В общем, обставились мои разведчики хорошо. Теперь можно будет поиграть с немцами.
10 января 1943 года. Ровно.
Начальник Абверштелле «Украина»[18 - Территориальное подразделение Абвера, отвечавшее за контрразведку на территории рейхскомиссариата «Украина», в том числе и в военно-административных, военно-хозяйственных учреждениях и оборонных объектах.] оберст Науманн вернулся к себе в кабинет от рейхскомиссара в дерьмовом настроении. Последнее время звиздюли по рейхскомиссариату летали стаями и клевали всех подряд. Знакомые из Берлина намекнули, что стоит ждать в скором времени большую проверку, которая должна назначить крайних за потерю Ростова, Крыма и выход русских к Днепру. И ведь хрен отмажешься. Никто не посмотрит, что рейхскомиссариат до последнего времени был глубоким тылом армии. Ведь все реальные виновники большой задницы, в которую попал вермахт на юге, или уже мертвы, или дают показания на допросах в НКВД. А кого-то крайним надо сделать. Да ещё адмирал умудрился погибнуть[19 - Адмирал Канарис погиб 4 января 1943 года в результате теракта, исполненного американским агентом. ВРИО начальника Абвера был назначен оберштурмбаннфюрер Вальтер Шелленберг (АИ).], и насколько могут помочь старые связи при новом начальнике – непонятно.
Надо срочно собирать свой материал по этой проблеме, вдруг удастся переключить внимание проверяющих. Вчера один из сотрудников что-то докладывал о фельдфебеле, чудом спасшемся из Мариуполя, и его интересных показаниях. Затребовать у помощника протокол допроса фельдфебеля и получить его не заняло много времени. Ещё через двадцать минут приказ – доставить оберфельдфебеля полевой жандармерии Шварцберга на допрос.
Когда конвой привёл оберфельдфебеля, полковник Науманн лучился положительными эмоциями и радушно встретил арестованного. Шварцберг же, несмотря на вполне нормальные физические кондиции – его не били, не морили голодом, – чувствовал себя подавленно. Ремень, горжетку[20 - Фельджандармы носили на цепи нагрудный металлический знак-горжетку.], документы и табельный «Вальтер» отобрали, в камеру посадили. А за что – непонятно.
– Итак, дорогой Вилли, вы позволите мне так вас называть? – начал допрос контрразведчик.
– Как вам будет угодно, герр оберст, – вскочил со стула Вилли Шварцберг.
– Сидите-сидите. И называйте меня – камрад, какой я вам господин? Вы же член партии? Да-да, знаю, членство приостановлено[21 - «Закон об обороне империи» 1935 года обязывал солдат, унтер-офицеров и офицеров приостанавливать своё членство в партии (НСДАП). Обращение «герр оберст» переводится как «господин полковник», «товарищ полковник» и будет звучать по-немецки как «камрад оберст».], но в вашем деле есть весьма похвальная характеристика из Венской парторганизации, присланная по нашему запросу. И ведь мы с вами всё равно остаёмся бойцами Фюрера и товарищами по партии?
– Так точно, ге… товарищ полковник!
– Ну вот, молодец. Только не кричите так сильно. Сейчас вы мне всё подробно расскажете, и ваши злоключения закончатся.
– Так точно, то…
– Не перебивайте меня, камрад. Я буду задавать вопросы, а вы – подробно на них отвечать. Понятно?
– Так точно, товарищ полковник.
– Расскажите для начала. Как вы оказались в Ровно, проходя службу в фельдкомендатуре Мариуполя?
– Утром 24 декабря прошлого года, по приказу фельдкоменданта Мариуполя генерал-майора Гофмана, я со своим отделением убыл в Херсон. Добирались до Херсона на попутном поезде. Приказ предписывал встретить в Херсоне прибывающие из Джанкоя четыре магистральных трофейных локомотива и обеспечить их перегон в Ровно. Все соответствующие документы и предписания я сдал вашим сотрудникам.
– Да, они есть в деле. Продолжайте.
– Никакие локомотивы из Джанкоя в Херсон до 27 декабря не прибыли. 27-го стало известно, что русские как-то умудрились захватить Крым. И стало понятно, что паровозы из Крыма ждать бессмысленно. Я попытался связаться со своим командованием в Мариуполе, чтобы получить указания, как мне действовать дальше. Но связи с Мариуполем уже не было. 28-го нам сообщили, что Мариуполь то ли окружён, то ли уже взят русскими. Тогда я принял решение: раз у меня есть предписание прибыть в Ровно, то и надо туда ехать. Но ближайший эшелон в ту сторону был только на следующий день. На следующий день с утра прилетели русские бомбардировщики и уничтожили все подъездные пути к городу и эшелоны, что на них стояли. Вагон, в котором расположилось моё отделение с разрешения коменданта вокзала, сгорел. Бомба попала в цистерну, стоявшую рядом. Все мои подчинённые погибли. Я уцелел, потому что сразу после подъёма и физзарядки, которую я провёл с отделением, я пошёл на вокзал договариваться насчёт питания для отделения. Сесть на поезд в Ровно я смог только первого января. Четвёртого прибыл в Ровно, добирался с пересадками. Сразу пришёл в комендатуру. Там посмотрели на мои документы из Мариуполя, который уже взяли русские, и арестовали меня. Вот так я оказался в Ровно, товарищ полковник.
