Я тоже ждала, что незваная помощница представится, хоть немного расскажет о себе, об их с Талом странных отношениях. Но вместо этого Хейла сходу взяла быка за рога.
– Для начала тебе следует научиться наглухо блокировать способности. А потом создавать канал только для нужных мыслей и эмоций, – заговорила как учительница с младшеклассницей. – Это непросто и не быстро. Приготовься к тому, что сильные эмоции окружающих все равно будут пробиваться. Как и мысли, ими напитанные. Самые мощные – мысли и эмоции велфов. Их будешь слышать и ощущать в первую очередь. Велфы – существа крайностей. Либо они совершенно безразличны, либо сходят с ума от идей и страстей.
– Хейла? – встряла я, когда она взяла небольшую паузу. – Хотелось бы все-таки понять – кто вы и почему взялись меня обучать.
Хейла скривилась, словно пила не грог, а лимонный сок, мазнула недовольным взглядом по Вире. Та многозначительно хмыкнула, по-школьному сложила руки на барной стойке и отчеканила:
– У нас тут обитает очень интересный вид существ – полукровки. Помеси разных рас. Хейла – помесь индиго и велфов. Такие, как мы, способны иметь детей только от определенных существ. Не обязательно от себе подобных. Остальные расы почти не скрещиваются друг с другом и лишь изредка – с людьми. Хейла – сестра Тала по отцу. Но матери у них разные. Отец Тала погиб много тысячелетий назад в межрасовой войне. И только тогда наш король узнал, что у него есть сестра. С тех самых пор эти двое как кошка с собакой. Особенно после того, как Тал провел расследование, и выяснилось, что Эльгард, его отец, изменял жене, когда они еще жили в браке. Хейла отсудила для матери часть состояния Эльгарда. Так что… А еще… еще она покупает кровь разных существ для каких-то экспериментов. Кровь таких древних как Тал стоит очень дорого… Но не дороже твоего здоровья…
Хейла пожала узкими плечами, улыбнулась мне самой невинной улыбкой и произнесла:
– Ну, вот вкратце и все. Так что мы вполне можем стать родственницами.
Я опешила. А я-то причем? Заметив мое недоумение, Хейла расплылась в довольной улыбке, Вира нахмурилась, но ничего не сказала.
– Забудь. Об этом потом, – снова пожала плечами наставница. – Давай займемся делом. Если в ближайшие пару дней не научишься ставить блок, ты очень рискуешь. Головой, в прямом смысле слова. Мозги расплавятся. И уже никакие эликсиры, даже мои, самые лучшие не помогут.
– А что за плату ты попросила у Тала? – все же не выдержала я.
– Хм… Всего лишь немного крови короля велфов. У меня куча всяких эликсиров для людей на крови велфов и лемов. Омолаживающие, оздоровительные, лечебные, помогающие бороться с бесплодием, – Хейла закатила глаза к потолку, как бы говоря – список можно продолжать и продолжать. – Ну? Вернемся к обучению? – предложила неожиданно…
Да… эта женщина не любила тратить время на разговоры о семейных дрязгах. Впрочем, я и сама их терпеть не могла. Всю свою жизнь. Старалась не вникать в бесконечные склоки мужниной родни. Мои же близкие давно почили. Может поэтому я и осталась без якоря…
…
Ближе к утру я привыкла к тому, как резко и быстро меняла тему Хейла.
Только что она объясняла – в чем сложность чтения лемов, и вдруг вспоминала про Тала. Жаловалась, какой он мстительный, предупреждала, что с королем велфов нужно ухо держать востро.
Честно говоря, меня больше настораживала сама полукровка.
Было в ней что-то неуловимо неискреннее.
И даже не только и не столько в словах. В жестах, в оценках окружающих, во взгляде, в который я проваливалась, как в черную дыру.
Впрочем, этой ночью мне было не до Хейлы и ее странностей.
Все силы и внимание уходили на попытки управлять даром – то удачные, то не слишком.
Самым сложным оказалось вникать в чувства и мысли велфов. Безразличные и холодные рассуждения я еще перехватывала, понимала, а вот эмоциональные… Они просто захлестывали, как штормовые волны – одна за другой, не давая передышки, не позволяя выдохнуть. И пока не то чтобы расшифровать послание, даже немного осмыслить его не получалось. Я задыхалась, голова раскалывалась, все тело ныло, болело, горело, а порой его и вовсе словно рвали на части…
А чего стоило блокировать такие «послания» велфов!
Чудилось, на это уходит вся жизненная энергия. И еще минут пять ноги дрожали от слабости, а внутренности будто разрывала пустота.
К людям и котам я подключалась без усилий. Читала легко и обрывала связь тоже.
С лемами дела обстояли похуже. Я легко выделяла чувства и мысли каждого, отрезала тоже. Но вот с пониманием возникли серьезные трудности.
Лемы думали совсем не по-человечески, если можно так выразиться.
