Екатерина Орлова "Нелюбимая"

– Мы сделаем вид, что ничего не было.

Ее голос дрожит, выдавая волнение и возбуждение. Она тоже хочет, но пока еще не готова. Скажем, не готова к полноценному контакту, но поиграть мы точно можем, я уверен. Снимаю со стены гибкий душ, опускаю его вниз и переключаю на массажный режим. Навожу на свое бедро, чтобы понять силу воздействия. Струи бьют довольно сильно, но мягко, нет эффекта иголок. Перевожу на бедро Тамилы, и она вздрагивает от первого контакта, а потом расслабляется, насколько может в этой ситуации. Медленно веду струей по ее телу. Очерчиваю бедро, в которое хочется вцепиться пальцами, провожу по животу до груди, обрисовываю нижнюю часть соблазнительных полушарий, а потом снова веду вниз. Тамила дрожит, ей нравится, я вижу это по ее затуманенному потемневшему взгляду. Но она ни за что не признается в этом не то что мне, даже себе.

Когда струя касается чувствительного местечка между ее ног, Тами судорожно выдыхает и сводит бедра вместе.

– Шире,– командую я, склонившись к ее уху. – Поставь ноги шире, – повторяю, потому что она словно превратилась в каменное изваяние.

– Рома…

– Тише. Просто сделай, как я говорю. Тебе нужна разрядка. Позволь мне помочь тебе. Обещаю не прикасаться. Ты доверяешь мне?

– Тебе – да, себе – нет.

Я понимаю, о чем она говорит. О том, что может захотеть большего, что не сдержится и попросит трахнуть ее. Так и будет, но не сегодня. Она уже хочет, но пока еще не готова. А я не смогу надавить, понимая, что это может ее сломать. Поэтому сбавляю обороты и даже слегка даю заднюю, оставляя ей право на выбор. Струя кочует по животу от одного бедра к другому, пока я жду ее решения. Я все еще склонен к ее уху, но взгляд не отрывается от нижней части ее тела, пока я мысленно уговариваю ее согласиться. Мне нужна новая картинка, чтобы подрочить в душе после того, как из него выйдет Тами. Если она не согласится, я снова буду испытывать боль и ненависть к себе, когда передерну с мыслями о Лене. Не хочу больше так. Мне нужно освобождение, а не изнасилование собственного мозга.

Наконец я облегченно выдыхаю, когда вижу, как Тамила медленно расставляет ноги, давая мне зеленый свет. Я отстраняюсь от нее, и теперь не свожу взгляда с ее промежности, по которой ритмичными струями бьет вода. Нежные лепестки нижних губ припухли и покраснели. Мой член дергается от желания заменить душ и потереться о чувствительное местечко. Хочу, чтобы он стал причиной протяжного стона, вырвавшегося изо рта Тамилы. Периодически она поднимается на носочки, словно избегая контакта с водой, видимо, когда становится совсем сложно терпеть. Но потом расслабляется, сдавшись под напором доставляемого ей удовольствия. Я жадно слежу за ее лицом. Веки сомкнуты, ресницы трепещут. Тамила кусает губы и хватает ртом воздух. Мое сердце колотится как ненормальное, тело потряхивает от эмоций, которые я жру, словно ненасытное животное. Каждую малейшую эмоцию просто заталкиваю к себе в голову, запоминаю, фиксирую в памяти каждое изменение на лице жены, чтобы потом, словно грязный извращенец, крутить это на повторе в своем воображении и использовать для самых непристойных жестов.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не обхватить член рукой и не кончить вместе с Тамилой. Но понимаю, что тогда я не смогу сосредоточиться на ее удовольствии, а я этого безумно хочу. Видеть, как она срывается в пропасть, ловить ее эмоции, смотреть в перекошенное удовольствием лицо. Перед самым пиком Тамила вцепляется пальцами в мое предплечье, пытаясь оттолкнуть руку, приносящую удовольствие, но я сильнее. Перехватываю ее за запястья и поднимаю над головой, впечатывая в кафель. Приближаю свое лицо к ее, жадно поглощая каждую черту взглядом.