– А что это за паровозы и почему из Крыма?
– Паровозы мощные, трофейный ФД, были приписаны к Мариупольскому железнодорожному узлу. Я так понял, что их затребовали в Ровно для перевозки пополнения. А в Крым они ездили часто. Возили какие-то грузы в порты, то ли в Евпаторию, то ли в Феодосию. Составы всегда по приказу коменданта Михаэля формировались. Ну и в тот раз четыре состава потащили в Крым по заказу бедняги айнзатцляйтера[22 - Айнзатцляйтер— специальное звание, равное майору в Организации Тодта. Организация Тодта – (Organisation Todt) – военно-строительная организация, действовавшая в Германии во времена Третьего рейха. Названа в честь первого главы организации Фрица Тодта, погибшего в авиационной катастрофе 8 февраля 1942 года.] Шпеера[23 - О разведывательном рейде командира разведвзвода бригады полковника Брежнева лейтенанта Эрвина Зиберта, с документами на имя племянника рейхсминистра Шпеера читайте в первой книге цикла «Дорогой Леонид Ильич» – «Большой Сатурн».].
– Почему бедняги?
– Ну как же, племянник самого рейхсминистра – и наверняка в плен к русским попал.
Науманн немного охренел. Этого ещё не хватало. В его хозяйстве пропал племянник рейхсминистра. Но, чуть придя в себя, полковник сообразил, если бы с племянником рейхсминистра что-то случилось в конце декабря, то трендюли бы к нему уже прилетели бы.
– Поподробнее расскажите про айнзатцляйтера.
– За несколько дней до командировки в Херсон я заступил дежурным на пост у въезда в город. Утром подъехала колонна из трёх машин. Два бронеавтомобиля и шикарный «Мерседес G4»[24 - «Мерседес G4» – немецкий трёхосный автомобиль повышенной проходимости с колёсной формулой 6x4 (некоторые экземпляры – 6x6), выпускавшийся с 1934 по 1939 год. Изначально в 1934 году был сделан как штабной автомобиль для вермахта. Модель выпускалась в разных кузовах, основным из которых являлся семиместный туринг. Кроме того, на основе автомобиля собирался цельнометаллический фургон (машина связи). Большая часть выпущенных экземпляров использовалась высшим руководством Германии на парадах и смотрах, так как автомобиль был признан слишком дорогим для общего армейского использования. В вермахт было передано только 11 автомобилей.]. Ну, такой, как Фюрер на парадах ездит. Вот на этом «Мерседесе» и приехал айнзатцляйтер Шпеер. Показал командировочные документы от Организации Тодта. По ним выходило, что он с инспекцией ездит. Мы с ним разговорились. Он тоже из Вены оказался. Он не собирался останавливаться в Мариуполе. Только спросил, где можно перекусить в нормальном ресторане. Я ему и посоветовал. Мне потом парни, что на вокзале дежурили, сказали, что комендант Михаэль для герра Шпеера специально состав сформировал для поездки в Крым. Потом герр Шпеер через день или два назад вернулся на том же поезде. А вот 23 декабря по приказу коменданта Михаэля были сформированы четыре состава с теми самыми паровозами ФД, но грузились они почему-то не в Мариуполе, а были отправлены в Приовражное. Там герр Шпеер в ночь на 24-е их загрузил, и они отправились в Крым.
Во рту у полковника пересохло, в глазах потемнело от посетившей его догадки.
– Сколько эшелонов, сколько вагонов и каких, что грузили?
– Четыре локомотива, соответственно – четыре состава, по сто открытых платформ. Судя по всему, какую-то технику должны были вести. Но я уже утром 24-го уехал и не успел ни с кем на эту тему поболтать. Мы когда утром ту станцию проезжали, там были недавно построенные деревянные погрузочные платформы и всё поле вокруг станции было перепахана гусеницами. Соответственно, гусеничную технику в Крым повёз айнзатцляйтер.
– Откуда ж у этого Шпеера столько техники?
– Не могу знать, ге… товарищ полковник. Может, трактора какие, они ж вроде как строители в Организации Тодта.
– Вы поразительно информированы, – промолвил Науманн.
Шварцберг не уловил иронии в голосе полковника:
– Так наш батальон везде в городе дежурил и патрулировал. И в порту, и на вокзале, и на въездах в город, командование, опять же, постоянно сопровождаем, ну то есть сопровождали. Тут и не захочешь, и то много чего узнаешь и заметишь.
Ещё больше часа Науманн пытал-расспрашивал оберфельдфебеля о делах-порядках в Мариуполе и мариупольской комендатуре. Иногда полковнику казалось, что у него начинают шевелиться волосы. Главный контрразведчик рейхскомиссариата не был идеалистом и жил отнюдь не на одно жалованье. Иногда получалось при перевозке-сдаче в отделение Рейхсбанка запустить руку в ценности, изъятые у евреев. Вороватые интенданты сами приносили ему конверты с рейхсмарками. Как-то они умудрялись часть заготовленного на Украине для вермахта и рейха продовольствия отправлять на чёрный рынок Франции и Голландии. Там с продуктами последнее время, в отличие от рейха, было печальненько, а золотишко у народа водилось. Но информация, вытащенная из Шварцберга, не видящего за мелкими деталями общей картины, после анализа складывалась в сверхнаглую схему хищений, контрабанды и коррупции. И что делать с этой информацией, полковник слабо представлял.
