Единственная вещь, название которой он точно знал, если говорить о мадам Арбур, был ее запах.
«Саваж» от «Диор». Мужской одеколон.
Бовуар спрашивал себя, не является ли ее запах неким посланием, и подумывал, не сменить ли ему одеколон с «Брюта» на «Босс». Но решил не делать этого. Отношения между ними и без того были сложными, чтобы затевать войну запахов с его заместителем.
«Многие женщины пользуются мужской парфюмерией, – объяснила ему Анни, когда он рассказал об этом. – А мужчины часто пользуются женской. Это просто маркетинг. Если тебе нравится запах, то почему бы и нет?»
Она пообещала ему десять евро, если он воспользуется ее туалетной водой, когда пойдет на следующий день на работу. Он поддался на ее провокацию. И тут судьба сыграла с ним злую шутку: его непосредственный босс Кароль Госсет именно в этот день пригласила его на ланч. В первый раз.
Бовуар явился в ее частный клуб «Cercle de l’Union Interalliеe»[11 - «Круг межсоюзнических связей» (фр.).], распространяя аромат «Клиник». Тот самый аромат, который окутывал и саму мадам Госсет, старшего вице-президента инженерного гиганта.
В конечном счете это пробудило в нем симпатию к ней.
Анни в тот день, по принципу quid pro quo[12 - Здесь: баш на баш (лат.).], надушилась «Брютом». Ее коллеги-мужчины до этого дня относились к ней приветливо, но сдержанно. Ждали, когда avocate из Квебека покажет себя. Но в тот день они вроде бы успокоились. Даже стали относиться к ней с большим уважением. Она и ее аромат были приняты в коллектив.
Как и ее отец, Анни Гамаш не стала поворачиваться спиной к своей удаче. Она продолжала использовать этот одеколон вплоть до того дня, когда ушла в декретный отпуск.
Жан Ги, со своей стороны, больше не пользовался ее туалетной водой, хотя и предпочитал этот теплый запах своему «Брюту». Туалетная вода пахла Анни, и это всегда успокаивало его и радовало.
Северин Арбур стояла в дверях с приятной улыбкой на лице, в которой присутствовали нотка неопределенного негодования и намек на самодовольство.
Неужели она выжидала, искала благоприятной возможности, чтобы нанести ему удар ножом в спину? Бовуар предполагал, что так оно и есть. Но еще он знал, что в сравнении с брутальными нравами, царившими в Квебекской полиции, отношения внутри этой многонациональной корпорации были просто образцом толерантности.
По крайней мере, нож, который вонзится ему в спину, будет фигуральным.
Бовуар надеялся, что со временем мадам Арбур примирится с ним как с главой отдела. Но все, что происходило в эти почти пять месяцев его работы в Париже, вело лишь к усилению взаимных подозрений.
Он подозревал, что она копает под него.
Она подозревала, что он некомпетентен.
Какая-то часть Жана Ги Бовуара признавала, что, возможно, они оба правы.
Мадам Арбур села на стул напротив него и уставила на него терпеливый взгляд.
Бовуар знал: она делает это, чтобы досадить ему. Но у нее ничего не получится. В этот день ничто не может его расстроить.
Его второй ребенок вот-вот должен был появиться на свет.
Анни пребывала в добром здравии, как и их маленький первенец Оноре.
У Жана Ги была работа, которая нравилась ему, пусть даже он пока не разобрался в ней до конца.
Они жили в Париже. В Париже, только представьте себе!
Если честно, для него все еще оставалось загадкой, как сопливый мальчишка, игравший на улицах монреальского Ист-Энда в хоккей с мячом, проделал путь до администратора в Париже.
Приподнятому настроению Бовуара способствовало и то, что была пятница, конец рабочей недели. Из Монреаля прилетели Арман и Рейн-Мари Гамаш, и сегодня у них будет большой семейный ужин в их любимом бистро.
– Oui? – сказал он.
– Вы хотели меня видеть? – спросила мадам Арбур.
– Нет. С чего вы это взяли, Северин?
Она кивнула в сторону его ноутбука:
– Я отправила вам документ. О проекте постройки фуникулера в Люксембурге.
– Да. Я как раз его читаю.
Он не стал говорить, что уже дважды перечитал проект, но до сих пор не понял, что это такое. Кроме того, что речь идет о подъемнике для доставки людей на вершину скалы. В Люксембурге.
– Вы что-то хотите сказать по поводу этого проекта? – Он снял очки.
День шел к концу, и глаза у него подустали, но черт его возьми, если он будет тереть их руками.
Жан Ги Бовуар инстинктивно понимал, что было бы ошибкой продемонстрировать этой женщине какую-либо из его слабостей. Физических, эмоциональных, интеллектуальных.
– Я просто подумала, что у вас могут возникнуть какие-то вопросы, – сказала мадам Арбур.
И замолчала в ожидании.
