Да-да, сотник младшей дружины Погорынского воеводства Михайла Лисовин на самом-то деле – беглый зэк Михаил Ратников, осужденный по части 1 статьи 108 УК РФ (убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны). Лет шесть – да, уже шесть с лишком! – назад он был перенесен сюда, то ли игрой случая, то ли силой науки, то ли волей богов, осознав себя в теле двенадцатилетнего средневекового отрока. За это время пройден немалый путь. От слабенького подростка, неспособного противостоять в драке более сильным сверстникам, до боярича, стоящего во главе сотни готовых на все парней, постепенно превращающихся во все более и более серьезную силу. Впрочем, не только в этом итог прошедших лет, отнюдь! Миша узнал людей, для которых война – не только профессия, спасение и дело чести, но и сама жизнь. Они сделали с ним то, что не удалось офицерам во время срочной службы в армии – он стал одним из них. Принял их взгляд на действительность, их понимание своих обязанностей и их видение своей ответственности: «Если не я, то кто? Никто не придет и не справится с твоими бедами, отрок: богам – божье, людям – людское. Ты есть, прежде всего, то, на что способен сам!» Сам!!!
И никто больше.
Михаил не уверовал ни в богов славянских, ни в богов, принесенных варягами, ни в бога христиан, но понял: даже если богов не существует, они все равно правят этим миром, потому что именно вера управляет поведением людей. Атеистов в те времена не было! Даже до появления рационального взгляда на действительность еще оставалось лет пятьсот, если не больше. Вера – закон! Не подчиняясь законам, диктуемым верой, не выжить, а потому, коли не способен уверовать, то должен понять! Не веру понять, ее невозможно, на то она и вера, а людей! А еще хорошо бы правильно понять свой долг и суметь его исполнить! Неумехи, пусть даже правильно все понимающие, ничего не могут, а без понимания не помогут никакие умения. За эти года жизнь продемонстрировала это Мише неоднократно.
И управление здесь иное. Хотя управленческие технологии действуют и ЗДЕСЬ, слегка иначе, но действуют, однако возможности управленца и спрос с него – принципиально иные! Управленец ЗДЕСЬ может карать вплоть до смерти (что и в XX веке возможно), но и сам он, если не справится, запросто может ответить головой (а вот это ТАМ редкость). Ответственность объекта и субъекта управления одинакова – вплоть до высшей меры, и даже высший уровень управления ЗДЕСЬ от этого не застрахован.
«Ну, что, сэр Майкл, скажете? Что будете делать?»
Когда начались эти внутренние беседы с самим собой? С самого начала появления в чужом теле? Или – чуть погодя? Миша уже и не помнил, знал только одно – сии внутренние монологи-диалоги сильно помогают мыслить. Вот и сейчас нужно было мыслить, решая не одну большую проблему, а сразу две… из которых, согласно теории управления, по мере решения вырастет еще множество проблем, точно так же требующих решения. Но эти, новые – уже будут решаемы легче. Главное – начать.
Проблемы, проблемы… эх…
Послышались на улице шаги… вошел Тимофей, по прозванию Кузнечик… Димка… тот в двадцать первом веке саркомой страдал… и сюда его, в прошлое, те же люди перенесли, что и Михаила… и сгинувшего боярина Журавля – Сан Саныча, и мастера Данилу… Худенький, востроносый, Кузнечик не выглядел даже на свои четырнадцать лет… Однако уважением пользовался всеобщим… поскольку очень много чего знал и умел! Прицелы, приспособы разные… ножи точить, бумагу делать, да всякое такое… техническое. Просто незаменимый человек! Ну и еще… Мише приятно было, что не один он теперь… здесь… Тем более – родственник: два года назад юного беглеца усыновили наставник Макар и жена его, Вера. Ох, как дочь их, Любава, радовалась – родной брат появился!