Швацберга из-под стражи он освободил. Своей властью оставив оберфельдфебеля в батальоне охраны рейхскомиссариата.
Немного отдышавшись и уложив в голове мысли с помощью нескольких рюмок коньяка и симпатичной шифровальщицы с узла связи, полковник принял решение. Надо налаживать отношения с новым начальником. И в Берлин ушла шифровка на имя нового руководителя Абвера с просьбой об аудиенции.
10–12 января 1943 года. Египет, г. Каир – Сирия, г. Алеппо – Турецкая Республика, г. Анкара.
Закончились выделенные Геворку выходные, и он утром из гостиницы отправился в офис МИ-6. А там, оказывается, его уже заждались. В условиях неожиданно изменившейся обстановки в Северной Африке и на Ближнем Востоке, вызванных переходом на сторону Роммеля французских войск в Алжире и неожиданно начавшейся англо-турецкой войной, руководство британской разведки начало лихорадочно наращивать свои силы в регионе. Нашлось дело и для Геворка. Для начала начальник Каирского подразделения МИ-6 обрадовал младшего капрала Варданяна присвоением ему внеочередного звания уорент-офицера второго класса[25 - Уорент-офицер второго класса – звание примерно соответствует советскому прапорщику.] за спасение жизни начальника разведшколы во время турецкого антибританского восстания на Кипре[26 - Об этом эпизоде деятельности советского разведчика Геворка Варданяна рассказано в первой книге цикла.] и сообщил, что, скорее всего, он получит за этот подвиг и орден. Далее же сразу последовала постановка задачи и несколько часов инструктажей.
Вечером же Геворк уже загрузился в «Альбакор»[27 - Фэйри Альбакор – британский палубный самолёт-биплан, использовался в качестве бомбардировщика-торпедоносца и в качестве разведывательного самолёта.]. Четыре с лишним часа полёта – и глубокой ночью самолёт приземлился на пустынной дороге километрах в двадцати южнее сирийского города Алеппо. Пилот помог выгрузить и собрать небольшой лёгкий итальянский мопед. Геворк закинул за спину небольшой рюкзак, попрощался с лётчиком и покатил, не сильно газуя, в сторону города. Путь молодому парню предстоял не близкий. Более 600 километров до Анкары. Документы у Геворка были в порядке. Торговый представитель иранского торгового дома возвращался из командировки по Сирии в турецкий филиал.
В Алеппо Геворк въехал ещё затемно. К его удивлению, никаких постов на въезде в город не было. Пару раз ему навстречу в городе попались турецкие патрули, но они, формально проверив документы и получив от парня по несколько купюр, быстро теряли к нему интерес.
Дождавшись открытия городского базара, молодой английский шпион и советский разведчик в одном лице, купил там несколько лепёшек и вяленого мяса, пару немецких канистр с бензином и отправился в путь. Хреновые турецкие дороги не позволяли сильно разогнаться и не поражали интенсивностью движения. Изредка попадались марширующие на юг колонны пехоты. Ещё реже встречались колонны авто- и бронетехники. Один раз навстречу попалась идущая шагом кавалерийская бригада. В небе над дорогой пару раз пролетели несколько звеньев истребителей, явно использующих дорогу как путеводный ориентир. Основными пользователями турецких грунтово-каменистых магистралей были окрестные жители с повозками, влекомыми ослами-ишаками и мулами-волами. И никто не обращал особого внимания на молодого загорелого парня верхом на трескучем мопеде. Заночевал Геворк в караван-сарае в небольшом селе на берегу озера Туз. Утром продолжил путь. И уже в полдень Варданян был в турецкой столице.
К конечной точке маршрута Геворк сразу не поехал. Сначала он направился в старый город, где у мечети Аладдина, что недалеко от Цитадели, заглянул в небольшую лавку, торгующую всем подряд – от халвы и симита[28 - Симит – турецкий бублик с кунжутом.] до медной посуды и молитвенных ковриков-саджжада. В лавке советский разведчик купил небольшую жестяную банку с маслом для мопеда и вместе с хозяином лавки в течение получаса тщательно фотографировал листы Корана. Немного потрёпанную небольшую книжицу Геворку вручил руководитель каирского пункта МИ-6 для передачи британскому резиденту в Анкаре. Ну а сообразить, что Коран является книгой-ключом для шифрования, в данной ситуации много ума не надо. Выполнив обязанности разведчика, пора было отправляться по шпионским делам.
Встреча слегка замёрзшего английско-советского шпиона-разведчика с руководителем британской нелегальной резидентуры произошла в тёплой и ароматной атмосфере уютного ресторана. Ибо резидент и был содержателем этого шикарного ресторана и не менее респектабельной гостиницы в центре Анкары, недалеко от правительственного квартала. Пароль-отзыв: турецкий шкаф – греческий комод. Покончив с обязательными в их профессии формальностями опознавания, резидент напоил-накормил-отогрел своего нового подчинённого. Геворк, согласно приказу, переходил в подчинение резидента с обязанностями парня «за всё» – делать, что скажут, бежать, куда укажут, стрелять, на кого покажут, ну и так далее. Связник-посыльный. А официально – официант и курьер для доставки блюд из ресторана. Заселился парень в выделенную ему маленькую комнатку в гостинице и лёг отдыхать-отсыпаться. Завтра первый рабочий день в ресторане.
