Лия Рой "Случайный ребенок от миллиардера"

– Мне велено просто привести Вас.

– Я сейчас позвоню в полицию! Вы пойдете, как соучастник! У меня есть друзья в СМИ, я затаскаю вас всех по судам, я…

– Проще будет, если Вы поговорите с Дмитрием Валентиновичем.

– Что?!

– Пожалуйста, не заставляйте меня повторять еще раз.

– Я… – Я запнулась, сжала руки в кулаки.

Конечно, я могла продолжить кричать дальше. Могла действительно вызвать полицию, позвать на помощь администрацию школы, много чего могла, на самом деле, но уверенный и холодный тон, видимо, помощника Соколова дал понять, что всего этого делать не нужно. Не стоит. На интуитивном, возможно подсознательном уровне я поняла, что это будет только во вред.

– Чтобы Вы понимали, тут все напичкано камерами, и директор школы уже в курсе исчезновения Саши. Если пропаду еще и я вам не…

– Дмитрий Валентинович хочет просто поговорить, – перебил меня бугай, вежливо опровергнув мои опасения.

– Ладно. Идемте.

Мне пришлось согласиться на эту поездку. Какая бы мать поступила иначе? Что бы делали другие женщины? Я уверена, что каждая, сломя голову, отправилась бы за своим ребенком, где бы тот не находился.

Ехали мы долго. Несколько раз я задавала вопросы о том, сколько еще осталось и как долго ждать, но бугай либо отмалчивался, либо отвечал крайне скупо. Мы проехали центр, спальные районы и, наконец, выехали за город.

Вот тут я и забеспокоилась по-настоящему. Оказаться за чертой города во время сумерек одной наедине с непонятным, крайне подозрительным типом оказалось очень страшно. От страха я скинула короткие сообщения о том, что происходит Марку и соседке, а также же лучшей подруге, Веронике. К обоим текстам прилагалась геолокация. А вдруг? В голове начали крутиться самые страшные мысли к моменту, когда мы, наконец, подъехали к какому-то загородному дому.

– Мы на месте, – сухо выдал бугай, заезжая внутрь двора. Я обратила внимания на небольшую вышку с охранной, автоматические ворота и камеры наблюдения, расставленные, кажется, по всему периметру. А сам периметр по размерам напоминал, скорее, футбольное поле, нежели двор обычного частного дома.

– Где мой сын? Он здесь?

– Вам все объяснит Дмитрий Валентинович. Он ждет Вас внутри. Идемте, я провожу.

Я молча вышла из автомобиля, больше не произнеся ни слова. И так уже было понятно, что от помощника я ничего не добьюсь. Он был кем угодно, но не поверенным этого Соколова.

От души хлопнув дверью иномарки, я последовала за мужчиной, цокая каблуками по замысловатой плитке, в которой был выложен сложный узор.

Возле массивной входной двери мы остановились, правда стучать нам не пришлось. Она распахнулась перед нами. Женщина в строгой, темной форме отошла в сторону и взмахнула рукой, как бы приглашая внутрь. Бугай молча отступил, как я поняла, его работа уже была сделана.

Впереди ждала неизвестность. В горле пересохло, руки затряслись. Только сейчас до меня начала доходить серьезность всей ситуации. И под серьезностью я подразумевала то, что Сашу забрал кто-то очень богатый и, по всей видимости, влиятельный.

Восемь лет назад я подозревала, что отец моего ребенка состоятельный человек, но не думала, что до такой степени.

Дом, в который меня пригласили войти, был не просто большим и красивым, он был величественным и вычурным, построенным и отделанным явно кем-то знающим толк в архитектуре. Такие дома могли позволить себе лишь очень зажиточные люди. Как показывал опыт, тягаться с такими было крайне сложно. Если не сказать, невозможно.

Глава 2

– Вы понимаете, что Вы делаете?!

Молчаливая прислуга провела меня в гостиную и оставила наедине с хозяином дома. Впрочем, она ничего не сказала об этом, но я догадалась обо всем сама.

Мужчина, стоявший возле окна в пол оборота ко мне, выглядел так, будто ему принадлежал весь мир. Прямая осанка, руки, небрежно засунутые в карманы, волевой подбородок, вздернутый вверх.

