– Хату себе снимите неподалеку от объекта. В пятиминутной доступности.
– А вы? – внимательно смотрит на меня Тимур. В дверях застывает Гриша с подносом.
– Вернусь в родной дом. Имею право, – объявляю с усмешкой и добавляю строго. – Квартиру в любом случае арендуем с учетом моих потребностей. А там разберемся…
Мои помощники переглядываются между собой.
– А что делать с Софией? – чуть поколебавшись, уточняет Тимур. – Будут ли какие-то взыскания?
– Ничего, – пожимаю плечами. – Она сама себя наказала.
Включив ноутбук, открываю данные госреестра. Хоть тут все нормально. Дом в Майском переулке, доставшийся нам с братом от матери, находится в совместной собственности. Пятьдесят процентов – Марку, а пятьдесят – мне.
Это значит, я имею полное право поселиться под одной крышей с Владой и ребенком. Теперь нужно обезвредить Марка. Лучше убрать его с глаз долой.
– Когда и куда мой брат уезжает, проверили?
– Завтра с утра, в трехнедельный тур по России, – тут же докладывает Тимур.
– Один?
– С супругой.
– А Влада? – рычу напряженно.
Ясен пень, с маленьким ребенком никто не таскается по гастролям. Но сердце екает от глупых предположений. Если Влада – любовница брата, он по-любому потянет ее с собой.
– По всей видимости, остается дома. В списках ее нет. Билеты на ее имя не покупались.
– Вот и правильно, – киваю я с облегчением. Выдыхаю, стараясь себя не выдать.
«Все отлично складывается. Даже пальцем пошевелить не пришлось».
– Утром вылетаем, предупредите пилотов, – замечаю я, взмахом руки отпуская доверенных лиц. И забрав со стола папку, бреду в спальню. С ухмылкой смотрю на распахнутые двери шкафов в гардеробной, на зияющие пустотой полки и болтающиеся вешалки. Я это уже проходил. Два года назад. Тогда казалось, мир остановился. До сих пор глухая тоска не отпустила. И если уход Влады мне показался тогда концом света. То скоропалительный побег Софии я как-нибудь переживу.
«Сколько раз зарекался не селить в доме девиц. И опять на те же грабли», – сержусь сам на себя.
Морщусь, заметив разбросанные по полу бумаги и белый лист, лежащий на комоде.
Но даже читать не хочу. Противно.
Отступаю назад. Нет, не бегу с поля боя. Просто не хочу мараться. Пусть уберут.
Выйдя в коридор, сворачиваю в первую попавшуюся комнату. Кинозал. Сойдет скоротать ночку. Усевшись в широкое кресло, опускаю назад спинку. Лениво наблюдаю, как из пазов выезжает обитая толстой кожей подставка для ног. Умостив длинное тело на удобной лежанке, включаю торшер и снова вчитываюсь в каждую строчку дела Влады Полетаевой. Сверяю электронную версию с бумажной.
Кровь бурлит в жилах, а в висках стучат молотки. Нужно отложить в сторону дурацкое досье и поспать. Но мысли крутятся вокруг Влады. Уснуть точно не удастся! Листаю страницу за страницей и в глубине души надеюсь на благоприятный исход.
Ребенок мой. И Влада моя.
Какого ху… художника я отпустил ее два года назад? И почему сразу не приставил к ней охрану? Разрешил самой шастать по городу?
Сейчас бы вообще проблем не возникло!
«Что гадать?» – одергиваю самого себя. На ощупь, словно слепой, ищу пульт. Щелкаю им в нетерпении. Из колонок по ушам грохает музыка. Какой-то показ мод в Париже. Видимо, Софи смотрела перед побегом.
Лениво разглядываю девушек, шествующих по подиуму. Среди жутких вешалок попадаются по-настоящему красивые. Грациозные цыпочки, знающие себе цену.
Любая из них доступна. Тут только вопрос цены. Но руки сами тянутся к телефону. И я снова залипаю на снимках, присланных детективами. Скачиваю парочку недавних фотографий.
На одной из них Влада ведет урок в музыкальной школе. Вся такая строгая и сосредоточенная. А на другой – шагает по улице в модной серебристой курточке. Прижимает к груди папку и рассеянно смотрит вдаль.