10 января 1943 года. Ливия, г. Бенгази.
Командующий недавно созданной группой армий «Африка»[29 - До начала 1943 года немецко-итальянские войска в Северной Африке именовались последовательно: танковая группа «Африка», танковая армия «Африка», немецко-итальянская танковая армия.] генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель сидел в раскладном кресле, стоявшем на пирсе в порту города, и неторопливо наслаждался охлаждённым красным вином, разбавленным холодной минералкой.
В порту разгружался конвой с пополнением и техникой, прибывшей из рейха. Впервые за последнее время дошедший до берегов Африки без потерь. Скоро все танки и самолёты армии будут иметь запас топлива, достаточный, чтобы дойти до Суэца. Настроение у фельдмаршала было превосходное, очередной раз взять Бенгази получилось почти без боя. Армия Роммеля в конце ушедшего года пополнилась за счёт части французских войск в Алжире, попутно прихватив брошенную в спешке технику отступившего в Марокко англо-американского десанта. Имея прикрытие с запада в виде войск Дарлана[30 - Жан Луи Ксавье Франсуа Дарлан (7.08.1881 г – 24.12.1942 г.) – адмирал флота Франции, один из лидеров вишистского режима, главнокомандующий французским флотом. 7.11.1942 года, перед самым началом операции «Факел» (высадка десанта англичан и американцев в Алжире и Марокко), Дарлан прибыл в Алжир. 8 ноября вишистские гарнизоны в Алжире были заблокированы немногочисленными подразделениями «Сражающейся Франции» и вынудили их не оказывать сопротивления высадке десанта союзников. Через 3 дня угроз и переговоров американский генерал Кларк убедил Дарлана отдать приказ французским войскам прекратить боевые действия в Алжире. В обмен генерал Эйзенхауэр согласился с тем, чтобы Дарлан назначил сам себя Верховным представителем Франции по Северной и Западной Африке. Это вызвало раздражение де Голля. После этого Дарлан был уволен из вишистского правительства, а немецкие войска вступили на территорию вишистской Южной Франции (операция «Антон»). Большинство французских войск в Африке поддержало Дарлана, но некоторые присоединились к немецким войскам в Тунисе. В РИ – вечером 24.12.1942 года 20-летний француз Ла Шапель пробрался в штаб-квартиру Дарлана в Алжире и дважды выстрелил в него. Хотя Ла Шапель и был членом «Свободной Франции», считается, что он действовал в одиночку. Через несколько часов Дарлан умер. В АИ – в результате неудавшейся английской провокации 24 декабря войска, подчинённые Дарлану, уничтожили подразделения «Свободной Франции» в Алжире. Де Голль был казнен, а англо-американские войска, выполняя ультиматум Дарлана, эвакуировались из Алжира в Марокко.], Роммель вновь повёл свою армию на восток. Командующий 8-й британской армией генерал виконт Монтгомери Аламейнский, вынужденный раздёргивать свои войска для отражения турецкого наступления в Сирии и Палестине, в Ливии отступал, едва только авиаразведка докладывала о появлении в окрестностях немецко-итало-французских войск. Проблем англичанам добавляло почти полное отсутствие поддержки со стороны флота, вынужденного спешно уйти к Гибралтару, где у Британии появились весьма нешуточные заботы, грозившие превратиться в катастрофу. Из Бенгази англичане драпанули за сутки до подхода к городу передовых подразделений группы армий «Африка», в спешке забыв уничтожить склад трофейной немецкой техники. И теперь повреждённые, но вполне ремонтопригодные танки и БТРы вернулись к своим законным хозяевам.
Бенгази, уже не один раз за эту войну переходивший из рук в руки, лежал в развалинах, но, глядя на эти руины, фельдмаршалу виделись картины Римской империи и империи Великого Александра. Роммель был уверен, что в этот раз, оттолкнувшись от этих руин, он наконец-то сможет повторить путь Александра Македонского и доведёт свою армию до Индии, попутно громя убогих островитян в Египте.
8 января 1943 года. Франкистская Испания, г. Альхесирас.
Георг фон Кюхлер, генерал-фельдмаршал, командующий еще практически не сформированной группой армий «Гибралтар», стоял на берегу Гибралтарского залива рядом с выброшенным на берег английским миноносцем и смотрел в бинокль на остатки проклятой Скалы.
Ещё три дня назад он был на своём командном пункте возле промозгло-морозного большевистского Ленинграда. Тоска и безнадёга. Сил взять штурмом проклятый город у его войск не было, более того – у него постоянно забирали на другие участки фронта наиболее мощные и подвижные части. А додавить последний оплот большевизма на Балтике Фюрер от Георга требовал постоянно и со всё нарастающей экспрессией, переходящей в истерику. Настроение мало поднимало осознание печальной участи просравших всё на юге полководцев. Более того, фельдмаршал пятой точкой чуял, что недалёк тот день, когда и ему придётся побывать в шкуре Паулюса, Гота или Клейста.