– Вот и решай, Михаил… Дражайший Михаил Александрович! – усевшись, Тимофей нервно забарабанил тонкими пальцами по столу. – Думайте. И не забывайте, сколько людей на вас здесь завязано! Именно – на одно ваше существование и на реализацию ваших планов! Случись что, и как всем им дальше жить? Это же не ТАМ – накрылась фирма, другую работу нашли. ЗДЕСЬ работа с жизнью гораздо жестче связана – зачастую работа или служба и есть жизнь! Вместе с «курсантами» почти две сотни народу в крепости обретаются, и все, так или иначе, от вас зависят. Вот вам и феодал-эксплуататор… в их понимании, чуть ли не отец родной. Да уж… Так что… первым делом обозначим проблемы. Сейчас их по большому-то счету две. Начнем со второй, но очень важной! Грядущий неурожай. Весна нынче выдалась затяжная, холодная, дождливым… А летом – зной! ЗДЕСЬ все на природу завязано, и угроза голода – самая настоящая катастрофа! Как часто и бывало вплоть до второй половины двадцатого века.
Миша мрачно кивнул:
– И эта проблема может стать катастрофичной. Тем более в Ратном. Слишком уж много здесь тех, кто не производит материальных благ, не сеет, не пашет. Та же младшая стража, писцы и прочие – почти две сотни оглоедов вычеркнуты из производства. А кушать хотят все. Ну да, пока можно как-то перебиться – пусть младшая дружина охотится, плюс – грибы-ягоды-заготовки… (но и лесной ресурс не безграничен, тем более – проблема-то встает всеобщая, отнюдь не локальная). Да она и будет являться раз в десять-пятнадцать лет, как тут и бывает. Большая часть населения просто вымрет от голода. Потом постепенно все возродится – до очередных голодных лет… Или до очередной эпидемии, от которой только недавно оправились.
– Так и я о том, – вздохнул собеседник. – В условиях феодализма и варварства эту проблему не решить. Никак! Нет ресурсов, и неоткуда их взять. Что-то сделать можно лишь в одном, отдельно взятом хозяйствующем субъекте – в Ратном, например. Во многом за счет ресурсов внешних – ограбление соседей, набеги, война… Но ведь и соседи тоже будут решать проблему голода точно так же… Значит, не только набеги, еще нужно резко усилить оборону. Но это к зиме. Когда пройдет осенняя распутица, появятся зимники, застынут реки… К этому все идет…
Сотник покусал губы:
– А еще нужно тренировать дружину… которой и охотой заниматься нужно. А зверь – тот же ресурс, и за охотничьи угодья тоже пойдет война. В первую очередь нападут на слабейших! А тут такая незадача – у воеводы Корнея Агеича и его зама, сотника – Михайлы – девок посреди бела дня увели! Да-да, увели, далеко не всех убили, как выяснилось.
– Согласен – проблема. Угроза репутации Корнея и Михаила – они же ответственны «за безопасность», они и не уследили. Девушки ведь не могли разом сгинуть – значит, их кто-то украл! Красивая молодая рабыня стоит немалых денег! А тут – сразу двадцать, целое состояние. Народ так и скажет – вот ведь управители чертовы, кто хочешь – приходи, что хочешь – бери… Слухи-то пойдут, для имиджа – удар ниже пояса. Соседи так и решат – если кому-то такое с рук сошло, то… почему бы и не напасть? Кто виноват? Корней Агеич и Михаил – они же ответственны «за безопасность», они и не уследили. Девушки ведь не могли разом сгинуть – значит, их кто-то украл! Похоже – половцы. И вот тут-то надо действовать быстро – чтоб все видели, никто из татей безнаказанным не останется, нельзя людей Ратного так вот просто воровать-убивать. Кстати, кого убили-то?
Сотник подвинул поближе берестяные грамотцы с только что записанными отчетами, развернул…
Получалось… получалось… убиты – четыре девушки и трое отроков, лет по десяти… Пропало, выходит, двенадцать. Дюжина! Деньги хорошие. Если с умом продать. А уж ежели в Царьграде…
А если никто их не крал? Если сами сбежали? Хм… маловероятно, но не стоит сбрасывать со счетов.
