Хельд смутился:
– В смысле?
– Стихотворения Рильке, – ответил Майкл, шагая по комнате. Его глаза метались по сторонами, он жадно дышал. Он выглядел так, словно выдумывал все это на ходу. Хельд отлично знал это выражение – он годами наблюдал его на лицах множества студентов, когда они боялись получить плохую оценку за не вовремя сданную работу.
Хельд кивнул.
– Как вы меня нашли?
Майкл распахнул пиджак и показал книгу.
– Адрес был внутри.
– Что?
– Ваш адрес. Внутри книги.
– Это все равно ничего не объясняет…
Взгляд профессора зацепился за красновато-коричневое пятно на обложке книги. Такое же пятно он заметил и на руке Майкла. В это мгновение Хельда осенило. Такие же темные пятна были и на нем самом. Взглянув на одежду молодого человека, он заметил, что темные и липкие красные пятна проступали не только на его рубашке, но и сквозь толстую шерстяную куртку. Кровь.
Вокруг все замерло, и то единственное воспоминание, которое он пытался подавить в ночи, глубинное, застарелое, вернулось с такой силой, будто его ударили молотком по лицу. Сознание раздробилось, сердце сжалось, дыхание перехватило. Сарино лицо, повсюду кровь, ее изумрудные глаза безжизненны и холодны, словно где-то за ними потушили свет.
Очередной стук в дверь вырвал Хельда из его кошмара наяву. Они оба вздрогнули. Когда Хельд поймал испуганный взгляд Майкла, он внезапно показался ему совсем юным.
Молча он указал ему на чулан в коридоре, Майкл забежал и сел на корточки. Хельд схватил красный клетчатый плед с полки и накрыл юношу.
Выждав время, чтобы успокоиться, Хельд взял на руки кота, и с глубоким медленным вдохом открыл дверь.
На пороге стоят все тот же немецкий офицер, что и вчера. Исчез прежний дружеский тон. Вместо этого, прозвучал монотонный и чеканный голос:
– Профессор Хельд. Извините за беспокойство в столь поздний час.
Хельд заставил себя заговорить как ни в чем не бывало:
– Добрый вечер. Чем могу быть полезен?
Не дождавшись приглашения, офицер вошел в дом.
– Мы ищем беглецов, полагаем, они евреи. С одним уже покончили.
У Хельда застрял комок в горле, желудок сжался – он слишком хорошо понимал, что может означать эта фраза.
– Двое патрульных выследили последнего в этом районе. Солдаты перекрыли дороги, а значит он прячется где-то поблизости.
Хельд старался сохранять спокойствие, а засидевшийся на руках Кот начал извиваться.
– Не понимаю, чем я могу помочь?
Офицер оглядел прихожую.
– Вы ничего вечером не слышали, не видели?
Наконец Кот добился своего – спрыгнул с рук Хельда и направился к чулану, принюхиваясь, явно заинтригованный свежим запахом крови.
Профессор отрицательно качнул головой в надежде, что на этом все закончится.
– Нет. Совсем ничего.
Солдат кивнул, явно озадаченный происходящим.
– Мы бы проверили дом ради вашей безопасности.
Хельд хотел задержать его, но потерял дар речи. Прежде, чем он успел что-то сказать, офицер подозвал четырех стоявших в темноте солдат. Он грубо скомандовал что-то по-немецки.
– Я не думаю, что… – наконец нашелся Хельд.
Солдат успокоил его:
– Это будет быстро. Майор фон Штраус строго приказал нам следить за вашей безопасностью.
Солдаты бросились мимо него в прихожую. Они быстро поднялись наверх, и было слышно как они там рыщут, тщательно и упорно.
Один солдат вытащил сигарету в коридоре:
– Можно?
– Конечно, – занервничал Хельд.
Машинально он направился на кухню, чтобы достать из шкафа пепельницу, по пути забрав Кота, который все еще тыкался носом в дверь чулана. Он только потянулся за ней, но тут же развернулся – заметил кровавые следы, ведущие из кухни в чулан. Наверное, Майкл наследил. Недолго думая, он схватил из открытого шкафа бутылку темного уксуса и разбил ее об пол, маскируя пятна. Кот в ужасе спрыгнул с профессорских рук в тот момент, когда на кухню вошел солдат.
– Профессор Хельд?
– Прошу прощения, – пробормотал профессор. – Я сбил бутылку с полки, когда доставал пепельницу.
Солдат оценил лужу темной жидкости и битого стекла и пожал плечами.
Стоя на четвереньках, Хельд оттирал уксус, пока остальные солдаты спустились вниз и стали обыскивать первый этаж, обходя его на кухне. Один солдат протянул руку к дверце чулана.
Хельд застыл с мокрой тряпкой в руке, в воздухе висел тяжелый запах уксуса. Солдат распахнул дверь и дулом отодвинул край клетчатого одеяла. Хельд собрался с духом, размышляя, что сказать. Он приготовился к худшему. Но в то же мгновение, немец отступил и закрыл дверцу чулана.
Когда остальные солдаты покинули дом, офицер произнес:
– Простите за беспокойство, профессор.
Хельд бросил тряпку в раковину и последовал за ними к входной двери. Чтобы скрыть дрожь и волнение, он вцепился в собственные штанины, но все же нашел в себе силы ответить непринужденно:
– Ничего страшного.
Когда офицер спустился по ступенькам, то крикнул ему:
– Не забудьте запереть дверь на ключ!
