Четвертое! Нужно решить вопрос с обороной объекта с другой стороны. Я могу ошибиться немного, но твердо помню из курса истории, военной в том числе, что район Вязьмы немцами был занят. Поэтому нужно получить разрешение от советского правительства на ввод наших подразделений на их территорию. Валерий Васильевич! Какие силы и средства мы можем использовать в столь неоднозначной ситуации?
– Предлагаю использовать 45-ю бригаду спецназа ВДВ из «Кубинки» и 15-ю мотострелковую миротворческую. Личный состав проверенный. И «Кубинка» от района, где им предстоит выполнять задачу, недалеко. Можно быть уверенными, не подведут. Но нужно усилить артиллерией, инженерными и противовоздушными подразделениями.
– Принимается! Тогда переходим к следующему пункту.
Пятое! Вам же. Разберитесь в подробностях, что происходило в этом районе в 1941 году. Вообще поднимите все возможные материалы по Великой Отечественной войне. Хотя бы в рамках осени 1941 – весны 1942 года. Конкретно в числах, датах, наименованиях и так далее. И наши предложения исходя из знаний и возможностей.
Шестое! Снова Валерий Васильевич! Соберите всю информацию по складам длительного хранения. Что у нас там есть залежавшегося? Того, что даже утилизировать дороже, чем хранить. Я имею в виду оружие, технику и снаряжение, относящиеся к периоду Великой Отечественной войны. Судя по роликам боев в Донбассе, на Украине на базах еще хранились противотанковые ружья. Я думаю, и у нас найдется нечто подобное. И немало. Для нас это уже давно не актуально, а вот предкам, особенно в 1941 году, будет очень неплохим подспорьем.
Седьмое! Сергей Викторович! Готовь кандидатуры, в случае установления нормальных отношений будем соответствовать протоколу.
Восьмое. Нашей аналитической службе подготовить информацию, чем, в каких объемах и по каким ценам мы сможем торговать с предками. Война в любом случае закончится, а портал, я надеюсь, останется. Грех не воспользоваться уникальной возможностью.
Есть какие-либо вопросы или уточнения?
– Владимир Владимирович! Это ж коммунисты! Более того – большевики!
– Да! А еще это наши предки. Уж не знаю, точно они или это какой-то параллельный мир, но они очень похожи именно на наших предков. А не помочь своим – грех во всех смыслах. Коммунисты? Так я тоже был коммунистом. И вы, наверно, тоже. Сергей Кожугетович! Ты до какого поста в партии дорос?
– По партийной линии – второй секретарь горкома.
– И? Рогов не выросло. Хвоста тоже. Мы все вышли оттуда. И чем коммунисты хуже наших партнеров из-за океана, с которыми мы обмениваемся любезными улыбками? С которыми торгуем, а они только и ждут момента, когда мы отвернемся и они смогут вонзить нам нож в спину. Сталин – тиран? Возможно. Я не разделяю многих его методов, с помощью которых он управлял страной. Но факт остается фактом, он смог победить там, где вся Европа сдалась. Он обеспечил нам такое положение в мире, которое нам, фактически просравшим страну, позволяет иметь свое мнение. А на это способны сегодня далеко не многие!
И неизвестно, что о нас скажут наши потомки! Может, еще и могилы сровняют. Хотя нам сейчас представляется, что мы поступаем верно.
Поэтому я не вижу препятствий и для оказания помощи, и для взаимовыгодной торговли. В конце концов, мы же нашли силы и средства помочь Сирии. А здесь нам сам бог велел.
Если возражений больше нет, тогда, представители силовых ведомств, встречаемся здесь же в 10 часов. С готовыми планами!
Вечером этого же дня состоялась дополнительная встреча президента с начальником Генерального штаба генералом армии Герасимовым Валерием Васильевичем.