И вдруг неожиданный вызов в Берлин. Сердце ёкнуло. Начавшиеся в высших кругах рейха разборки и поиски виновных после катастроф вермахта на Волге, Кавказе и в Крыму не сулили ничего хорошего. В хреновом настроении Гитлер был способен необдуманно наломать таких дров, что даже невиновные, но неудачно подвернувшиеся под руку Фюреру могли запросто загреметь в концлагерь. Настроение несколько повысилось, когда фельдмаршал увидел на лётном поле присланный за ним личный «Кондор»[31 - Фокке-Вульф Fw 200 «Кондор» – немецкий 4-моторный дальний многоцелевой самолёт-моноплан периода Второй мировой войны. Создавался перед войной как дальний пассажирско-транспортный авиалайнер, но большая часть выпущенных самолётов использовалась люфтваффе в качестве самолётов дальней морской разведки и дальних бомбардировщиков. Небольшая часть машин использовалась для обслуживания высших чинов Третьего рейха.] Фюрера. Вряд ли такой самолёт послали бы за будущим постояльцем Бухенвальда.
Пять часов перелёта, и, к удивлению Кюхлера, на лётном поле Темпельхофа его встречает сам Фюрер. Очень напрягло присутствие рядом с Гитлером нового шефа Абвера, опять в голову полезли панические мысли. Но всё объяснилось. Два часа прямо в здании аэропорта Фюрер ставил задачу, нюансы пояснял Шелленберг. Гитлеру удалось-таки додавить каудильо Франко, и тот согласился объявить войну Британии. Кюхлер назначается командующим союзными силами в Испании с задачей штурмом взять Гибралтар. Сроки поставлены весьма сжатые, силы выделяются весьма скромные. На робкие возражения фельдмаршала о необходимости тщательной подготовки и большего количества войск Шелленберг обещает существенную помощь. Мол, его стараниями взятие Скалы будет лёгкой прогулкой по курортным местам.
Ещё через семь часов полёта на том же «Кондоре» фельдмаршала в Малаге встречал уже сам генералиссимус Франко.
А седьмого января произошло Чудо. Или Армагеддон. Или Апокалипсис. О произошедшем накануне Георгу напоминала здоровенная шишка на затылке и подтрунивания штабных над его адьютантом, намочившим штаны, когда произошло ЭТО.
Кюхлер тогда выехал на рекогносцировку на испанский берег Гибралтарского залива и с небольшого холма рассматривал в бинокль Скалу.
Интерлюдия
Печально быть маленьким человеком. Ты никому не нужен. Даже если ты исчезнешь, никто о тебе не вспомнит. Всегда есть в избытке такие же, как ты, маленькие серые люди, готовые тебя заменить. И у станка на заводе, и за столом в офисе, и в постели с женщиной.
Боби был маленьким, серым, страшным человечком. Маленьким не по росту, росту в нем было вполне прилично – целых 67 дюймов. Серым не по цвету кожи, кожа была вся сплошь в веснушках. А страшным он действительно был, причём не как бульдог, а как лошадь, вернее конь. И ладно бы от коня бы он унаследовал и другие конские признаки, ан нет – над его отнюдь не конскими тремя дюймами потешались даже портовые шлюхи.
Боби родился за пару лет до Великой войны в семье ливерпульского докера. Папаша был беспробудным алкоголиком, мамаша – беспробудной шалавой, знакомой практически со всеми работягами порта. Многие обоснованно сомневались в том, что именно папаша был отцом Боби.
Друзей у Боби не было. Он был изгоем в школе, был нелюбим учителями. Все знающие его пророчили ему судьбу спившегося папаши. Девушки никогда не отвечали взаимностью. Боби даже иногда ловил себя на мысли, что готов пойти по стопам знаменитого Джека Потрошителя, но ему никогда не хватало решимости. Как Боби умудрился получить специальность судового электрика, осталось для всех загадкой. Его несколько раз увольняли. Один раз по его вине чуть не сгорел корабль. У Боби не было дома. Папаша его выгнал, когда Боби первый раз устроился на работу. У Боби не было семьи, даже страшные как смерть наследственные обитательницы ливерпульских портовых борделей не горели желанием связываться с Боби.
Но вот пришёл 39-й год. Грянула война. Для Боби – радость. Его призвали во флот. Правда, на корабль его не определили. Береговая служба Флота Его Величества. Флотская учебка – и через три месяца свежеиспечённый матрос первого класса минёр-электрик прибывает к новому месту службы. База флота в Гибралтаре. Боби получил назначение в подразделение, обслуживавшее склады с морскими минами. Склад морских мин был, как и другие склады-арсеналы, спрятан глубоко в толще возвышавшейся над Гибралтарским заливом Скалы. Сотни туннелей были пробиты англичанами в Скале за почти 250 лет владения. Всё жизненно важное было спрятано под землю. Склады продовольствия, госпиталь, казармы, арсеналы. Тысячи и тысячи тонн снарядов, мин и торпед. Десятилетиями и веками Англия завозила в Скалу запасы. Гарнизон должен быть способен отбиться от любого агрессора. Скала должна быть надёжным тылом флота Его Величества во время любой войны. Помимо современных запасов крупнокалиберных и не очень снарядов для линкоров и крейсеров, торпед для подлодок, морских мин, в закромах Скалы были десятки-сотни тысяч тонн жидкого корабельного и авиационного топлива и не считанные никем запасы огнеприпасов прошедших времён, и это не считая взрывчатки, с помощью которой сапёры непрерывно расширяли сеть туннелей.