– Давай, моя горячая девочка, кончай, – сипло приказываю я, ожидая, что она тут же разлетится на осколки, но этого не происходит.

Я хмурюсь, отвожу душ немного дальше, чтобы усилить напор. Тамила дрожит, но все равно ничего не происходит.

– Ром, я не могу… не могу…

– Что? Расскажи мне.

– Не могу так кончить, – хныкая, произносит она.

– В каком смысле? – я реально туго соображаю.

– В смысле я никогда… у меня не получается…

Я коварно улыбаюсь. Своей фразой Тамила пробудила во мне инстинкт. Дикое желание стать первым, кто подарит ей такое удовольствие. Отпустив запястья Тами, я опускаюсь перед ней на колени и внимательно рассматриваю то место, которое нещадно долбит напор воды. Мне нравится, как она выглядит с этого ракурса. Я сглатываю скопившуюся слюну и уговариваю себя не делать то, что сейчас больше всего хочется. Не убирать воду, не вдыхать ее запах, не вылизывать, не пробовать на вкус, даже губами не касаться. Вместо этого я поднимаю голову, чтобы посмотреть на Тами, и встречаюсь с ее пьяным от удовольствия взглядом. Значит, ей нравится, просто она не может? Что ж, это вызов, который я с удовольствием принимаю. Меняю угол так, чтобы теперь вода лилась сверху, делаю немного меньше напор. Попробуем зайти с другой стороны.

– Раскрой губки, – прошу я. Тами смотрит на меня вопросительно, ее щеки вспыхивают. Я киваю на ее промежность. – Давай.

Тамила нерешительно выполняет мою просьбу, и я перевожу взгляд вниз, любуясь красотой, которую она раскрыла передо мной. Начинаю кружить напором, выискивая самое чувствительное место и, как только Тами дергается, я удовлетворенно улыбаюсь. Бинго! У меня уходит буквально пара минут на то, чтобы довести ее до пика. Моя жена вздрагивает всем телом и с протяжным стоном содрогается, накрывая свою промежность ладонью и не давая мне воздействовать на нее водой. Она трясется и из ее глаз льются слезы, прочерчивая дорожки на щеках. Я отбрасываю душ в сторону и встаю. Притягиваю Тамилу к себе и обнимаю. Не похоже, чтобы она сожалела, но что-то вызывает в ней желание плакать, и я хочу знать, что именно. Если я сейчас не дам ей утешения, она сбежит, я чувствую это каким-то шестым чувством.

– Тише, маленькая, все хорошо, – успокаиваю я, поглаживая ее по волосам.

Она плачет всего несколько секунд, что для меня удивительно, потому что я еще никогда не видел, чтобы женщина так быстро успокаивалась. Тамила поднимает голову и целует меня в щеку.

– Спасибо, – тихо шепчет она мне на ухо.

– Ты благодаришь меня за оргазм? – удивляюсь я, и снова вижу на ее щеках румянец.

– За то, что не бросил эту затею.

– Ладно, мы еще это обсудим, – отвечаю я, целуя ее в висок. – Ты успела помыться?

– Нет.

– Тогда давай сделаем это.

– А ты? – она выразительно кивает на мой пах.

– Всему свое время, – отвечаю я и передаю Тамиле мочалку.

Сам же при этом затягиваю с мытьем, дожидаясь, пока Тами помоется и выйдет из душа, чтобы я мог получить собственное удовольствие, то и дело прокручивая в голове момент ее оргазма.

