухаркой. Надеюсь, она согласится работать в Бузинном коттедже.
Я не стала слушать заверения Мэри, что она все сделает в лучшем виде, и, взяв сумочку, вышла из дома. Ветер обрадованно подхватил мою юбку, уцепился за подол, стремясь поднять его повыше, но я еле слышно шепнула заклинание и вернула одежде пристойный вид.
На улице было безлюдно. Казалось, город вымер. Ни прохожих, ни извозчиков с пролетками, ни обычной утренней суеты. Лишь часы на колокольне грустно прозвонили семь раз и затихли, захлебнувшись на последнем звуке.
Я поправила шляпку и решительно двинулась к церкви, вспоминая вчерашние указания мясника. От площади свернуть направо, потом на первом перекрестке снова направо, а дальше – налево и прямо.
Найти улицу Старого Тиса оказалось несложно. Как и Тисовый дом, в котором жила Рыжая Ру.
Я остановилась и постучала в низенькую дверь. Начищенная до блеска медная ручка тут же повернулась, и на пороге показалась маленькая, сердито насупленная женщина с растрепанной огненно-красной шевелюрой.
– Чегой надобной? – спросила Ру и уставилась на меня настороженным взглядом.
А я рассматривала миниатюрную фигурку в черной юбке и яркой вышитой жилетке, румяные щеки, сведенные в единую линию брови и зеленые, как крыжовник, глаза, и начинала понимать, почему мясник Карсон туманно добавил в конце своей рекомендации: – «Оно, конечно, если договоритесь, а то ведь и того… Хотя, готовит она отменно. И честная, чужого никогда не возьмет».
Интересно, каким ветром в Кранчестер занесло грошчанку? Они ведь свой Грошчев до беспамятства любят, и по доброй воле никогда из него не уедут.
– Светлое утро!
Я приветливо улыбнулась, а женщина еще сильнее насупилась.
– Ну, кому оной светлое, а кому и не так чтобый, – смерив меня настороженным взглядом, сказала она и замолчала, скрестив на груди маленькие ручки.
– Мне сказали, вы ищете работу, – решив не обращать внимания на неприветливый тон, спокойно продолжила я. – А мне как раз нужна кухарка.
– Чтой-то я вас не знаю. Вы ктой такая будете?
– Александра Эйден, из Уинтона. Я снимаю Бузинный коттедж.
– Бузинный? – переспросила Ру, и ее глаза заинтересованно блеснули. Правда, она тут же снова сердито насупилась, неприветливо посмотрела на меня и строго произнесла: – Шесть дьертов, стол и комната, в недельник – выходной.
– Договорились.
Я кивнула, а Ру поспешно добавила:
– И полдьерта вперед. Иначей не приду.
На последних словах ее голос дрогнул, а руки, скрещенные на груди, сжались еще сильнее.
Я присмотрелась к грошчанке внимательнее. Юбка чистая, но поношенная, с искусно вшитыми латками, каблуки черных башмаков сбиты, фартук, хоть и аккуратный, но изрядно выцветший.
Молча открыв кошелек, протянула Ру монету и спросила:
– Сможете приступить прямо сейчас?
Ответить женщина не успела.
– Ты когда за жилье платить собираешься, шелупонь грошчанская? – послышался визгливый голос, и я увидела высунувшуюся из окна соседнего дома темноволосую толстуху. – Смотри, если к вечеру деньги не принесешь, выкину на улицу со всеми пожитками.
Ру вскинулась, глаза ее гневно сверкнули, она уже собиралась ответить, но покосилась на зажатую в руке монету и молча пошла к окну.
– Возьми, – ткнув полдьерта толстухе в руку, твердо сказала она.
– Что ты мне тычешь? Разве это деньги? Я тебя спрашиваю, это деньги?!
Толстуха высунулась из окна едва ли не по пояс, продолжая кричать на Ру, и я не выдержала.
– Сколько вы должны? – спросила у грошчанки.
– Шесть дьертов она мне должна! – не давая ей ответить, повысила голос толстуха. – Два месяца уже не платит, шелупонь пришлая! Вот знала же, что нельзя с чужаками связываться, так нет, пожалела несчастную, пустила. А она платить и не думает. А мне что, деньги с неба падают? Налоги плати, за уголь плати, за дрова плати, – все сильнее расходилась женщина, и я поняла, что пора прекращать это представление.
– Вот, возьмите, – протянула сердитой толстухе пять с половиной дьертов и повернулась к Ру. – Собирайте вещи, мы уходим.
Та недоверчиво зыркнула на меня своими зелеными глазищами, потом молча кивнула и едва не бегом бросилась к двери. А уже спустя несколько минут вышла из дома с парой перевязанных узлов и большой чугунной сковородкой.
