Я на несколько мгновений замерла, пытаясь сообразить, что к чему. Но Лориавель тут же продолжила:
– Это скоро уже. Дело в том, что сегодня, в день Глубокоземных могеров, новая ала должна соединиться с наследником силы Красной матери. Этот день готовят заранее. И считается, что если пройдет все по воле богини, то завтракать я буду уже с моим Айшем.
Она еле заметно покраснела.
– Ясно, – кивнула я. – Что ж тут не ясного? Глубокоземные могеры, наследники силы… Давай пойдем уже, – махнула я рукой. – Раньше начнем – раньше закончим.
– И верно говоришь, – улыбнулась Лориавель впервые с момента страшного рассказа о минувшей ночи.
Похоже, она твердо вознамерилась следовать моему плану, за что я была ей безмерно благодарна. Я же планировала подстраховать ее, как и обещала.
В целом из нас вышла отличная команда! Даже наряды у нас подходили друг к другу, словно были созданы подобным образом нарочно. Впрочем, скорее всего, так и было. Ее ярко-красное платье напоминало оттенком спелую вишню… или кровь. Как и красные капли-бусины на моем собственном белоснежном облачении.
Волосы я не стала убирать, оставив их распущенным кудрявым облаком, спускающимся по плечам. Лориавель же закрепила свои белые локоны в высокую прическу с двумя знакомыми косичками, в которые на этот раз были вплетены украшения в виде черных с золотом брошей-пауков. Смотрелось жутковато! Словно драгоценные паучки ползают по голове. Однако это было одновременно невероятно красиво, потому что броши переливались в свете колдовских огней от кристаллов, грибов и сталактитов.
Перед выходом я жутко хотела есть, но Лориавель разрешила мне выпить только стакан того светящегося напитка. Кажется, она звала его соком тираана, обещая, что он успокоит нервы. Необычный островатый вкус был мне уже знаком и пугал значительно меньше, поэтому я выпила залпом предложенное. Другой-то пищи все равно не было! А полноценный завтрак мне обещали сразу после церемонии единения алы и Айша.
Так что я смиренно ждала именно ее, надеясь, что все пройдет по плану. Тогда и Лориавель будет счастлива, и я смогу поесть да начать размышлять о грядущем побеге.
Но, к сожалению, не всегда все идет так, как задумано. И уже через четверть часа все запланированное полетело к демонам в бездну.
Мы шли по широким дорожкам, созданным из мельчайшей полупрозрачной гальки. Ноги в туфлях без каблуков, что подготовили здесь для меня вместе с платьем, слегка утопали в этой каменной крошке, и я невольно отмечала странное сходство Стеклянного каньона с Шейсарой. Посреди темных монолитных стен эти тропинки казались белыми, почти такими же, как в Верхнем городе. А мои туфли отдаленно напоминали легкие бабуши без задников, какие предпочитали носить мирайи в своем человеческом обличье.
Впрочем, все остальное отличалось примерно так же, как луна от солнца. Темный город шаррвальцев, обожающих пауков и поклоняющихся Красной матери, и светлое царство мираев, говорящих со змеями и уважающих рубиновую богиню Иль-Хайят.
Всю дорогу Лориавель молчала, глядя только вперед. Но изредка я видела, как она бросает на меня чуть беспокойный взгляд и снова отворачивается.
Я шла по правую руку от нее, и никто не запрещал мне держаться за «благословленную богиней алу», несмотря на то, что весь наш путь выглядел торжественнее некуда. По обеим сторонам от дороги по черным камням двигались музыканты в темно-синих одеждах, которые будто нарочно сливались с окружающим полумраком. И только маленькие красные дудочки в их руках сверкали кровавыми отблесками в свете огромных колдовских грибов. Эти же простенькие музыкальные инструменты издавали громкую стройную мелодию, которая одновременно была веселой и немного пугающей. У нее был совершенно четкий, размеренный такт, будто прямо сейчас происходило некое таинство, которое вот-вот должно было привести к страшному и величественному финалу.