Бовуар не мог не признать, что она начинает притуплять его ощущение благополучия.
Он привык иметь дело с преступниками. Не с мелкими воришками или идиотами, устраивающими пьяные дебоши, а с худшими из худших. С убийцами. И с одной сумасшедшей поэтессой с уткой.
Он научился не позволять им забираться ему в голову. За исключением утки, конечно.
А вот Северин Арбур каким-то образом забралась ему под кожу. Правда, в голову пока не проникла. Хотя и пыталась.
И он знал почему. Даже пьяные дебоширы могли бы сообразить.
Она хотела занять его место. Считала, что должна заполучить его должность.
Он почти сочувствовал ей. В конце концов, это просто чудесная работа.
Каждую пятницу Бовуар ходил на ланч в ближайший ресторанчик со своим боссом Кароль Госсет. Но предыдущий ланч состоялся на высоте тридцати тысяч футов, в корпоративном самолете, когда они летели в Сингапур.
За две недели до этого Бовуар побывал в Дубае.
Первое его путешествие было на Мальдивы, с целью проинспектировать систему защиты рифов, которую оборудовала их компания на крохотном атолле в Индийском океане. Он с трудом отыскал этот островок в группе других неподалеку от южной оконечности Индии.
За месяц до этого он гонялся за преступником по затянутой ледяной коркой земле Квебека и боролся за его жизнь. Теперь он ел лангустина из тонкого фарфора и летал на тропические острова в частном самолете.
В полете мадам Госсет, женщина лет пятидесяти пяти, маленькая, кругленькая, добродушная, просвещала его в вопросах корпоративной психологии. А именно почему они берутся за одни проекты и отказываются от других.
Инженер-механик по специальности, с ученой степенью, полученной в Политехнической школе в Лозанне, она доходчиво объяснила ему, что такое инженерное дело, не сбиваясь на инфантильный тон, которым пользовалась мадам Арбур.
Бовуар неожиданно обнаружил, что все чаще и чаще обращается к мадам Госсет за наставлениями, за информацией, просит объяснить суть тех или иных проектов. Даже в тех случаях, когда ему следовало бы обратиться к своему заместителю, он избегал мадам Арбур и отправлялся прямиком к мадам Госсет. И ей, похоже, нравилась роль наставника по отношению к исполнительному директору, которого она сама и наняла на работу.
Впрочем, она осторожно намекнула ему, что он должен больше полагаться на своего заместителя.
– Пусть вас не отпугивают ее манеры, – сказала мадам Госсет. – Северин Арбур – превосходный специалист. Нам повезло, что мы ее нашли.
– Разве компания, в которой она работала, не обанкротилась?
– Они объявили себя банкротами, да. Залезли в долги.
– Тогда это ей повезло, что она нашла работу, – сказал Бовуар.
Мадам Госсет в ответ только пожала плечами на красноречивый галльский манер. Этот жест мог иметь много смыслов. И в то же время ни одного.
Жан Ги погрузился в молчание и вернулся к чтению документа, который мадам Госсет вручила ему, когда они поднялись на борт самолета. О кораллах, потоках и ограждениях. О морских торговых путях и о чем-то под названием «последствия антропогенного воздействия».
Наконец на девятом часу десятичасового полета на Мальдивы он задал вопрос, который ему до смерти хотелось задать, хотя он немного побаивался ответа:
– Почему вы наняли меня? Я не инженер. Вы, должно быть, знаете, что я едва понимаю, что здесь написано.
Он поднял со стола пачку бумаги. Подспудно он подозревал, что его приняли за другого Жана Ги Бовуара. Что где-то в Квебеке есть очень квалифицированный инженер, который не может понять, почему ему не досталась работа в ГХС Инжиниринг.
– Я все ждала, когда вы спросите, – сказала мадам Госсет с добродушным смехом. Продолжая улыбаться, она посмотрела на него проницательным взглядом. Умным. – А вы как думаете?
– Я думаю, что вы думаете, будто в компании что-то идет не так.
Это, конечно, был еще один вариант. Она наняла того самого Жана Ги Бовуара, какого и хотела. Ведущего следователя Квебекской полиции. Опытного, знающего. Но не в области инженерного дела, а в области поимки преступников.
Мадам Госсет, откинувшись на спинку кресла, внимательно посмотрела на него:
– Почему вы это сказали? Что-то случилось?
– Non, – осторожно ответил он. – Просто такая мысль.
По правде говоря, ему ничего подобного не приходило в голову, пока он не произнес эти слова. Но когда произнес, то понял, что это вполне вероятно.
– Иначе зачем нанимать копа на высокую административную должность, когда совершенно понятно, что на этом месте должен сидеть инженер?
– Вы недооцениваете себя, месье Бовуар. У нас и без того много инженеров. Пруд пруди. Eh bien[13 - Здесь: в общем (фр.).], еще один инженер был бы совсем не то, что нам требуется.