– А Вы понимали, что делали восемь лет назад?

Так началось наше знакомство с Соколовым Дмитрием. Нефтяным магнатом в четвертом поколении.

Впрочем, вряд ли это можно было назвать традиционным знакомством, скорее, это было началом нашего противостояния, если не войны.

– Вы похитили и удерживаете моего ребенка! Не знаю, кто Вы и кем себя возомнили, но это карается законом и если Вы наивно полагаете, что сможете купить всех и вся, то знайте, что это не так!

– Неужели? – Наконец, мой наглый собеседник соизволил себе повернуться в мою сторону. – И кто же мне будет противостоять? Бывшая модель, неудачник-детектив или журналистка местной газетенки?

Я сглотнула. В горле резко пересохло, а руки вспотели. Так, ладно, он знал мое окружение… Знал, где учится мой сын. Где мы живем, по всей видимости…

Все это чертовски пугало, но нельзя было показывать ему, как мне страшно. Это был бы лишний козырь.

Я заставила себя сделать один глубокий вдох и точно такой же выдох. Отважно подняла голову и сделала несколько шагов навстречу своему недругу.

– Что Вам нужно? Говорите прямо, я устала от непонимания ситуации.

– Так Вам нужно понимание ситуации? – хмыкнул собеседник, делая ко мне навстречу несколько шагов. Ровно так же, как и я пару секунд назад. – А вот не поверите, но мне тоже многое бы хотелось. Например, я хотел бы быть в курсе существования своего ребенка. Я бы хотел узнать об этом не сейчас, а семь лет назад. Участвовать в его жизни все эти годы. Как бы много всего мне хотелось, кто бы только знал, – издевательски выдал Соколов. При этом от меня не укрылись голубые глаза, которые будто покрылись льдом. Еще чуть-чуть, и их обладатель мог бы заморозить все вокруг одним лишь своим гневным взглядом.

– Послушайте, это наверняка какая-то ошибка, – сглотнув, начала я. – С чего Вы решили, что являетесь отцом Саши?

В ответ я получила очень злой взгляд, от которого едва не попятилась назад. Энергетика стоявшего передо мной мужчины явно била через край. В народе таких было принято называть харезматичными. За такими таскались толпы, мужчины на него ровнялись, женщины исходили слюнями.

А вот я боялась.

Боялась, потому что не знала, что от него можно ждать. Точнее, точно ничего хорошего.

– Ивашова Алена, Васильевна, Вы?

– Я…

Соколов отошел к журнальному столику и поднял оттуда какую-то папку. С учетом того, что он начал из нее зачитывать, это было чем-то вроде досье на меня и на моего сына…

– Восемь лет назад Вам поступило весьма незамысловатое предложение – родить ребенка. Молодая, успешная и богатая женщина по имени Карина Волк предложила Вам стать суррогатной матерью для ее ребенка. Она заявила, что они с мужем давно хотят, но у них не выходит. Генетическая несовместимость, поэтому Вам придется также выступить в качестве генетической матери. Вы согласились. Это было?

– Откуда у Вас это? – Я кивнула на папку в его руках.

– Это все, что Вас сейчас интересует?

– Меня интересует лишь мой сын.

– Это и мой сын в том числе.

– Хорошо… – Я устало вздохнула, потерла лицо руками, стараясь держаться и не впадать в истерику. – Допустим, это Ваш сын, допустим… но почему же тогда Вы семь лет молчали? Почему я Вас ни разу не видела с Кариной? Почему никто из Вас не связался со мной и не забрал ребенка в назначенный срок?! Если Вы отец, то почему утверждаете, что не знали о Саше? Как это вообще возможно?!

– Вот именно. Отличные вопросы, Вы не находите, Алена Васильевна? – Соколов резко ударил папкой по столу и этот неожиданно громкий звук разрешал тишину и отразился от стен большой гостиной, в которой мы находились.

– Кому я по-Вашему должна была их задать семь лет назад?

– Неужели Вас нисколько не смутило то, что Вы ни разу не видели якобы отца ребенка?