Эх, мать вашу за ногу! Тщательнее надо вести следствие, тщательней! Ни черта из докладов не ясно – что за девы пропали? Словесные портреты где? Как без этого искать-то?
– Ну, я пойду, дела еще… – встав, откланялся Кузнечик. – А о проблемах – подумаю. Не забуду, нет.
– Илья!
Простившись с приятелем, Миша покричал «секретаря». Тот явился сразу – ну, так здесь же был, где-то неподалеку…
– Всех свободных от службы ко мне. Живо! Хотя… Стоп! Отставить.
– Что, господин?
– Говорю – пока свободен.
Словесный портрет! Прежде чем поручение давать, нехудо бы самому представлять, что конкретно от людей хочешь. Хотя бы так… приблизительно… в милиции-то Ратников никогда не служил… а вот сейчас бы и пригодилось! Ладно, что-то по фильмам вспомнить, что-то – по логике вещей, по теории… Начнем с фигуры… Какие у нас фигуры бывают? Худощавые, худосочные, коренастые, толстые… Далее – рост, вес… Грудь, бедра… Походка – это очень важно, походка. Еще что важно? Лицо. Круглое, овальное, треугольное, вытянутое, плоское… Глаза… Нос… уши… ну, тут понятно все… Волосы, прическа… да косы, да… Может, ленты какие? Ну да – украшения. Одежда. В чем были, в чем пошли. Еще – особенности речи, если есть. Ну, это уже не словесный портрет, но… тоже сгодится.
Так! Все это на грамотцах – на бумаге иль на бересте, без разницы – накидать… раздать. А то ведь забудут, орясины! Сам все не сделаешь, как ни старайся. Не разорвешься на сто частей. Потому такая штука и есть – делегирование полномочий. Иначе никак.
– Илья! Зови всех!
Всех в данном случае означало – десятников. Тех, кому делегированы полномочия. Еще раз – куда более вдумчиво – попросить родичей, друзей-подружек. Может, кто-то собирался куда? Может, о чем-то сговаривались? Ну и – словесные портреты – само собой. Это уж – «потеряшкам».
– Четко все сделайте! – прохаживаясь, инструктировал Михаил. – Вот прям как написано… Ясно всё?
– Так точно, господин сотник!
– Тогда исполняйте. Вперед! Срок вам – до вечера.
Так, еще что прикинуть? Что уже известно, четко все записать, наглядно представить… Уяснить, наконец, а было ли преступление? Хотя бы формально. С точки зрения управленческой науки (как, к слову, и в юриспруденции) любое преступление есть квадрат. Четыре стороны: объект преступления, субъект, объективная сторона, субъективная…
Вот сейчас и разложим. Все по полочкам. А там – поглядим, прикинем.
Итак – объект. Жизнь и здоровье – это у убитых, да. А у пропавших? Отношения свободы, чести и достоинства. Так. Коли девок свели, украли, так нет у них больше ни свободы, ни достоинства, ни чести.
Ну, сэр Майкл? Так есть у нас объект преступления? Есть. Смотрим дальше. Субъект. А вот с этим пока сложно! Физическое лицо, вменяемое, достигшее установленного законом возраста наступления уголовной ответственности. Как-то так примерно… Тут пока только догадки. Половцы? Соседи? Да кто угодно. Судя по стрелам – вроде половцы. Но это еще надо думать, смотреть. Иногда истина вовсе не лежит на поверхности. Однако же – погибшие же не сами себя убили. Значит, есть субъект, есть!
Теперь еще одна сторона. Объективная. Время… Хм… судя по опросам – начиная с пяти часов утра и до… примерно до полудня. А в некоторых случаях и до вечера. Но все за один день – за вчерашний. Так… Место? Не одно место – три. Три компании было. Одна – в лесу, точней, на опушке – по ягоды, за смородиной, за земляникой. Вторая – за рыбой да купаться. На лесное озерко – там вода теплее и рыбалка. Хотя в такой-то зной могли бы и на реку, правда вот насчет клева – бог весть… Да и озерко недалеко… Ага, третья группа пропавших – и частью убитых – лозины на корзинки резали. Эти – на лугу, там вербы полно. Там их пастушки могли видеть. Так пастушков и убили. И собак. А стадо не увели! Хм… значит, не за стадом явились.
