Мила Александровна Реброва "Фиктивная семья для Миллионера"

– Ну и заделай ему правнука. Или у тебя с этим проблемы какие-то? – пошутил он, делая глоток давно остывшего кофе.

Сегодня мы задержались за обсуждением очередного контракта, а потом перешли на личные темы, потеряв счет времени.

– Не собираюсь я заводить детей! Ни ради деда, ни ради его наследства, – не поддержав шутку, отчеканил я. – Ты прекрасно знаешь мое отношение к подобному.

– Нездоровое отношение, скажу я тебе. Как можно не любить детей? Они же такие сладкие! – осуждающе покачал он головой.

– Поосторожнее со словами, если кто услышит, решит, что ты людоед, – закатил я глаза. – И насчет детей я бы с тобой поспорил. Видел бы ты того наглого ребенка, что вытащил мой кабель питания из розетки! Как только умудрился своими крохотными руками!

– Это у тебя руки, а у малыша – ручки, – не обращая внимания на мои слова, вставил он свои пять копеек.

– Суть в том, что эти дьявольские создания очень хитры! Ты просто не видел, как он потом на меня смотрел! Сам набедокурил, а вел себя так, словно это он здесь жертва! Пытался меня околдовать, но не тут-то было! Я-то на этот фокус не попадусь. Меня эти милые мордашки с глазами на пол-лица пугают, а не умиляют, – аж вздрогнул я, вспомнив этого хитрюгу-манипулятора.

– Господи, ты невозможен! – хохотнул друг. – Тебя послушать, так дети – вселенское зло.

– Какими бы они ни были, но пусть будут от меня подальше, будь то мои или чужие. И вообще, глупый разговор. Слушать деда я не стану, – твердо заявил я.

– И отдашь всё Юсупу? – приподнял он бровь.

– Может, и отдам. В любом случае бедствовать не стану. Мне и без доли деда принадлежат пятьдесят пять процентов акций, – встряхнул я головой.

Думать о троюродном братце не хотелось. Тот был тем еще гулякой и транжирой. О том, что он всерьез займется компанией, не шло и речи.

– Но не сто. Не забывай о том, что тебе придется всё время просить одобрения. На твоем месте я бы задумался. Тебе уже тридцать три года, идеальный возраст, чтобы остепениться, – напутствовал Максим. – Тем более для вашей культуры это нормально.

– То, что я мусульманин, не значит, что я должен жениться и продолжить род! – возмутился я,

– Как раз таки и значит, – не согласился Максим. –Помнишь проповеди своего деда?

– Только ты не начинай! Моя мать была украинкой, и поверь мне, от нее мне досталось намного больше, чем от отца-осетина. Дед, конечно, вырастил меня после смерти родителей, и я всегда буду ему за это благодарен, но это не значит, что он может распоряжаться моей жизнью. Я не позволю, чтобы религия или он диктовали мне условия! Я…

– Ой! Простите, пожалуйста!

Меня прервал грохот от упавшей швабры.

Опять эта уборщица! Стоит у двери, выпучив на меня свои глазищи. «Создает же природа таких серых молей», –мелькнуло невольно в голове. Такая же серая, как ее униформа. Непонятная гулька на голове и бледное лицо с темными кругами под глазами.

Еще и ребенок этот! Кстати, о нем! Какого черта он снова делает в моем кабинете?! Решил закончить начатое и приступить к остальным моим шнурам?!

– Что вы здесь делаете? – оглядывая вязаную переноску с довольно кряхтящим ребенком в ее руках, спросил я.

Манипулятор так и норовил выбраться из нее. Видимо, уже предвкушал то, как доберется до моего стола.

– Ра… работаю… – пролепетала она, вновь начав заикаться в своей раздражающей манере. – Сейчас девять часов, и я приступаю к уборке…

– Я не о вашем выходе на работу спрашиваю, а о том, почему вы опять пришли с ребенком?! Разве я не дал вам четких указаний о том, что в моем офисе детям не место? –не понимая, отчего так завелся, спросил я. Меня почему-то до жути раздражала эта уборщица со своим ребенком.

