Запись началась. Позже на ней проставят временные метки.
– Алисса, как долго ты уже бездомная? – спросила Бри.
– Около года, – она принялась теребить край пластиковой упаковки конфет. – Сначала все было неплохо. В смысле, у нас с папой. Но потом он заболел раком, – она вздрогнула всем телом. – Опухоль поразила мозг, – Алисса замолчала, погрузившись в воспоминания. – Ему назначили химеотерапию. Очень сильную. Папе от нее стало только хуже, а вот раку было плевать. В один день он был полностью здоров – а на следующий уже умирал, понимаете? – по щекам Алиссы покатились слезы.
– Мне очень жаль, что ты через такое прошла, – Бри встала и принесла из соседней комнаты пачку салфеток. – А где твоя мама?
– Она умерла, когда я была совсем маленькой. Я ее даже не помню, – Алисса вытерла лицо бумажным платком. – Деньги, отложенные на колледж и все сбережения, которые были у папы, ушли на оплату медицинских счетов. У нас была страховка, но она не могла покрыть все расходы. К тому времени, как он умер, нас уже пытались выселить из квартиры.
– Так что ты потеряла и отца, и свой дом.
Алисса кивнула.
– Пару месяцев я жила по друзьям. Но потом они разъехались по колледжам, а их родители устали от того, что я ночую в гостиной у них на диване. Когда наступила весна, я начала снимать место в кемпинге. Мы с папой раньше часто ходили в походы. У меня был фораннер, снаряжение, палатка – в общем, все необходимое. Но потом наступила зима, и все кемпинги закрылись.
– Когда ты начала жить в хижине?
– Недели три-четыре назад. Я точно не помню, – Алисса отпила немного из банки с колой. – Сначала я спала в машине, но мне приходилось просыпаться каждые пару часов и запускать двигатель, чтобы погреться. Так что поспать мне толком не удавалось, да и бензин очень быстро уходил. Я работаю неполную смену в прачечной, но моей зарплаты не хватит, чтобы снять что-то кроме места в кемпинге. Я, конечно, пытаюсь найти работу на полную ставку, но пока мне не слишком везет.
– Как ты познакомилась с Харпер?
– Это было в феврале. Выдалась ужасно холодная неделя, и я не могла больше оставаться в машине. Так что я поехала в приют, тот, который в Скарлетт-Фоллз. Его содержит церковь. Там мы с Харпер и познакомились. Я тогда впервые за месяц смогла поспать, не вскакивая каждый час, – Алисса мрачно поджала губы. – За день до этого мне выдали зарплату. В приюте кто-то украл все мои деньги, пока я спала. Так что больше я туда не пойду.
– Это ужасно.
– Тогда-то Харпер и сказала, что лучше нам с ней держаться вместе и не приближаться к приютам. Я рассказала ей, как все лето жила в палатке, и Харпер придумала занять одну из хижин. Она говорила, что никто не заметит, – Алисса яростно почесала запястье. Рукав ее свитера приподнялся, обнажая кожу, и Бри заметила два розовеющих шрама, расположенных вдоль вены. – Место, конечно, не роскошное. Но мы могли топить камин, так что в хижине было тепло. Мы обе работаем – Харпер убирает офисы по ночам пару раз в неделю. Платят ей больше, чем мне. Я подвожу ее, если ей куда-то надо, а она делится со мной обедом. Так что у нас неплохо получается… получалось справляться.
– Где именно работает Харпер?
– Да в разных офисах по всему городу, – ответила Алисса.
– Ты когда-нибудь подвозила Харпер до работы? Или, может, забирала?
– Ага. Главный офис – это промышленный комплекс на углу Трассы-51 и Эвергрин-роуд.
Бри записала в блокнот адрес.
– Можешь описать, как выглядит Харпер?
– Примерно сто семьдесят сантиметров ростом. Худая, длинные каштановые волосы.
Под это описание могла подойти и сама Алисса, отметила Бри.
– Я нашла чистящие средства в хижине. Харпер принесла их с работы?
– Нет, – покачала головой Алисса. – Она их купила. Если бы она забрала их с работы, ее бы уволили.
– Действительно, – согласилась Бри. – Вы убирались в хижине?
– Обычно Харпер. Она довольно педантичная. Может, у нее даже небольшое ОКР.
– Что случилось этим утром?
Алисса уже рассказывала Бри о том, как она увидела стрелка в том лесу, но попросить свидетеля несколько раз повторить свою историю всегда полезно. Помогает находить несостыковки. Лгать всегда нелегко.