Как выяснилось, в голове людей и остальных рас вначале рождался образ, и в то же мгновение переводился в слова. Проще всего было перехватить именно его, потому что выражал свои мысли каждый по-своему. Одна и та же реплика могла отражать совершенно разные мнения, впечатления, сведения. Все зависело от интонации, а вот ее уловить у меня не выходило совершенно. Хейла утешила, что это наживное и посоветовала временно сосредоточиться на картинках.
Вскоре у меня начало получаться.
С людьми и котами выходило все лучше и лучше. Только не с лемами и велфами. Лемов я решительно не понимала. В их мозгу роились неведомые образы, не похожие ни на что знакомое, более-менее понятное.
Велфы, как бы ни старалась, продолжали сбивать с ног сильными эмоциями, и в такие моменты я даже свои мысли и чувства узнавала с трудом.
Лучше всего получалось ставить блок. Через пару часов тренировок я создавала его почти на автомате, за считанные секунды.
И все же Хейла осталась довольна своей работой.
Когда за окнами забрезжил рассвет, и розовые кляксы растеклись по далеким облакам у горизонта, она похлопала меня по плечу и произнесла:
– Что ж. Ты отлично справляешься. Получше многих. Отдохни. Продолжим завтра, с самого открытия бара.
И не я успела ответить, как Хейла ловко спрыгнула с табуретки и, не прощаясь, по-английски ушла из заведения.
Вира налила мне большую кружку ягодного чая и предложила:
– Выпей и отдохни.
Более дельного совета сейчас мне не дал бы никто.
Голова была пустой и гулкой, в висках бешено пульсировала кровь, по телу разливались слабость и усталость. Казалось, прилягу на барную стойку и мигом отключусь, невзирая на неудобства и неловких свидетелей.
Народ рассасывался, и клубный зал изрядно опустел. Людей в заведении уже не осталось.
Музыка стала тише, нежнее и медленней. Откуда-то пахнуло свежестью, хотя все окна оставались наглухо закрытыми. По залу поплыл приятный, цитрусовый аромат.
Две пары лемов кружили неподалеку от барной стойки в каком-то плавном, красивом танце, похожем на фигурный вальс.
Короткие, расклешенные юбки девушек взмывали в воздух, превращаясь в балетные пачки. Нескромному взгляду представали длинные, кукольно-тонкие, правильные ножки и крошечное белье. Мужчины лихо управлялись с партнершами, но выглядели почти безучастными к их идеальной красоте.
В углу, за синим столиком, тихо перешептывалась троица котов. Даже не будь они мощными, косматыми и диковатыми на вид, я узнала бы эту расу без труда. По одним только движениям – текучим, но одновременно исполненным внутренней силы, резким, но одновременно грациозным.
Возле бара все еще толпился народ, выстроилась хвостатая очередь из тех, кто жаждал выпить напоследок.
Я медленно сползла с табуретки, придерживаясь за стойку. Каждое движение давалось ценой неимоверных усилий и долгого аутотренинга.
Чего-то вроде: еще немного, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый…
Вира улыбнулась, я кивнула ей и побрела в свое новое жилище.
На кухонном столе появились розетки с печеньем и вареньем – вишневым, клубничным и персиковым. Прозрачные, напитанные сиропом ягоды поблескивали в рассеянном свете лампочек на потолке, источая на всю кухню сладкий фруктовый аромат. С ним смешивался чудесный запах мяты с жасмином из большого стеклянного чайника. Чашки выстроились тут же – рядком.
Я решила не заглядывать в кухонный гарнитур. Похоже, все необходимое нарочно выставили наружу.
Все еще в оцепенении, я выпила несколько чашек чая, и сгрызла полрозетки крекеров. Решила убрать варенье в холодильник, и ахнула. Еще недавно там удавилась бы мышь, теперь же полки ломились от яств. Ягоды, овощное рагу, блины с творогом и мясом, жареные тушки каких-то птиц, запеченные клубни, молоко, сыр, йогурты… Чего тут только не было!
И я почувствовала себя туристом возле шведского стола пятизвездочного отеля.
Следующие несколько минут микроволновка гудела не переставая. На меня напал дикий жор. Я умяла тарелку жареных овощей, целую птичью тушку и снова выпила несколько чашек чая.
Вот теперь отлегло.
Я вышла в спальню и уныло оглядела одинокое помещение.
Комната с огромной кроватью, великанским гардеробом, тремя тумбочками и тремя же креслами, выглядела неуютно пустой.
Когда-то я любила простор, теперь же он скорее пугал, заставлял почувствовать себя еще большей сиротой.
Казалось, только теперь, полностью удовлетворив телесные нужды, я запоздало осознала, что друзья, близкие – все остались в той, другой жизни. На недоступной мне больше Земле.
А здесь… Здесь я совершенно одна. Никому не нужная, проблемная телепатка и эмпатка…
Я опустилась на мягкую кровать, накрытую покрывалом с оленятами, и воспоминания, эмоции хлынули рекой. На сей раз не чужие – мои, собственные.
Отключить их, избавиться, поставить щит я уже не могла.