– Да ладно тебе, дружище! Какая тебе разница? – попытался осадить меня Макс, чего я ой как не любил.

– Простите меня, пожалуйста!

Ну ёк макарёк! Опять ее «простите» и «пожалуйста»! Слов она больше не знает, что ли?!

– Мне не с кем оставить сына, и он совсем не помешает! Обещаю, что он больше ничего не испортит, – чуть ли не плача начала заверять она.

– Всё, Багир, идем домой, пусть… Э-э-э? – вопросительно взглянул Макс на уборщицу.

– Надежда, – шмыгнув носом, ответила эта плакса в первом поколении. Теперь понятно, в кого у нее сын: чуть что, сразу в слезы.

– Надежда приступит к своим обязанностям.

Позволив утащить себя на улицу, я всю дорогу ворчал на друга, злясь за своеволие.

– Ну что ты к ним прицепился? Какое тебе дело, с ребенком она или нет? Хватит переносить обиды на деда на ни в чем не повинную девушку и ее малыша.

– Два манипулятора, – ворчал я, нажимая на разблокировку дверей своего зверя.

– Классная тачка, но бессмысленная покупка, как по мне, – попытался он перевести тему. – Хотя, если ты хотел быть единственным обладателем подобной машины в городе…

– Что за чушь? Просто захотел и купил. В моей голове нет места всем этим схемам насчет единоличного обладания чем-то, – хохотнул я над теорией друга. – Если мне что-то нравится, я это беру, несмотря на то, есть это у кого-то или нет.

***

На следующее утро мне поступил звонок от нашей домработницы, которая сообщила об инсульте деда.

– Как такое могло произойти?! – взревел я. – Если это очередная хитрость…

– Да побойтесь бога, Багир Ахмедович! Какие уж тут хитрости! – всхлипнула Маржа, всю жизнь проработавшая в доме деда. – Аслан Багирович еще с ночи чувствовал себя неважно, но мы и представить не могли, что у него что-то с сердцем!

– Я выезжаю! – кинул я, наспех завершая разговор.

«Кажется, не зря дед завел эту тему с правнуком», –думал я, кидая в дорожную сумку пару брюк и свитеров. Неужели знал, что с ним что-то не так? Но ведь никогда не жаловался на здоровье! Мой дед в свои семьдесят даст фору молодым!

Эх, если всё серьезно, кажется, в этот раз мне не отвертеться от желания деда.

***

– Никаких волнений и тревог. Полный покой. Я госпитализировал его, проведем полную проверку и назначим лечение.

– Всё так серьезно? – поинтересовался я, выслушав врача.

Кажется, еще никогда я не ездил так быстро, нарушив все правила дорожного движения и преодолев путь в десять часов за семь. Мне просто повезло, что я смог застать лечащего врача дедушки.

– Может, перевезти его в Москву? Организую вертушку, и… – начал было я.

– Ни о каком перелете и речи быть не может! Человек после инсульта, не хватало ему только этих волнений! – нервно перебил меня врач. – Или вы мне не доверяете?! Врачу с тридцатилетним стажем! – переходя от волнения к возмущению, напыжился пожилой доктор Айболит.

Вообще-то, Альберт Станиславович, но Айболит подходило ему намного больше. Вон даже очки с бородкой имелись.

– Ну что вы, доктор! – тут же дал я заднюю, не желая конфликтовать с тем, от кого зависело здоровье деда. –Сделаем всё, как вы скажете!

– Ох, горе-то какое! Хозяин, никогда не хворавший, слег! И всё из-за ваших бесконечных споров! Привели бы в дом жену, родили бы наследника на радость деду! – причитала Маржа с той минуты, как я вошел в дом.

– А я думал, семью заводят на радость себе, – не удержавшись, съязвил я, уплетая без особого аппетита суп, приготовленный заботливой помощницей деда. – А оно вон как.