– Я проснулась от того, что кто-то кричал, – Алисса глубоко вздохнула. – Было все еще темно. Не знаю, который час. Но я тут же заметила, что Харпер пропала, и все ее вещи тоже, – в ее голосе появилась злость. – Я не знала, куда она могла деться. Машины у нее нет, и мы выбрали самую дальнюю от шоссе хижину – на случай, если кто-то заедет в кемпинг зимой. Нас никто не должен был заметить, – глаза Алиссы сузились. – Я проверила свой рюкзак. Ключи от машины и кошелек пропали. Все деньги тоже – я хранила их в кошельке. Там было немного, но мне надо было как-то дотянуть до получки. В общем, я решила, что она угнала мой внедорожник, но когда я выглянула проверить, то увидела, что он все еще припаркован у дома. Когда я подошла к окну, чтобы проверить и задний двор, то заметила какую-то тень. Я решила выйти и поискать Харпер.
Алисса замолчала, чтобы перевести дыхание. Бри не сказала ни слова – она не хотела прерывать ход ее мыслей.
– В лесу, среди деревьев, я кого-то заметила. Подумала, что это Харпер, и пошла за ней. Но это была не Харпер. Это был мужчина. Потом я заметила и Харпер тоже. Мужчина вытащил пистолет и выстрелил в нее.
Алисса тяжело сглотнула, лицо у нее посерело. Она продолжала расчесывать руку, и ее грязные ногти царапали кожу все сильнее и сильнее, оставляя вспухшие розовые следы. Еще чуть-чуть – и кровь выступит, но не похоже, чтобы сейчас Алисса замечала боль.
Бри придвинула к ней поближе банку колы, надеясь, что это отвлечет ее от членовредительства.
– Ты хорошо разглядела этого мужчину?
Алисса сделала из банки глоток.
– До него было всего метров десять, но было еще темно, – она отвела взгляд. – Мы уже это обсуждали.
– Я надеялась – вдруг ты вспомнишь что-то еще, – объяснила Бри. – Сколько ему было лет?
– Я же сказала, было темно, – со смесью раздражения и обиды в голосе ответила Алисса. Она одним махом допила свою колу и вновь принялась расчесывать предплечье. Может, на всякий случай ее стоит показать психологу?
Взгляд Бри снова остановился на ровных линиях шрамов. В желудке поселилось нехорошее предчувствие. Что это – след от попытки суицида?
– Если ты увидишь этого человека снова, сможешь его опознать?
Алисса отбросила с лица волосы. Взгляд у нее был, как у загнанного зверя, и она отчаянно пыталась не смотреть в глаза Бри.
– Мне кажется, нет.
А вот это была ложь.
– Может, тебе все-таки удастся вспомнить что-то еще? Хромота? Как он двигался? Цвет кожи?
– Кожа у него была светлой, – Алисса поморщилась, пытаясь припомнить подробности. – Я видела его руку, в которой он держал пистолет. Он не носил перчаток. На ладони у него была какая-то метка. Довольно большая и странной формы.
– Странной формы?
– Не знаю я. Просто странной.
– Хорошо, – Бри записала и это. – Вроде родимого пятна или татуировки?
– Да, что-то вроде того, – кивнула Алисса.
– Правая рука или левая?
Она закрыла глаза.
– Правая.
– А что с вещами Харпер? Они были при ней, когда в нее выстрелили?
– Она все носила в рюкзаке, как и я, – Алисса склонила голову набок, обдумывая вопрос. – В хижине рюкзака не было, так что, наверное, она его забрала, – она нахмурила брови. – Но тогда я рюкзака при ней не видела, так что я не знаю, куда он мог деться.
Бри записала: «пропавший рюкзак».
– Можешь описать, как он выглядел?
– Серый.
– А фирму знаешь?
– Оспри, – ответила Алисса.
– Что произошло после того, как этот человек выстрелил в Харпер?
– Я не знаю. Я не видела, – дыхание Алиссы участилось, а на щеках появился яркий румянец. – Я запаниковала, побежала назад, в хижину, и позвонила 911. Затем я схватила топор и спряталась в гардеробе.
– Он тебя видел? – спросила Бри.
– Он смотрел прямо на меня, – девушку передернуло.
– Он тебя преследовал?
– Не знаю. Наверное, да. Я не оглядывалась.
Почему он не убил ее? Зачем оставлять свидетеля? Хотя, может, он просто не заметил, в какую сторону она убежала.