Все три места происшествия выявили и тщательно осмотрели, прочесали окрестности… Ничего не нашли. Ни конского навоза, ни следов… Хотя нет, следы-то все же имелись – там трава примята, тут сучки сломаны… Но кто там шлялся, чьи следы – а пес его… Установить некому, экспертов-криминалистов нет!
Не за стадом явились. За девушками? Похоже, что так. Вот вам – субъективная сторона, четвертая. Отношение и форма вины – прямой умысел. На убийство? На кражу? Скорей, на кражу. Красивая молодая рабыня немалых денег стоит. Зачем тогда убивать? Ладно, парней убили – свидетелей, но ведь и некоторых дев тоже. Почему? Что, такие эти девы страшные, что и не продать? Хм… Вряд ли. Тогда почему? Пока вопросов больше, чем ответов. Еще с учителями – «наставниками» – посоветоваться обязательно. С Прокопом, Филимоном, Макаром… с Ариной-боярышней…
Пока Миша думал, явились посланные стражники. Не все, но большая часть.
– Господин сотник, разрешите доложить…
Эх, орлы! Заслушаешься-залюбуешься. А сколько для того с ними повозиться пришлось? То-то.
– На бересте все записали?
– Так точно!
– Молодцы, быстро управились. Грамотцы давайте сюда… Свободны пока. Чего не разберу – вызову.
Итак…
«Потеряшки».
Рассортируем по месту происшествия. По месту пропажи то есть. Начнем с ягодниц. Между прочим, родичи старосты Аристарха! Тут, в Ратном, в принципе, все друг другу родичи, но эти – к Аристарху ближе.
Первое место – лесная опушка. Девчонки по ягоды пошли, за смородиной, за земляникой. Восемь всего. Две убиты. Шесть – пропали. Имеются следы волочения в сторону ручья с каменистым руслом. Чуть выше – следы копыт…
Ясно… Что ни черта не ясно! По ручью могли к реке… а могли – и на лошадях… Ищи теперь, свищи! Хотя… Там посты, сторожа. Чуть в стороне, правда. Верстах в четырех. И в лесу, и у реки… Неужели никого не заметили? Ничего такого, подозрительного? Еще раз опросить дозорных! Вызвать.
– Илья-а!..
Так, сэр Майкл? Что у нас со словесными портретами? Пропали… Лада (в крещении – Анна), Рада (Агриппа), Звенислава (Елена), Любица (Варвара), Пламена (Клавдия) и Радогоста (Евдокия). Лада – роста высокого, худощавая, лицо овальное, слегка вытянутое, губы тонкие, нос прямой, волосы цвета ржи… Ох ты ж – «цвета ржи»!.. Глаза светло-голубые. Особые приметы – на левой щеке родинка… Это кто же записал-то? Молодец какой! Узнать у десятника… узнать – толковый малый.
Рада… роста среднего, худощавая… серые глаза… волосы… опять «цвета ржи»! Особые приметы – шепелявит…
Звенислава-Елена… глаза светлые… волос «цвета ржи»!..
Такого же типа и остальные!
И в других местах – то же самое! Высокие – или среднего роста – худощавые, блондинки с синими или серо-голубыми глазами. Правда, сказано просто – «волосы светлые», а не «цвета ржи»… Уточнить!
– Илья! Зови десятников.
– Так, парни… – глянув на дружину, Михайла в который раз испытал чувство глубокого удовлетворения. Вон, стоят – молодец к молодцу! Красавцы, орлы. Воины! Архип, Алексей, Глузд – сын поварихи, тетушки Плавы, года два назад – та еще оторва, нынче же – сама серьезность. Эх, парни! Умны, к дисциплине привычны, многим оружьем владеют… И это все благодаря ему, сотнику Михаилу Лисовину! Ну, как тут не возгордиться, а?