ГЛАВА 9

Тамила

Я кручу в руке телефон, сидя на ступеньках перед пляжем. Рома ушел купаться в океан, а я решаюсь включить гаджет. Надо позвонить родителям, сообщить, что со мной все в порядке, но я шестым чувством знаю, что увижу на телефоне сообщения или пропущенные звонки от Вадика. Сегодня я целый день старалась не думать о том, что произошло между мной и Ромой вчера вечером в душе. Пыталась не испытывать чувство вины за то, что позволила чужому мужчине удовлетворить меня через такой короткий срок после моего расставания с Вадимом. Но все равно меня это грызет изнутри. Спасибо Роме, сегодня он не переступал границ. Всю ночь обнимал меня, но не более. Утром, проснувшись, поцеловал в плечо, когда думал, что я еще сплю, и отправился в бассейн. Я позорно сбежала в ванную, заперлась там, чтобы выиграть себе еще немного времени. Но Рома оказался джентльменом, и весь день не вспоминал о нашем маленьком приключении. Я была благодарна ему за то, что он чувствовал, когда меня нужно было оставить в покое.

Вытираю о шорты вспотевшие ладони и, шумно, резко выдохнув, наконец зажимаю кнопку включения. Экран оживает, я вижу это краем глаза, заставляя себя сосредоточиться на темной глади океана, мерцающей в последних лучах заходящего солнца. Ромина макушка то мелькает над водой, то исчезает, пока он гребет, рассекая воду. Я наплавалась сегодня так, что у меня до сих пор ноют мышцы. То ли пыталась уплыть от горячих образов вчерашнего вечера, то ли от своего смущения.

Наконец телефон полностью оживает, и я слышу, как на него сыплются входящие сообщения, многочисленные мессенджеры пиликают по-разному, создавая какофонию звуков в моих руках. Опускаю голову. Клиенты, подруги, родственники… Но взгляд подсознательно выискивает в череде сообщений те, которые придут от адресата с устаревшей подписью «Любимый». Есть. Сердце пускается в галоп, тараня грудную клетку. Но я не тороплюсь их читать. Терпеливо дожидаюсь, пока все эти звуки звоночков, пиликаний и свистов прекратятся, и только потом разблокирую аппарат. Как заправская мазохистка, я игнорирую сообщения Вадима, и вместо этого набираю маму.

– Ну наконец-то! – восклицает она, ответив на звонок. – Нашлась пропажа. Вадик нам уже телефон оборвал.

– Он звонил?

– Ну да, – отвечает мама так, как будто я спросила у нее непонятно что. – Говорит, ты поругалась с ним и одна укатила в ваше свадебное путешествие. Тами, что это за выходки такие?

– А Вадик не рассказал тебе, как переспал с моей подругой, м? – выдаю я тоном, полным сарказма.

– В смысле? Ты что-то, наверное, перепутала.

– Ага, мужчину, за которого я собралась замуж. К счастью, так и не вышла.

– Тамила! – строго осекает меня мама. – Ну что за глупости ты говоришь? Вадик хороший парень, он не мог так поступить, тебе соврали. Кто сказал? Лёлька твоя? Лживая коза, она сама на него глаз положила.

– Положила, мам. И не только глаз, телесами своими тоже его накрыла.

– Да врет она все.

– Она, может, и врет, а мои глаза – нет.

– Ты можешь толком объяснить? – заводится она.

Вот почему все это время я не звонила маме. Сидя в небольшом городке, ей каждый учтивый состоятельный парень кажется богом, который осчастливит меня своей фамилией. Вот она и вцепилась в Вадика мертвой хваткой. Этот лицемер всегда вел себя с ней так, как будто забирает у родителей единственное сокровище. Я даже четко помню его выражение лица, когда он обещал моей маме, что будет беречь меня и на руках носить. Благодарил их с папой за меня, рассыпался в комплиментах. А потом трахал меня на капоте своей тачки, называя шлюхой, когда мы возвращались от родителей через лесопосадку. Вот такие двойные стандарты. Тогда мне так нравилось, а сейчас я понимаю, что это была не игра. В смысле игра, но не тогда, со мной на капоте, а перед моими родителями. А я ж дура, уши развесила, в глаза ему заглядывала. Фу, вспоминать противно, аж затошнило.

