– Как дела на работе? – интересуюсь я. – Уже считаешь себя важной шишкой?
Отец ухмыляется.
– Почти. Всё вроде в порядке, хотя подрядчик два раза заставлял понервничать. Я хотел расчленить и закопать его труп в том же районе. Он два раза переносил дату завершения работ.
– Ну ещё бы, ты же любишь конкретику.
Он бросает в мою сторону предупреждающий взгляд, и я улыбаюсь.
– Я что, наговариваю?
– Нет, – спокойно произносит отец. – Но люди ждут ключ от дома в определённый день и дату. Я не хочу подводить их. Кто-то может продать жилье, куда они пойдут? В пустую коробку без крыши? Для этого и нужны точные до минуты сроки.
– Ладно, согласен, твоя правда.
– Как дела в школе?
– Ты уже спрашивал.
– Ты не ответил.
– Я сказал: лучше некуда.
– Я подумал, что это был сарказм. Звучит не особо радостно. У тебя проблемы с общением?
Я поворачиваю голову и таращусь на отца во все глаза. Мы оба знаем, что мои коммуникативные навыки на высшем уровне, я договорюсь с Сатаной и он проведёт экскурсию по аду. Собственно, талант от отца. Он способен договориться с любым человеком на планете или даже галактике.
– Нет, всё в порядке.
– Что тогда?
Кому, как не отцу, проделавшему длинный тернистый пусть от трёх работ к одной, где он – управляющий, можно рассказать и получить дельный совет? У него широкий опыт и, думаю, мудрости достаточно на нас двоих, он был вынужден рано повзрослеть. Без угрызения совести рассказываю всё с самого начала; что теперь могу стать объектом номер один для разрушения будущей победы. Черт, ну не смешно ли это? Какая-то девчонка решила перехитрить меня?
Отец недолго хмурится, к тому времени мы уже занимаем свободный столик и делаем заказ.
Что я слышу в конечном счёте?
– Проверь сам.
– Ты серьёзно? – сердито ворчу я. – Это твой совет?
– А что ты хотел услышать? Я даже не знаю её.
Я скептически вскидываю бровь.
– Мне стоит пригласить её на наш совместный ужин втроём?
– Первая девушка в нашем доме, это так волнительно! – посмеивается он.
– Я возлагал большие надежды на тебя.
– Если твой товарищ прав, то дай ей лживые намётки. Они прогорят и победа ваша.
– Я не хочу играть со слабаками. Я хочу обыграть сильнейших. Это стремно: вырвать кубок и искренне радоваться победе. В чём прикол? В том, что вы палец о палец не ударили? Это безвкусно!
Отец смотрит на меня совершенно спокойно.
– Ты завёлся.
И действительно, на пустом месте. Я чувствую, как гнев поднимается к горлу и сдавливает его.
– Черт, да, – соглашаюсь я. Мне приходится сделать глубокий вдох и с медленным выдохом избавиться от ярости. – Я просто не знаю, что с этим делать. По факту, никто ничего не видел, но подозрительные победы всухую на лицо. Придираться не к чему.
– Обыграй её в её же игре. Новичкам везёт.
– Говоришь, как заядлый игроман.
– Тебе есть что терять?
Я прищуриваюсь. Есть кое-что, что терять не хочу, например, лицо и сердце. Особенно второе. Не хочу остаться без него, зная, что меня дурят и при этом, добровольно отдавать. Да и стоит упасть разок в грязь лицом – никто не забудет. Так и будешь отмываться всю жизнь.
По лицу отца понимаю, что он улавливает ход моих мыслей, потому что поджимает губы. Он всегда так делает, когда начинает сомневаться в собственных доводах.
– К черту, не хочу об этом думать, пока есть дела поважнее.