Моя зайчона!
Непроизвольно провожу подушечкой большого пальца по экрану, словно оглаживаю лицо и волосы любимой девушки. Палец, съезжая, перелистывает несколько страниц. И со следующей фотографии на меня уже смотрят Влада и Марк. Брат во фраке и бабочке по-хозяйски обнимает свою ученицу. А она счастливо улыбается в кадр.
Любовники? Так с ходу и не определишь. Но стоят близко. Аж хочется втиснуться между ними. Сбросить с худенького плеча руку любителя бабочек. Или всечь ему в будку.
Стоп!
Аж подскакиваю на месте. Этой фотографии я точно в сшиве не видел. Иначе бы запомнил обязательно.
Схватив со стола брошюру, лихорадочно перелистываю все страницы. Я не ошибся. Ее там нет.
«Выходит, София не при делах», – размышляю, прикрыв глаза. Ей удалять компромат на Владочку ни к чему. А это значит…
– Тимур, – подхватив трубку, рявкаю поспешно. – Срочно наведи справки о хозяине детективного агентства. Меня интересует все. С кем спит? Чем увлекается? И весь ближний круг этого звезданутого товарища.
Обычно я не ругаюсь. Даже эвфемизмы не употребляю. Хватает интеллекта и словарного запаса для выражения собственных мыслей. Но сейчас…
Меня плющит от бешенства. Неужели это мне от Марка прилетело? Старший брат постарался?
10. Ты сам себя обокрал, Слава
– Ты хоть поспала? – спрашивает меня за завтраком Галя.
– Ни одной минуточки! – заявляю я торжественно. Хитрым взглядом скольжу по Черкасовым.
– Давай, лисица, рассказывай, – улыбается мне Маркус и добавляет ворчливо: – Если о Славке страдала, лично в угол поставлю.
– Сочиняла, – каюсь как на духу. Поправляю ложку в ручке сына. Малыш, не обращая внимания, продолжает задумчиво возить ей по тарелке.
– Ты бы докормила, – кивает на манное безобразие Галина.
– Пусть устанет, – смеюсь я.
– Влада, – рыкает Черкасов. – Не томи. Что там у тебя получилось.
– Медленная лирическая, – шепчу я, прикрывая рот рукой. – Но кажется неплохо.
– Я хочу послушать перед отъездом, – решительно заявляет Черкасов. – Галя, мы все собрали?
– Все, кроме тебя, – в привычной манере отмахивается Галина и предлагает с улыбкой: – Идите уже в студию. Я сама Сашеньку докормлю.
– Успеем, – морщит нос Марк и добавляет со вздохом: – Жаль, ты с нами не едешь, Влада. Я там истоскуюсь по Санечку.
– Пусть подрастет, – замечаю я тихонько. Брать на гастроли годовалого малыша не хочу. Бессмысленная затея. Но прекрасно понимаю Галю и Маркуса. Ну как можно прожить даже один день без этого сладкого мальчишки?
С самого рождения Сашеньки Черкасовы относятся к нему как к родному внуку. Маленький диктатор спокойно дергает за волосы известного дирижера и преспокойно засыпает на руках его жены. Для моего сына эти двое – самые близкие родственники. А вот родной отец оказался совершенно посторонним человеком.
Вздрагиваю, вспомнив Ростислава. Даже не верится в такую скоропалительную развязку. Приехал, потусовался и вернулся обратно.
Как-то это не похоже на Градова… И до сих пор в голове не укладывается.
Все закончилось? Правда? Живем дальше?
Задумавшись, кормлю сына. И даже чувствую некоторое разочарование. Неужели Ростислав ни разу не навел справки. Не узнал о Сашеньке? А если знает, но ему наплевать?
Не нужны мы ему. Не нужны.
Прикусываю губу, стараясь справиться с нахлынувшей обидой.
«Не думай о нем!» – приказываю я самой себе. И охаю от неожиданности, когда маленькая пухлая ладошка со всего размаху бьет по каше. Манная жижа разлетается на скатерть, мне на лицо. Попадает на руку Марку.
– Это что такое? – сержусь я.
А Черкасов смеется.
– Дайте пацану взрослую еду! Правда, Санечек?!
– Рано еще, – кудахчет Галина, вытирая мокрой салфеткой маленькую ручонку.
