Глаз бури
Александра Торн
Консультант #4Магия викторианского детектива
Подчиняясь таинственному зову, девять девочек из приюта в Фаренце выпрыгнули из окна, выходящего на канал, и… стали нежитью. Но это только начало. Впереди другие смерти и опасности, угрожающие всему Континенту, а потому Лонгсдейл и комиссар Бреннон вынуждены покинуть Блэкуит и прибыть в Фаранцу, где находится запечатанный консультантами провал на ту сторону, В ходе расследования Бреннон и Лонгсдейл находят ответы на все вопросы – и кто такие консультанты, и откуда они появились. Но в тот час, когда завесы падут, комиссару предстоит сделать самый сложный выбор…
Александра Торн
Глаз бури
© Торн А., 2022
© ООО «Издательство «АСТ», 2022
Блэкуит, Риада; Фаренца, Илара; осень 1864
Ночь на 6 октября
Промозглая сырость, поднимающаяся от каналов, ползла по полу и стенам – каждую ночь становилось все холоднее, а заснуть было все тяжелее. Каталина старалась лежать неподвижно, скрестив руки на груди, как велела мать Агнесса, и читать молитву, но зубы непрерывно стучали, откусывая слова. Одеяла воспитанницам полагалось выдавать только зимой, до которой еще целых два месяца. В остальное время согреваться следовало огнем веры.
– Прекрати уже! – зашипела из темноты Магдала.
– Но мне холодно, – робко возразила Каталина.
– Мне тоже! – огрызнулась ее соседка. – Я ж не клацаю зубами!
Большие часы на Сан-Марко пробили десять раз. Каталина сунула руки под мышки и беззвучно зашептала молитву. В окно ударил порыв сырого осеннего ветра, и зубы у девочки застучали так, что она едва не отхватила себе кончик языка. Под дверью мелькнул тусклый свет – сестра Бенедика обходила комнаты воспитанниц. Негромко скрипнули петли, и Каталина тут же закрыла глаза. Свет скользнул по комнате; дверь закрылась.
Вода в канале тихо плескала о стены монастырского приюта. Призрачные водяные блики плясали по стенам, словно холодные огоньки. Каталина свернулась в клубочек, не сводя с них глаз. Они были красивые, как грани драгоценных камней на дверях алтаря или стекла в витражах монастырской церкви. Блики танцевали в такт мягкому плеску снаружи, и девочка смотрела на них, пока не начало двоиться в глазах. На миг ей почудилось, будто по стене расползаются мокрые пятна, но она сморгнула, и наваждение пропало.
Как же холодно! Каталина плотнее сжалась на койке и подышала на пальцы; дыхание поднялось облачком пара. Она даже на улицах Фаренцы не мерзла так, как в приюте. Россыпь бликов перелетела на потолок и закружила над девочкой стайкой сверкающих бабочек. Вода шелестела за стеной – так близко, словно канал поднялся вровень с окнами.
Что-то тихо закапало в углу. Капли выстукивали ритм, и Каталина, не будучи в силах уснуть от холода, стала прислушиваться. Минуты капали одна за другой, а она все слушала и слушала. Капли стучали совсем близко, и наконец девочка разобрала в их ритме обрывки слов. Тихо-тихо, так, что еле различить, – слоги, тающие в темноте, звуки, сливающиеся в слова, вот только самих слов не разобрать. Каталина изо всех сил напрягала слух, стараясь не стучать зубами.
«Та-та-та, – стучали капли. – Да-да-да!..»
Где-то далеко-далеко тягуче забил колокол, отмечая одиннадцатый час. Его звук, дробясь и дребезжа, отразился от стен, зазвенел в ушах, как крышка старой кастрюли, но едва он стих, как девочка снова услышала: «Тип-тип-тип… иди-иди-иди!»
Она села и спустила ноги с койки: пол вдруг оказался склизким от влаги. На штукатурке проступали мокрые пятна, сплетающиеся в странное кружево, которое расстилалось по стенам и потолку. От сырости одежда липла к коже, и всюду было холодно. Но неважно: в стуке капель слышались нежный звенящий смех и веселый зов.
Каталина, мелко дрожа, огляделась. От стен и пола тянуло пронизывающим холодом, но капли настойчиво стучали, подсказывая что-то. Водяные блики скользнули по стене к окну и затанцевали вокруг рамы. Девочка сползла с койки, и из углов радостно закапало: «Да-да-да!» Подоконник тоже был скользким от воды, рама разбухла и пахла плесенью. Но когда Каталина налегла на нее плечом, дерево вдруг расползлось, как мокрая картонка. Девочка толкнула сильнее, и рама вывалилась из окна. Вода в канале поглотила ее и подняла темно-зеленые волны, словно руки, протягивая их к Каталине: «Ти-ти-ти… лети-лети-лети!»