– Владимир Владимирович, я готов доложить по запасам… ммм… оружия времен Великой Отечественной войны. Хочу сразу оговориться! В памятные 90-е годы наши бизнесмены пролоббировали в Министерстве обороны приказ об утилизации техники со складов длительного хранения. Откровенно говоря, это было нетрудно сделать. На территории Российской Федерации скопилось огромное количество современной на тот момент техники и вооружения, оставшихся после вывода наших войск сначала из-за рубежей СССР, а потом сокращения Вооруженных сил. Технику просто некуда было девать! Поэтому вполне естественным было решение освободить для нее площади, занятые уже безнадежно устаревшими образцами. Часть наших… мм… бизнесменов сумела получить эту технику практически бесплатно в рамках статьи расходов Министерства на утилизацию, включая вывоз ее на заводы для переплавки. Но бюджет этой статьи был не велик. Поэтому почистили склады в европейской части России. Это сумела сделать категория наиболее, так сказать, удачливых бизнесменов. Вторая категория – менее удачливая, не имеющая связей в МО, но дружащая с руководством РЖД. Эти вынуждены были понести определенные затраты на перевозку, но все же остались в прибыли. И последняя категория бизнесменов – это те, которые вынуждены были транспортировать технику только за свой счет. Они добрали все, что по каким-либо причинам осталось от первых двух групп. И далее их интерес к базам длительного хранения ограничился дальностью перевозок и, соответственно, стоимостью, при которых прибыль от переплавки была еще возможна. Таким образом, часть баз в Сибири и на Дальнем Востоке оказались нетронутыми. Это то, на что мы можем рассчитывать. Всего на складах осталось несколько десятков танков ИС-2, в основном из укрепрайонов, и еще меньшее количество ИС-3. В неплохом состоянии послевоенные тяжелые танки Т-10. Их несколько сотен. И примерно столько же Т-44. Нашлось с десяток «забытых» Т-34 и два десятка СУ-100. Далее, артиллерийские системы. Ну, тут все достаточно неплохо. Запасы имеются. Даже в Сирию недавно партию отправили. Так что потребности при формировании запланированных частей закроем. Есть сложности с тягачами, но они идентичны танковым проблемам. Со стрелковым оружием и боеприпасами к нему также все в порядке. С бронетранспортерами тоже неплохо. БТР-152 использовался во внутренних войсках вплоть до начала 90-х годов, поэтому их осталось еще несколько сотен. Нашлось несколько десятков БТР-40 и чуть больше сотни БТР-50.
Гораздо хуже с реактивными системами залпового огня. В наличии сотня установок БМ-13 «Катюша». Остались на хранении от расформированных частей войсковой ПВО. Они использовались в качестве пусковых установок мишеней. Нашлось несколько десятков так же «забытых» БМ-14.
Тут две проблемы. Первая: установки БМ-13 смонтированы на базе ЗиЛ-131. Пока мы будем снабжать бензином, проблем не будет. Но для того, чтобы перевести на бензин того времени, придется двигатели дорабатывать. Это касается не только установок БМ-13, но всей основной массы автотранспорта.
А у нас это ЗиЛ-131, ГАЗ-66, УАЗы разных модификаций. Очень немного ЗиЛ-157, ГАЗ-64, ГАЗ-69, для которых топливо того времени в принципе приемлемо. Переделка не слишком сложна, но количество! Второе гораздо хуже. Крайне небольшой запас боеприпасов на эти две системы, примерно до 50 боекомплектов. Это одно! И тут же боеприпасы превзошли все возможные сроки хранения. Количество не сработавших взрывателей, пороховых двигателей и боеголовок, возможно, будет крайне велико. Но это установить можно только опытным путем. В этой связи возникает проблема, что не разорвавшиеся снаряды достанутся немцам. То же самое в отношении неуправляемых авиационных ракет системы С-5. Они сняты с вооружения к середине 80-х. И с тех пор остатки лежат на складах.
– Опасения понятны! Но ведь что мы собираемся продавать СССР в дальнейшем? Согласно вашим же предложениям, технику и оружие уже точно послевоенное. Которое для нас также сейчас является практически балластом. Но оно уж точно гораздо эффективнее, секретнее и так далее, нежели перечисленное вами. По расчетам ваших аналитиков, через сколько при благоприятном развитии событий Красная Армия освободит район портала?
– Три-четыре месяца. И в той истории этот район немцы удержали с трудом. В основном по причине крайне неудачных действий Красной Армии. Сейчас точно не удержат.
