– Я не Мусорщик! – гневно ответил ей Монго. – Я младший конюший!
– Это работа для Мусорщиков! Если ты ее исполняешь – ты Мусорщик!
Монго немного рассвирепел. Он уже знал, кто такие Мусорщики. Самые неказистые и незаметные обитатели Сальвана, чье дело – убирать грязь, следить за чистотой.
Они как сальванские хибении, только не родились такими, а стали ради искупления. Мусорщики – духи преступников, что раскаялись в своих преступлениях и получили местечко в Сальване… но самое грязное и темное местечко.
Не им жаловаться, впрочем, это и так больше, чем они заслуживают.
Но Монго-то не Мусорщик! Он вообще не дух! Провожая взглядом гордячку-алайсиагу, он расчесывал гриву очередному коню и все сильнее злился.
Какой-то глупостью он занимается. Какую-то глупость ему поручили. С этим справится самый тупой сим в Симардаре, а назначили его, Познавшего Пустоту.
Монго сунул руку в Хаос, достал банан и ожесточенно его слопал. Достал ведро воды – и наполнил коню поилку. Крутанул клюкой Цидзуя, обернул ее шваброй, взмахнул – и с нее полилась чистота. В мгновение ока все вокруг заблестело и засверкало.
Вот как легко это делается. А богам должно быть еще легче – на то они и боги. Наверняка могут просто повелеть – и конюшни никогда больше не испачкаются.
Или не могут? Может, у них тут какой-то свой, божественный мусор?
Ведь что такое пыль в доме? Это большей частью отмершие частицы кожи. Какие частицы кожи могут отмирать у богов и небожителей?
Может, вот эта светящаяся пыль – это что-то ценное?
Монго обмахнул метелкой кобылу самой Венаты и воззрился на будто искорки, мерцающие в совке. Что это – кожная пыль богини?..
– А-ха-ха, у меня кожная пыль богини! – захохотал сим, подпрыгивая с совком. – Хотя на кир она мне не нужна, выкину ее…
Да, рутинная работа все больше его раздражала.
Поразмыслив как следует, Монго решил, что боги наверняка могут устроить так, чтобы все происходило само собой, чудесным образом. Но чем тогда, спрашивается, будут заниматься все эти толпы их прихлебателей? Все эти светлые духи, которым положено вечное блаженство. Они же не могут просто целыми днями сидеть и мыслить о вечном, пуская слюну из уголка рта. У них должны быть какие-то занятия.
Хотя бы чистить коней скребницей.
А что если это касается не только светлых духов? Вот те же простые смертные. Монго прекрасно помнил, как в начале своего правления раздал приближенным горы золота – и как потом о том пожалел. Многим симам не пошло на пользу внезапное богатство. Одни просто превратились в ленивых бездельников, другие утонули в излишествах и роскоши, третьим оказалось мало и они просили еще и еще…
Монго взобрался на крышу конюшни, уселся со скрещенными руками и стал разглядывать дворцы на облацах. Они все такие роскошные. В Сальване золото и самоцветы ничего не стоят. Богатство есть у всех… а значит, никакое это не богатство.
Монго почувствовал, что вот-вот ухватит важную мысль. Она маячила перед внутренним взором, дразнила, но ухватить ее никак не удавалось. Словно какой-то всполох на границе зрения – только скрестишь глаза, а его и нет.
Почти ухватил… но в последний момент отвлекся. Увидел вдали скачущих эйнхериев, этих воителей Сальвана. Они возвращались с очередной вольной охоты, лихой скачки по другим небесам. Под копытами коней вспухали облацы, они мчались по воздуху, как по земной тверди.
Процессия исчезла в Оргримусе, обители павших воинов. Эйнхерии жили по соседству с алайсиагами и частенько с оными пересекались… что иногда приводило к безобразным сварам. Насколько не любили друг друга бог Энзирис и богиня Вената, настолько же не любили друг друга и их свитские.
И эти моменты Монго несказанно радовали. Он всегда садился где-нибудь на крыше и начинал осыпать всех насмешками, подзуживать и хохотать. За это ему иногда доставалось от обеих сторон, но Монго только пуще веселился.
Всерьез его не обижали, конечно. Попробовали бы они!.. А вот друг друга рубили в полную силу, но боли светлые духи не чувствовали, а все раны исчезали уже через сутки.
Но сегодня, кажется, они драться не будут. А всю работу Монго уже закончил. Немного подумав, он сотворил облаце и полетел гулять.
Гулять без облаца в Сальване невозможно. Здесь нет тверди, только бескрайние просторы чистого воздуха. Если не считать золотой стержень Облачной Вершины, да еще Блаженный Океан, который делит его на две половины, да еще остров Грухтахен в самом центре, здесь только облацы, мириады облац.
Ну и еще Ириапонт, двойной радужный обруч, знаменующий границы Сальвана. За ним уже нет ничего и никого, а только бесконечная светящаяся пустота.
Но туда Монго и не собирался. Он в основном носился близ Облачной Вершины, где вся суматоха. Глядел, как живут светлые духи, всем интересовался, совал нос.