Нет, не смутило. И тому были причины. Во-первых, в те времена я отчаянно нуждалась в деньгах и не мне было диктовать Карине, кому присутствовать в моей жизни на этапе беременности, а кому нет. Она заплатила много и обещала еще больше после того, как родиться ребенок. А, во-вторых, объяснение было. Деловой бизнесмен просто не мог найти времени и отложить все свои дела, переговоры и заграничные поездки, чтобы «высиживать вместе со мной птенцов».

Я действительно пару раз спрашивала об этому Карину, но она отвечала холодно, почти грубо и, в конце концов, я отстала.

Да и не было в этом нужды. Сама Волк всегда была рядом. Отзывалась по первому звонку, наблюдала вместе со мной беременность, обещала быть на родах…

Все оборвалось резко и неожиданно.

Карина взяла и пропала, когда я была уже на позднем сроке. До родов оставался месяц, но Саша родился недоношенным, поэтому, можно сказать, что в какой-то момент я осталась один на один с едва родившемся ребенком. Ни Карины, ни ее мужа, никого. Я так и не смогла ни до кого дозвониться или дописаться. Номер не отвечал, по-прежнему адресу ее никто давно не видел и не знал, куда она уехала, а об отце…

Что ж, я действительно о нем ничего не знала. Карина постоянно кормила меня обещаниями. Мол, приедет, вот-вот познакомитесь, потерпи еще немного…

Соколов посмотрел на меня холодно, зло и презрительно. И все это одновременно.

Я была растеряна. То есть, разумеется, за все годы, что я растила Сашу одна, я понимала, что ситуация неправильная. Впоследствии я уже поняла, что Карина что-то проворачивала и, скорее всего, что-то не совсем законное. Но выяснять это уже не было никакого смысла. Да и спрашивать мне было не с кого.

Со временем я смирилась. Поначалу была жутко напугана, потому что вот, ну, совсем не планировала себе ребенка в двадцать один год! Но потом привыкла. Поняла, что это не так страшно, как могло показаться на первый взгляд.

На помощь пришли друзья, на руках были деньги, которые дала Карина и, помедлив, подумав пару недель, я поняла, что не смогу, да и не хочу отдавать Сашу.

По сути, он был моим. В нем был мой генетический материал. Когда он подрос, это стало очень заметно. У сына оказались мои светлые волосы, мой острый подбородок, слегка курносый нос. Только вот глаза… у меня были зеленые, как темное болото, а у Саши – небесно-голубые. Теперь я воочию видела, от кого именно они ему достались.

– Поясните, пожалуйста, наконец, каким образом Карина Волк имеет к Вам отношение? Вы с ней муж и жена?

Карина говорила, что она замужем. И в ту пору, будучи еще совсем юной, я верила всему, что говорили люди. Мне и в голову не пришло, что Волк могла врать.

Лишь спустя годы я предположила, что не просто обстоятельства, возможно, трагические, как я предполагала, могли помешать ей забрать ребенка, а какие-то нечистые дела.

– Что ж, думаю, Вы имеете право знать. – Дмитрий покивал сам себе, а затем сел на диван, приглашая меня занять место в кресле напротив. Я немного помедлила, но затем подчинилась, приготовившись выслушать крайне важную для меня историю. – Карина была моей девушкой. Мы встречались с ней чуть больше полугода. Она отчаянно пыталась женить меня на себе, но у нее это не выходило. Я убежденный холостяк и брак себя никогда не связывал, более того, не намеривался. Тем более, с ней. Мы просто встречались, как взрослые люди и заходить дальше постели в мои планы не входило. Однако, у нее они оказались другими.

– Вы ничего не знали о планировавшемся ребенке…

– Именно. С учетом того, что мы встречались, достать мой генетический материал оказалось делом простым. Затем в дело вступили Вы…

– Она сказала, что я понравилась ей и… Вам. Что Вы видели мои фотосессии, и моя внешность пришлась Вам по душе… так как сбирались брать мой генетический материал, это было важным… по ее словам… – я сглотнула. Губы пересохли, а в голове никак не желала укладываться мысль о том, что все это происходило по-настоящему. Наяву. Не понарошку.

Это был мой самый страшный сон.

За восемь лет, которые прошли с момента принятия судьбоносного решения, я повзрослела. Местами вынужденно, так сказать. Когда у тебя на руках ребенок, требующий твоего внимания и заботы, это происходит само собой, автоматически. И все эти годы я боялась того, что происходит сейчас.