Алисса продолжала остервенело царапать запястье. Пытаясь остановить ее, Бри наклонилась и накрыла ее ладонь своей.
– Ты и раньше себе вредила?
Алисса подняла на нее взгляд. На ее лице одна за другой сменялись эмоции – сначала унижение, затем ужас, затем осознание.
Бри указала на шрамы, виднеющиеся на запястье. Алисса тут же натянула рукав до самой ладони и отвернулась, уставившись в стол.
– Когда папа заболел, я начала резать себя.
– Я понимаю. Тебе было очень тяжело.
Алисса прерывисто вздохнула.
– Я не знала, что мне делать.
– Ты ничего и не могла сделать.
– Ага, – глаза Алиссы вновь влажно заблестели, но она быстро взяла себя в руки. – В том-то и проблема.
– Мои родители умерли, когда я была маленькой, – Бри легко могла себе представить, каково это – когда тебя одолевает беспомощность, когда ты чувствуешь, как ты уязвим. Когда у тебя еще нет ни опыта, ни эмоциональной зрелости, чтобы справиться с травмой.
Алисса взглянула в глаза Бри – но только на мгновение. Затем она снова отвела взгляд.
– Эта боль… – она коснулась груди. – Когда папа умер, я думала, что умру следом. Я чувствовала, что сердце вот-вот остановится. И мне до сих пор так больно.
Бри охватило сочувствие. Чувства накатили, словно волна, грудную клетку сдавило так сильно, что на секунду она забыла, как дышать.
– Я знаю.
На попечении Бри были двое маленьких племянников, которые сейчас проходили через то же самое. Но Алиссе приходилось справляться с этим самой.
– Сколько вам было лет? – спросила она.
– Восемь, – даже сейчас, когда Бри было уже тридцать пять, воспоминание о смерти родителей наполнили сердце тупой болью. Она коснулась ладонью груди, прямо напротив сердца. – И мне все еще тяжело.
На мгновение ей стало неловко – ведь их все еще записывает камера. Ее заместитель, следователи, прокурор и даже адвокаты защиты, если такие будут, могут рано или поздно просмотреть запись допроса. Впрочем, все, что сказала Бри, было и так всем известно. Казалось, целый мир был в курсе об убийстве ее матери и последующем суициде отца.
И что Бри видела все это, как и ее брат и сестра.
По ее телу пробежала дрожь – инстинктивная реакция на воспоминания.
Когда ты пытаешься установить со свидетелями или подозреваемыми связь, иногда приходится чем-то жертвовать. Бри легко выдумывала на ходу истории, которые позволяли войти в контакт, но сейчас в этом не было необходимости. В этот раз правда тоже годилась – хотя это и далось ей нелегко.
Алисса закатала рукав свитера, и Бри увидела на ее предплечье тоненькие розовые шрамы, легко различимые на фоне бледной кожи.
– Обычно я резалась совсем неглубоко, – Алисса указала на два больших шрама, идущих вдоль вены. – За исключением одного раза, – она тяжело сглотнула. – Это было в тот день, когда умер папа. Я не хотела его бросать в больнице, но меня выгнали. И сидеть в пустой квартире я тоже не хотела, – Алисса медленно обвела контур шрамов пальцами. – Было много крови. Я хотела умереть вместе с ним.
– Ты обратилась в больницу? – мягко спросила Бри.
– Нет, я просто перебинтовала руку, и кровь остановилась сама. Порезы получились не такими уж и глубокими, – в голосе Алиссы зазвучало сожаление. – Я даже это не смогла нормально сделать.
Никто не помог этой девочке, когда умер ее отец, и в результате она попыталась покончить с собой. Может, Роджер и тут был прав? Могла Алисса просто выдумать эту историю, надеясь привлечь внимание? А тело, которое они нашли в озере – простое совпадение и ничего более?
Но как тогда объяснить отпечатки обуви, следы от шин, гильзы, в конце концов?
Нельзя строить никаких предположений.
Расследование должно строиться исключительно на полученных уликах.
– Я могу забрать свой фораннер? – спросила Алисса. – И остальные вещи. Мне очень нужно позвонить на работу. И мне нужно как-то добираться до работы.
Сейчас машина Алиссы была припаркована в муниципальном гараже.
– Можешь позвонить отсюда. Я попрошу Мардж проводить тебя к телефонам. А вещи ты сможешь забрать, как только наши криминалисты их обработают, – сказала Бри. – Когда у тебя следующий рабочий день?
– В среду, с полудня до восьми вечера.
