– Эй, ты чего? – позвал его Ричард.
– Отойдем немного отсюда, – он взял друга под руку и отвел на приличное расстояние от раздавленного бутона. Запах почти сразу исчез, но воспоминания о нем никак не могли покинуть блондина.
– Так это тот безобидный цветочек так вонял? – неподдельно изумился он.
– Да… Подарочек от Дусеньки! – словно выплюнул Френсис.
Ричард иронично произнес:
– Кто бы мог подумать?.. А я тебе говорил: не доставай девушку цветами!
– Магичка, хренова!.. – скривился граф.
– Я бы на твоем месте еще спасибо ей сказал, – подхватив бокал шампанского у проходившего мимо официанта, возразил Ричард.
– За что? – подобное замечание немного остудило голову.
– За то, что наградила тебя запахом помоев, а не дерьма. Этот случай, конечно, забудется еще нескоро, но поверь: кличка «грязнуля» гораздо лучше, чем «засранец» или «дерьмоед».
Наконец-то! С каким же удовлетворением я сделала этому наглому лису ручкой! Теперь он просто обязан от меня отвязаться! Это не XXI век, когда такие пари не принимаются всерьез. Здесь соблюсти его условия – дело чести!
Признаться, я испытала некоторое злорадное удовлетворение, когда от него начали все шарахаться, но длилось это не долго. Никогда не любила издеваться над людьми, пусть даже они оттоптали мне больную мозоль. Но другого выхода в данном случае у меня просто не было. Нормальных слов граф не понимал, а терпеть над собой такое вот утонченное издевательство я не намерена. Вот и оставалось бедной беззащитной магичке отстаивать свои интересы таким замысловатым способом.
Конечно, тут я утрирую. Не такая уж я и беззащитная. При желании вполне могла натравить на брюнета Диму. Только кому нужна дуэль с непредвиденным исходом? Рисковать Заславским я не собиралась. Это только в книгах красиво звучит «Он дрался за нее на дуэли». А в жизни я поседею, пока до этой самой дуэли дойдет. Ведь на кону человеческая жизнь! И даже Френсису смерти я никогда не желала. Да, временами он был навязчив, не понимал слова «нет», да, был шпионом и вообще редиской, но при этом в нем есть что-то располагающее, и совсем негодяем он тоже не был. Так почему я должна желать его смерти?
Вот и сейчас я была рада не унижению шпиона, которому мне пришлось его подвергнуть, а тому, что достигла цели. А еще глубоко в душе мне было стыдно, ведь теперь при дворе его будут звать не иначе, как вонючкой, и в этом повинна я… Но к черту рефлексию.
К нам как раз подходил Дима в компании князя Багратиона. Князь отличался высоким ростом, курчавой темной шевелюрой и внушительным носом. Пожалуй, назвать его красивым могла только такая влюбленная в него особа, как Варя. Однако было в нем нечто, что привлекало внимание и заставляло в первую очередь видеть его проницательные темные глаза и сильную, притягательную личность.
– Девушки, позвольте вам представить князя Петра Ивановича Багратиона, – начал беседу Дима.
Мы в ответ представились и протянули ему руки для поцелуя. Варя оказалась последней, а потому, когда до нее дошла очередь, проговорила:
– Петр Иванович, надеюсь, меня вам представлять не нужно? – и кокетливо улыбнулась, глядя на него из-под ресниц.
Она выглядела так мило и располагающе, что рука князя, которую он протянул к ее, дрогнула. Багратион на несколько мгновений замешкался, а потом с удивлением признал-таки свою старую знакомую.
– Варвара Ильинична? Неужели это вы? Признаться, с нашей последней встречи вы повзрослели!
– Неужели вы наконец-то это заметили? – в несвойственной для себя манере ответила девушка.
– Вы не оставили мне шанса, – нашелся князь и поцеловал, наконец, ее пальчики.
В этот момент Лида начала быстрее обмахиваться веером:
– Сегодня в зале так душно! Да еще некоторые господа умудряются так благоухать, что не знаешь, как не лишиться чувств! Нашей Варваре Ильиничне совсем недавно и вовсе пришлось нюхательную соль предложить, чтобы она не упала в обморок прямо в зале.
Варя удивленно посмотрела на подругу, ведь подобных проблем у нее никогда не возникало.
– Да-да! – тут же подхватила Тинико. – Посмотрите, она до сих пор не пришла в себя, совсем побледнела!
– Варечка, тебе так нехорошо? – сочувственно подхватила Нанико. – Может, тебе нужно выйти на свежий воздух?
Девушка совсем растерялась. Но главный фигурант, для которого разыгрывалось представление, продолжал тормозить. Толстокожий вояка! Отвык на войне общаться с дамами. А Заславский сразу просек, к чему все эти женские «жу-жу».