Мы закрываем эту тему и забываем о ней уже через минуту, обсуждая более важные вещи и скатываясь к мелочам. Нам легко найти общий язык, даже если остаёмся при разных мнениях. Компромисс – вот что я слышу, если нет точек соприкосновения. Когда-нибудь я назову имя отца, как пример мотивации и того, кем хочу стать. Всё то время, когда он вкалывал на трёх работах, оставляя меня с няней – простительно, потому что всё, что у нас есть сейчас – его упорные труды. Не все способны принять ответственность, а ребёнок – это огромный крест на себе. Жизнь замирает, в приоритете уже другой человек. Весь мир начинает крутиться вокруг одного. В детстве я мог обижаться, смотреть, как остальные проводят время с родителями и не понимал, почему не имею того же. И только повзрослев, всё осознал. Есть и хорошие воспоминания: каждый праздник мы проводили вместе. Между двойным окладом в праздничный день и мной, отец выбирал меня, время со мной, а это обесценивает золото. Он не заставил меня обозлиться, он заставил меня гордиться и стремиться к большему, преодолевая все трудности.
Мы возвращаемся к дому ближе к девяти вечера.
Я торможу ещё до того, как подниму ногу и переступлю порог. Отец смотрит на меня с таким видом, будто на прогулке я успел стать дебилом или в тарелке было подмешано тормозное средство.
– Ты говорил, если переступлю порог, – ухмыляюсь я.
– И?
– Не придётся.
Я отступаю назад и иду к заднему двору, конечно, он следует за мной.
– Что это значит?
Ловкость и желание победить всегда были и будут при мне. А сейчас я очень хочу победить. Мне не нужен сраный домашний арест и я буду цепляться за возможность избежать его.
Это хитро с моей стороны, но в получении желаемого все средства хороши. Как забавно, двойные стандарты. Отец плохо изучил окрестности. Только не я. Поэтому вытягиваю лестницу из-за кустов у стен дома и взбираюсь по ней в окно своей спальни.
– Технически, порог я не проступил, – моя самодовольная улыбка заставляет отца прищуриться.
– Засранец. Ладно. На этот раз тебе удалось.
Я откашливаюсь и поднимаю указательный палец вверх, напоминая ему:
– Как и всегда.
Он качает головой и направляется к главному входу, а я посмеиваюсь и проскальзываю в комнату.
Глава 6
Вики
За семнадцать лет я не привыкла к сильным грозам и проливным дождям, господствующим в Кливленде. Я сворачиваюсь вокруг подушки и закрываю глаза, издав вопль, когда слышу новый раскат грома, за ним тёмное небо озаряет вспышка молнии. По окну ползёт зловещий скрежет и я ощущаю себя в фильме ужасов. Кстати, никогда не мечтала о роли в данном жанре кинематографа. Не имеет значение, это что-то связанное с паранормальным или маньяками. Это табу. Я жуткая трусиха. Вот вам моя слабость. Никто и никогда не затащит меня в кино или на съемочную площадку, даже баснословный гонорар.
Накрываюсь с головой и прячусь под одеялом, как страус, сующий голову в песок при опасности. Это миф, но выражение подходит как никогда кстати.
Шарю рукой по поверхности прикроватной тумбочки, пытаясь отыскать наушники и когда нахожу, скорей подключаюсь к телефону, чтобы заглушить кошмар за окном. Но, когда пролистываю плей-лист, издаю разочарованный стон. Музыка в моём телефоне подходит для танцев, но никак не для сна. Выбираю наименьшее из зол и всё-таки включаю песню Kinda Crazy в исполнении потрясающей Селены Гомез, уже спустя несколько секунд понимаю, что покачиваю носочками ног в такт мелодии. Так приходится проститься с царством Морфея.
Отличная идея, Ньюман, так и планировалось!
Уже спустя несколько минут, щёлкаю по ночнику и разочаровываюсь пуще прежнего. Ну просто великолепно. Электричество отключилось. Такие сбои не редкое явление при сильной грозе.
Но я всегда иду напролом.