– А что вам требуется?
– Набор навыков. Жизненная позиция. Лидер. Вы убеждали мужчин и женщин идти за вами в ситуациях, когда ваша жизнь висела на волоске. Я читала отчеты. Просмотрела видео, выложенное в Сеть.
Бовуар ощетинился, услышав эти слова. То украденное видео не должно было появиться в Интернете. Но оно появилось, и теперь уже невозможно что-то изменить.
– Но вы ведь не ждете, чтобы я делал для вас что-то подобное, – сказал он, выдавливая из себя улыбку.
– Вести нас в бой? Надеюсь, этого не понадобится. Из меня бы получилась неплохая цель. – Она рассмеялась и похлопала ладонями по своему внушительному животу. – Нет. Вы возглавляете новый отдел, созданный для того, чтобы обеспечить еще один уровень контроля. Каждый проект проходит тщательную оценку, прежде чем мы заявляем о том, что готовы взяться за него. Проект должен быть прибыльным и предлагать некоторые выгоды всему населению.
Бовуар уже обратил на это внимание. Это была одна из причин, почему он согласился на работу в ГХС. Как отец одного ребенка, ожидающий второго, он стал ощущать некие пугающие истины касательно состояния мира.
ГХС проектировала дамбы и шоссейные дороги, мосты и самолеты.
Но не менее половины проектов составляли гидроочистительные сооружения, методы предупреждения эрозии. Альтернативы ископаемым видам топлива. Помощь при стихийных бедствиях.
– Но, – сказала мадам Госсет, прерывая поток его мыслей, и наклонилась вперед, – всегда мудро иметь объективных наблюдателей, которые будут гарантировать, что все идет в соответствии с планами. И этим занимается ваш отдел.
– Значит, у нас все в порядке? – спросил он.
– Я не об этом. – Она тщательно выбирала слова. – Одно дело – иметь философию. А другое дело – проводить ее в жизнь. Вот чего мы ждем от вас. Не предлагать планы – это делают другие, – а обеспечивать, чтобы они… какое тут слово поточнее? Не были извращены.
– Вы подозреваете коррупцию?
– Нет-нет, я говорю о другом. Мы озабочены тем, чтобы некоторые проект-менеджеры из лучших побуждений не стали бы срезать углы. Это легко сделать. Не обманывайтесь внешними атрибутами. – Она оглядела салон корпоративного самолета. – Успех такого рода приходит в условиях стрессовых ситуаций. Есть сроки, штрафы, банковские кредиты, резкие смены режима работ. И наши люди застревают посредине. Приоритеты могут размываться. Некоторые сотрудники в подобных ситуациях выбирают не качество, а скорость. А если случается что-то непредвиденное, пытаются это скрыть. Не потому, что они плохие. А потому, что они люди. И это ведет к трагедии.
– И плохо для бизнеса, – добавил Бовуар.
Мадам Госсет развела руками. Это была очевидная истина. Взяв чашку с чаем, она сделала глоток и сказала:
– Вам знаком такой поэт – Оден?
«Вот черт, – подумал Бовуар. – Только не это». Ловушка ждала его на высоте в тридцать тысяч футов. Да что такое происходит с боссами?
– Я слышал о нем. – «О ней?»
– «И трещина в чашке откроет / Тропинку в страну мертвецов»[14 - Строки из стихотворения англо-американского поэта Уистена Хью Одена (1907–1973) «Как-то вечером я вышел» («As I Walked out One Evening»).].
– В вашей чашке трещина? – спросил Бовуар.
Мадам Госсет улыбнулась и поставила чашку:
– Если и есть, то я об этом не знаю. А если трещина появляется, то ваша обязанность обнаружить ее.
Теперь он понял, что она имеет в виду. И каким-то чудом понял, о чем писал Оден.
– Но как я могу обнаружить неурядицы, если я не знаю, что такое «урядицы»?
– Вот почему в вашем отделе куча инженеров, включая Северин Арбур. Она первоклассный инженер. Используйте ее. – Мадам Госсет вперилась взглядом в Бовуара. – Доверяйте ей.
Он кивнул, но про себя подумал: ну если Арбур такой выдающийся инженер, то почему она работает в его отделе, а не занимается проектированием?
– Значит, термин «контроль качества» вводит в заблуждение. На самом деле это полицейская операция. А я – страж порядка? – спросил Бовуар, вгрызаясь в профитроль.
– Вы должны были подозревать это, когда нашли кастет в вашей приветственной корзинке.
Бовуар рассмеялся.
– Нет, вы не страж порядка, – сказала мадам Госсет. – Вы наша страховочная сеть. Наша последняя надежда, если дела пойдут по дурному сценарию. Вы должны предотвращать решения, которые могут привести к катастрофе. – Она уставилась на него очень серьезным взглядом. – Я не предполагаю этого, не подозреваю, что это случится. Но мне нужна полная уверенность.