Размеренная флотская жизнь, поначалу радовавшая Боби тем, что он смог вырваться из тоски и беспросветности трущоб Ливерпуля, быстро опять превратилась в повторение прежней жизни. Боби опять стал изгоем. Его игнорировали, его травили, над ним издевались сослуживцы. В отместку он стал стукачом. Он стучал командиру роты, он стучал начальнику склада. Чуть позже Боби стал агентом флотской контрразведки. Боби начал иногда получать увольнительные, ещё чаще стал получать звиздюлей от сослуживцев. И Боби возненавидел всех! Сослуживцев, начальство, не могущее защитить его от побоев, флот, Англию, всё человечество. Ведь если когда-нибудь Боби не выйдет из этих мрачных туннелей, никто о нём не вспомнит, никто о нём не пожалеет.
Но вот однажды случилось чудо. Он встретил ЕЁ! Боби сидел в пабе и наблюдал за симпатичной барменшей. Чёрные как смоль волосы ниже плеч. Миловидное лицо со слегка пухлыми губами совсем не напоминало лошадиные оскалы ливерпульских портовых красоток. Впечатляющий бюст и аппетитные бедра сочетаются с вполне себе стройной фигурой и длинными ногами. Боби загрустил. У него не было шансов. Но вдруг в баре погас свет. Посетители засуетились. Барменша зажгла свечи и начала пытаться разобраться в электрощитке. Боби вспомнил, что он электрик, и неуверенно направился к девушке. Та ему поощрительно улыбнулась, и Боби почувствовал, что у него есть шанс. Две минуты ковыряния в электропроводке, и в пабе вспыхнул свет. А благодарная барменша чмокнула его в щёчку.
Следующее посещение паба закончилось для Боби феерическим сексом. Он даже не представлял, что так может быть. Стараниями Марии Боби несколько раз попадал в рай. По крайней мере ему так казалось.
Мария была полукровкой. Мама – испанка. Отец, которого она никогда не видела, по рассказам матери, был английским капитаном, пропавшим где-то на просторах океана.
Капитан-контрразведчик просил Боби рассказывать обо всём, что связано с Марией и её баром. Извращенец! Как можно стучать на ангела? Но Боби уже немного проникся здоровым цинизмом и имел уже достаточный опыт службы, чтобы не выпалить это в лицо контрразведчику. Напротив, он с лёгкостью согласился информировать капитана по этим вопросам, только пожаловался на ротного, что тот редко отпускает его в увольнение. Капитан пообещал решить эту проблему. И встречи матроса и барменши продолжились. Отчёты в контрразведку отличались многословностью, но в основном содержали описание постельных сцен. От Боби и Марии не убудет, а этот напыщенный хлыщ пусть завидует.
Их роман с барменшей продолжался уже несколько месяцев, Боби страстно желал бросить всё и, женившись на Марии, уехать на край света. Но бросить всё – это дезертирство. На край света – нужны деньги. Как всё это разрулить, Боби не представлял. Служба его откровенно достала. Угождать начальству надоело, его бесили вороватые замашки начальника склада и командира роты, его бесил извращенец-контрразведчик, выпытывавший подробности интимных встреч. Начальник склада потихоньку толкал налево дефицитные во время войны электрические лампы и провода, которые Боби должен был периодически менять или ремонтировать на складе. Ротный мутил что-то с невеликой зарплатой подчинённых, выписывал на нескольких матросов премиальные, в том числе и на Боби, которые они должны были ему отдавать. Но Боби был готов отдавать и всю зарплату, лишь бы его почаще отпускали в город.
И вот однажды Мария встретила Боби радостным известием. Двоюродная тётка Марии, жившая в Венесуэле, умерла и оставила в наследство племяннице приличный домик на берегу океана. Родственники Марии были готовы помочь ей и её избраннику перебраться через океан, снабдив их новыми документами и деньгами на дорогу. Боби был на седьмом небе от счастья. Родственник только просил об одной услуге. Для Боби эта услуга была плёвым делом. Тем более что это поможет Боби вполне законно, ну почти законно, исчезнуть из рядов Флота Его Величества.
Мария передала Боби небольшой, размером со среднюю сардельку, свинцовый цилиндр с резьбой на одном конце. Матрос Флота Его Величества без проблем пронёс этот цилиндрик на территорию базы. В голове у Боби даже мысль не возникла сообщить о поручении Марии в контрразведку. Наоборот, Боби наслаждался мыслью о том, какую огромную подлянку он устроит всем этим высокомерным типам в офицерских погонах. Он спокойно прошёл по туннелям до склада морских якорных мин, по дороге зайдя в мастерскую и взяв там ящик с инструментом. На склад его пустили тоже без проблем. Свой парень, хоть и чмо. Опять пошёл по указанию начсклада тырить лампочки или проводку.
Удалившись в глубь многосотярдовых штолен склада и затерявшись в сумраке стеллажей, заставленных тысячефунтовыми и двухтысячефунтовыми гальваноударными морскими минами, Боби вывернул одну из заглушек на корпусе мины и ввернул на её место свинцовый цилиндр. Всё! Можно возвращаться к Марии. Через час-полтора взорвётся мина. Пропавшего Боби будут считать погибшим. В поднявшемся переполохе Мария и Боби с новыми документами и деньгами легко переберутся на испанскую сторону, а там через Португалию отправятся в Венесуэлу.
Насвистывая весёлый мотивчик, Боби направился к выходу со склада. До выхода со склада Боби не дошёл, его догнала мгновенно осветившая подземелье вспышка. В тот день никто из гарнизона Гибралтара и населения одноимённого города тоже не смог закончить запланированные дела.
