– Не кидалась я ни на кого! Не кидалась! – со слезами на глазах повторяла я, но меня не слушали.
– Воровка она! – не унимался мальчик. – Хлеб украла! Пальцы!.. Пальцы ей отрубить!
– Ну ты скажешь, – покачал головой один из мужиков и поскрёб макушку. – А и правда, куда её?
– Так это… приставам. Ишь, со вчерась лютуют!
– Ну… приставам, – усомнился другой мужик. – Они ж разбираться не станут, и что малая совсем не посмотрят. А то и правда ж палец отхватят!
– И правильно! А ты что предлагаешь, отпустить её?
– Нельзя отпускать. Эпарха сынок пострадал.
«Пострадавший» тут же принялся подвывать, размазывая по малиновым щекам несуществующие слёзы.
– Да выдрать и пущай идёт себе, куда шла.
– Неможно. Непорядок потому как. Эпарх решать должен.
– Так ведь не будет эпарха-то до завтрева.
– Неча, погодит. В яму её.
– Пошли, малая, – меня потянули за пострадавшее ухо, а когда попыталась вывернуться, просто подхватили поперёк талии и понесли. – Ишь, зверёныш! Трепыхается…
– Эпарх у нас строгий, но справедливый, девка. Ну, постоишь у столба денёк, ну, можа высечь ещё прикажет, ничо. Вам, побродяжкам, не привыкать.
Не слушая моих объяснений, что никакая я не побродяжка, и не обращая внимания на мои отчаянные попытки вырваться, меня бросили в узкую глубокую яму.
Больно ударившись при падении, я тёрла коленку, смотрела на клочок неба над головой и, чувствуя себя жуком, угодившим в банку, думала, что не зря мне всё же так отчаянно не хотелось спускаться к людям…
Глава 4
Замок-на-Горе, наши дни
С первой спальней я справилась быстро, во второй же застряла: постельное цвета взбесившегося поросёнка оказалось ещё и крайне неприятным на ощупь: скользкое, чересчур гладкое – так и норовило соскользнуть с кровати на пол… брр… как люди спят на таком издевательстве!
– Мм… неожиданный выбор, – раздался за спиной знакомый голос.
Я вздрогнула.
И с трудом подавила порыв хлопнуть себя по лбу!
Вот что мне не давало покоя всё это время! До того я была в спальне леди и чисто механически застелила то бельё, которое лежало в стопке верхним! Чёрное!
А сейчас заканчивала застилать розовое!
В спальне лорда!
Распрямившись, поспешила присесть в книксене с заученной улыбкой:
– Приятно слышать, что вам нравится подарок леди Ди.
– Это от Дианы? – оторопел лорд и на лице его появилось такое страдальческое выражение, что я прикусила губу, чтобы не прыснуть в голос.
Метнула взгляд в зеркало и недовольно поморщилась, когда увидела, что покраснела. Вот не зря я как чувствую, что с лордом надо ухо держать востро! Личина, под которой я сопровождаю леди Ди, румянца не предполагает в принципе. Потому как с румянцем бледная моль перестаёт таковой быть. Черты лица в зеркале напоминали мои, просто были более размытые, что ли. Губы – тоньше, глаза – уже. Ресницы белёсые, жидкие патлочки – невзрачные, серые. Пройдёте мимо – и взгляд не задержится, в памяти такое лицо не отложится. Встретив в замковом коридоре, разве что передник белый и наколку на волосах кружевную запомните. А горничных в замке целый десяток… Ещё проще было бы стряпуху изображать, у них и одежда непримечательная, но стряпухам входа в хозяйские покои нет, так что горничная – всё же лучший выбор для нашего с леди Ди дела…
– Совершенно верно, – ответила лорду, не оборачиваясь. – От вашей невесты.
– Передайте леди мою благодарность, – сказал лорд таким тоном, за которым я уловила, что стоит мне покинуть комнату, как вслед за мной её покинет и «подарок леди».
– Непременно передам. – и с замиранием сердца уточнила: – Я могу идти?
Вот шерп меня дёрнул спросить!
В третий раз за день лорд оказался так близко от меня! Это ему хорошо: он-то каждый раз видит перед собой разных женщин! А мне его общества, прямо скажем, много на сегодня. Слишком свеж в памяти и на губах тот волшебный поцелуй… И сам лорд, безнадёжно влюблённый в мою хозяйку, слишком, слишком уж хорош собой!
– Тебя зовут Йенни, кажется? – некстати блеснул памятью зеленоглазый.
– Совершенно верно, милорд. Меня зовут Йеннифер.
И снова этот взгляд в самую душу. Настойчивый. Властный. Пристальный. Будто способен разглядеть под личиной мою истинную суть, мою душу.