– Хватит нести чушь! Для себя вы никогда ее не заведете! Так хоть ради дедушки…

– Всё, я спать! Спасибо за ужин, – встал я, так и не доев. Какая уж тут еда, когда над ухом так трещат.

Утром отправился в больницу, не зная, как вести себя и что говорить. Больному человеку многого не скажешь. А зная деда, он, как и Маржа, начнет наседать на меня, пользуясь своим положением больного. Конечно, плохо так думать, но я слишком хорошо знал своего деда и, конечно же, оказался совершенно прав на его счет.

– Вот помру, а правнуков так и не увижу, – сел он на любимого конька. – Чувствовал, что надо, что опаздываю. Упустил я тебя, Багир. Недоглядел где-то в твоем воспитании.

– Ну что ты такое говоришь, дед? Какое помру?! Тебе еще жить и жить!

– Да для кого же мне жить-то? Ты вон живешь в своем Краснодаре, даже не думаешь остепениться и осесть! Для кого ты свои миллионы зарабатываешь? Что после себя оставишь?

Я лишь молча кивал, соглашаясь, пока не пришел врач и не выгнал меня, заявив, что я волную его пациента.

– Вы поймите, ему нельзя волноваться. Любое волнение и стресс напрямую сказываются на его и так нелегком состоянии.

– И что делать? Я ему ни слова не сказал! Дед вбил себе в голову чушь о правнуке и ни о чем не хочет больше думать! – всплеснул я руками.

– Ну так дайте ему то, что он хочет! – посмотрел на меня врач как на дебила.

– Вы сейчас шутите? Мы о ребенке сейчас говорим! Его за две минуты не сделаешь… Ну нет, конечно, сделаешь, но на то, чтобы он родился, нужно месяцев так девять, – фыркнул я.

– Так дело же не в самом ребенке. Дело в надежде!

– В Надежде? – переспросил я, почему-то вспомнив уборщицу вместе с ее готовым ребенком.

– Вот именно! В надежде! Ему нужна лишь капелька, чтобы вернулся вкус к жизни.

Ох и опасная же мысль пришла мне в голову.

Надя

– Что значит, освободить?! – с отчаянием взглянула я на хозяина квартиры, в которой снимала комнату.

Нашу родную однушку, унаследованную отцом от его родителей, пришлось продать, еще когда тот попал в аварию. Те деньги быстро ушли на несколько операций и содержание отца в частной клинике, от которой вскоре всё равно пришлось отказаться.

Так, продав квартиру, я сняла комнату у пожилой склочной пары.

– А то и значит. Дочь к нам приезжает. И, судя по всему, надолго. Вон как ты, с довеском, который папаше оказался не нужен, – кивнул он на Лёву, которого я укачивала на руках.

– Мой сын не довесок! – возмутилась я. – И вы не можете меня выгнать! О таких вещах надо предупреждать заранее! Я заплатила за месяц вперед! Куда я пойду?

– Еще как могу, это моя квартира. И договора аренды я с тобой не составлял. У тебя время до завтра. Иди куда хочешь! – фыркнул он напоследок и, хлопнув дверью, ушел.

– Зя-я-я, – вскинулся сын, недовольный грубостью дяди Валеры.

Хозяин квартиры всегда был хамлом, но за те крохи, что я платила за жилье, с этим как-то можно было смириться.

– Ага, – кивнула я несчастно, прижимая Лёву крепче и садясь на старый обшарпанный диван, служивший нам для сна. – Что же нам теперь делать, сынок? До завтра мама точно не успеет ничего найти.

О сне теперь можно было забыть. Какой уж тут отдых, когда огорошили такой новостью. Схватив старый смартфон, я зашла на «Авито», надеясь, что удача хоть раз мне улыбнется и я смогу найти хотя бы временный дом.