– Пей сок и пойдем музыку слушать, – велит дедушка Маркус. Придвигает малышу бутылочку с соком. Ребенок жадно пьет… Ставит бутылочку со стуком на стол.
– Готово? – спрашивает его Марк и тут же подхватывает на руки. – Галя, Влада, что вы копаетесь? – приказывает нам ворчливо.
Так гуськом и идем в студию, располагающуюся тут же на первом этаже.
Марк с Сашенькой на руках усаживается в высокое кожаное кресло, Галина устраивается на диване. А мне ничего не остается, как сесть за пульт управления и включить проигрыватель. Из многочисленных колонок струится завораживающая мелодия. Легкая, нежная и немножко игривая.
Черкасов слушает внимательно. Словно полностью погружается в музыку и пытается разложить мелодию на отдельные ноты.
Старая школьная привычка. Я знаю.
Кошусь на него, ожидая вердикта. Сейчас разнесет в пух и прах.
Пальцы маэстро барабанят в такт по подлокотнику. Марк даже не замечает, как ослабляет хватку. Зато моего сына дважды просить не нужно. Воспользовавшись моментом, малыш соскальзывает с кресла и на нетвердых ножках ковыляет сначала к дивану, а потом ко мне.
Подхватываю ребенка на руки. Целую в макушку. Вдыхаю самый родной запах и мысленно обращаюсь к Ростиславу:
«Ты сам себя обокрал, Слава. Лишил главного счастья в жизни»…
И вздрагиваю, когда наваливается тишина.
Галя смотрит на меня обалдело. Марк молчит.
«Неужели все так плохо?» – думаю я напряженно.
Во все глаза слежу за Черкасовым. Вот морщится, словно от боли. Трет переносицу тонкими пальцами.
– Попса! – тянет он каждую гласную. И я готова провалиться в подвал со стыда. – Попса, – повторяет довольно. – В лучшем ее проявлении.
Выдыхаю, будто получила на экзамене «пятерку».
– Хорошая мелодия. Добротная, – кивает мой старый учитель. – Только не вздумай ее тянуть на эти свои стоки. Тут нужно с умом подойти. Найти стоящего покупателя. Не продешевить с авторским правом…
– Нет, – мотает головой Галина. – Ничего никому продавать нельзя. Гениальная мелодия. Надо найти подходящие стихи. И получится отличная песня. Все первые места в чартах будут твои, Владочка!
– А ты права, – довольно крякает Черкасов. Смотрит на меня внимательно. – Пока молчи. Никому не показывай. Я подумаю, к кому обратиться…
– Марк, – тихо зовет Галина и командует чуть окрепшим голосом: – Звони Измайлову.
– Думаешь? – внимательно смотрит Черкасов на жену. Будто что-то прикидывает. А затем победно усмехается. – Да, больше некому. Этот типчик или сам бабла отвалит, или стишат накропает. Голова ты, Галка!
Достав из кармана сотовый, Маркус, недолго думая, нажимает на заветный контакт.
– Эдичка, дорогой, – ласково зовет он в трубку. И как только она откликается радостным басом, четко и коротко излагает подробности.
В его речи нет подобострастия или униженных просьб. Все конкретно и по делу. С осознанием чувства собственного достоинства и невероятным уважением к собеседнику.
– Присылай, я посмотрю! – рокочет в трубку Измайлов.
– Нет, мой дорогой, так дела не делаются, – печально вздыхает Маркус. – Если с деньгами напряженка, так и скажи. Я позвоню Капустину.
Галя весело подмигивает. Черкасов искусно наступил собеседнику на больную мозоль.
– Ладно, тромбон с тобой и балалайка, – рявкает тот в трубку. – Если ты говоришь, что вещь стоящая, я сейчас прилечу.
Неожиданный поворот!
От растерянности Марк открывает и закрывает рот. А потом берет себя в руки.
– Хорошо, ждем тебя, – заявляет он решительно. Многозначительно смотрит на жену. – Что, Галя? Что? Нужно сразу все решить, пока не сперли… Ты же знаешь, какой у нас народ!
– Да я не против, – кивает она. – Как легенда: ты слег с сердечным приступом. Переволновался из-за брата. Махать руками не можешь…