Я боялась, что рано или поздно это может случиться.

В самых страшных кошмарах мне снилось, что на пороге моего дома появляется Карина. Или ее муж. Или они оба вместе. И требуют отдать им моего сына.

И вот теперь это происходило на самом деле.

Мой кошмар наяву.

– Разумеется, я ни о чем не подозревал, – продолжил свой рассказ Дмитрий. – Как я узнал позже, Карина собиралась исчезнуть, переждав период беременности, а затем вернуться с уже готовым ребенком на руках, заявив, что он мой. Тем самым, обеспечив себе брак со мной.

– Но… подождите… Карина была молодой девушкой, почему бы ей было не пойти намного более простым путем? Девушки делали так испокон веков – беременели и выходили замуж. Зачем понадобилась я? Зачем было так все усложнять? – Это действительно не укладывалось в голове. Что-то здесь не вязалось.

– Как я узнал позже, у нас действительно была генетическая несовместимость. Она пыталась забеременеть самостоятельно, но у нее не выходило. После полугода попыток, она решила найти девушку, которая сделает это за нее. В назначенный срок она должна была вернуться за ребенком, отдать Вам остаток денег, и ваши дороги навсегда бы разошлись. Но все вышло иначе.

– Да… она исчезла. Просто бросила меня, перестав отвечать на звонки и сообщения. Точнее… я думала, что бросила, потом думала, что с ней что-то случилось…

– Она сначала попала в тяжелую аварию, а затем в психиатрическую клинику. Там же она находится по сей день.

Проклятье. Такого я точно не предполагала. То есть, ну как я могла догадаться, что случилось вот такое?

– Связей у меня немного, я так и не смогла ничего о ней узнать, хотя, не буду врать, я и несильно старалась.

– Это я уже понял. Вы решили оставить ребенка себе. Удобно.

– О чем Вы?

– Вам заплатили большие деньги, а обязательства по контракту никто спрашивать не стал. Карина исчезла и Вам остался еще и ребенок. Готовый, здоровый. Зачем от него отказываться? Я и говорю – удобно.

– Вы спятили или всерьез заявляете подобное? – громко выдала я.

– А что не так с моим заявлением?

– Вы думаете, что лучше было бы отдать Сашу в детдом? Или Вы думаете, что его было легко растить одной все эти семь лет? Карининых денег нет уже давным-давно, это было далеко не состояние, и брала я их в отчаяние, а ребенок остался. Вы полагаете, за семь лет я потратила на него один миллион рублей? Что ж, я Вас заверю, это не так. Глупо обвинять меня в том, что я его оставила, Вы показались мне более мудрым человеком!

– Алена Васильевна, я обвиняю Вас не в том, что Вы его оставили ребенка и вырастили, как своего…

– Он и есть мой!

– А в том, что не попытались ничего узнать. Вы могли, не надо врать, что это не так, обратиться в правоохранительные органы, у вас друзья, что надо, журналист и детектив, хотите, чтобы я поверил, что Вы ничего не могли сделать? Нет, Вы просто не хотели. И Ваше желание отрезало меня от сына на семь долгих лет.

Я замолчала, потому что ответить мне было нечего. Подняла глаза к верху и поняла, что не вижу потолка, таким высоким он был. Таким же, как и статус сидящего передо мной человека.

И это был отец моего ребенка.

Чувствовала ли я свою вину перед ним? Возможно. Дмитрий был прав, я не горела желанием искать отца. Когда пропала Карина, даже радовалась в какой-то мере. Потому что когда взяла на руки Сашу, когда мне дали его подержать сразу после того, как он появился на свет, я поняла, что он мой. Моя плоть, моя кровь, часть меня самой, моего сердца, моей жизни, моей души. Отдать его означало оторвать от себя огромный кусок. Это бы означало, что мне станет нестерпимо больно, что останется шрам, который потом, со временем, лишь зарубцуется, но не исчезнет.

Я полюбила своего сына в ту же секунду, как прикоснулась к нему. В то же мгновенье, как заглянула в его ангельские, небесно-голубые глаза.

И именно такие же глаза сейчас напротив буравили меня тяжелым, осуждающим взглядом.