– Слушаю, – бросил коротко.
– Привет. Это Вика, ты меня завтраком угощал.
Секундная пауза.
– Привет, Вика. Что-то случилось или хочешь напроситься на обед?
Я чуть не сказала: а можно? Но быстро поняла, как неуместен этот вопрос.
– Ты, кажется, предлагал помощь?
– Да. Что надо?
– Уехать из города незамеченной.
Кирилл еще помолчал.
– Встретиться можешь?
– Нет. И уехать надо до завтрашнего утра.
Сейчас он меня пошлет и правильно сделает. После нескольких секунд тишины Кирилл ответил:
– Я перезвоню.
И первым повесил трубку. Все-таки очень странный мужчина. Другой бы отправил на три веселых или хотя бы поинтересовался, какого черта происходит. Может, зря ему позвонила? Затушив окурок, я отправилась в комнату и рухнула на кровать, глядя в потолок. Теперь остается только ждать. Другого выбора нет.
Я уснула, спала без снов, в моей жизни это считалось хорошим знаком, лучше ничего, чем кошмары. Звонок Кирилла разбудил меня через два часа.
– Слушай, беглянка, – сказал он мне, – ты дома?
– Да.
– И выйти не можешь, правильно я понял?
– Вроде того.
– За тобой следят?
Вот откуда он это взял? Догадался или провел рекогносцировку? Вряд ли, конечно, слишком много хлопот ради человека, которого он не знает. Надо говорить правду, раз уж решила обратиться за помощью.
– Да, – я описала ему особенности нашей парадной, выслушав, Кирилл немного подумал и сказал:
– Будь готова к полуночи, беглянка, – и повесил трубку.
Лаконично. Но я почему-то сразу ему поверила и даже выдохнула спокойно, возможно, удастся избежать встречи с Владом и всем тем, что он там себе придумал в этот раз.
Я выползла на кухню, Ваня вернулся с двумя приятелями, они пили чай, смотря видеоклипы в интернете. Плюхнувшись на стул и поздоровавшись, я получила свою пиалу с пахучим напитком.
– Все нормально? – спросил Ваня, внимательно глядя, я кивнула. Немного поторчав в кухне, ребята пошли курить в чилаут на лестничной клетке, удержав друга, я сказала:
– Уезжаю сегодня.
– Домой? – лаконично спросил он. Я в очередной раз кивнула. А куда еще? Впрочем, какая разница, где быть?
– Может, оно и к лучшему? – Ваня смотрел вопросительно, сам не зная, что для меня лучше. Я тоже не знала.
Улыбнувшись, отпустила его к ребятам и вернулась в комнату. Немного посидела, глядя в стену. Ну вот, сбежала оттуда сюда, теперь бегу отсюда туда. Замкнутый круг какой-то.
К полуночи я была готова, рюкзак с вещами стоял у выхода, мы с Ванькой и Пашей сидели в кухне, когда раздался стук в дверь. Переглянувшись, все встали, ибо такого просто быть не могло. Ребята прошли в прихожую, я за ними, держась сзади. Пашка открыл дверь, за ней стоял Кирилл. Обозрев нашу компанию, улыбнулся, друг присвистнул, разглядывая его.
– Вы через крышу, как Карлсон? – поинтересовался-таки Пашка. Кирилл юмор оценил, хмыкнув, перевел взгляд на меня.
– Готова, беглянка?
Я кивнула, не сдержав улыбку. Точно супермен. И откуда он свалился на мою голову?
Кирилл, зайдя в прихожую, пожал руки парням, пока я обувалась и натягивала кенгуруху. Рюкзак набросил себе на плечо.
– Еще и джентльмен, – Пашка сказал это таким тоном, что я прыснула со смеха, косясь на Кирилла, тот остался непроницаемым, только бровь вздернул. Обняв ребят, повернулась к нему.
– Я готова.
Кивнув парням, он начал спускаться по лестнице, я следом, слушая, как закрывается за нами дверь.
– Как ты сюда попал, супермен? – все же спросила Кирилла в спину.
– Сейчас узнаешь, беглянка.
