Майя резко развернулась к мужу, сначала выстрелила в него взглядом, затем посмотрела насмешливо. Среднего роста он у нее, худой, чахлый, соплей перешибить можно. И трусливый. Когда на свадьбе стреляли, он в штаны навалил. Отец Майю от пули закрыл, а муж даже с места не сдвинулся, хорошо хоть за спину не спрятался.
Не любила она Семена. Парни в станице дрались из-за нее, то одни схлестнутся, то другие. Женихи проходу не давали, а досталась она Семену, который ни разу за нее не пострадал. Родители так решили, и точка. Она-то, конечно, сопротивлялась. И первое время не воспринимала Семена как мужа. Но потом семейная жизнь как-то наладилась. И выяснилось, что Семен и не трус вовсе. В бандитов стрелял, которые хотели убить Фомина. Страшно ему тогда было, но он стрелял и бандитов отогнал.
– Давай в дом, мать зовет, – сказал Семен, кивком указав на дверь.
– Моя мать зовет тебя! – Майя развернулась к мужу спиной и рванула к воротам.
Квадроцикл она решила не брать, его ведь заводить нужно, надо ждать, пока ворота откроются. И все это время Семен будет действовать на нервы. А так выскочила в калитку, только ее и видели.
А белая яхта действительно существовала. И даже с принцем. И он очень даже интересный мужчина. С гнильцой, правда, но внешне очень даже ничего – высокий, статный, порода в нем за версту чувствуется. А яхта какая! Хотелось бы побывать на борту. Просто побывать.
Майя выскочила за ворота и увидела подъезжающий к дому старенький внедорожник. У Фомина яхты нет и быть не может. Зато какой мужчина! Майя полюбила его с первого взгляда. И сейчас сердце в груди вдруг заколотилось. Не думала она о Родионе, не томилась мыслями о нем, а вот увидела, и вспыхнул огонь в груди. Кровь горячей стала. Только вот кончики пальцев почему-то похолодели.
Видела Майя жену Фомина. На первый взгляд ничего особенного, ну стройная, ну красивая. Но присмотришься – увидишь в ней изюминку. Это ведь за его женой прибыл принц на яхте. Война у Фомина с богатым полковником из Москвы, Варшавин со свету его чуть не сжил. Но Валерия не променяла Родиона на яхту, и Майя понимала почему. Фомин реально красавчик – и внешне отлично смотрится, и внутри у него стальной стержень, и хочется опереться на сильное плечо Родиона. Чернявый, синеглазый, в белозубой улыбке столько обаяния, что смотреть на него страшно.
– Далеко собралась? – глядя на полотенце, спросил Фомин.
Роста он выше среднего, вроде бы худощавый, но сколько же в нем силы. Майя своими глазами видела, как он дрался с человеком-исполином. Тот сжал его сзади мертвой хваткой, но Фомин умудрился пальцами надавить ему на глаза. Родион и сам бы тогда выкрутился, но Майя пришла ему на помощь, выстрелила в исполина, который собирался убить ее на свадьбе. Тогда же она выстрелила и в Фомина. Она-то думала, что из-за него погиб ее отец.
Отец, к счастью, выжил, его даже из больницы уже выписали. Но постельный режим не совсем еще отменили. И мама за ним ухаживает, и Майя ей помогает. Мама звала ее, может, с отцом что-то случилось, а она бегом – к принцу. Нехорошо она поступила, нехорошо.
– А с каких пор это тебя интересует?
Майя кивнула, глядя на Родиона. К черту принца, к черту Фомина, домой надо возвращаться. Муж у нее там, а она шляется как последняя…
– С тех пор, как Стенькин в больницу попал.
– В больницу? Когда?
– Вчера. – Фомин смотрел на девушку внимательно, пытливо, как будто в чем-то подозревал.
– Вчера?
Майя усмехнулась. А ведь жизнь действительно остановилась. До станицы рукой подать, а она даже не знает, чем там люди живут. Не доходят до них слухи, дом на отшибе, вокруг информационный вакуум. Что же дальше будет?
– Не знаешь?
– А с чего это я должна знать? – возмущенно спросила Майя, но при этом посмотрела на Родиона с чувством, близким к благодарности. Если Славка в больнице, значит, случилось что-то из ряда вон. И Фомин имел полное право на ее личное время. И не шашни он с ней крутит, а допрос ведет. Так что Майя могла находиться с ним на законных основаниях, и пусть Семен попробует что сказать.
– Позавчера тоже купаться ходила? – спросил Фомин.
– Ну, ходила…
– Яхту видела. Даже разговаривала.
– С яхтой? – усмехнулась Майя.
– С яхтой, – кивнул Фомин, совершенно серьезно глядя на девушку.
– Ну разговаривала, – кивнула Майя. Пристань у них на берегу длинная, а она стояла на самом краю, яхта смогла подойти к ней совсем близко.
– А кто-то помешал вам говорить.
– С яхтой.
– Славка помешал?
– Я его не звала, – мотнула головой Майя.
Не так давно, злая на мужа, она ушла от него в ночь, спустилась к реке, разделась, вошла в воду, и вдруг появился Славка. Ничего у них не было, но Семен застал супругу и Стенькина вместе и с топором бросился на Славку. И Фомин в курсе.
– Его не звали, а он пришел.
– Один пришел, другой приплыл… Третий мозг выносит. Достали вы меня!
