Открывается дверь тесной кладовки, из нее появляется энергичный парень с густым чубом.
– Это твой земляк.
Мануэль представляет нас друг другу.
– Амедео Модильяни из Ливорно. Джино Северини из Кортоны.
Джино подходит ко мне и пожимает руку.
– Я живу у Мануэля, но об этом никто не должен знать.
Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что здесь всего одна комната с одной кроватью и небольшим диваном.
– Вы здесь вдвоем живете?
– Мы делим расходы, – поясняет Мануэль. – Сейчас нет больших заработков…
– Это я уже понял. Меня чуть не придушил один тип, когда я сказал ему, что ты мой друг. Некий Серж.
– Ты заходил в «Проворный кролик»?
– Да.
– Мне жаль, что так получилось…
– Ты сам сказал искать тебя там.
– Это было до того, как я задолжал. Прости.
Я угадываю в лице Мануэля явное замешательство.
– Амедео, извини, что спрашиваю, но ты… уже поел?
– Только один блинчик.
– Значит, ты голоден?
– Немного.
– Пойдем пообедаем?
– Давай, а куда?
– В Италию.
Розалия
– Каждый раз, когда я вижу итальянца, я таю. Ты откуда родом?
Хозяйка говорит с сильным акцентом, не оставляющим сомнений в ее чочарском происхождении; сама она, очевидно, из пригорода Рима.
– Из Ливорно.
– Ах, Ливорно! Красивый город. Я там никогда не была, но один друг мне сказал, что там живут неплохо. Но нет ничего красивее моего Рима и Чочарии, даже Париж с ними не сравнится.
Розалия Тобиа управляет трактиром «У Розали» на рю-Кампань-Премьер в Монпарнасе. Внутри – четыре прямоугольных мраморных стола с чугунными ножками, несколько табуретов и скамеек; заведение вмещает максимум человек двадцать. Кухня здесь по большей части итальянская, а клиенты – художники-голодранцы, рабочие и каменщики.
Джино Северини обнимает Розалию и звонко целует ее в щеку.
– Розалия нас любит. Иногда она нас кормит, а мы платим, когда можем.
– Черт тебя побери! Ваше «когда можем» означает «никогда».
– Не говори так! Как только у нас появятся деньги, мы тебе заплатим.
– Вот именно, это и означает «никогда».
Розалия изучающе оглядывает меня и улыбается.
– Скажите-ка мне, где вы его нашли? Такого симпатичного и порядочного. Какое он к вам имеет отношение? Вы же его испортите.
– Безусловно. Сейчас он буржуа, а через месяц станет таким, как мы.
– Не слушай их, – Розалия обращается ко мне. – Где ты живешь?
– В пансионате…
– Значит, они правду говорят, что ты буржуа.
– Я только что приехал, еще ничего не знаю о Париже.
– Бедняжка… И чем же ты тут хочешь заниматься?
– Я пока не знаю.
– Ой! Ты должен это узнать, и как можно скорее; если ты здесь никто, тебя разорвут на части. Если тебе будут говорить о богеме и искусстве, не слушай. Понятно? Это все неправда. У всех на уме только одно: поесть и пойти по бабам. И для того и для другого нужны деньги. Что вам приготовить? Феттуччине или фрикадельки?
Джино, самый голодный, громко объявляет о своем желании:
– Феттуччине для всех!
– Но сначала скажите, кто будет платить.
Джино и Мануэль поворачиваются ко мне. У меня нет выбора.
– Хорошо, сегодня я вас угощаю.
Розалия поднимается и удаляется на кухню.
– Что это за история с богемой?
Джино смотрит на меня изумленно.
– Ты не знаешь, что такое богема?
– Опера Пуччини.
– Да, но что это такое?
– Цыганская жизнь.
– Да, и это тоже… Но сегодняшняя богема здесь, в Париже, – что это?
– Я не знаю, расскажи мне.
– Это сама парижская жизнь – бедная, свободная, беспорядочная, нонконформистская…
Мануэль дополняет:
– Свобода, красота, истина и любовь.
– Что это означает?
– Представители богемы живут, основываясь на этих четырех ценностях.
Джино сменяет Мануэля, они перебивают друг друга и говорят возбужденно, как будто у них один голос на двоих.
– С одной стороны – наши авангардные идеи, а с другой – общество, не способное меняться.
– Какое отношение это имеет к свободе, красоте… и остальному?
– Нужно провоцировать буржуазию, ломать традиции.
– Каким образом?
– Провоцировать конфликт, развенчивая все предустановленные ценности. Прежде всего, деньги. Уничтожить важность, которую они всегда имели в искусстве. Нужно установить новые межличностные отношения, без помощи денег. Поэтому мы говорим о свободе, красоте, истине и любви.
– Амедео, нужно перестать думать, что хорошее искусство имеет одну цену, а плохое – другую. Наш враг – рынок.
– У художников, музыкантов и литераторов наконец-то появилась возможность покончить с традициями и правилами.
– То есть? С деньгами?
– Именно.
– А есть на что?
– Чтобы поесть, всегда найдется какой-то способ…
Мне сложно понять, о чем они говорят.
– Друзья, вы должны дать мне время все осознать. Мне нужно привыкнуть.
Розалия возвращается с тремя огромными тарелками феттуччине аль рагу. Джино повязывает салфетку вокруг шеи, как ребенок.
– Ваши феттуччине, пальчики оближете.
Розалия ставит тарелки на стол и садится рядом со мной.
– От мысли, что этот парень закончит как вы, у меня все внутри сжимается.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67280897&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Маккьяйоли (итал. macchiaioli, от macchia – пятно) – течение в живописи, сформировавшееся во Флоренции, существовало с 1855 по 1867 годы. Отличительная особенность – свободная манера письма яркими цветовыми пятнами; художники часто работали на пленэре. В школу маккьяйоли входили живописцы Телемако Синьорини, Джованни Фаттори, Сильвестро Лега, Джузеппе Аббати, Кристиано Банти, Федерико Дзандоменеги, Николо Канниччи, скульпторы Аугусто Ривалта и Адриано Чечони. Почти все представители маккьяйоли в прошлом были участниками национально-освободительного движения под руководством Гарибальди. Тематика работ маккьяйоли – это эпизоды войны за независимость, портреты ее участников, жанровые сцены, пейзажи. (Здесь и далее примеч. ред.)
2