Мы спустились на пару этажей. На нескольких пролетах еще сохранились двери, ведущие на черную лестницу, с той стороны они обычно или заколочены, или просто заделаны. Одна из них оказалась сейчас приоткрыта, я присвистнула, Кирилл шикнул.
За ней находился хмурый мужчина, который проводил нас по темному коридору мимо дверей в комнаты, здесь явно была коммуналка. К счастью, нам никто не встретился, мы оказались на парадной лестнице, освещенной ярким светом, просторной, с лепниной на стенах. Да уж, это Питер. Лифт не работал, мы начали спускаться по лестнице все в том же молчании. Уже почти достигли первого этажа, как хлопнула входная дверь, и Кирилл быстрым движением развернул меня к стене, а сам навис сверху, закрывая собой. Приобнял, я по инерции уткнулась носом ему в грудь и вдохнула запах туалетной воды.
– Обними меня, – шепнул Кирилл, я послушалась, продолжая стоять. Не слышала ни шагов идущих мимо нас, ни голосов, только поймала себя на странном чувстве, которое не испытывала уже давно: чувстве спокойствия и защищенности. Когда ты в надежных руках и знаешь об этом, когда можно просто расслабиться и разрешить себе быть слабой. Непозволительная роскошь в моем случае.
Шаги удалились, Кирилл отстранился, я неловко отвернулась в сторону.
– Идем, – сказал он негромко, начав спуск. Я последовала за ним, доставая на ходу сигареты и закуривая. Меня слегка потряхивало, нет, Кирилл как мужчина не вызвал каких-то эмоций, но он выдрал из памяти те чувства, которые я столько времени давила. Сделав несколько быстрых затяжек, вышла на улицу и выбросила окурок в урну. Взяв меня за руку, Кирилл быстро прошел к машине, стоящей во дворе недалеко от входа, через пару минут мы уже ехали по параллельной Большому проспекту улице. Почему-то было неловко, я молчала, хмурясь, глядя в окно, Кирилл тоже не вступал в диалог. Ехали мы в сторону Купчино через центр, словно Кирилл хотел провезти меня напоследок по любимым местам. Я любовалась Невским, Фонтанкой, домами, впитывая в себя этот город. Правду говорят: один раз сюда попадешь, и все, хана, затянет. Если город примет, то вообще хана, беги-не беги, будешь возвращаться сюда. Город – сказка, город – мечта. Вот и я попала в его сети, только навсегда пропасть никак не получается. Хотя, кажется, я на пути к успеху.
Ехали мы в сторону спального района, и я спросила:
– Какие у нас планы?
– У меня для тебя хорошая новость, беглянка, – заметил Кирилл, – знакомый едет в ваш город, возьмет тебя с собой.
– Серьезно? – я уставилась на него недоверчиво. Слишком уж много совпадений для такой истории.
– Не надо меня подозревать во всех грехах, – усмехнулся он, – это ты сбегаешь из города, я всего лишь согласился тебе помочь.
– Кстати, почему согласился?
Кирилл пожал плечами.
– Ты мне понравилась, – сказал, покосившись с улыбкой.
– Только жене не рассказывай, – съехидничала я в ответ. Он продолжил усмехаться.
– Забавная ты, беглянка.
Мы снова замолчали, я пялилась в окно, размышляя над ситуацией. Странно все это. Если бы я была фантазеркой, наверное, смогла бы придумать что-то вроде того, что Влад играет в благородство и подослал Кирилла, дабы тот отправил меня из города. Но Влад на это не способен по той простой причине, что привык потакать своим желаниям и уж точно не будет устраивать подобный замысловатый квест. Выходит, Кирилл и Влад не связаны друг с другом, однако появление первого в такой подходящий момент настораживает. Как и приятель, который вдруг едет в мой город.
Из машины я выходила, так ничего и не надумав. Кирилл, подойдя, вдруг сказал:
– Ничего не бойся, беглянка, никто тебя не обидит. Слово даю.