Впереди Лориавель шел Ильхамес и еще двое жрецов. Но сегодня их одежды не были бело-красными, словно они не должны были затмевать собой блеск и сияние новой алы… и ее последовательницы, то есть меня. Мужчины тоже были наряжены в темно-синие мантии, подбитые мелким черным мехом, и я им некоторым образом завидовала. В Стеклянном каньоне было далеко не жарко. И после раскаленных песков Шейсары я с трудом выносила пронизывающую влажную прохладу.
Однако на это словно бы никто не обращал внимания. Вероятно я, как и Лориавель, обязана была выглядеть красиво. А с меховыми мантиями это, видимо, реализовать не так уж просто.
Впрочем, стоило отметить, что, похоже, дочка жреца не зря влила в меня с утра острый, жгучий горло сок тираана. Я до сих пор чувствовала, как он слегка пощипывает желудок и будто бы разливает по венам приятное тепло. Только благодаря ему и удавалось согреться.
Минут через пятнадцать наша торжественная процессия, поглазеть на которую из дивных грибов-домов выходили местные жители, наконец приблизилась к широкой площади. Это было удивительно: вот ты идешь по тропе, окруженной со всех сторон каменными сводами пещеры, словно то был большой тоннель, как вдруг стены исчезают, а ты оказываешься посреди крупной подземной долины.
В самом центре нее располагалась круглая площадь, окруженная восхитительными деревьями с точно такими же розовыми цветами, что росли возле храма Тираанских мужей. По кругу перед площадью, что была вымощена гладкой и прозрачной, как стекло, плиткой, также была выкопана небольшая траншея. Тонкое кольцо, по которому текла голубая искрящаяся вода.
Со стороны это выглядело просто восхитительно! Словно островок зелени среди черных подземных камней. И все это великолепие оканчивалось с одной стороны стеклянно-белой тропой, ведущей куда-то в сторону конца этой долины. К каменной монолитной стене. Вот только стоило приглядеться, как стало ясно, что это и не стена вовсе! А огромный высоченный дворец, выдолбленный прямо в монолите и уходящий в своды пещеры.
Едва мы остановились перед площадью с розовыми деревьями, как Лориавель склонилась к моему уху и прошептала:
– Это Лунная эспланада, – кивнула она в сторону центра площадки, куда мы, по всей видимости, и шли. – Здесь очень красиво, жаль, не видишь ты.
Я сжала ее руку, потому что издать хоть звук сейчас означало признаться в том, что на самом деле я вовсе не слепая. Здесь действительно было восхитительно прекрасно.
– Эспланаду окружает священный Турмалиновый рододендрон, – продолжала она рассказывать то, что я видела и так. – Растение это живет уже много веков здесь. Но лишь с приходом Великого Айша оно зацвело в Стеклянном каньоне так, как сейчас. И цветет вот уже почти десять лет.
А меня снова укололо ощущение сходства. Ведь рододендрон по сути был… розовым. Как рубин – священный камень Иль-Хайят. Впрочем, тут этот цвет звали турмалиновым, а не рубиновым.
– По легенде, когда тысячелетие назад Красная мать вела своих детей в светлое будущее, ее брюшко розовым было, как переливы драгоценного турмалина, – говорила Лориавель, пока мы перешагивали узкое водяное кольцо перед площадью и ступали на гладкие стеклянные плитки. – Но едва война разразилась между шаррваль и лисшах и вынуждены были мы уйти под землю, как священная мать окрасилась кровью и стала ядовитой.
А я вдруг вспомнила старую легенду о том, как в древности мираи изгнали с земли страшных паучьих демонов – хекшаррасов, навсегда запечатав их под землей. Что-то такое объясняла мне тетка в детстве, когда говорила, чтобы я никому не рассказывала о своем нездоровом интересе к паукам. Похоже, в легенде было гораздо больше правды. Хекшаррасы вполне могли быть и не демонами вовсе, а людьми. Шаррвальцами, навсегда изгнанными из города нагов, друзей змей.