– Поэтому нет особой разницы, сейчас или через три месяца, в любом случае немцы не успеют сделать ничего серьезного. А СССР с нашей помощью сможет запустить производство боеприпасов и возможной в их условиях техники. Мы ведь не только оружием будем помогать, главный наш товар – информация и технологии. Кстати, насчет технологий. Все, что связано с модернизацией и развитием техники и оружия эпохи Великой Отечественной, необходимо подготовить, и как только появится устойчивая связь с Москвой, передать советскому руководству. У вас есть еще что?
– Да! Техника без малого тридцать лет не обслуживалась и на данный момент требует расконсервации и восстановительного ремонта. Своими силами предки с этим вряд ли справятся. Личный состав баз хранения в лучшем случае сможет заставить технику двигаться, чтобы погрузить в эшелоны. Есть предложение сформировать и отправить на ту сторону передвижной танкоремонтный завод. Это позволит восстановить боеспособность техники в кратчайшие сроки.
– Согласен. Продолжайте работать.
Г. Вязьма
Алексей Трофимов попал домой в районе 10 часов утра. По дороге домой позвонил жене. Лариса обрадовалась его столь быстрому возвращению. Коротко ввела его в курс дел: она не знает, куда звонили из ФСО, ее начальству или выше, но претензий на ее отсутствие начальник не предъявил. Только странно и внимательно смотрел на нее, когда она клала на его стол заявление на отгулы задним числом. Предупредила, что дома на хозяйстве Вера с детьми, поэтому дома в трусах не ходить, носки не разбрасывать, на Веру не заглядываться, и вообще, пора и ему на работу выходить. Обсудили эти вопросы и посмеялись. Алексей тоже был рад, что его поездка в Москву 41-го года сорвалась. Нет, он не боялся, но понимал, что вряд ли он сможет быть полезнее тех материалов, что передал Цанаве. К тому же был убежден, что в ближайшее время уровень отношений между Москвой 41-го года и Москвой 2016-го поднимется неизмеримо выше возможностей и знаний какого-то старшего лейтенанта запаса. В свою очередь, он был готов быть полезным здесь среди тех, кого он знал и с кем его свела судьба. И сейчас, и за годы жизни. По приезде Алексей сначала зашел в вольер к Арчибальду и подвергся всему арсеналу выражения радости пса по поводу возвращения хозяина. Потом поднялся домой через гараж. С порога услышал голоса играющих где-то на втором этаже детей. Из кухни доносился звук включенного телевизора, скворчание и запах блинов. Он снял обувь, повесил куртку на вешалку и заглянул на кухню. У плиты стояла достаточно высокая стройная брюнетка с тонкими чертами лица. Выглядела она, несмотря на перебинтованную руку и бледное лицо, достаточно сносно.
– Здравствуйте, Вера!
Она резко повернулась к нему при первых звуках речи, и в ее карих глазах застыл испуг.
«Во, блин! Напугал! Она еще от войны не отошла. И наверняка входная дверь закрыта, а то, что можно войти через гараж, она не знает», – пронеслось у него в мозгу.
– Меня зовут Алексей. Я муж Ларисы. Мы с вами виделись… точнее, я вас видел в тот вечер, когда вы были ранены. Но вы были без сознания и меня видеть не могли. А в дом я зашел через гараж. И да, ваше имя мне сказала жена. Я ей звонил по телефону.
– Здравствуйте!
– Как ваша рука?
– Побаливает, но уже вполне терпимо. Я даже уже немного ею двигать могу. Спасибо Ольге Владимировне и доктору.
– Наверно, ночью мешает?
– Да. Спать приходится или на спине, или на одном боку. Если во сне переворачиваюсь и задеваю ее, сразу просыпаюсь от боли.
– Знакомо! Нет! Не по причине ранения, мне не довелось воевать в своей жизни. Для меня война, так же как и для вас, первая. Спортивные травмы! Как дети?
– Хорошо! Играют. Они столько и таких игрушек даже представить себе не могли.
– Ну да! Детская психика пластичная. Это и хорошо. Кстати, как деток зовут?
– Ваня и Маша.
– О как! Иван да Марья! Красиво! А вы, значит, решили блинов испечь?