И я почему-то ему поверила. Может, из-за того странного чувства защищенности, что возникло в парадной, когда он меня обнял, может, просто дура, которой захотелось верить в лучшее. Кивнув, последовала за ним к парадной одной из новостроек, расположившихся друг возле друга. На лифте мы поднялись на четвертый этаж, Кирилл позвонил в дверь, я стояла за его спиной, потому не видела открывшего. Мы прошли в просторную прихожую, хозяин уже успел удалиться. Из прихожей попали в единственную комнату, просторную, обставленную современной мебелью, но какую-то нежилую на вид. Скорее всего, квартиру сдают в аренду. Обведя глазами комнату, я наконец перевела взгляд на знакомого Кирилла и нахмурилась. Он рассматривал меня с неприязнью. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: мужчине я не нравлюсь. Впрочем, может, он просто не горит желанием везти с собой непонятную девицу, от которой могут быть неприятности. Помимо воли я бросала на него взгляды. Среднего роста, около сорока, коротко стриженные темные волосы уложены назад, высокий лоб, выразительные глаза под густыми бровями, тонкий нос, пухлые губы, легкая щетина, хорошая фигура, не перекаченный, но мужественный. Красивый мужик с некрасивым взглядом, который продолжал, натыкаясь на меня, прожигать неприязнью. Если бы не слова Кирилла, сказанные у парадной, я бы вовсе отказалась ехать.
– Виктория Александровна Царева, – с легкой улыбкой подтолкнул меня вперед Кирилл, – мечтает вернуться домой и безумно благодарит за помощь. Правда, беглянка?
– Ага, – хмуро ответила, стараясь скрыться от этого взгляда. Мужчина кивнул, представившись:
– Тимофей Самохин.
Воцарилась тишина, через пару мгновений ее нарушил Кирилл:
– Моя миссия выполнена, я отбываю.
Тут у него зазвонил телефон, вытащив его, Кирилл ответил:
– Да, Ангелина, я буду минут через сорок.
И тут взгляд Самохина изменился, в нем появился интерес и… нежность? Какого черта? Кирилл этого не видел, стоя спиной, слушая, что говорит ему… жена? Неведомая Ангелина.
Повесив трубку, Кирилл перевел взгляд на Тимофея, а тот вдруг сказал:
– Слышал, у вас скоро пополнение.
Кирилл, вздернув бровь, кивнул.
– Спасибо, – добавил Самохин, – что она счастлива.
Кирилл, усмехнувшись, пожал ему руку и потопал в прихожую. Самохин за ним. А я пыталась понять, что связывает этих мужчин? Определенно эта Ангелина знакома обоим, судя по взгляду Тимофея, он к ней испытывает или испытывал нежные чувства, но ревности или ненависти я не увидела, то есть тот факт, что теперь она с Кириллом его не сильно огорчил. Наоборот, он, кажется, рад… Блин, о чем я думаю? Меня это все не касается. Доеду с этим Самохиным до дома и навсегда о нем забуду.
Я слышала, как щелкнули замки, хлопнула дверь, снова замки, и стало неуютно оттого, что я осталась один на один с этим мужчиной. Он мне не нравился, определенно. Я стояла, глядя в окно, чувствуя, что Тимофей смотрит мне в спину. Обернувшись, спросила:
– Курить можно?
– В кухне, – ответил он, кивнув, я прошла в кухню, он следом за мной. Все под тем же пристальным взглядом достала сигарету, сунув в рот, стала искать зажигалку, которая, как назло, куда-то делась. Самохин протянул свою. Не поднимая глаз, я взяла ее, случайно коснувшись его пальцев. От этого стало как-то неловко. Мне вообще было тяжело находиться рядом с ним, черт знает, почему. Прикурив, вернула зажигалку, он убрал ее в карман, продолжая меня рассматривать. Я начала злиться. В конце концов, это просто неприлично.
– Вы во мне что-то интересное нашли, что глаз не сводите? – поинтересовалась, стараясь, чтобы не прозвучало язвительно, вышло так себе.
Он усмехнулся, скрещивая на груди руки и прислоняясь к кухонному гарнитуру, рассматривать не перестал, на вопрос тоже не ответил. Очень хотелось сказать что-то нелицеприятное или вовсе послать и слинять от этого странного мужика, но я держалась, и перед Кириллом неудобно, и уехать мне все же хотелось.