Я задумчиво кивнула. Оставалось понять только одно: знают ли о загадочном подземном племени наши правители? Золотой царь и царица, что уже более тридцати лет безраздельно правили Шейсарой…
– Получается, с тех пор Красная мать и стала красной? А до этого ее как звали? – спросила я, чтобы погасить с каждой минутой все сильнее растущее беспокойство. В этот момент мы оказались в самом центре дивной площади, окруженной рододендроном. Здесь пахло сладостью, а воздух казался свежее и чище, чем везде. Слышалось мерное журчание воды, отчего меня едва ощутимо лизнуло ностальгией. В Шейсаре было так много воды… А здесь – нет. Почти нигде.
– Не знает никто, – покачала головой Лориавель. – Но однажды, когда благодаря Великому Айшу и его избраннице мы выйдем на поверхность, дав начало новому племени айшей, Красная мать снова станет турмалиновой. И наладится все…
– Наладится? – удивилась я, в очередной раз задумавшись о том, почему вообще Лориавель так хочет, чтобы это произошло. Чтобы появилось какое-то новое племя, чтобы шаррваль вышли на поверхность. – Разве плохо живется вам здесь?
Девушка бросила на меня короткий взгляд и отвернулась.
– Плохо, Эвиса, – ответила она просто и без агрессии, хотя, похоже, я задала крайне глупый вопрос, не понимая чего-то очевидного.
И она вот-вот должна была мне это объяснить.
– Без солнца болеют шаррвальцы. Наши кости слабы, наша кровь холодна. Лишь соки подземных мхов и колдовских грибов позволяют выживать нам без света огненного светила. Но если лекарств не хватает, то мы умираем, не дожив и до сорока лет. Все дозы уходят младенцам и детям, чтобы племя жило. Бывают иногда хорошие годы, когда грибы и мхи растут хорошо, и тогда больше людей выживают. А иногда вода уходит… и тогда гибнет большая часть всего живого. Нам удается лишь на старых запасах протянуть до момента, когда вновь вернется вода и вырастут новые грибы.
– Какой кошмар, – выдохнула я, чувствуя, как волосы шевелятся от ужаса. – А выйти на поверхность вы не пробовали?
– Пробовали, – тихо ответила Лориавель. – Но таких, как мы, на поверхности убивают.
– Да не может этого быть! – бросила я. – Не стал бы царь так поступать! У нас в Шейсаре куча рас, которые живут в мире и относительном согласии, – фыркнула я, вспоминая небольшие стычки, которые иногда разгорались среди мужчин гарпий и златохвостых нагов. У обеих рас гонора выше крыши! Или склоки между женщинами из сирен и тех же нагинь. Тоже красу неписаную им трудно поделить! Но это все были такие мелочи!
– Мы для змеиных друзей – демоны, – покачала головой Лориавель. – Иногда в плохие годы, чтобы не погибнуть, нам удается оставить некоторых детей наших в Шейсаре. Тайно. Их воспитывают ваши люди. Не зная о том, что на самом деле они шаррвальцы. Но нет другого выхода. Иногда нет. – Она вздохнула, и по ее щеке потекла слеза, которую она быстро смахнула.
У меня сердце сжалось. И что-то кольнуло внутри.
Ведь когда-то много лет назад меня тоже подкинули к двери тетки… Она воспитала меня как родная мать, ни в чем не отказывая, но, впрочем, никогда и не скрывая, что я подкидыш. Кроме меня у тети Жильверы было еще четверо детей, так что рассусоливать любовь-морковь было некогда. Мы по большей части работали, помогая ей с хозяйством, и на нежности времени не хватало.
Но я и не жаловалась. Всяко лучше работать как конь, чем умереть от голода в младенчестве благодаря настоящей матери-кукушке.
А вот теперь оказывалось… что моя мать могла быть вовсе и не кукушкой… А шаррвалькой.
Под кожей словно забегали огненные жучки, перебирая цепкими колючими лапками.
– Все, что пытались мы делать на поверхности, – это возродить нашу богиню, – продолжала Лориавель. – Чтобы сбылось пророчество и вывела она нас в новый мир. И десять лет назад у наших воинов, наконец, получилось. Красная мать силу свою отдала, и явился Великий Айш. Теперь дело лишь за малым. Первое дитя Айша новую эру ознаменует…
Больше слова девушки уже не казались мне таким уж бредом.