– Да, Лариса Владимировна научила, как плитой пользоваться. Вот пробую.
– Ладно, я не буду мешать вам, пойду ванну приготовлю, там не до этого было.
Через час они вчетвером пили чай с вареньем и блинами. После чая Алексей предложил детям посмотреть мультики и поставил им на компьютере «Ну, погоди!», а сам позвонил своему начальству, Александру Сараеву, предупредив, что на работу выйдет завтра.
7 октября 1941 г.
Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии
Рокоссовский ночью ставил задачу командиру 73-й стрелковой дивизии, подошедшей к городу. Для этого пришлось приехать в госпиталь, где лежал раненый командир дивизии полковник Акимов. В создавшихся условиях он посчитал необходимым быть во главе дивизии, несмотря на ранение ног и невозможность ходить. В данный момент комдив выписывался из госпиталя и по готовности КП дивизии собирался убыть на него.
Дивизия была укомплектована практически по штату. И это командарма радовало. Рокоссовский назначил этой дивизии рубеж развертывания севернее Бариновор. Кунавка – д. Петровка восточнее озера Улицкое. Таким образом закрывалась брешь между левым флангом 29 сд и позицией запасного полка на Минском шоссе северо-восточнее Вязьмы. Ширина рубежа обороны дивизии составляла около 20 километров. Что было много. Облегчало задачу дивизии крайне трудно проходимая для техники местность. То есть оборона должна была строиться очаговая – укрепленными опорными пунктами на немногочисленных дорогах. Огорчало то, что до рубежа, который предстояло занять и оборонять, дивизии еще нужно было пройти 12–27 километров. Единственное, что можно было предпринять в этой ситуации, это выделить автотранспорт, который перебросил на рубеж хотя бы один стрелковый полк вместе с противотанковым и зенитными дивизионами. Остальные силы дивизии должны были прибыть в течение всего дня 7 октября.
Одной головной болью стало меньше. Еще такая же дыра в обороне города зияла на направлении юго-запад – запад, как раз между железной дорогой Вязьма – Брянск и минским шоссе. Войск даже на прикрытие дорог отдельными заслонами не было. Теплилась надежда на все увеличивающееся количество отступающих войск, которых немцы выжимали в район Вязьмы. Но все могло пойти прахом, ворвись немцы с юго-западного направления сейчас. Остановить их было нечем. Резервов не было! Оставалось уповать на русское «авось» и на достоверность разведсводок летчиков Захарова, утверждавших, что немцы только подходят к Угре с этого направления и не основными силами, а разведкой. Основные их силы идут южнее Вязьмы через Юхнов на Москву. А с запада гремит беспрестанно, по Старой Смоленской дороге и Минскому шоссе на Вязьму отступает 20-я Армия Ершакова, севернее шоссе – 19-я Армия Лукина.
Рокоссовский рассчитывал, что не позднее завтрашнего дня эти войска выйдут на линию райцентр Семлево – станция Семлево – Хмелита, и уже можно будет организовывать взаимодействие с подходящими дивизиями армий. По информации Цанавы, соединения Лукина, Болдина, Вишневского должны были подойти к р. Бебря севернее трассы Москва – Минск 9 октября. Из их войск нужно было строить оборону фронтом на запад – северо-запад. Пока конкретики в этом вопросе не было. Неизвестен был ни количественный, ни качественный состав соединений этих армий. Данные, которыми располагал штаб 16-й Армии, на это время скорей всего устарели. Войска вели бои и отступали, сколько и чего дойдет до Вязьмы, можно будет узнать лишь по их прибытии. Однако уже сегодня Рокоссовский намеревался отправить делегатов связи с копиями приказов к командующим 19-й, 20-й, 32-й Армиями.
В ночь с 6 на 7 октября пограничники и разведка 248-й дивизии вывела с западных берегов Днепра и Вязьмы остатки 248-й, 140-й, 242-й стрелковых дивизий. Установлена связь со 152-й и остатками 251-й стрелковой дивизии, которые находились под командованием замкомандующего фронтом генерал-лейтенанта Болдина.