Побывал в Зале Пиршеств, где без устали трудились гастроны – эти веселые румяные толстяки, что служат Люгербецу. Погулял по Дому Красоты, таращась на картины и слушая пение муз. Посетил Сады Блаженных, досаждая абхинам, духам великих праведников и подвижников.
А потом он вернулся в конюшни и увидел, что работы столько же, сколько и было. Снова подметать пол, снова чистить стойла и денники, снова таскать воду и сено, снова расчесывать гривы и хвосты.
Монго уселся, скрестив нижние руки, и снова начал размышлять, зачем его поставили на такую должность. Просто занять работой? Нет, не может быть. Приучить к смирению? Но он и так образец смирения. Самое смиренное существо на свете, лучший из лучших в этом, как и во всем остальном.
Значит, это какое-то испытание. Он должен что-то тут понять. Возможно, что-то изменить к лучшему.
Монго задумчиво прошелся вдоль стойл. Кони выглядели какими-то грустными. Стоят день-деньской, ждут, пока за ними явятся алайсиаги. Никто их даже не выгуливает…
– А их точно не надо выгуливать?! – крикнул Монго старшему конюшему.
– Не надо, – отмахнулся тот, засыпая в кормушки толченые пилюли бессмертия.
– Выгуляю, – решил Монго.
Ничего плохого не случится. Лошади рождены, чтобы бегать на свободе. Есть не сено, а сочную луговую траву. Пить струящуюся воду из родников.
Гривы не нужно расчесывать. В них должен играть ветер.
Монго сделал это в один миг. Пробежался вдоль стойл – и все открыл. Громко хлопнул в ладоши – и кони ринулись к выходу, едва не сбив старшего конюшего.
О, вот теперь Монго стало весело! Небесные кони стали носиться, как безумные, истошно ржать, сбивать колонны и статуи, которых зачем-то было полно вокруг конюшен. Монго прыгал среди этого хаоса, смеялся, хлопал обрадованных коней по крупам.
– Стойте!.. – вопил старший конюший. – Куда?!
Конюшни располагались на огромном облаце, но многие кони уже с него спрыгнули и бежали прямо по воздуху. Под их копытами тоже вспухали крохотные облацы, они мчались куда глаза глядят.
– Лови их, лови, дуралей! – закричал на Монго старший конюший.
– Э, не кричи на меня, конюх, – щелкнул его по носу сим. – Я тут временно работаю, а вообще-то я великий мудрец. Эта работа меня недостойна, теперь я понял.
– Это стихийные кони, дуралей! – в отчаянии сказал старший конюший. – Дикие анирнисиаки! Если они не в стойле и не под седлом – они грозы и ураганы!
Монго почесал переносицу, в задумчивости глядя на лошадей. Да, те постепенно переставали быть конями. Их гривы и хвосты раздувались облаками, с ног срывались потоки ветра, а ржание стало воистину громовым.
– Что ж, и грозы иногда должны погулять, – сказал сим. – Вам здесь не хватает гроз, знаете ли.
Один конь едва не сбил случайного небожителя. Тот слетел со своего облаца и унесся вниз. Другая лошадь ворвалась в большое облаце и разметала его вместе со стоящей там беседкой. Обломки тоже полетели вниз, к прохладе Блаженного Океана.
– Возможно, у меня проблема, – задумался Монго, глядя на разрастающийся хаос. – Могу ли я с ней справиться? Наверное, уже нет. Могу ли я оседлать волну? Пожалуй, да.
И он запрыгнул на одного из замешкавшихся коней. Самого крупного и грозного. Тот заржал, встал на дыбы, но Монго ударил его нижними руками по бокам и одновременно показал морковку.
– Посмотри, – сказал он. – Это Морковь Хаоса. Она может быть морковкой – а может быть чудовищем. Прямо как ты можешь быть конем, а можешь – грозой. И лучше бы тебе быть конем.
Конь робко взял морковь мягкими губами.
Ураганная волна катилась по Сальвану, разнося все на своем пути. Облацы разлетались в клочья, божественные дворцы разваливались… все здесь оказалось каким-то хрупким. Небожители, правда, тут же все восстанавливали, создавали заново – но вслед Монго неслись гневные крики.
Пару раз ему уже бросались наперерез. Но могучий конь просто сбивал их грудью, отшвыривал прочь. Наверняка с удовольствием бы топтал копытами, да как тут потопчешь, если под ногами не твердь, а бездонный воздух?
Они все неслись к огромному серебряному дворцу, одному из крупнейших и самых величественных чертогов Сальвана. И когда Монго уже гикал, предвкушая, как его безумный грозовой табун размечет эту громадину… перед ним явилась прекрасная русоволосая дева в охотничьем костюме.
– СТОЙ! – громогласно крикнула она.
И кони замерли.
Их гривы и хвосты утрачивали облачность, они снова становились просто конями. Богиня Вената гневно взглянула на хохочущего Монго и спросила:
– Кто выпустил моих коней?!