– Но почему нужно именно дитя Айша? – уточнила я, механически глядя перед собой и видя, как вдали от огромного каменного замка уже отделилась темная фигура. В окружении примерно двух десятков воинов шаррваль странная пугающая тень стала приближаться к нам. Пугающая, потому что она была значительно-значительно крупнее, чем люди, вышагивающие рядом! – Разве не может Великий Айш вывести вас на поверхность прямо сейчас? Если все так сложно с грибами и солнцем, разве нельзя под предводительством вашего этого полубога, – махнула я рукой немного нервно, видя, как мрачная фигура становится все больше, – просто выйти?
– Нельзя, – выдохнула Лориавель, тоже глядя только вперед. Теперь краем глаза я видела, что на ее лице появился румянец. – Легенда гласит, что коли Айш не сможет родить дитя, то все племя умрет на поверхности.
– То есть вы просто следуете древнему завету какой-то легенды? – ахнула я.
– Пророчество, – пожала плечами девушка. – И пока не обманывало оно, – улыбнулась она. – Сказано было, что Айш придет. И пришел он. Спустя много веков… но пришел.
Я стиснула зубы, покрываясь холодным потом. Фигура в полумраке начала приобретать очертания, и я надеялась, что расфокусированное зрение меня подводит.
Пожалуйста, Светлая чета, пусть зрение меня подводит!
– Скажи мне, Лориавлель, – проговорила я осипшим голосом, – а сколько лет вы приводите девушек к вашему Айшу?
Дочь жреца на миг затихла. Даже не поворачивая головы, я поняла, что попала в цель этим вопросом.
– Я же говорила, – ответила наконец она. – Около семи лет ал готовлю я. И до меня еще около двух-трех лет…
– Значит, за десять лет ни одна девственница не сумела зачать дитя от Великого Айша? Но почему?
– Потому что Великий Айш – не совсем человек, – выдохнула Лориавель.
И в этот момент темная фигура, окруженная двумя десятками воинов шаррваль в синих одеждах, сверкающих мелкими черными камнями, вдруг вышла на свет.
А у меня ноги подкосились от ужаса.
В центре круга из шаррвальских стражников стоял Он…
Его невозможно было не узнать, перепутать с кем-то другим. Невозможно было сделать вид, что не замечаешь… А еще – теперь я поняла, почему Лориавель называла его полубогом.
Прежде мне хотелось шутить над ее наивной верой в божественное, воплотившееся вдруг на земле. Теперь шутки закончились, потому что передо мной стояло самое страшное чудовище, которое можно вообразить.
Человек, нижняя часть тела которого была телом огромного черно-красного паука.
Но и это оказалось не самым ужасным! Потому что верхней частью этого существа был…
…мой спаситель из каменных пещер под Шейсарой! Таинственный незнакомец с колдовскими зелеными глазами. Но в прошлый раз, клянусь дохлыми сколопендрами, у него были нормальные ноги! Нормальные! А не вот эти вот восемь огромных штуковин, отливающих серебром хитиновых пластин!
Может, у меня от темноты и холода слегка помутился рассудок?..
– Да быть этого не может! – выдохнула я хрипло, отшатнувшись назад и неожиданно упав, но все еще глядя на Великого Айша, перед которым весь народ шаррваль тут же опустился на колени. Даже музыканты, чьи дудочки, наконец, замолкли.
Но едва это произошло, как ко мне с улыбкой метнулся шерш Ильхамес, и лицо его было настолько счастливым и довольным, насколько это возможно.
А я поняла, что полностью выдала себя. Теперь он, как и Лориавель, глядящая на меня с изумлением, знали, что я вовсе не так слепа, как хотела казаться.
Проклятье!!!
Да и плевать. Сердце ударило в горло, сжав его судорожным спазмом. Мне было не до счастливого жреца. Потому что в этот миг Великий Айш взглянул на меня горящими и сверкающими в темноте глазами, жгучими, как зеленое пламя…
А я как-то очень отчетливо поняла, что мне вот-вот придет конец.