И дыхание тяжелеет под этим взглядом, и в жар бросает от близости сильного мужского тела… И внутри словно рвутся нити, одна за другой… кажется, ещё немного и я не удержу оборота!
Я сжала зубы, титаническим усилием воли беря себя в руки.
– У вас ко мне поручение, мой лорд?
– Нет… – зеленоглазый нахмурился, дёрнул уголком рта, и взгляд, хвала Вещунье, перестал быть таким ощутимым. – Нет, Йенни. Йеннифер. Благодарю. Ты свободна.
Я не стала больше испытывать судьбу. Даже не присев в книксене напоследок, выскочила из хозяйской спальни, как ошпаренная.
Лишь когда дверь за моей спиной захлопнулась и взгляд, сверлящий лопатки, оборвался, выдохнула.
Поправив кружевную наколку на волосах, поспешила к своей непосредственной нанимательнице.
* * *
Леди Ди обнаружилась в своих покоях, в просторной, богато убранной, гостиной. Леди Ди готовилась к ужину в обществе своего красавца-жениха. Над последними аккордами причёски леди Ди колдовали сразу две камеристки. Ещё две девушки занимались платьем: из кремовой, щедро расшитой золотом парчи и струящимися каскадом нижних юбками, что проглядывали в разрезы спереди и по бокам. Сама же леди следила за работой девушек в отражении зеркала в тяжёлой кованной раме и время от времени морщила свой хорошенький носик, тем самым давая понять прислуге, что стараться надо лучше.
Хотя куда уж лучше.
Девчонки буквально дышать забывали, обихаживая хозяйку и расправляя несуществующие складки на великолепном кремовом наряде!
И, говоря начистоту, усилия девушек были лишними. Совершенно. Потому что леди Ди являла собой совершенство. Во всех отношениях! Как сказал один почтенный аббат, настоятель монастыря (мужского):
– Удивительно наблюдать подобную красоту на нашей грешной земле, среди обычных смертных! Не иначе, боги, таким образом, напоминают нам, недостойным, о своём величии! Небожительница! Как есть, небожительница!
И не солгал тот аббат ни единым словом!
Диана была ослепительно хороша.
Безупречная фарфоровая кожа, копна белокурых локонов, блестящих и сверкающих, словно солнечные лучи. Кроме того, леди была счастливой обладательницей больших голубых глаз, маленького аккуратного носа и алых губ бантиком. Несмотря даже на то, что я-то прекрасно знаю обо всех магических притираниях, эликсирах и снадобьях, на которые Диана никогда не скупилась, и то невольно залюбовалась хозяйкой! Не видела её с утра, а такое ощущение, что леди Ди за это время ещё больше похорошела! Впрочем, так было всегда, с того самого раза, как мы встретились впервые, три года назад, как раз недалеко отсюда…
Леди обожали все. Просто не обожать её было невозможно.
Раз взглянешь, залюбуешься и… вмиг забудешь и о склочном характере, и стервозности, и о вспыльчивости.
И не просто забудешь. Простишь. Самым искренним образом причём.
– Йенни? – Диана увидела меня в зеркале и обернулась. Девушка, завивающая золотистый локон длинными щипцами, поспешно отпустила его и обожгла палец. Но даже не подумала как-то показать это, или, не дай Вещунья, поднести пострадавший палец к мочке уха.
В небесно-голубых глазах леди Ди читалось удивление. Хозяйка явно не ожидала увидеть меня в замке сегодня. Это потому что домой я ещё до прибытия в Драконье Гнездо отпросилась, на прошлой седмице: леди как раз пребывала в благодушном настроении, принимала ванну с лепестками зимней розы, собственноручно собранной для неё лордом и, покривлявшись исключительно для приличия, дала на то своё светлое дозволение.
Правда, когда вчера вечером мы после двухседмичного путешествия, в течение которого нас сопровождал встретивший на границе лорд Эйнар Сварт, хозяин Замка-на-Горе, или Драконьего Гнезда, потомок Чёрных Королей, прибыли, наконец, в этот самый замок, Диана, конечно, благополучно запамятовала о данном обещании, уведомив меня, что о том, чтобы покинуть замок с самого утра, не может идти и речи. Правда, милостиво разрешила отбыть днём. После того, как отвлеку лорда Сварта «ну совсем ненадолго»…
Я, собственно, и отвлекла. Ненадолго…
И после весь день костерила про себя леди, потому что после долгого расставания так хотелось провести с детьми и дядей весь день!
– Ты уже вернулась? – ангельским голоском пропела Диана, гневно зыркнув на камеристку, которая закрепляла изысканную причёску шпильками с жемчужными головками, и, должно быть, задела кожу. – Криворукая!