– По волосам уточним… Что значит – светлые и «цвета ржи»? Это разная масть или одинаковая?
– Так у них у всех – как солнце!
Как солнце… То есть блондинки, не светло-русые, не палевые, не шатенки… и уж не брюнетки – точно!
– А что, темненьких средь них нету?
– Нету, господин сотник, – за всех ответил старший, Демьян. – А вот, среди убитых есть.
– Так-та-ак, – Миша приподнялся в кресле. – А какие еще среди убитых имеются? Светленькие есть?
Словесных портретов убитых не составляли. Логично – зачем? Чего их искать-то? Однако же, кто как выглядел, припомнили быстро – Ратное, чай, не Нью-Йорк, народу не так уж и много, все друг друга знают.
Не нашлось среди убитых блондинок! Ни одной. Красивые брюнетки, да, были, еще имелась шатенка и рыжая. А вот чтоб «цвета ржи»…
Ясно всё! По «масти» дев брали. Именно дев. Кто не подходил – ликвидировали без всякой жалости. Мальчиков, брюнеток, рыжих…
– Что же они, просто налетели и…
– Может, и так, – повел плечом сотник. – А может, дело хуже. Кто-то навел!
– Выходит, предатель?
– Я же сказал – может. Думать надо. Искать.
Десятники вышли, и Михайла вновь вытянул ноги. Задумался… да что тут думать-то? Ясно все стало – не просто на продажу дев брали, а скорее – под заказ! В дверь постучали…
Вошел юный ратник Ермил. Тот самый, что придумал про «цвета ржи». Приметливый, умный…
– Еще одну деву забыли, господин сотник!
– Как еще одну?
– Сама по себе она была. Без компании. Горька, Горислава, Горе луковое. Бабки Брячилавы приживалка – оторви да брось!
– А-а-а! – тут вспомнил и Михаил. – Та, что всегда со всеми лаялась да дралась? Красивая такая… и волосы – «цвета ржи»… А где пропала?
– Из Василькова по пути… Но, господин сотник… – Ермил замялся, покусал губу. – Горька такая, что и сама сбежать могла запросто. Было бы к кому.
– Вот именно – было бы. И все равно место пропажи установить надо. Может, там что найдем?
Косогор. Пахнувший медвяным разноцветьем луг с травою по пояс. Узенькая тропинка к реке, к омут-ку, к плесу. Краснотал, ива…
– Укромное местечко… – Сотник привязал коня.
Сопровождающие его отроки младшей стражи тоже спешились и следом за своим командиром спустились к реке, осматривая по пути каждую травинку. Обо всем подозрительном докладывали немедленно.
– Тут вот трава примята – видать, шли.
– Да не просто шли – волокли что-то.
– Что-то? Скорей, кого-то…
– Господин сотник! – один из парней выкрикнул громче других, подняв над головою… недоплетенный до конца венок, уже чуть подзавявший.
– Ну-у… – тщательно осмотрев венок, даже понюхав, Михайла задумчиво прищурился. – Точно какая-то дева…
– Так Горька же! А вон, вон еще – кольцо височное! Эвон, в траве блестит… Вот! Точно Горька!
Ермил протянул кольцо – три круглые узорчатые бусинки из серебра, сплетенные в одно целое. Изящно! Кузнечика работа… Наставника Тимофея… Дмитрия…
– Может, и она… Молодец, Ермил – глазастый! Ну, что встали? Дальше пошли.
За несколько лет, проведенных в образе средневекового подростка, Ратников и сам сроднился с этой эпохой, восприняв все привычки живших тогда людей. А в те времена все отличались приметливостью, все вокруг себя подмечали, не упускали ни одну мелочь – ведь от этого частенько зависела жизнь!
Вот и сейчас сотник сразу заметил и примятую на косогоре травку, и остатки следов на песке. Наклонился в траве… нашел какую-то нитку!
– Здесь она раздевалась… тут – в воду зашла. Купалась дева!
– А отсюда за ней подглядывали! – снова выделился Ермил. Унот. Впрочем, нет – уже младший урядник.