Девочка высунулась из окна, наклонилась ниже, чтобы дотянуться рукой до волн – таких темных, бархатистых на вид. Вода вползла на стены, будто сама стремилась навстречу. Вдруг что-то толкнуло девочку в спину, и она сорвалась со скользкого подоконника. Темная вода всколыхнулась, упруго ударила в лицо, обвила Каталину ледяными волнами – и ей наконец стало тепло.
8 октября
Натан развернул хрустящую промасленную бумагу, с наслаждением вдохнул аромат и впился зубами в ореховый пряник. Валентина вплотную занялась его питанием, включая завтраки на работе, и Бреннон предчувствовал скорое появление в ремне новой дырочки. Брюки уже сделались немного тесноваты в поясе. Комиссар стал больше ходить пешком и почаще чесать кулаки в боксерском зале, где тренировались полицейские, пока не помогало.
«Вы гораздо лучше выглядите», – как-то заявил ему Бройд, и Бреннон тут же заподозрил, что причиной округлого сложения шефа являлся долгий счастливый брак. В Мазандране Бройд был значительно меньше в объемах. Комиссар взял карандаш, придвинул к себе отчет о вскрытии и вгрызся в пряник. Песочный, с карамельной начинкой, м-м!
В дверь постучали; Натан, с трудом отложив выпечку, выдавил: «Вдте!» Вошел Риган, несмело приблизился к начальству и протянул листок с прошением о двухнедельном отпуске.
– Сколько ж тебе лет? – спросил комиссар.
– Двадцать семь будет скоро, сэр.
– Такой молодой, еще бы жить да жить, – сказал Бреннон, подписывая, – а уже женишься.
Риган покосился на пряник и пробормотал:
– Какие-то плюсы в этом все же есть…
– Но-но, – погрозил пальцем комиссар. – Это только за особые заслуги. По трупу в ювелирном движение есть?
– Да, сэр. Допросил местных – кое-кто смог в общих чертах описать налетчиков. Не портретно, конечно, но когда пара украденных вещиц всплыла у перекупщика и мы его взяли, то он узнал по описанию одного из подозреваемых. Джек Щербина, фамилии, понятно, нет, но личность в своем роде известная. Сэр, если я возьму ребят, то сможем устроить облаву в кабаке, где он обычно отирается.
– Валяй, – разрешил Бреннон. – Но без глупостей. В первые ряды не лезь, усек? – Он постучал пальцем по прошению. Риган слегка покраснел.
– Я только с ноября прошу, сэр…
– А то ж. Что насчет мародеров?
– Пакую дело в суд. С моими закончил, могу подхватить тех, кто у Галлахера.
Бреннон кивнул. Ночка гражданских бунтов, устроенная Ройзманом, аукалась городу и департаменту до сих пор. К тому же среди горожан всегда находились те, кто готов убивать и грабить исключительно по зову души, без всякого внушения. А еще шестьдесят два испепеленных человека – штука ли! Именно из-за этого Бреннону пришлось отложить свадебное путешествие. Но наконец-то все более или менее утряслось, и Валентина занялась подготовкой поездки.
– Да, еще. Тут труп в борделе нашли, ван Виссен требует кого-то от нас. Займись на досуге.
– Хорошо, сэр.
Риган ушел, но едва комиссар вновь погрузился в описание травм неизвестной жертвы, найденной у вокзала, как в дверь снова постучали. Бреннон недовольно засопел и снова отложил пряник.
– Ну, кто там?
Это оказался Лонгсдейл, консультант по магическим делам, – в руке у него была телеграмма, которую он нес с крайне озадаченным и даже озабоченным видом. За консультантом, как всегда, следовал пес, и комиссар с некоторым удивлением отметил, что оба выглядят обеспокоенными.
– Доброе утро. Что у вас стряслось?
Консультант положил на стол телеграмму, а пес уселся перед Бренноном и вперился в его физиономию зловещим взглядом.
– Меня срочно вызывают в Фаренцу, – объявил Лонгсдейл.
– Куд-да-а-а?! – поперхнулся Натан. – Зачем?
Пес лапой придвинул к нему телеграмму. Она была на иларском, и комиссар не понял ни слова. Лонгсдейл опустился в кресло.
– Я и сам толком не разобрался. В Фаренце работает мой коллега Паоло Уркиола. Вчера вечером я получил от него эту телеграмму с просьбой немедленно приехать.
– А что в этом необычного? Вы ведь таким же образом вызывали нам на помощь мисс Эттингер и мистера Бергмана.
– Здесь дело в чем-то другом. В Фаренце находится приют для девочек Санта-Александра. В ночь на шестое число девять воспитанниц утопились в Большом канале, выбросившись из окон. Тела так и не нашли.
– Черт подери! Ваш коллега считает, что это из-за магии?