– Оной самая лучшая, – заметив мой взгляд, пояснила Ру, и я согласно кивнула. Лучшая, так лучшая. Лишь бы готовила хорошо.
– Идем, – позвала я Ру и направилась к перекрестку.
Грошчанка, легко закинув узлы на спину, припустила за мной.
***
Дом встретил нас грохотом. Не успели мы с Ру войти, как нам под ноги упала швабра, а следом раздался рассерженный возглас Мэри.
– Стой, окаянная! Куда? – бубнила служанка, скатываясь по лестнице. – Ох, денек, все одно к одному! Ой, госпожа Эйден, – увидев меня, смутилась Мэри. – Вы уже вернулись?
Она с любопытством покосилась на застывшую за моей спиной грошчанку и тут же вскинула голову, приняв независимый вид.
– Мэри, это Ру, кухарка. Проводи ее в комнату, а потом покажи кухню и помоги освоиться.
Я не стала слушать заверений служанки, что она все сделает в лучшем виде, и поднялась к себе. А в спальне подошла к окну и задумчиво уставилась на соседний дом. Было в нем что-то, что привлекало внимание. То ли стиль эпохи регентства, в котором он был построен, то ли окна, черными провалами глядящие на улицу, то ли ощущение скрываемой в его недрах тайны.
Я смотрела на красивый белый фасад, и неожиданно мне показалось, что в крайнем окне на верхнем этаже мелькнула и тут же исчезла какая-то тень. Правда, сколько потом не приглядывалась, больше ничего необычного не заметила. Наверное, просто почудилось.
Я решительно задернула занавеску, сняла шляпку, переоделась и отправилась вниз, посмотреть, как устроилась кухарка.
Грошчанка времени зря не теряла. На плите уже стоял чугунок с аппетитно булькающим супом, а сама Ру расставляла на полках посуду и тихо бормотала что-то на грошчанском.
– Хозяйка? – увидев меня, вопросительно протянула кухарка. – Вы чтой-то хотели?
– Всего лишь обсудить меню обеда.
– А чегой его обсуждать? Надобной покупки сделать, а то у вас ни круп, ни овощей нет. Да и мяса маловато. Чтой это – две косточки от грудинки? – насупилась Ру. – Вот, суп сварю и пойду к ару Карсону.
– Мы с ним условились, что он будет три раза в неделю доставлять мясо в коттедж. Как раз сегодня вечером привезет.
– А зеленщик? Оной тоже?
– Да, и ар Хант. Осталось только с молочником договориться.
– Девчонку эту вашу пошлите, – сердито фыркнула кухарка. – Оной, конечно, бестолковая, и руки у нее не оттуда растут, ну да куда деваться?
– Чего это я бестолковая? – послышался от двери возмущенный голос, и Мэри влетела на кухню и рассерженно уставилась на кухарку. – Все у меня оттуда, откуда надо растет. Это просто у некоторых гонору с Веренскую гору.
– Мэри.
Я строго посмотрела на служанку и повернулась к Ру.
– Как ваше полное имя?
– Руанна, – неохотно ответила та и зыркнула на меня своими яркими глазами.
– Так вот, Руанна, я не люблю склок и скандалов, и не потерплю их в собственном доме. Каждый должен выполнять свою работу, и только я имею право ее оценивать. Поэтому постарайтесь впредь отзываться о Мэри с большим дружелюбием. А ты, Мэри, придержи характер и попытайся быть более вежливой с Руанной. Надеюсь, всем все понятно?
Я поочередно посмотрела на обеих служанок. Мэри сложила руки за спиной и с готовностью кивнула. Ру чуть помедлила, но тоже качнула головой в знак согласия.
– Вот и замечательно. Запомните, в Бузинном коттедже должны царить мир и взаимопонимание.
Я улыбнулась служанкам и подошла к плите.
– Пахнет вкусно, – сказала Руанне, разглядывая булькающий суп. – Вы добавили какие-то приправы?
– Тимьян, – ответила кухарка, и снова насупилась.
Вот же недоверчивая какая.
Я посмотрела на маленькие баночки со специями, стоящие на столе. Видимо, Ру принесла их с собой. Как и сковороду, которая висела теперь над плитой на самом видном месте.
– Что ж, не буду вам мешать, – сказала кухарке и обернулась к горничной. – Мэри, а ты навела порядок в гостиной?
– Ой, простите, госпожа, – спохватилась служанка и покраснела. – Уже бегу.
Она действительно бегом выскочила из кухни, а я понаблюдала немного за тем, как Ру ловко нарезает зелень, и вышла через черный ход во внутренний дворик. Мне хотелось поискать следы вчерашнего воришки. Не мог же он испариться?