Почти все объявления предлагали посуточное жилье, а те, кто сдавал квартиру или комнату, требовали оплату наперед, плюс залог, которого у меня не было. Некоторые хозяева, стоило упомянуть про маленького ребенка, просто бросали трубку.

– Никому мы с тобой, Лёвушка, не нужны, – всхлипнула я после десятого звонка впустую.

Поняв, что бесполезно искать дальше, я, обложив сына теми несколькими игрушками, что смогла себе позволить, принялась наспех собирать наши вещи. Благо было их совсем немного. Многое сдала в барахолку, ведь носить мне всё равно их было некуда. Кроме работы и больницы я ничего и не видела. А сын рос так быстро, что не успевал сносить большое количество купленных вещей.

Сумок оказалось три, включая мои и Лёвины вещи. И я просто не представляла, как дотащу их до работы. Была бы я одна, еще бы справилась, но вместе с детской переноской…

– Когда же эти напасти кончатся? – не сдержавшись, расплакалась я, пытаясь не всхлипывать слишком громко.

Лёва всегда пугался моего плача.

– Какая же невезучая у тебя мама, малыш, – горько прошептала я, когда сын начал ластиться ко мне, требуя и даря ласку.

Решив, что отнесу в свою каморку хотя бы одну сумку, я одела сына потеплее и пораньше выдвинулась из дома. Надо же еще дяде Сане сказать о случившемся.

– Как это выгнали? – возмутился старый добряк, не раз помогавший мне в трудной ситуации, когда я дошла до поста охраны.

Офисный центр находился в пятнадцати минутах ходьбы от квартиры, которую я снимала, что было еще одним ее плюсом.

– А вот так. Договора нет, а без него я ничего доказать не смогу, – понуро сказала я, удобнее перехватывая переноску. – Дядь Сань, мне бы перекантоваться день-другой, пока не придумаю что-нибудь с жильем. Как думаете, если останусь в своей каморке, это не вызовет проблем?

– Хм-м… – задумчиво пригладил он густые усы. – Надо переговорить с начальством. Сама понимаешь, не могу от себя разрешить. Генерального нет, но это и к лучшему. Спрошу у Максима Юрьевича, он мужик мировой, авось разрешит. Иди пока, готовься к смене. А с вещами я помогу завтра. Если разрешит, вместе перенесем твои сумки.

Поблагодарив старика, я понуро поплелась к лифтам, только сейчас поняв, какой наивной была моя идея поселиться на работе. Ведь даже не подумала о том, что дяде Сане придется у кого-то спрашивать разрешения. Он сам-то, бедный, живет за счет работодателя, в общежитии, которое снимает для охраны руководство.

– Эх, Лёвушка, нам хотя бы маленькую комнатушку, и были бы мы с тобой самые счастливые, – прошептала я в макушку сыну, вытаскивая его из переноски и прижимая к себе. – Живут же некоторые, родились с золотой ложкой во рту и горя не знают. Вон даже диван в этой каморке удобнее, чем у нас дома. Был.

Лёва лишь агукнул, словно соглашаясь, и начал слюнявить мне подбородок. Малыш у меня был тем еще любителем поцелуев. Как прижмется ко мне своим беззубым ртом, и давай слюнявить. Нам скоро шесть месяцев, а зубок всё не видно. Хотя ползать он начал сразу после наступления пяти.

– Скажи, не всё сразу, мамочка, дя? Дя, мой сладкий? –засюсюкала я, как всегда успокаиваясь и находя покой в единственном родном человечке. На возвращение отца из царства тьмы я уже не надеялась…

Багир

– Узнай всё об этой Надежде с ее Манипулятором! – отдал я четкий приказ, стоило Максу ответить на мой звонок.

– И тебе привет, дружище, – явно пытаясь указать на мою невоспитанность, ответил тот.

– Макс, я серьезно. Мне нужна вся информация через два часа! – не намереваясь слушать его лекции, отчеканил я, слишком взволнованный пришедшей в голову идеей и ее реализацией.

– А что искать-то? – поняв серьезность моего тона, спросил он.