На участке Пищиково – Высокое части 140-й и 242-й стрелковых дивизий, едва заняв рубеж, во второй половине дня отразили попытки сбить их с занимаемых позиций разведкой немцев. Тем не менее немцами было установлено, что перед ними занимают позиции части только что прибывшие и еще не обеспеченные в инженерном отношении. Поэтому в районе 16 часов этот участок обороны подвергся атаке с массированным применением танков. Атаку удалось отбить только с помощью подошедшего резерва танков 143-й бригады и пехоты, доставленной на броне танков.
Танкисты бригады, действуя из засад, выбили прорывающиеся через пехоту немецкие танки. К тому же начало уже темнеть, а немцы ночью старались не воевать. Но было понятно, что завтрашний день на этом направлении будет очень тяжелым.
Почти одновременно атакованы были позиции 248-й дивизии западнее большака Хмелита – Вязьма. Но тут немцам крайне не повезло с местностью, мало того что на направлении их наступления был противотанковый ров, который был прикрыт пехотой, противотанковыми и зенитными пушками, так и местность просто изобиловала множеством мелких речушек и болот. Однако было понятно, самое большее, на что можно было рассчитывать Рокоссовскому на этом направлении, это то, что его войска смогут продержаться еще день на этом рубеже. Может быть. И это можно будет считать маленьким чудом.
Но в целом Рокоссовский не обольщался. На северном фланге немцы пробьют брешь, поэтому нужно думать, на какой новый рубеж отводить войска и где строить новую оборонительную линию, выигрывая время.
Но для этого войскам на северном фасе обороны нужно продержаться еще завтрашний день и только в ночь с седьмого на восьмое, оторвавшись от противника, отступить на рубеж реки Вазузы. Одновременно придется отводить и войска на правом фланге северного участка Александрино – Высокое на рубеж Семово – Горлово – Касня – Ефремово.
Утром прибыл 471 пап ргк. Рокоссовский сразу же его отправил в район Хмелиты.
И этим же утром в районе Семлево появились остатки 24-й Армии Резервного фронта под командованием начштаба армии генерал-майора Кондратьева. Рокоссовский посыльным передал ему приказ Ставки и по телефону поставил задачу занять оборону фронтом на запад по берегу Осьмы, перекрывая возможность движения противника по Старой Смоленской дороге и Ельнинскому большаку, по которому и отступала эта армия. По факту армией она числилась лишь на бумаге. В наличии был штаб армии, штабы нескольких дивизий с весьма немногочисленными остатками боевых подразделений и всевозможные тылы – от полковых до армейских.
По пятам за ней шла немецкая пехотная дивизия. Рокоссовский выдвинул в помощь Кондратьеву милицейский батальон и два дивизиона зенитчиков. Кроме этого, через делегата связи передал приказ командирам 229-й и 38-й дивизий о временном переподчинении последних штабу 24-й Армии, до прибытия командарма-20 Ершакова. Но даже при развертывании этих сил он не мог полностью закрыть участок от Минской трассы через оба Семлева до Михалей для смыкания с флангом его войск на знаменском большаке. Оставалось надеяться на подход армий Западного фронта.
Появился противник и на южном направлении. Первым было атаковано подразделение, закрепившееся на левом берегу у железнодорожного моста. Причем атаковал противник с западного направления. Через реку ему оказывало помощь фланговым огнем несколько пулеметов. И минуты спустя немцы атаковали позиции наших войск прямо через мост. Командир подразделения поступил строго по инструкции – подорвал мост и, отбив атаку, отошел на основные позиции в район Михалей. Мост через Угру у Знаменки противник, по-видимому, все же надеялся получить в исправном состоянии. Поэтому в районе моста никаких атак не предпринимал. Передовыми отрядами немцы сбили заслоны на бродах, у деревень Великополье, Лепехи и Баталы, обходя позиции батальона, прикрывавшего мост, с флангов. Контратака переправившихся групп противника не увенчалась успехом. С другой стороны реки на наступавшие подразделения батальона прикрытия моста было оказано сильное огневое воздействие. Однако и немцы при отсутствии бронетехники и довольно жидкой артиллерийской поддержке, одной пехотой не смогли сбить батальон с предмостных укреплений. По документам убитого офицера было выяснено, что атаковало наш батальон подразделение 252-й пехотной дивизии. По итогам боестолкновений командир батальона сделал вывод, что атаковавшие их гитлеровцы были передовым отрядом дивизии, имевшим задачу обеспечить захват моста. После доклада о бое, командованием было принято решение отвести батальон, не имевший тяжелого вооружения, к основным силам на рубеж Тетерино – Цынеево.