За почти 250 лет владения Гибралтаром британские моряки натаскали в недра Скалы тысячи, десятки тысяч и, наверное, даже сотни тысяч тонн боеприпасов. Склады дымного и бездымного пороха эпохи дульнозарядных пушек, снаряды для первых нарезных орудий второй половины XIX века никуда не делись из арсеналов Гибралтара. Адмиралтейству вечно не хватало денег на утилизацию. В XX веке появилось много нового взрывающегося, стреляющего на вооружении флота. А Гибралтар был базой флота, и сюда расторопные интенданты по приказу мудрых и дальновидных адмиралов тащили всё, что могло понадобиться Флоту Его Величества в мирное и военное время. Снаряды и заряды для десятков крупнокалиберных и среднекалиберных батарей Скалы, они же для корабельной артиллерии, снаряды для мелкокалиберных пушек и зениток, мины донные, мины якорные, мины авиационные, торпеды для подводных лодок, эсминцев и торпедоносцев, авиабомбы. Причём запасы делались и в прошлую Великую войну, и после неё, и сейчас во время идущей войны. Были запасы взрывчатки на сапёрных складах, использующиеся для прокладки новых туннелей. Были огромные запасы корабельного и авиационного топлива. Склады со стрелковыми боеприпасами можно не упоминать. Они на масштабы потенциальной энергии потрохов Скалы мало влияли. Заканчивала картину плавбаза подводных лодок «Montclare», при своих 16 тысячах тонн водоизмещения имевшая на борту почти четыре тысячи тонн торпед и морских мин.
Вспышка длилась несколько секунд. Сначала взорвалась от изготовленного в мастерских Абвера взрывателя мина. Сдетонировали её соседки. Скалу тряхнуло. Взрыв нескольких килотонн высокоэнергетической взрывчатки рушил своды туннелей и вызывал детонацию других арсеналов. Всего в недрах Скалы набралось порядка 50–60 тысяч тонн взрывчатки – 60 килотонн! И ещё четыре килотонны у причала в порту на плавбазе. Тряхнуло весь полуостров Гибралтар. Скала устояла. Но она теперь была не монолитным утёсом, а кучей дроблёных камней. Всё, что было у неё в недрах и на поверхности, частично исчезло-испарилось во вспышке исполинского взрыва, но в большей части было раздавлено потерявшими связность горными породами. Плавбаза со взрывом повременила на малоуловимые человеком мгновения.
Стоящие в заливе авианосцы «Викториес» и «Формидебл» вспыхнули, как спички, от воспламенившегося в их танках авиационного бензина. Почти вся корабельная мелочь, начиная от миноносцев и заканчивая тральщиками и портовыми буксирами, была либо перевёрнута и затонула, либо была выброшена на противоположный берег залива десятиметровой волной цунами. Три линкора и пять крейсеров на волне устояли, но от взрывной волны сильно пострадали надстройки. От сильных толчков сдвинулись с фундаментов главные двигатели кораблей. Были сорваны антенны радиостанций и локаторов, пришли в негодность оптические дальномеры. Некоторые орудийные башни перекосило и заклинило.
Прилегающий к Скале одноимённый с полуостровом городок и его сосед испанский Ла-Линеа лежали в развалинах, как после хорошего землетрясения. Находящийся на противоположной стороне Гибралтарского залива Альхесирас пострадал меньше. Но от взрыва окон и дверей лишились практически все здания в городе, а наиболее хлипкие или близкие к морю были смыты волнами цунами. После ухода из города воды на замену многим смытым домам встали выброшенные на берег английские и испанские корабли и суда.
Гибралтарский Армагеддон[32 - В РИ – город и гарнизон Гибралтара были очень плотно накрыты немецкой агентурой. Гитлер в течение всей войны не оставлял попыток склонить Франко к штурму Скалы.Абвер несколько раз планировал аналогичные диверсии против английских укреплений на Гибралтаре. Но практически все они были предотвращены британской контрразведкой или не удались из-за технических накладок. В АИ – в результате гибели Канариса и разоблачения его связей с английской разведкой Абверу под руководством Шелленберга удалось оперативно воспользоваться уже имеющимися наработками и провести успешную диверсию.].
8 января 1943 года. Франкистская Испания, г. Альхесирас.
Георг фон Кюхлер перевёл взгляд со Скалы на юг. Там, уже у самого горизонта, французские штурмовики Breguet и бомбардировщики LeO 451 совместно с итальянскими Caproni Ca.313 и Savoia-Marchetti SM.84 добивали остатки соединения «Н»[33 - Соединение «Н» – эскадра Средиземноморского флота, Флота Его Величества, базировавшаяся на Гибралтаре.]британского средиземноморского флота, пытавшиеся уйти-доковылять до Марокко. На малом ходу из-за повреждённых двигателей, с повреждённой зенитной артиллерией, при практически неработающей радиосвязи, исключающей взаимодействие с авиацией союзников в Марокко, у трёх линкоров и пяти крейсеров англичан шансов уйти практически не было. Атаки с воздуха сменялись торпедными атаками из-под воды. Итальянские и немецкие подводники, и так постоянно дежурившие у Гибралтара, получив приказ, смогли оперативно нарастить свои силы в Гибралтарском проливе, и сейчас почти два десятка подлодок, не опасаясь противодействия со стороны уже погибших миноносцев англичан, безнаказанно пускали торпеды по плетущимся со скоростью пешехода морским гигантам.