– Простите, миледи, – бледнея на глазах, присела в поклоне девушка.
Диана только плечиком передёрнула и губки поджала.
– Я ещё не уходила, – призналась я и пояснила в ответ на вопросительный взгляд: – Возникла небольшая заминка в связи с вашим… утренним поручением.
Диана нервно взмахнула изящными пальчиками.
– То есть ты весь день неизвестно где прохлаждаешься, но тебе и этого мало? Ещё и на ночь глядя собралась куда-то? Учти, Йен, я плачу тебе не за это! И вообще, как ты возвращаться собираешься? Ворота на ночь закроются!
С этими словами Диана отвернулась к зеркалу, давая понять, что разговор закончен.
Глава 5
Я скрипнула зубами от злости.
Волнуется она, видите ли, как я обратно попаду, как же!
Кошка тоже волнуется, когда мышиная норка пуста…
Тут не нужно быть Видящей, чтобы узреть: Диане банально скучно. И яд она давно не сцеживала. Пару часов где-то. Как ещё не разорвало её!
Потому что уж кто-кто, а моя хозяйка в курсе, что я-то беспрепятственно проникну в любой закрытый замок!
Но когда это Диана отпускала слуг без того, чтобы сперва хорошенько поточить о нас когти?
– Так я могу уйти? – времени на реверансы с хозяйкой не было, совершенно.
Это здесь ещё в широко распахнутые окна розовый свет льётся. В лесу, в низине уж давно стемнело. А пока добегу до дома, малые спать будут, а я так невозможно соскучилась…
Леди скривила хорошенький носик и не подумала оборачиваться.
– Я тебе плачу не за походы домой.
– Я выполнила все ваши распоряжения на сегодня, – напомнила я, сакцентировав на слове «все».
Диана фыркнула и медленно обернулась.
– Вот как? Все?! Ну так, может, хочешь получить расчёт, Йенни? В таком случае иди, конечно! И можешь вовсе не возвращаться!
Я сжала кулаки и губы.
На стервозность леди Ди никаких зубов не хватит, в пыль сотрёшь!
И так захотелось вдруг согласиться!
Получить расчёт и бежать, бежать из Замка-на-Горе со всех ног!
И не столько даже от этого униженного положения прислуги, сколько от кое-кого зеленоглазого с пронзительным взглядом и такими обжигающе-горячими, такими настойчивыми губами…
Это по дороге сюда я их прогулки наедине и милования ещё более-менее сносно выносила. Вот ведь диво… Ведь привыкла давно, что ни один мужчина перед красотой Дианы не устоит. И стар, и млад, а всё туда же. Стоит ей только взглядом ожечь, одному улыбнуться сдержанно, перед другим же недовольно губки поджать, как мужчины на глазах меняются, головы теряют… Я привыкла, да. Но вот когда впервые того самого, избранного увидела, на чьё предложение Диана неожиданно согласием ответила, так обидно почему-то стало. И ведь это я ещё не знала, какие сильные и нежные у Эйнара Сварта руки… не тонула ни разу в зелёной пучине его бездонных глаз. А теперь же, стоит лишь мысль допустить, что сегодня за ужином лорд глаз с неё не спустит, до опочивальни проводит, и, конечно, сорвёт с алых губ поцелуй, как из груди дыхание выбивает, в глазах темнеет, сердце так и заходится!
Ше-е-ерпы драные!..
Неужели я влюбилась – истово и безнадёжно?
В зеленоглазого лорда, который женится на другой?!
Так не лучше ли сразу концы оборвать, скрыться под покровом леса, спрятаться… и не рвать себе сердце, не травить душу, глядя, с каким обожанием он на Диану смотрит?!
С глаз долой – из сердца вон, не зря ведь люди говорят…
…Вот только у нас с Дианой уговор: только после обнаружения третьих, последних врат я получаю сумму, озвученную мне два года назад, на лесной опушке. Если ухожу раньше – довольствуюсь обычной платой за услуги горничной. Что, в принципе, тоже неплохо, потому что деньги нам с дядюшкой и мелкими очень, очень нужны! Так что как вспомню светлый, лучистый взгляд Ивасика да доверчивую улыбку Сольвейг, её щёчки, перемазанные вареньем из одуванчиков… сгорбленные плечи дядюшки… Его дрожащие руки, что после лечения Ивасика такими стали. Никогда не дрожали, а тут…
– Нет, миледи, – тихо сказала я. – Мне не нужен расчёт… сейчас. Позвольте служить вам и дальше. Я… я была неправа. Конечно, я останусь в замке.