– Через пятнадцать минут выезжаем, – сказал Самохин, разворачиваясь и выходя из кухни. Все это время я провела одна, пялясь в окно. Даже чая не предложил, хотя, может, его нет?
Через двадцать минут мы отъехали от дома все в том же молчании. Номера на машине были нашего региона, выходит, Самохин оттуда? Я села на заднее сиденье, мужчина никак сие не прокомментировал. Ехать нам порядочно, часов двенадцать точно, к разговорам он не расположен, я тем более, так что буду спать, да и ночь на дворе. Но почему-то не спалось, то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, ловя в ответ взгляд. Не выдержав, снова спросила:
– Я вам чем-то не угодила?
Самохин все-таки усмехнулся, переводя взгляд на дорогу.
– Да нет, – соизволил ответить, – Кирилл сказал, за тобой следят. Один из многочисленных любовников?
Наверное, я покраснела от злости. Какое он имеет право разговаривать со мной в таком тоне, да еще и высказывается, ничего обо мне не зная? С удовольствием огрела бы его чем-то по голове, но в итоге только процедила:
– Вас это не касается, – и отвернулась к окну. Больше за всю дорогу не было сказано ни слова до самого утра. Я все не могла уснуть. Смотрела на бегущие в темноте очертания деревьев и домов и почему-то вспоминала наше с Владом прошлое, наверное, слова Самохина повлияли. Вот он считает меня дешевой дрянью, и прав. Хотя многочисленных любовников в моей жизни не было, да и было их всего двое.
Я курю, пялясь в потолок, думая над предложением Влада. Дым сизым облачком поднимается вверх. Курю-то всего ничего, чуть больше года, а уже испытываю зависимость от этого сранного наркотика под названием никотин. Помню, как курила в первый раз, как кашляла, давясь едким дымом. Как думала, что за дрянь, я больше никогда… А потом повело, голова немного закружилась, эмоции притупились. Седатив, противный, невкусный седатив. В который быстро втягиваешься. И вот я уже думать не могу, пока не покурю с утра сигаретку.
Дым медленно расплывается в стороны, исчезая под потолком. Я лежу и, как в той до хрена романтичной песне, вижу его лицо. Лицо Влада, когда он предлагает мне стать его содержанкой. Отдать свое тело в обмен на деньги. И пусть никто не уйдет обиженным. Самое интересное, я и впрямь не обижаюсь. Понимаю, он играет по привычным ему правилам, и девушки, многие девушки, соглашаются на подобные условия. Он же не конвертик после секса выдает, нет. Он просто имеет тебя, когда хочет, а ты бегаешь собачонкой, улыбаешься. Он трахает тебя, пока ему это интересно, покупает подарки, водит по кабакам и все по списку. Последний пункт: он выставляет тебя за дверь с каким-нибудь дорогим сувениром на память.
Но я курю и думаю вовсе не об этом. Я думаю о том, что, предав единственное, что еще у меня осталось – память о нас – я избавлюсь от этой мучительной боли, сжирающей меня каждую минуту жизни. Растопчу все светлое, что было, попру свою любовь, отдавшись бесчувственным рукам и губам, и не останется ничего, за что еще можно уцепиться.
И когда звонит Влад, я соглашаюсь. Он действует решительно, просто забирает меня в свою шикарную квартиру на Мойке. И начинается новая жизнь. Влад таскает меня повсюду, одевает, кормит в лучших ресторанах. И трахает, когда ему заблагорассудится. Он умеет и любит это делать, и я получаю удовольствие от грубого напористого секса, совсем не похожего на тот, что был у меня раньше. Но удовольствие лежит на уровне тела, и как только все кончается, я снова становлюсь куклой. Сначала Влада все устраивает. Ему нравится, что я такая послушная, что делаю все, что он хочет, он не видит, что за этим стоит не страсть, а желание принизить себя. Я жду, жду, когда он наиграется и выбросит меня, чтобы окончательно почувствовать себя продажной дрянью. Но время идет, а я продолжаю жить в его доме. Меня знают все его друзья, Влад зовет меня «моя Царева», и я чувствую себя в его квартире, как дома. С одной пометкой: я ненавижу свой дом.