– Евдокия Поликарповна, вы тоже побледнели. В зале и правда слишком много народу, и духота становится невыносимой. Не желаете ли немного прогуляться? Да хоть в созданный вами зимний сад? А Петр Иванович, думаю, с удовольствием проводит туда Варвару Ильиничну, чтобы она могла немного отдохнуть?..
– О! С удовольствием, Дмитрий Максимович! – отозвалась я.
– Буду безмерно рад, если составите мне компанию, – подхватил и Багратион, протягивая Варе руку.
Так мы и отправились прочь из зала. А в импровизированном саду незаметно разошлись в разные стороны лабиринта. И щечки Вари на момент расставания были далеко не бледными, а ее сопровождающий выглядел задумчивым.
– А вы коварны, Евдокия, – хитро улыбнулся Дима, когда мы остались наедине. – Так наказать несчастного англичанина!
– Может, вы хотите его пожалеть? – вздернула я брови.
– Что вы?! Это было просто феерично! Пожалуй, более изящного способа избавиться от этого шпиона и представить сложно! И я очень удивлюсь, если он задержится у нас при дворе. Еще бы как-то выжить и второго… – улыбнулся он мечтательно.
– Не мне вам рассказывать, что на его место тут же пришлют другого, и не факт, что он будет менее опасен.
Князь вздохнул и улыбнулся:
– Все-то вы понимаете, Евдокия. Но помечтать-то можно? – Я улыбнулась. Но тут он достал свои часы и недовольно скривился: – Евдокия, вы не против, если мы вернемся в главный зал?
– Дела? – понимающе спросила.
– Дела. Будь они неладны! – подтвердил.
Но дойти вместе до бального зала нам было не суждено, потому что уже на полдороге его перехватил слуга с поручением, и на бумаге, которую протянул Заславскому, была изображена корона. Диме ничего не оставалось, как извиниться и немедленно следовать за слугой, хотя он и порывался сначала довести меня до подруг. Но я заверила его, что вполне в состоянии дойти сама.
Об этих словах пожалела довольно быстро. Потому что не успела пройти и десятка шагов, как навстречу вышел Френсис Рассел и встал у меня на пути. Я растерялась и даже немного испугалась. Но вовремя вспомнила, что шла не по темному малопосещаемому коридору, а потому обернулась в поисках гуляющих или хотя бы слуг. К удивлению, коридор оказался совершенно пуст. Я снова посмотрела на графа, который все это время молчал и смотрел на меня нечитаемым взглядом.
– Нам нужно поговорить, Евдокия, – наконец, произнес он.
– Нам не о чем разговаривать! – вздернула я подбородок, ощущая, как начинают подрагивать поджилки. – К тому же вы проиграли пари и обязаны оставить меня в покое!
– Не бойтесь меня, – грустно и мрачно констатировал он. – Я просто хочу поговорить.
В этот момент в конце коридора послышались шаги. Я обернулась и в следующую секунду оказалась прижата к мужской груди с зажатым чужой ладонью ртом, а потом и вовсе втащена в комнату, из которой вышел этот гад. От испуга я совершенно забыла, что могу использовать заклинания. Я пыталась лягаться, мычать, кусаться, но вырваться не получалось. Я начала задыхаться от нехватки воздуха, что поначалу подстегнуло панику. Но в какой-то момент мне, наконец, удалось расслышать слова, которые мужчина не первый раз повторял прямо мне в ухо:
– Евдокия, успокойтесь! Я не причиню вам вреда! Нам просто нужно поговорить! – Я затихла в его руках. Сердце продолжало быстро стучать, колотясь о ребра, но паника успокаивалась, и я, наконец, смогла мыслить здраво. Мужчина за спиной тоже дышал тяжело. Видимо, моя борьба с ним и ему далась нелегко. – Вы готовы меня выслушать? – «А что мне остается?» – хотелось съязвить, но я лишь кивнула. – Прошу вас не кричать, – он очень медленно отнял ладонь от моего рта.
– Отпустите! – дернулась, ощущая его стальную хватку на талии.
– Только если вы пообещаете не вылетать отсюда с криком о помощи, а все же немного со мной поговорите.
А я подумала, что если бы он и правда хотел причинить мне вред, то уже бы это сделал. Смысл всех этих переговоров, если птичка и так попала в расставленные силки? Был, конечно, вариант, что он просто решил поиграться со мной, как кошка с мышкой. Но в его стиле была, скорее, вот такая вот принудительная кража для разговора, чем воображаемые мной кошачьи игры. Поэтому я решила его выслушать. Да и, признаться, не к месту взыграло женское любопытство.
– Хорошо, граф, я готова поговорить.