Аэродром «Двоевка»
Ночью командиру 43-й смешанной авиадивизии генералу Захарову спать тоже не пришлось. Еще днем по связи пришла шифровка, что ранним утром на аэродром «Двоевка» прибудет спецборт, который одновременно будет лидером для двадцати четырех самолетов И-16 из 11 и 171 иапов, передаваемых в состав его дивизии в качестве усиления. Поэтому остаток дня и ночь ушли на подготовку к размещению самолетов. К счастью, получилось как в поговорке: не было счастья, да несчастье помогло. Хотя комдив, помня слова Рокоссовского о том, что 7 октября пойдет снег, а следом за ним придет распутица, и собрал остатки своих полков на аэродроме «Двоевка», единственном в его дивизии имевшем бетонную ВПП, мест для новых самолетов оставалось еще с запасом. «Хозяин» аэродрома 33 иап на 6 октября в своем составе имел всего лишь шесть самолетов ЛаГГ-3. Остальные полки имели примерно такой же численный состав. Захаров осознавал опасность уничтожения его самолетов, базирующихся на одном аэродроме. Это с одной стороны. С другой – он прекрасно понимал, что противнику давно известны все аэродромы советской авиации в районе Вязьмы. Плюс численный состав дивизии не достигал штата предвоенного полка. А бетонная ВПП давала возможность его летчикам в меньшей степени зависеть от погоды.
Про пополнение он тоже все понимал. Поступил приказ командующему Московской зоной ПВО выделить энное количество истребителей для 43 сад. И разве нормальный командир в такой ситуации отдаст лучшее? Да никогда! И Захаров бы так же поступил. Ведь задачи с командира, передавшего самолеты, никто снимать не будет. Они останутся. Поэтому в 43-ю дивизию пошли «старички» И-16, а «миги», «лагги» и «яки» остались в своих частях. Получается, и задачу командир выполнил, и боеспособность не сильно понизил. Но Георгий Нефедович не расстраивался! В его положении любой помощи нужно было радоваться. Что И-16? В их условиях, когда от аэродрома до позиций частей, обороняющих город, от 15 до 40 километров, и главным врагом становится не авиация, а танки и пехота, когда облачность прижимает все к земле, недостатки И-16 если и не дают преимущества, то становятся малосущественными. А его маневренность по горизонту делает его крайне опасным, как для немецких истребителей, так и наземных войск. Техсостава имелось пять комплектов, так что комдив был уверен, что в ближайшие ночи все «ишаки» получат направляющие для эрэсов. Которых на складах имелось в достатке.
Когда последний самолет сел и его покатили в замаскированное укрытие, Захаров позвонил в штаб 16-й Армии и доложил о прибытии подкрепления. Не успел он положить трубку, как на КП аэродрома вошел комиссар третьего ранга Цанава, одетый в зимний десантный комбинезон и шапку-ушанку.
– Товарищ ко… – вытянулся генерал.
– Полковник Абашидзе! – прервал его комиссар. – Вы, – он указал на генерала пальцем, – теперь знаете меня только как полковника Абашидзе.
– Слушаюсь, товарищ… э… полковник!
– Я прибыл на транспортном. Мне нужна ваша помощь, генерал. Меня и двадцать моих бойцов необходимо в кратчайший срок перебросить в район деревни Хватов Завод. То есть нужны автомашины.
– Слушаюсь!
И Захаров по телефону распорядился выделить из состава БАО машины и подогнать их к КП. Через полчаса под рев моторов взлетающих самолетов от аэродрома на юг двинулась колонна из трех полуторок.