…
Цирковой купол в радужных полосках, огромная арена и алые бортики вокруг… Сладкий запах попкорна, соленый – чипсов, приторный – газировки перебивают дикую смесь ароматов зрительского парфюма.
Статная, красивая акробатка исполнят сложные кульбиты на лошади. Серая, в яблоках кобылка рысит по кругу, чуть опустив голову. Словно нарочно позволяет зрителям в деталях разглядеть высокое украшение на лбу – с десяток цветных перьев, перевязанных красной лентой.
Девушка делает сальто, замирает в ласточке, вдруг переворачивается, встает на руки, разводит ноги в шпагате и снова сводит их.
Сверкают в свете ярких лампочек под куполом ее серебристый корсет, черные лакированные сапоги и голубые колготки. Маленькая лазурная пачка из сотен оборок даже не трясется, словно и не накрахмаленная вовсе, а пластиковая.
Крохотная черная шляпка с алой ленточкой на полях подпрыгивает на крутых кудряшках гимнастки, но остается на месте, будто приклеенная.
Внучка вскочила с места, визжит и хрустит попкорном одновременно. Розовый бантик на левой косичке развязался. Плотные, черные колготки сползли, собрались складками на коленках.
Малышка оборачивается и в серых глазах ее плещется восторг, на лице – счастливая улыбка.
Дочка хихикает, поддергивает зеленую гофрированную юбку непоседы.
Подталкивает меня локтем, тычет пальцем в арену. Коротко стриженые ногти дочки, очень красивой, овальной формы поблескивают в лучах все тех же неуемных светильников.
Янтарные сережки трепещут в маленьких мочках, подчеркивают длинную, тонкую шею…
Глаза обожгло, я спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.
Безутешно, горько и громко…
Внезапно твердая, горячая рука легла на плечо.
– Тебя кто-то обидел? – голос Тала звучал словно издалека и как-то совсем незнакомо. Исчезли металлические нотки, приказные интонации. Король говорил мягко, почти душевно.
Я убрала ладони с лица, вытерла ими глаза и обернулась.
Тал резко убрал руку с моего плеча, неторопливо обошел, и замер в нескольких шагах, буравя немигающим взглядом. Как же изменились его глаза! Опять, в который уже раз за сегодняшнюю безумную ночь!
Еще недавно ледяные, безжизненные они сияли, и казались даже не голубыми – ярко-синими, как васильки.
– Все нормально, – всхлипнула я как-то слишком жалобно. – Просто… хочу домой… к близким.
Горло словно стянула петля, слезы вновь хлынули из глаз.
Лицо Тала преобразилось – желваки заходили ходуном, черты заострились, щеки впали. И без того бледная кожа совсем посерела.
– Хочешь к своему мужу? Под бочок? В теплую постель? Соскучилась по нему?
Секунда, другая – и Тал совсем близко. Еще секунда – и я на постели, под горячим, каменным телом велфа. И чудится мне – никакие силы не сдвинут его даже на миллиметр.
Не успела понять, осознать – что происходит, властные губы короля впились в мои…
Поцелуй был долгим, напористым, но язык Тала ласкал очень нежно, осторожно, умело.
Я сомлела, совершенно потеряла ощущение реальности.
Стены, пол, потолок, кровать – все поплыло, растворилось в сладком мареве.
Тал резко напрягся, и я ощутила, как твердый бугор на его брюках уперся в живот. Ничего себе он среагировал! Ведь и пары минут не прошло…
Король выдохнул, вздрогнул, рывком отстранился.
Завис надо мной на руках и сквозь зубы процедил:
– Только не говори, что тебе не понравилось! Или что твой мужик, человечишко мог лучше. То, что могут в постели велфы, ни одной расе не под силу.
Я замерла, загипнотизированная его взглядом, совершенно сбитая с толку. Глаза Тала сверкали аквамаринами, губы скривились – то ли иронично, то ли зло.
– Я… не об этом, – с трудом выдавила из себя. – Я про дочку…
Мгновение – и тяжесть горячего тела велфа исчезла. Тал очутился рядом, на постели, уже не лежа, а сидя.
Я с трудом приподнялась, не в силах прервать наш зрительный контакт.
– Этого я не ожидал, – велф застыл, словно превратился в статую. Косой взгляд его внимательно исследовал мое лицо. – Вернуться не получится, – вдруг почти резко добавил король, поменял позу и закончил. – Произошел полный обмен. Назад пути нет. Ни тебя, ни нашего беглеца граница не пропустит. А будете пытаться, погибнете.
– Полный обмен? – ошарашенно повторила я.
– Преступник закрепился в вашем мире. Обменялся с кем-то кровью и выбросил тебя, чтобы в наш не затянуло. Так происходит через какое-то время. Затягивает назад, что ни делай, как ни сопротивляйся. А если не обменяться кровью с кем нужно – верная смерть. Ты попала сюда и либо должна была умереть, либо обменяться кровью со мной. Но после этого ни преступник, ни ты назад не вернетесь.
Каждое его слово словно вбивало в грудь гвозди. Сердце больно кололо, на плечи навалился непомерный груз – тянул к земле, сплющивал.