На одно краткое мгновение, за которое я даже не успела испугаться, он чуть сильнее прижал меня к себе и отпустил. Не веря своему счастью, я обернулась и, встретившись с его потемневшим взглядом, предпочла отскочить на приличное расстояние.
– Неужели я так вам неприятен? – скривил он губы.
– Я бы сказала, что вы слишком непредсказуемы, – ответила так, чтобы не нагнетать и без того нервную обстановку, и осмотрелась, стараясь не терять его из поля зрения. Только сейчас я поняла, что мы оказались в одной из гостевых комнат. В ней царил полумрак, который развеивал свет лишь одного канделябра. Я, как могла, пригладила растрепавшиеся волосы и снова посмотрела на мужчину, который не сводил с меня взгляда. – Ну? – нервно спросила. – Я вас слушаю.
Граф заговорил не сразу. Для начала он прошел к небольшому столику, налил себе немного воды из графина и отпил.
– Евдокия, не желаете ли тоже немного воды?
Я посмотрела на него, на графин, невольно сглотнула набежавшую слюну и поняла, что зверски хочу пить! Паническая атака не прошла даром. Только вот вдруг он тоже решил меня сегодня удивить какой-нибудь пакостью? А потому, подумав, собралась отказаться. Он будто угадал ход моих мыслей, усмехнулся, улыбнувшись лишь краешком губ, и проговорил:
– Поверьте, вода совершенно безопасна и не содержит никаких примесей. Признаться, до сегодняшнего дня я даже не предполагал, что цветы можно использовать, чтобы так изощренно отомстить…
Я уже двинулась к столу с графином, но после его последних слов застыла на месте:
– Вы считаете, у меня не было повода? – ощетинилась я.
– Признаться, я никогда не думал, что цветы от поклонника могут стать тем поводом, который станет причиной ославить человека на весь двор.
– Вы прекрасно знаете, что дело вовсе не в цветах! – воскликнула возмущенно.
Его брови в удивлении взметнулись вверх, но взгляд оставался таким же холодным и мрачным.
– Тогда в чем же? – крутя в руке стакан, спросил он.
– В том, что вы не понимаете слова «нет»! Вы ведь даже не задумались о том, как я выгляжу со стороны, когда вынуждена принимать ваши знаки внимания, и все об этом прекрасно знают! Не задумывались, как я себя при этом чувствую! Не задумывались, что такие подарки ничего, кроме отторжения, вызвать не могут! Не задумывались, что, глядя на эти цветы, я думаю о том, что сейчас вы навязали мне их, завтра навяжете еще что-нибудь, а послезавтра и себя! Не оставив мне при этом выбора! Даже сейчас вы поступили точно так же: просто навязали мне свое общество и этот разговор! А я не марионетка! И так как простых слов вы не понимаете, а я не раз говорила вам о своем неприятии такого поведения, мне пришлось использовать женские хитрости! И не вам меня в этом винить!
Сказав это, я решительно подошла к столу и, налив себе в стакан воды, выпила. После чего воинственно уставилась на этого брюнетистого гада!
На несколько долгих минут в комнате повисла давящая тишина. Было видно, что мужчина что-то напряженно обдумывал:
– Простите, Евдокия, – наконец, тихо попросил, опустив взгляд. От чего все мое возмущение как-то сразу схлынуло. – Я правда думал, что вы просто, как говорят русские, ломаетесь, – он сделал ко мне шаг и заговорил еще тише и проникновеннее: – Я ведь представлял, как вы, разнеженная, лежите в окружении этих цветов, вдыхаете их аромат, думаете обо мне, и мягкие лепестки касаются вашей обнаженной кожи… – он протянул руку, чтобы погладить мою щеку.
Я от таких откровений поначалу опешила, но вовремя опомнилась и отступила на шаг:
– Знаете, Френсис, я вас, наверное, удивлю, но у роз, которые вы мне присылали, очень много острых шипов, и если бы я улеглась на подаренное вами богатство, то последнее, что ощутила бы – это мягкость лепестков. Но если вы так настаиваете, то я бы с удовольствием усадила на подобное ложе вас. Поверьте, ваш крик порадовал бы всех окрестных кумушек. И кажется мне, что это был бы отнюдь не стон страсти.
Некоторое время он напряженно всматривался в мое лицо, а потом запрокинул голову и расхохотался:
– Евдокия, вы неподражаемы! Неужели вы напрочь лишены романтики?
– Вас это может удивить, но романтика в моем представлении должна хоть как-то соотноситься с практичностью. Поверьте, если ваш голый зад познакомится хотя бы с одним шипом, вы тут же примете мою точку зрения. – Заинтересованный мужской взгляд почему-то метнулся к моим вторым пока еще не девяносто. – Не обольщайтесь, я такой дурью никогда не страдала.