– В этом-то и проблема! – Лонгсдейл нахмурился. – Для консультантов это обычная рабочая ситуация. Я не могу понять, что встревожило синьора Уркиолу настолько, чтобы он срочно потребовал моего присутствия. Больше того – утром со мной связалась фройлен Эттингер. Она и еще несколько консультантов получили от Уркиолы такие же телеграммы.
– Гм. А он не может сообщить вам какие-нибудь подробности?
Пес громко запыхтел. Лонгсдейл как-то настороженно подобрался и, тщательно выбирая слова, произнес:
– Час назад я попытался связаться с синьором Уркиолой, чтобы обсудить ситуацию. Не телеграммой, а другим образом. Но он не отозвался. Фройлен Эттингер сказала, что тоже пыталась, однако тот словно исчез без следа, едва отослал мне телеграмму.
– Думаете, еще кто-то вроде Ройзмана? – тихо спросил Бреннон. А ведь Редферн ему говорил…
– Не знаю. Надеюсь, что нет, но после истории с фройлен Эттингер… может, если бы мы активнее следили за тем, что происходит с нашими коллегами, то до этого бы не дошло.
– Вы решили ехать?
– Да. Ни фройлен Эттингер, ни прочие консультанты сейчас не могут оставить работу, а у нас как будто пока все спокойно.
– Ну, спокойствие – штука непредсказуемая, сегодня есть, завтра нет. Но поезжайте, конечно. Если бы мои коллеги из другого города запросили помощи, то я бы уже паковал чемодан.
– Больше всего меня волнует это странное исчезновение, – признался Лонгсдейл. – Не могу представить, что с ним могло случиться.
– Редферн упоминал гибель одного консультанта – лет сорок или пятьдесят назад. Но ведь вас же нельзя убить, я сам видел.
– Убить – нет. Но можно полностью уничтожить.
– Э… как это?
– Например, мгновенно испепелить. Не в обычном огне, разумеется. Такое случилось в тысяча восемьсот девятнадцатом году с моим коллегой из Дейра, Альбертом Джефферсоном, когда он пытался закрыть провал на ту сторону.
Пес недовольно заворчал, Лонгсдейл заерзал в кресле. Бреннон внимательно на него посмотрел, достал из ящика фляжку с виски, стаканчик, плеснул в него бодрящей влаги и придвинул к консультанту.
– Выпейте. Вы думаете, этот ваш Уркиола в ходе расследования влез в какой-то провал?
– Не просто в какой-то. – Лонгсдейл выпил виски и удивленно спросил: – Зачем вы мне его дали?
– Считайте, это жест поддержки. Я был в Фаренце, и гиды с лодочниками рассказывали мне, что на одном из островов в заливе есть потусторонняя дрянь.
– Это не дрянь. На Лиганте находится самый крупный провал на нашем континенте.
– Чего?! – подскочил комиссар. Пес мрачно покивал. – Но там же город рядом и людей вокруг полно! Как же… в Эдмуре же…
– Вокруг провала на Лиганте установлен защитный купол, и следить за его состоянием – обязанность Паоло Уркиолы. Была, – подытожил Лонгсдейл и протянул Бреннону рюмку: – Еще есть?
Натан обалдело помолчал, наливая виски, и наконец спросил:
– Но почему никто не закрыл эту чертову дыру? Рядом с ней минимум сотня тысяч людей!
– Сто шестьдесят, если быть точным. К сожалению, закрыть провал на Лиганте нельзя.
– То есть как? Вы же закрывали у нас тут, в храме, а Полина Дефо в Эдмуре вообще в одиночку справилась.
– Это лишь мелкие прорехи, – усмехнулся Лонгсдейл. – Провал на Лиганте настолько глубок и обладает такой мощью, что при установке защитного купола из двенадцати консультантов выжил только Паоло Уркиола. – Бреннон тихо присвистнул. – Он никогда не покидал Фаренцу, следил за провалом все эти годы, а теперь и Лиганта, и купол над ней остались без присмотра. Именно поэтому я должен ехать.
– Неужели никто не пытался обезвредить эту бомбу, тикающую рядом с большим городом?
– Вы уже видели, как закрывают провалы. Для этого надо войти под купол и встать рядом, что в случае с Лигантой невозможно даже для консультантов. И если не найдется никого, кто заменит Уркиолу, тогда в Фаренце придется остаться мне.
– Проклятие! Не хотелось бы показаться эгоистичной скотиной, но меня гораздо больше устраивает ваше присутствие здесь. Слушайте, – нахмурился Бреннон, – я бы на вашем месте все же вызвал на подмогу хотя бы одного из ваших. Если дело и впрямь настолько серьезное, кто-то должен подстраховать вас и прикрыть спину.
– Мы это уже обсуждаем. Возможно, через день или два ко мне присоединится кто-нибудь из моих коллег.
– Когда вы едете?