Профессор сухо помахал рукой и кивнул.
– Да, да, разумеется.
Он молча закрыл и запер ее на ключ. Положив обе ладони на панель двери, чтобы успокоиться, он закрыл глаза и вздохнул. Успокоившись, он двинулся к чулану. Открыв дверь, он отодвинул верхнюю одежду, поднял красный клетчатый плед. Майкла не было. Проследовав за ним в чулан, Кот принялся топтаться по красной шерсти. Профессор уставился в темноту чулана. Над его головой зашевелилась большая коробка, потом она упала на пол. Каким-то образом Майклу удалось забраться на высокую полку не больше метра шириной и спрятаться за тремя коробками.
Хельд не поверил своим глазам:
– Как…?
Он помог Майклу выбраться, и они оба двинулись на кухню, где все еще остро пахло уксусом.
Он снова взглянул на окровавленную рубашку Майкла.
– Куда вас ранили?
– Это не моя кровь, – в глазах Майкла отразилась невыносимая боль.
Они оба замолчали.
Хельд подошел к кухонной двери.
– Вам нужно переодеться.
Майкл попытался возразить. – Сейчас принесу, – невозмутимо продолжил Хельд. – Бросьте свою в огонь.
Он отправился в спальню и принес оттуда чистую одежду. Когда он вернулся, Майкл уже очутился в гостиной, он смотрел на огонь не мигая. Хельд протянул ему штаны и рубашку, Майкл благодарно кивнул.
– Может, еще что-то нужно?
– Я бы выпил.
– Конечно.
– Спасибо, профессор, большое спасибо, – измученно отозвался Майкл.
Хельд вернулся на кухню, рукав его запачканной кровью рубашки все еще лежал в розовой воде. Он схватил его, и, пытаясь выплеснуть все накопленные чувства, отжал его до последней капли. Налив в два больших стакана бренди, который использовал в лечебных целях, он вернулся к Майклу и протянул ему напиток. Затем бросил свою мокрую и грязную рубашку в огонь вместе с одеждой студента. На мгновение огонь зашипел и задымился, а потом снова вспыхнул ярким пламенем.
Хельд взял свой стакан и подсел к Майклу, тот застегивал профессорскую рубашку. Они пили в молчании.
Рассеянно глядя на пламя, желтые языки которого жадно лизали свежую порцию растопки, Майкл тихо спросил:
– Почему вы не выдали меня?
Несколько мгновений Хельд молчал, охваченный изнуряющими эмоциями прошедшего дня.
Майкл посмотрел на него.
– Вы могли бы…
– Нет. Я не мог бы. С меня хватит крови на сегодня.
Майкл согласился, в его глазах отразилась новая боль.
– И с меня.
Они выпили еще по стакану бренди, потом Хельд встал и принес аккуратную стопку свернутых одеял.
– Пойдемте.
Хельд проводил его в ванную, где Майкл вымылся, затем повел юношу по лестнице к двери на втором этаже. За дверью оказалась крутая тонкая деревянная лестница. Она вела к другой двери, на чердак. – Здесь будет безопасно, даже если они снова вернутся с обыском. Эта комната неприметна.
Дверь выглядела как дверь чулана, от посторонних глаз ее скрывала лестница. А это значило, что попасть в нее можно только пригнув голову. Профессор повернул ключ и открыл дверь в душное, пыльное помещение. В одном конце находилось маленькое окошко с треснувшим стеклом, сквозь которое пробивалась полоска лунного света, освещая крошечный кусочек деревянного пола.
Вдоль стен и в глубине лежали коробки и аккуратно сложенная серая походная кровать профессора – его детская реликвия, когда-то он ходил в походы с отцом. Хельд вручил Майклу одеяла, тот уныло стоял, наблюдая, как профессор раскладывает кровать. Закончив, он кивнул и направился к двери.
Сквозь тьму до него донесся голос Майкла:
– Профессор?
Он замер и обернулся:
– Да?
– Благодарю вас. Я завтра уйду.
Хельд кивнул.
– Доброй ночи!
Захлопнув дверь на чердак, он спустился по лестнице, понимая, как нелепо прозвучали его прощальные слова. Что доброго в этой ночи? Вернувшись на кухню, он сел в кресло и обхватил голову руками.
Глава 10
Хельд лежал, уставившись в белый потолок, размышляя о Майкле и мефрау Эпштейн – заснуть этой ночью у него не вышло. Когда он сосредоточился на крошечной трещинке, змеящейся по штукатурке, в его сознании снова всплыло охваченное ужасом лицо соседки. Сердце заколотилось, и он пытался унять биение медленными и глубокими вдохами и попытками зажмурить глаза.
Слушая, как воздух входит и выходит из легких, он чувствовал себя опустошенным, поскольку проиграл битву с нескончаемой ночью, полную жутких кошмаров с испуганными лицами и криками. Он пытался разобраться с напирающими чувствами, атаковавшими все его мысли, но жестокие образы рвались на свободу, когда он тщетно старался их упорядочить в своем математическом уме.
Он пробовал сосредоточиться на чем-нибудь другом, но в голове все еще звучал резкий звук выстрелов. Пойманный навязчивой петлей памяти, звук только усилился от запаха уксуса, который до сих пор держался на одежде и волосах. Этот едкий гнилостный запах вернул его к ужасам вчерашнего дня.
Вновь и вновь он убеждал себя, что с ним все в порядке, пытался и не мог найти во всем этом никакого смысла.