– Евдокия, чем больше я с вами общаюсь, тем больше убеждаюсь, что хотел бы свести с вами более близкое знакомство. Но вы упорно не даете мне и шанса! Почему? Я же вижу, что вы сразу имели в отношении меня некоторое предубеждение.
– Что, вам уже не хочется со мной поквитаться за ароматическую атаку? – решила я соскочить с темы личных отношений.
– Хм… звучит неплохо: ароматическая атака… – Он задумчиво отпил несколько глотков. – Но нет, не хочу. Вы довольно доходчиво объяснили мотивы этого поступка. Хотя, признаюсь, поначалу я собственноручно хотел вцепиться в вашу нежную шейку. До сих пор руки чешутся…
– И я могу вас понять, – улыбнулась. – Но все же советовала бы вам держать руки при себе.
– Евдокия, почему же вы так настойчиво отталкиваете любые мои ухаживания? – он смотрел пристально, изучающе.
И ведь не отцепится же! Но не говорить же ему, что я знаю, что он шпион! Но намекнуть, пожалуй, могу.
– Потому что вы тот, кто вы есть, Фрэнсис. И нам не по пути.
Он пристально на меня посмотрел:
– Вы правы, Евдокия, мы те, кто мы есть, но что мешает нам встать на один путь? – медленно проговорил он.
Это что же, вербовка?
– Может быть, то, что если эти пути соединяться, то я перестану быть собой, а для меня это недопустимо?
Граф хотел еще что-то сказать, и даже снова сделал ко мне шаг, но в этот момент дверь в комнату со стуком отворилась. И в появившийся проем влетели мои подруги, быстро осмотрели нас и, переглянувшись, молча принялись быстро зажигать все имеющиеся в комнате свечи. Наташа метнулась ко мне, поправила прическу и чинно уселась на кушетку. Мы с англичанином лишь недоуменно переглядывались в полном ошеломлении.
– Девочки, что происходит?
– Сейчас сама узнаешь, – ответила Варя недовольно, зажигая последнюю свечу.
А в следующее мгновение двери комнаты снова распахнулись, и на пороге возникла Гофмейстрина в сопровождении блондинистого лиса и целого выводка фрейлин, на лицах которых было написано явное злорадство, которое при виде нашей компании сменилось досадой. Там же мелькнуло и лицо Лиды, на котором озабоченность сменилась облегчением. Немая пауза затягивалась.
– Что здесь происходит? – раздавшийся за спинами всех голос словно отпустил некую пружину, и все загомонили разом. А в комнату вошел Его Императорское Величество в сопровождении князя Заславского. Я бросила уничижительный взгляд на брюнетистого лиса. А ведь я почти поверила в его благородство! И если бы не мои подруги, то быть мне ославленной на весь белый свет! Он же смотрел вовсе не на меня, а на своего друга. И было в этом взгляде что-то такое, что я предпочла сделать несколько шагов прочь. Наконец, царь не выдержал этого гама и немного повысил голос: – Молчать! Графиня Оболенская, может, хоть вы сможете мне разъяснить, что здесь происходит?
Гофмейстрина отчего-то зарумянилась, но отвечать не торопилась. Царь продолжал смотреть на нее требовательным взглядом, и она, глянув искоса на блондинистого англичанина, наконец, ответила:
– Нам стало известно, что одна из фрейлин Ее Высочества в этой комнате занимается неподобающими вещами с мужчиной, – дама совсем раскраснелась и начала обмахиваться веером.
Я снова перевела испепеляющий взгляд на графа Рассела, но он не выглядел виноватым, наоборот, смотрел на меня открыто, чуть поджав губы, будто хотел что-то объяснить, но сдерживался. Тогда, прищурившись, я посмотрела на его дружка, и по его холеной роже поняла, кто закрутил эту интригу.
– И что же? Грехопадение подтвердилось? – без капли интереса спросил монарх.
Гофмейстрина замялась:
– Нет, ваше Императорское Величество!
– Получается, на девушку был совершен навет? – поинтересовался Заславский, нехорошо поглядывая то на меня, то на графа Рассела.
– Получается, что так… – с неохотой ответила дама.
Мне же оставалось только радоваться, что за все это время моего имени так и не прозвучало.
– И кто же был тем человеком, который посмел очернить девичью честь?
Ой… Ой-ой-ой-ой… Вот только дуэлей не хватало! Я непроизвольно прижала к груди руки. Графиня растерянно оглянулась, упираясь взглядом в графа Вудвилла, но затем перевела его на свою племянницу, ту самую фрейлину, что совсем недавно утверждала, будто у нее с Заславским все так серьезно, что он ее даже со своим сыном познакомил.