Включаю фонарик на телефоне и в час ночи – ПОВТОРЯЮ, ЧАС НОЧИ – начинаю перебирать одежду на полках в шкафу. Знаю, я сумасшедшая и сейчас песня, играющая в наушниках, именно о безумии.
Приняв позу по-турецки и в такт мелодии покачивая плечами, тихо напеваю под нос, приступая разгребать кучу барахла, половину которого отодвигаю в сторону в желании избавиться из-за ненадобности, вторую часть аккуратно складываю и возвращаю на полки. Мама будет несказанно рада, увидев ночные старания, потому что фразу: «уберись в шкафу», я слышу едва ли не ежедневно и чуть ли не с рождения. Ура, это случилось, спасибо мисс Непогода и мисс Бессонница, вы отлично сработались!
Я поднимаю глаза и тень, падающая на стену, заставляет меня завизжать так, что в стенах дома всё начинает звенеть и дребезжать. Удивительно, что мой визг не разносит в пух и прах оконные стёкла.
– Чтоб я сдохла! – восклицаю я, резко оборачиваясь. – Мама! Господи, ты напугала меня!
Примкнув к двери, она ошарашено палится на меня, приложив ладонь к сердцу.
– Это ты напугала меня!
В пороге появляется отец. Он переглядывается между нами и буркает себе под нос какое-то ручательство, вроде усраться можно. Ох, обожаю, когда он не фильтрует речь, чувствуя себя также свободно, как и на поле в обществе полудурков.
– Что случилось? – ворчит отец.
– Мама напугала меня, подкрадываясь со спины! – выдернув наушники, говорю я.
– А как я, по-твоему, должна войти в комнату? Через окно? – в свою защиту, оправдывается она.
– Но не так!
– Я постучала!
– Я в наушниках!
– И кто в этом виноват?
Я вздыхаю и принимаю её правду.
– Время два часа ночи, я пошла попить и услышала шум в твоей комнате. Постучалась, спросила, всё ли в порядке, а ты ничего не отвечала. Я же не могу спокойно пойти и лечь спать! Вдруг что-то случилось!
– Всё в порядке, – смягчаюсь я. – У меня бессонница, ты же знаешь, что я ненавижу грозу. Решила заняться чем-то.
– В два часа ночи? – отцовская бровь скептично дёргается вверх.
– Великие умы творят ночью, – иронизирую в ответ.
Он отклоняется в сторону и его шаги постепенно затихают в конце коридора.
– Виктория, ты действительно решила разобрать шкаф ночью и без света? – ровным тоном интересуется мама.
– Есть фонарик, мне достаточно.
Мама тоже хочет покинуть мою спальню, но я останавливаю её, решив подразнить:
– А если я буду с парнем или голой? Или вообще два в одном? Не вламывайся так в мою комнату.
– Ох, Боже мой! – вопит она, вылетая за порог и хлопнув дверью. Если нужно прекратить разговор с мамой, достаточно только заикнуться о парнях. Это весело, если быть откровенной. Я люблю по-доброму дразнить её.
Этим же утром я напоминаю зомби, но бодрого и активного. Всегда удивляюсь странности: если сплю с вечера и до обеда, еле отскребаю голову от подушки, но если сон длится жалкие четыре-пять часов, поднимаюсь с торпедой в заднице.
Сегодня второй вариант и заводная штука далеко не в самом интересном месте.
Одри подталкивает плечом, поймав ритм моих шагов в коридоре.
– Я уже говорила, что рада играть Джульетту?
Я весело хохочу.
– Обмолвилась пару миллионов раз.
– Если нужно, я готова подписать контракт на фиктивные отношения, которые станут настоящими для подогрева интереса.
– Это всего лишь школьный спектакль, – улыбаюсь я.
– Но если когда-нибудь придётся играть с этим парнем роль влюблённых, я готова согласиться прямо сейчас. У него…
В этот прекрасный момент тот самый парень появляется из-за поворота и Одри издаёт восхищенные вздохи.
– Он само совершенство!