Картина полного разгрома английской базы и английского флота должна была радовать. Но… но что теперь делать с результатами блестящей победы?
Накануне, в 15:10, был получен условный сигнал от агента в Гибралтаре о начале операции. В 16:27, когда произошёл этот гигантский взрыв, тридцать Ю-52 с шестью сотнями десантников из свеже-сформированного 500-го парашютно-десантного батальона СС[34 - 500-й парашютно-десантный батальон СС в РИ был сформирован из добровольцев, но большая его часть состояла из штрафников.] были уже в воздухе и ждали этого самого взрыва, чтобы сразу после него начать высадку. Взрывная волна вызвала столкновения четырёх самолётов. Восемьдесят десантников погибли ещё до начала высадки. Когда прошла взрывная волна, самолёты устремились к Скале и с первого захода вывалили на Гибралтар всех десантников. Огня ПВО не наблюдалось. Но более половины десантников сразу были выведены из строя, переломав себе руки-ноги при приземлении на каменные завалы и руины города. На земле сопротивления англичане не оказали. Из гарнизона Скалы, по всей видимости, никто не выжил, несколько десятков гражданских и военных выживших в городе сразу сдались немецким десантникам и подошедшему со стороны Испании бельгийскому пехотному полку.
Для штурма Гибралтара сосредотачивались одна бельгийская и одна голландская пехотные дивизии, две французские пехотные дивизии, сводная испанская дивизия из двух пехотных полков, одного пушечного и одного гаубичного артиллерийских полков и мотопехотная дивизия вермахта с батальоном тяжёлых танков Pz VI «Тигр» и сводная смешанная авиационная эскадра из немецких транспортников и французских и итальянских бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей.
Изначально планировалось, что десантники захватят плацдарм на вершине скалы. А включённые в состав группы армий «Гибралтар» пехотные дивизии союзников рейха будут пробиваться к подножию скалы, рассчитывая задавить своей массой обороняющийся гарнизон. Окончательный победный штурм отдавался на откуп стоящей во втором эшелоне дивизии вермахта.
Дороги Испании не позволяли быстро перебросить такое количество войск. Испанская дивизия подходила к Гибралтару своим ходом. А полки дивизий других союзников рейха добирались до Гибралтара по железной дороге, выгружаясь в Тарагилье. Командование вермахта особо не заморачивалось тактическими изысками и полагало тратить на штурм до двух полков союзников в сутки при поддержке испанской артиллерии. Соответственно, на шестой день штурма должна была подойти немецкая мотопехота и триумфально победить англичан. С британским флотом должны были развлекаться подлодки и торпедоносцы. Соответственно, на сей момент в окрестностях Гибралтара присутствовала только испанская дивизия и два бельгийских и два французских пехотных полка. Немецкие части вообще были ещё в южной Франции.
Все уже прибывшие войска вместо боя направлялись на разбор завалов. Но уже сейчас было понятно, что использовать Скалу как основу или элемент обороны не получится. Куча неустойчивых дроблёных камней размерами от мелкого щебня до огромных многосоттонных мегалитов могла использоваться лишь как хорошая позиция для снайпера с высококлассной альпинистской подготовкой. Что-то построить или проложить проходимую и безопасную для техники дорогу на Скале в ближайшие годы вряд ли получится.
Фельдмаршала отвлёк от созерцаний-раздумий стоявший рядом генералиссимус. Подошедший к Франко офицер что-то доложил тому вполголоса, и каудильо заразительно рассмеялся.
– Все маготы погибли, – радостно возвестил Франко.
На недоумённый взгляд Кюхлера генералиссимус пояснил:
– На скале жила колония макак-маготов. Есть поверье-пророчество, что, пока на скале живут обезьяны, Британия будет владеть Гибралтаром. Ни одной живой макаки не найдено. Пророчество сбылось. Маготы погибли, и Британия лишилась Гибралтара.
– Занятно, не знал. Но лучше скажите, что вы думаете о дальнейшем? Что нам со всем этим делать? – И фельдмаршал обвёл рукой окружающий их апокалипсический пейзаж.
– А что тут думать. Весь смысл Гибралтара был в неуязвимой, неприступной Скале, защищающей гавань и держащей под прицелом пролив и подходы с суши к ней самой. Скалы как крепости нет, и, думаю, ещё очень долго не будет. Я даже не представляю себе, сколько нужно бетона для того, чтобы скрепить эту кучу камней во что-то более-менее устойчивое. Для контроля за проливом надо строить береговые батареи по южному берегу от Тарифа до Альхесироса. Ну и противодесантную оборону по всему югу Испании выстраивать. Меня больше беспокоит наше Марокко[35 - Испанское Марокко.].
Там у меня совсем мало войск А под боком у них пара сотен тысяч янки и лайми. Надо принимать решение, или мы всё, что собирали под Гибралтар, быстро переправляем в Сеуту, или надо оттуда так же быстро эвакуировать войска. В противном случае англичане их быстро расколошматят.
– Через полчаса у меня связь с Берлином. Озадачу их. Пускай Кейтель принимает решение, что нам делать с этой победой.
10 января 1943 года. Куйбышев.