– Я, как в классическом анекдоте, мам, не вовремя вернулась домой.

– И?

– Застала его с Лёлькой.

– В постели, что ли?

– Ну да.

– И что ты сделала? Вырвала шалаве ее космы?

– Нет. Я сделала кое-что получше.

– Ну?

– Забрала свой чемодан, который приготовила для полета на острова, а там были билеты. Ну я и поехала в медовый месяц одна.

– Так ты на островах сейчас?

– Да.

– Ох, бедовая ты у меня, Тамилка, – простодушно произносит мама, тяжело вздохнув.

– А еще я вышла замуж, – выпаливаю я, а потом сжимаюсь. Но лучше сейчас, чем лично объявлять это родителям. До моего приезда успеют остыть.

– Не поняла? Где? За кого? Или ты все-таки простила Вадика?

Я фыркаю.

– Обломится. Я тут парня встретила.

– Господи! – выдыхает мама. – Какого еще парня? Туземца?

Я смеюсь.

– Нет, вполне себе русский. Мы даже в одном городе живем.

– Да у вас там миллионы живут. Вон расползлись по всему миру как тараканы. Тамила, ты не чуди там! Не надо нам замуж за незнакомых мужиков.

– Он хороший, мам, – с улыбкой произношу я, глядя на то, как Роман выходит из воды.

По его соблазнительному загорелому телу катятся крупные капли воды, шорты для плаванья облепили подкаченные бедра. Он вытирает воду с лица и приглаживает мокрые волосы. И все это одним точным, мужественным жестом. Красивый мужчина.

– Вадик тоже был хороший, – отвечает мама. – Ну ты даешь, дочь. Зовут-то хоть как зятя нового?

– Рома.

– Что? – отзывается он, подходя ближе.

Я похлопываю по верхней ступеньке, показывая Роме, что хочу, чтобы он присел рядом, а потом говорю:

– Мам, включай видео, будем знакомиться.

Я даже не смотрю на Романа, знаю, что там взгляд, в котором плещутся вопросы.

– Куда ж видео, Тами? – суетится мама. – Я ж не готова. Да и отец не дома.

– Давай, потом уже ближе познакомитесь, как приедем. – Мама сокрушается, голос становится тише, а потом на экране возникает родное лицо. Я улыбаюсь. Видеть маму – это словно глоток свежего воздуха. И путь она у меня резковата и с несовершенствами, но я все равно ее люблю. – Привет, мамочка.

– Ты что это? Похудела снова?

– Мамуль, – с улыбкой зову я и перевожу камеру на Рому. – Это Рома, мой муж.

– Здравствуйте, – произносит Рома, а потом осекается, потому что не знает имени моей мамы.

– Лидия Ивановна, моя мама, – представляю я.

– Очень приятно, Лидия Ивановна.

– И мне приятно, Роман.

Они оба глупо улыбаются, потому что не знают, что сказать друг другу.

– Как же так получилось? – наконец отмирает мама.

– Я тебе потом расскажу, – возвращаю камеру к себе. – А Борис где?

– Да на охоте, – отмахивается она.

– Ну ладно, мам, я пойду.

Она смотрит на меня, хитро прищурившись. Рома встает и, простившись с мамой, удаляется в бунгало.

– Тами, не начуди там. Ты его совсем не знаешь.

– Я буду осторожной, мама.

– Ох, ты всегда была такая своенравная, делала что хотела. И сейчас вот поступила опрометчиво.

– Откуда ты знаешь? Может, я буду с ним счастлива.

– Сколько ты с ним знакома? Дня три?

– Пять.

Мама машет рукой.

– Это две минуты. Прежде, чем выходить замуж, человека нужно узнать.