Глава 4
«Самая страшная тварь –
Кровавый паучий царь…»
(из уличной шейсарской песенки)
Он стоял слишком близко. Настолько, что я могла дотронуться до него, стоило лишь захотеть. Протянуть руку, коснуться пальцами громадной паучьей ноги…
Говорят, маленькие паучки сплошь покрыты мельчайшими волосками, но тело Айша была совсем иным. Блестящее, словно полированный камень, оно казалось таким же гладким и твердым.
А паучье брюшко ярко-красного цвета состояло из шестиугольных пластинок, соединённых друг с другом, как глянцевый драгоценный доспех.
В свете колдовских грибов и камней тело Великого сверкало, будто бриллиант, плавно перетекая из паучьего в человеческое. Чуть ниже живота черно-красная пластинчатая кожа переходила в светло-карамельную. Как если бы смуглый от природы человек был лишён солнца и стал немного бледнее…
Несмотря на шок от происходящего, я все же механически отметила, что обнаженный торс моего незнакомца из пещер был все так же привлекателен, как и при первой нашей встрече. Только сейчас вместо дивного драгоценного наплечника с портупеей и мечом его тело было украшено ювелирным золотом и изумрудами. Тугие мышцы на руках были сцеплены сверкающими желтыми обручами в виде пауков, а паучьи ноги украсили кольца.
– Ну, что, вставать пора, красавица, – проговорил вдруг мне на ухо Ильхамес, вырвав меня из плена мыслей. – Теперь, думается мне, станешь ты гораздо более самостоятельной, не так ли?
Я бросила на него короткий взгляд и отвернулась. А затем встала без помощи протянутой им руки. Ильхамес явно не обиделся, продолжая улыбаться, а затем, не глядя на меня больше, вышел немного вперёд и, низко поклонившись Айшу, церемонно проговорил:
– Да будут лета твои вечны, Великий! По высочайшему благословению Красной матери сегодня, в день Глубокоземных могеров, привели мы тебе новую алу!
Он взял за руку свою дочку и вывел вперёд. Лориавель покраснела, как алый шейсарский апельсин, и опустила взгляд.
А я взяла себя в руки, постаравшись отбросить ненужные мысли и переживания.
Ну и что, что мужчина моих грез оказался наполовину пауком? Ну и что, что он до сих пор смотрит на меня пылающими колдовскими глазами?..
Вот-вот должна была исполниться моя судьба: Лориавель станет алой, а про меня забудут на полгода, за которые я благополучно и сбегу.
– Нет, смотрите! – воскликнул кто-то, едва Лориавель присела в лёгком поклоне.
«Это ещё что за?..» – мелькнуло в голове нервное, пока дурное предчувствие усиленно ломилось в двери моего самообладания.
– Эта дева не может быть алой! – воскликнула какая-то женщина из толпы шаррвальцев.
Я повернула к ней голову и увидела простую домохозяйку. Бледноватую, как и все здесь, немного полную и на вид довольно сварливую. Ее брови были сдвинуты, губы выпячены, тело обтягивало простое платье из серовато-зеленой ткани.
– Что значит «не может»? – грозно повернул к ней голову Ильхамес и обманчиво спокойно переспросил: – Знаешь ли ты, что за ложь пред лицом Великого Айша тебя ждёт смерть?
Мерзкая бабища ощутимо взбледнула, несмотря на свою и так внушительную бледность. И все же продолжила:
– Ну так и пугайте алу свою, а не меня! – бросила она, уперев руки в бока. А затем ткнула в Лориавель пальцем и бросила: – Я вчера глазами видела, как прелестница эта с какими-то двумя жеребцами под статуей Первой царицы кувыркалась!
По толпе людей пронеслась волна ропота.
У меня сердце упало в желудок и сжалось там.
Лориавель всхлипнула, и я увидела, как ее губы начали дрожать. Ее взгляд был опущен вниз, поэтому пока что изменения в ней ещё не бросались в глаза окружающим. Но вот-вот все должны были заметить это молчаливое признание.