Точно так Майя тогда и психанула. С одной стороны, Варшавин, с другой – Стенькин, а она стоит как дура. Майя послала их обоих и ушла. А сейчас уходить почему-то не хотелось. Да и нельзя, Фомин же не просто так здесь.
– Насколько я знаю, Стенькин набросился на Варшавина. Что он ему говорил?
– Послал его на три буквы… Придурок пьяный!
– Пьяный?
– Да, перегаром от него несло… А трезвый он бы ко мне и не пришел. Трезвый он все понимает.
– Что понимает?
– А то, что нет у нас ничего и быть не может, – ничуть в том не сомневаясь, сказала Майя.
В этот момент и появился Семен. Он угрюмо, исподлобья посмотрел на Фомина, и правая рука у него была напряжена и опущена вниз, как если бы он держал в ней тяжелый топор.
– Ну и что здесь за посиделки? – сердито спросил он.
– Ревнуешь? – поинтересовался Фомин, внимательно глядя на Семена.
– Не ваше дело.
– А к Стенькину ревнуешь?
– К Стенькину? – Семен зло глянул на Майю.
– В больнице он сейчас. С черепно-мозговой травмой. Кто-то ударил его по голове.
– Кто ударил? – нахмурился Семен.
– Где ты был вчера… в ночь с двадцать девятого на тридцатое августа?
– А где он был? Нахлестался пива и спать лег, – усмехнулась Майя.
На самом деле Семен выпил всего пару банок, чисто после бани. Зато за ужином съел целого быка, он же такой обжора, легче убить, чем прокормить. Вот он нажрался и завалился спать. А Майя будить его не стала.
– А вы где были? – официально, на «вы» обратился к девушке Фомин.
– В ночь?
– В ночь.
– На метле летала.
– Так и запишем.
– А зачем вы про Стенькина спрашиваете? Думаете, что я его пристукнула?
– Пристукнуть Стенькина мог ваш муж. Но если вы утверждаете, что Семен всю ночь спал и никуда из дома не выходил….
– Не выходил!.. – кивнул Семен, с подозрением глядя на Майю. – А с чего это я мог Стенькина пристукнуть? Ты что, снова с ним путаешься?
– Да не путалась я с ним. И не путаюсь. И вообще!..
– Что вообще?
Так Майе хотелось послать Семена подальше, но нельзя унижать его на глазах у постороннего. Даже если Фомин не совсем посторонний. Или даже совсем не посторонний.
– А сам Стенькин что говорит? – махнув рукой на мужа, спросила она.
– Амнезия у него. – Фомин смотрел так, будто читал ее мысли.
И ведь не поверит ей, если она соврет. Но не врала она, и сама Стенькина не трогала, и Семен за топор не хватался.
– В смысле ничего не помнит?
– И сказать ничего не может.
– Но кто-то же его ударил.
– В том-то и дело.
– Может, из пацанов кто?.. Дубок мог, – пожала плечами Майя.
– Почему Дубок?
– Потому что голова дубовая… Не знаю я, кто мог. Я в станицу только за хлебом езжу.
– Ты за хлебом, а женихи за тобой! – съязвил Семен.
И снова Майя сдержала гневный порыв. Зыркнула на него, но матом не послала.
– И ничего ты с этим не поделаешь, – сказал Фомин, с грустной насмешкой глянув на Семена. – Паранджу ты на жену не наденешь, а она девушка красивая, мужчины оборачиваются. И даже пристают… Но тебе повезло, парень, твоя жена знает себе цену. И даже очень знатных женихов отфутболивает.
– Кого это? – ершисто спросил Семен.
– Да вот ходит… плавает у нас тут один на яхте.
– Та-ак! – Семен поднял руки, как будто собирался упереть их в бока, но тут же опустил их: он же не баба, чтобы подбочениваться.
– На самом деле Майя ему не нужна. Но воду он вокруг нее мутит.
– И что?
– А ничего. От больных нужно держаться подальше. Создай, как говорится, социальную дистанцию.
– Не понял.
– Жену дома держи, а за хлебом и сам съездить можешь. Ладно, поеду я.
Фомин явно не хотел уезжать. Не договорил он, о чем-то не спросил. Должен был, но не решился выспрашивать о ее женихах при муже. А ведь были женихи, и один из них не давал ей проходу.
– Я знаю этого больного, – сказала Майя. – С яхты.
Фомин остановился, снова повернулся к ней.
– И Стенькин его знает. Сказал, что ноги ему повыдергивает.
– А больной что?
– Сказал, что утопит его. Как щенка.
– На этом и разошлись?
– На этом и разошлись… – кивнула Майя. – А потом сошлись. Возможно… Он же не один там был, с ним бугай здоровый. Такой если по голове ударит… Может, он Славке память отшиб?
– Разберемся.
– А Семен не мог… – Майя окинула мужа пренебрежительным взглядом. – Не из тех он!
Фомин посмотрел на Семена и кивнул, будто соглашаясь с девушкой. Кивнул, попрощался и уехал.
– А чего это я не мог? – сжимая кулаки, спросил Семен.
– Кишка тонка! – язвительно улыбнулась Майя.
– Кишка тонка?!
– И кишка, и все остальное.
– А у Славки твоего какая кишка?
Майя с трудом отказала себе в удовольствии вывести мужа из себя. До точки кипения его довела, пора и честь знать.