Я внимательно осмотрела тропинку, тянущуюся от двери до соседнего участка, обыскала кусты живой изгороди, но не нашла ничего подозрительного. Скорее всего, в дом забрела бродячая собака. Или дикий кот.
Я уже собиралась вернуться, когда увидела за ровным рядом дерна знакомого всадника. В отличие от вчерашнего вечера, сегодня ар никуда не торопился. Его вороной медленно брел по дороге, а сам мужчина, с головы до пят одетый в черное, задумчиво смотрел вдаль, и в его синих, как небо Вердофа, глазах сквозил холод. Он ощущался даже на расстоянии, невидимой изморозью расходясь по округе и оставляя почти осязаемые ледяные следы.
Мне стало не по себе, и я попятилась. Под ногами треснула ветка, всадник резко осадил коня и вскинул голову, уставившись прямо на меня. И чем дольше он смотрел, тем тревожнее становилось у меня на сердце. Минуты растянулись, как горячий леденец, чужой взгляд скользил по лицу – внимательно, въедливо, будто пытался отыскать ответ на незаданный вопрос, в висках ломило от давления чужой силы, но я почему-то знала, что нельзя отворачиваться, нельзя разрывать протянувшуюся между нами нить, нельзя отступать.
Незнакомец усмехнулся уголком рта, словно его позабавила моя неуступчивость, но тут же помрачнел и первым отвел взгляд.
– Вперед, Верный! – услышала я негромкий окрик, и конь сорвался с места, переходя на галоп и вскоре исчезая за поворотом.
Я с трудом перевела дух. Ну и тип! У меня от одного его взгляда мурашки по коже побежали. А внешность? Статный, широкоплечий, лицо волевое, суровое, глаза настороженные, с жестким прищуром, как у охотника. Руки сильные, мускулистые. Такими и задушить недолго. Настоящий дикарь, хоть и облаченный в современную одежду. Все-таки в столице мужчины выглядят более цивилизованными. Интересно, кто он такой?
Я вернулась на кухню и обратилась к помешивающей суп кухарке:
– Руанна, а вы давно живете в Кранчестере?
– Два года, – неохотно ответила та и тут же настороженно уточнила: – А чтой?
– Вы хорошо знаете местных жителей?
– Ну, знаю немногой, – еще неохотнее буркнула Ру.
– А всадника на вороном встречали? Высокого, крупного, у него еще взгляд такой…
Я попыталась подобрать нужное слово, но Ру меня опередила.
– Холодный? – подсказала она.
– Да. Вы знаете этого ара?
– Кто ж егой не знает? – хмыкнула кухарка. – Это Черный лорд. Хозяин всех окрестных земель.
– Вы говорите о графе Уинтшире?
– А о ком же ещей?
– И часто он бывает в Кранчестере?
– Не так чтобый. Но иногда заезжает. Пронесется на своем скакуне по городу, распугает местных ар и исчезнет. У него замок в Уинтшире. Большой. Вот там и сидит безвылазно.
– А почему графа прозвали Черным?
Я попыталась вспомнить, что знаю о владельце самого удаленного от столицы графства. Перед отъездом из Вердофа я специально просматривала сведения о главах тех областей, в которых могла бы поселиться. И про графа Уинтшира тоже читала. Ага. Старый род, и лорд Бенси – единственный оставшийся в живых его представитель. Богат, холост, нелюдим. Из графства выезжает редко, с соседями не общается, постоянное место проживания – замок в Уинтшире, построенный при Уоррене Красном. Кажется, в одном из альманахов было даже изображение этого замка и связанные с ним легенды, но я не удосужилась их прочесть. О возрасте графа тоже вспомнить ничего не смогла, но на вид не дала бы больше тридцати шести. Хотя, это ни о чем не говорит – маги долго не стареют и могут выглядеть молодыми и в сто, и в двести, и даже в триста лет.
– Вы егой видели? – спросила Ру и многозначительно на меня посмотрела. – Вот потому и Черный.
Ну да. Все предельно просто. В провинции особо не мудрствуют и дают самые очевидные прозвища – Рыжая Ру, Черный лорд.
– Говорите, он нечасто сюда приезжает?
– Нет. Если только раз в год.
Странно. А я его уже дважды за последние сутки встретила. Что он здесь забыл?
– Ладно, Ру, не буду вас отвлекать.
Я отогнала мысли о графе и улыбнулась кухарке. Та неопределенно мотнула головой и повернулась к плите, торопясь отгородиться от меня своей занятостью. Но я-то понимала, что она просто прячется от расспросов. Не хочет откровенничать.