Через четыре месяца Влад начинает раздражаться, и я понимаю: скоро получу от ворот поворот. Он пытается со мной ругаться, что-то требовать, высказывать, я принимаю все с покорным молчанием. Только теперь его это бесит. И молчание, и покорность. Теперь он трахает меня, пытаясь заглянуть в глаза, и обнаруживает, что в них ничего нет. Они пустые. И он бесится еще больше. Обзывает меня долбанной шлюхой. Я молчу. И он уходит. Уходит все чаще, возвращаясь под утро пьяным. Я понимаю, пора уходить. Собираю вещи, оставляя почти все, купленное им, уезжаю к Пашке с Ваней. Влад забирает меня через несколько часов, силком запихивает в машину и везет обратно. Я не понимаю, чего он хочет, но молча разбираю вещи. Влад бесится, я снова становлюсь бесчувственной пустышкой.
Наша совместная жизнь напоминает сумасшедший дом. Я почти никуда не выхожу два месяца, Влад пропадает на работе и в клубе. Когда мы видимся, он чаще всего пьян. Говорит, что ненавидит меня. За эти два месяца я еще три раза ухожу, и меня снова возвращают через несколько часов. Я прошу отпустить, потому что это уже не смешно, даже неинтересно. Влад орет, что если бы он только мог… И снова напивается. Наконец, он появляется на пороге спальни рано утром, трезвый, бледный и усталый. Кидает, не разбирая, мои вещи в чемодан, я сонно потираю глаза, не понимая, что происходит.
– Убирайся из этого города к чертовой матери, – говорит, толкая мне чемодан, – убирайся, Царева, пока я тебя не убил. Но помни, это мой город, вернешься, я за себя не отвечаю.
– Это вроде уговора? – бестолково спрашиваю я, Влад как-то горько усмехается.
– Считай, что так. В этом городе ты можешь быть только моей. Вернешься – имею право делать с тобой, что хочу. А желания у меня отнюдь не светлые. Так что убирайся, пока я не передумал.
Я вижу, что он не шутит. Хватаю чемодан и сумку и покидаю успевшую стать ненавистной квартиру, как я думаю, навсегда.
Глава 4
Я таки уснула. Проснулась около девяти утра, мы въехали в нашу область. Вскоре свернули на заправку, Самохин, заправившись, скрылся в магазине, я с тоской подумала, что неплохо бы поесть, но денег не было, так что пришлось сидеть и пялиться на людей. Вскоре появился Тимофей. Имя-то какое дурацкое, совершенно ему не идет. Хотя если сокращенно… Тима. Вполне. Только он должен быть веселым балагуром, а не хмурым злюкой. В руках у Самохина был бумажный пакет и два кофе в переноске. Я чуть не присвистнула от такой заботы, неужто мне? Или сам оба выхлебает? Сев в машину, Тимофей протянул мне пакет и переноску, предварительно забрав один стакан. При этом даже не взглянул. Ладно, парень, я уже поняла, что тебе нравятся добропорядочные дамы, к коим ты меня не причисляешь. Нарываться не буду. Сказав спасибо, принялась за хот-дог и кофе. Это было почти блаженство. За окном распогодилось, питерская весна не шла ни в какое сравнение с нашей, там серость и ветра с дождем, а тут не май – лето. Солнце жарит, но в машине прохладно, так что вообще кайф. Еще немного поглазев на дорогу, я снова уснула, а проснулась уже на въезде в город. Скользила взглядом по проносящимся мимо улицам и думала: что дальше? Маленькие городки напоминают собой замкнутые пространства. Здесь ты или живешь по их правилам, или убегаешь. Убежать у меня не получается. Пытаюсь, пытаюсь, а все равно выносит к родному берегу.
– Я на Шоссейной живу, – сказала Самохину, – но вы можете высадить, где удобно.