Район д. Хватов Завод
Через два часа колонна пробилась проселочными дорогами до указанной деревни. Не доезжая до деревни, полковник и его сопровождение остановили машины и, загрузившись объемными тюками, растворились в лесу. Машины повернули назад, а через час таинственная группа, обойдя вне видимости деревню, была остановлена секретом охраны портала. Еще через пятнадцать минут в сопровождении лейтенанта Иванова вся группа следовала к порталу. Прямо на ходу комиссар ввел лейтенанта в курс дела.
– Я назначен представителем Ставки Верховного Главнокомандования на объекте. Меня интересует, где сейчас Ракутин и Воистинов?
– Они прибыли сегодня на рассвете из Москвы и сейчас находятся на той стороне. Туда второй день прибывают подразделения.
– Что? Много? Как они себя ведут?
– Нет, вчера тоже утром прибыла рота их осназа. Взяла под охрану подступы к объекту с их стороны. На нашу сторону не переходили. Но уведомили, что если объекту будет угрожать опасность с нашей стороны, они готовы оказать всемерную помощь. А сегодня прибыли еще машины связи и, судя по виду и тому, как реагируют на них те, кто прибыл ранее, целая группа начальников.
– Вам разрешают ходить на ту сторону?
– Да. Никаких препятствий. У нас там стоит кухня и палатка с ранеными. Кстати, их медики занимаются нашими ранеными. Ну, и снабжение… в общем, с сегодняшнего числа обе наши роты и разведгруппа стоят у них на довольствии. Сегодня первый раз завтракали по их нормам.
– Ну и как?
– Я так давно не ел. Обещали еще палатки нормальные привезти.
– А вообще, как они на твой взгляд?
– Волки! Как пояснил товарищ Трофимов, это подразделения силовой поддержки службы охраны высшего руководства. ФСО называется – Федеральная служба охраны. Весь личный состав – офицеры. Извините, но так у них командиры называются. По-старорежимному. Так вот, по повадкам – профессионалы высшей категории. Ну, про оружие вообще молчу! И бесшумки, и ночные прицелы, и тепловизоры. Я даже слов таких не знал. Это такие приборы, которые позволяют видеть человека по теплу его тела. Калибры оружия от маленького 5,45 до 12,7, и все ручное. Плюс противотанковое оружие и противовоздушное тоже все ручное.
– Хорошо осведомлен!
– Так знакомиться они к нам вчера подходили после обеда. Я не стал мешать, действительно, если немцы нас обнаружат, то две роты со стрелковым оружием им на один зубок. А портал отдавать нельзя. Получается, мы без потомков сами не справимся.
– Ну, сейчас я тоже не детсадовцев привез. И три противотанковых ружья имеется. Хотя ты, лейтенант, прав, это максимум на еще один зуб немцам. Ладно, я в палатку сейчас, вызови генерала и майора, мне нужно с ними срочно переговорить.
Через несколько часов Цанава, забрав «эмку» Воистинова и две полуторки с охраной, убыл в Вязьму.
Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии
Ближе к вечеру 7 октября Рокоссовскому доложили, что приехал некто полковник Абашидзе и требует пропустить его к нему. Рокоссовский разрешил провести к нему неизвестного полковника. Неожиданно в помещение вошел одетый в мешковатый зимний комбинезон Цанава. Рокоссовский махнул рукой, отпуская охрану.
– Ну, здравствуй, Константин Константинович! – с порога он бросил Рокоссовскому, пройдя к печке.
– Здравия желаю, товарищ комиссар третьего ранга!
– Абашидзе. Я теперь полковник Абашидзе. Понятно, что это не меняет мою внешность, и тут, в твоем штабе, многие меня знают, но задача твоему особисту уже поставлена, он поработает над этим. Но облегчать жизнь своим врагам мы не будем.
Говоря все это, Цанава грел руки на стенке теплой голландки.
– Зима наступает! И это радует! С ее приходом у немцев проблем добавится значительно. Во всех вопросах. А сейчас коротко мне обрисуй ситуацию под Вязьмой.
Карта перед Рокоссовским лежала постоянно, он над ней проводил бо?льшую часть времени, поэтому, учитывая информированность комиссара, сумел доложить информацию буквально за пять минут.
– Есть еще одна новость. Хорошая для тебя. Но сначала плохая. Я забираю у тебя пограничные полки.