– Это было необходимо, – весело сказал ей Монго. – Они очень хотели какать.
– Это сальванские кони! Они не какают!
– Тогда у меня нет объяснений их тупому поведению.
К ним подоспели несколько алайсиаг, старший конюший, еще какие-то небожители. Все они наперебой принялись жаловаться богине на гадкого конюха-обезьяну, который шалости ради устроил погром.
Действительно, отсюда и до самых конюшен Сальван утратил свою дивную гармонию. На целые сотни вспашек облацы потрепались, исковеркались. Словно деревня, по которой пробежался гигантский бегемот… или несметное множество обезьян.
Монго невольно хихикнул.
– Ты еще и смеешься, дерзкий?! – насупила брови Вената.
– О несравненная, я ему говорил, я его предупреждал!.. – сразу стал ябедничать старший конюший.
– Артемида, не спускай ему такого! – крикнула одна из алайсиаг. – Нарежь ремней из его спины!
Ремней из спины Монго не нарезали. Честно говоря, он уже понадеялся, что будет хорошая драка, и приготовился всыпать как следует зазнавшимся небожителям… но этого не случилось. Вената лишь посмотрела на него и молвила:
– Мой отец бы сказал, что мне не на что гневаться. Всякое существо следует своей природе. Коню свойственно бегать и скакать, а обезьяне – веселиться и задирать других. Но моим конюшим ты больше не будешь, Монго.
Так царь Симардара снова оказался у подножия трона Космодана. Бриллиантовый Император тяжко вздохнул, глядя на него.
– Ты дал мне слишком мелкую должность! – обвинил его Монго. – Она меня недостойна, ты хотел надо мной посмеяться!
– Я поставил тебя работать с лучшими из тварных созданий – лошадьми, – устало сказал Космодан. – Но если ты считаешь, что достоин большего – изволь, я дам тебе чин повыше. Да будет услышано небом и землей, что Монго получает чин Почетного Стража Чудо-Сада.
Это прозвучало очень красиво. Достойно великого мудреца. Монго остался доволен – и был доволен, пока не узнал, каковы его новые обязанности.
Никаких. Он должен был просто находиться в саду и следить, чтобы никто не крал плодов. Но их и так никто не крал. В Сальване не было возмутителей спокойствия, кроме самого Монго.
Так что Монго стал лопать плоды сам. Он же Почетный Страж – так что ему можно.
Чудо-Сад оказался одной из главных диковин Сальвана и одним из главных его сокровищ. Тут росли самые удивительные фрукты, какие только можно вообразить. Все обладали каким-то волшебством, все чем-то одаряли.
Тут была яблоня великого знания. Была вишня истинной любви. Груша вечного здоровья. Гранат плодородия. Виноград счастья. Физалис гармонии. Кедр силы. Каждый бог посадил в Чудо-Саду по одному дереву, так что всего их было двадцать пять… нет, вообще-то, больше. Наверное, некоторые сажали по два.
– О, фундук удачи, – сорвал орешек Монго. – Хе, прелый. Неудачно!
Он выкинул орех сквозь облаце и подлетел к самому большому, развесистому и важному дереву.
Персик бессмертия. Дерево, что посадил сам Космодан, Бриллиантовый Император. Монго уже был бессмертен, но все равно с удовольствием слопал несколько плодов.
Бессмертия много не бывает.
Кто-то внизу вскрикнул. Монго посмотрел вниз и увидел трех зеленоликих ор, поливающих корни.
– Обезьяна!.. – вскрикнула одна. – Обезьяна… крадет персики!..
– Э, глупые девки! – слетел вниз Монго. – Вас что, не предупредили?! Я Почетный Страж Чудо-Сада!
Оры переглянулись и с сомнением оглядели Монго. Он был уже в новом одеянии, знаменующем его новый чин и должность, но им все равно не верилось.
– Отчего же Почетный Страж ест священные плоды? – спросила одна из небожительниц.
– Разве ты не должен охранять вверенное тебе? – спросила другая.
– Вам что, персиков жалко? – фыркнул Монго. – Я съел всего пять.
– Каждый из них созревает сто лет! – укорили его оры. – Это великое сокровище, их нельзя рвать просто так!
– Почему?
– Это запрещено!
Монго только отмахнулся. Э, небожители. Демоны, как он слышал, подчиняются только тем правилам, которым не могут не подчиняться. Только страх перед наказанием заставляет их покориться.
Небожители же, напротив, слушаются даже тогда, когда никакого наказания не будет. Даже когда правила глупы и бессмысленны. Окружи небожителя табличками с запретом идти – и он умрет, стоя на одном месте.
Нелепые, ограниченные существа.
– Янгфанхофен, а это точно Монго так думал? – спросил Бельзедор. – Что-то я сомневаюсь, что он вдруг подумал о демонах. Он же с ними и не встречался никогда.
– Но… он же о них слышал… ну… просто пей свой кофе и слушай байку.
– Для кого вы вообще их бережете? – спросил Монго ор.
– Их можно есть только богам и тем, кого они одаряют, – строго сказала небесная дева.
