– Это правда? – нахмурился он.
Руад в ответ выпустил из плеча ещё несколько колючих побегов и положил руку на рукоять клинка, но первым нападать не спешил.
– И да, и нет. Я хотел припугнуть негодяя. И сделал это не наяву, а во сне. Но этот смертный такой дурак, что даже не понял, о чём я толкую.
Итан собрался было броситься наутёк, но Келликейт, схватив плотника за рукав, прошипела:
– Даже не думай удрать, прокляну! – и тот остался. Только заныл в голос:
– Богами молю, отпустите! Ничего не знаю, ничего не ведаю! Уеду из Чернолесья на веки вечные, забирайте дом, огород! Всё забирайте!
– Сдался мне твой огород, – поморщился Руад. – Натворил дел, а теперь – «уеду»? Вот же подлая человечья душонка!
– Полегче! – нахмурился Элмерик. – Все люди разные, как и младшие ши. Есть подлые, а есть благородные. Давайте сперва во всём разберёмся. От Итана, конечно, толку нет…
– Я вспомнил! – вдруг перебил плотник, дрожа, как осиновый лист. – Я правда видел этого парня во сне. Он угрожал, мол, убью. И ещё говорил: копай, мол, овин. Я думал – может, на клад указывает? Перекопал весь овин, потом сенник – ничего. Даже в свинарнике рыл!
Руад горько рассмеялся.
– Мало того, что глупец, так ещё и глухой. Я говорил: выкопай Гвин.
– А кто такая Гвин? – любопытная Келликейт подалась вперёд.
– Леди Белого Шиповника, – фейри указал на другой берег. – Дама моего сердца, с которой это негодяй посмел разлучить нас.
– Проточная вода! – Элмерика вдруг осенило. – Большинство младших ши не может пересечь Рябиновый ручей ни по мосту, ни вброд. И Льиса пыталась намекнуть! Как же я сразу не догадался!
Белый куст шиповника зашелестел листьями на своём островке – и это в безветренную погоду.
– Так она оказалась заперта? Бедняжка, – всплеснула руками Келликейт.
– Я ничего не знал, – повинился плотник, шмыгнув носом. – Эх, надо было сразу на мельницу идти, а не с бабкой Шеллиди договариваться. Да чёт боязно было… говорят, у мельника рога на макухе растут, а он их шапочкой прикрывает, потому что бес.
– Сам ты бес! – обиделся Элмерик. – Мастер Патрик такой же человек, как я или ты, только в сотню раз умнее. Ладно, что сделано, то сделано. Значит, надо просто пересадить куст белого шиповника с одного берега на другой, и дело с концом. Влюблённые воссоединятся, Льиса перестанет злиться. Итан, неси лопату!
– Теперь всё не так просто, – покачал головой Рыцарь Шиповника, заправляя длинную рыжую прядь за ухо. – Гвин слишко долго пробыла в заточении на маленьком клочке земли, без надежды, без любви. Боюсь, она… больна.
Час от часу не легче!
– Что значит «больна»? Фейри разве болеют?
Элмерик подозревал, что ничего хорошего их не ждёт. Так и вышло. Рыцарь, отведя глаза, пробормотал:
– Её шипы… теперь они могут принести боль и смерть добрым жителям Чернолесья.
– Но ты всё равно строил для неё мостик из камней?
– Не по чести было бы бросить леди в беде и заточении! – вскинулся Руад. – Я думал так: главное – избавить мою Гвин от одиночества. А там – вместе справимся с напастью. Но, как честный ши, и как рыцарь, я не мог не предупредить вас, что моя прекрасная дама сменила милое обличье…
– Перерождается, – шепнула Келликейт. Элмерик кивнул.
Он тоже знал эту легенду. Младшие ши – очень свободолюбивые создания. И если кого-то из них запереть, то пройдёт месяц, может, два, в самом лучшем случае – полгода, и узник перестанет быть миролюбивым, даже если прежде был незабудковой феечкой. Он начисто забудет прошлое и станет одним из слуа ши, которые известны как самые кровожадные и безжалостные существа на свете.
– Если изменения уже начались, вряд ли что-то можно сделать, – Элмерик говорил тихо, но Руад всё равно услышал и, растопырив шипы, зашипел, как кот.
– Я не позволю вам срубить Гвин! Если она умрёт, то и мне жить незачем! – он выдвинул меч из ножен на пару дюймов.
– А если станет слуа?
– Тогда я последую за ней, – не дрогнул рыцарь.
– Отличный план, ничего не скажешь, – Элмерик не на шутку разозлился. – А нам что прикажешь делать в таком случае? Как защищать деревню?
– Глупо было говорить вам о болезни Гвин, – Руад свернул глазами. – Я допустил ошибку, доверившись смертным.
– Эй-эй, я вообще-то не смертная, а наполовину фейри, – Келликейт резко поднялась, оправляя юбки. – И обещаю тебе, брат: мы сделаем всё, чтобы спасти твою Гвин. Однажды моя сестра, которую тоже называли Леди Белого Шиповника, «заболела», как ты выражаешься. Её недуг проявился завистью и ревностью, она наделала много глупостей. А я не смогла её спасти. Может, если мы поможем Гвин, я смогу простить себя…
– Я чувствую твою боль, – фейри шагнул к Келликейт и взял её ладони в свои, шипы втянулись, не ранив девушку. – Помоги мне, а я помогу тебе. Но если ничего не выйдет, если мы с Гвин переродимся, – обещай, что убьёшь нас обоих. Ты сильна духом и сможешь это сделать. У тебя есть нож из холодного железа?
Келликейт кивнула.
– Да. Я обещаю.
– Благодарю тебя, – Руад улыбнулся, но взгляд его был печален. – Теперь осталось дождаться ночи. Днём Гвин давно не появляется, ей стал противен белый свет. И скажите этому глупому человеку: пускай идёт домой и после наступления темноты даже нос на улицу не высовывает, если не хочет, чтобы его разорвали в клочки.
Итана не пришлось упрашивать – он рванул в дом, как заяц, преследуемый волком, только пятки засверкали.
Руад подобрал упавший с ноги плотника деревянный башмак, приладил парус из листка и пустил по воде. Сказал, мол, на удачу.
Потом до самого наступления темноты Элмерик, сняв сапоги и засучив рукава, строил насыпь. Руад и хотел бы помочь, но не мог даже войти в проточную воду, поэтому продолжал совать лазоревкам камешки. Не то, чтобы от этого был толк, но фейри хотя бы чувствовал себя при деле.
После заката ощутимо похолодало; Элмерик тут же пожалел, что ещё утром отшнуровал рукава у своей старой куртки, да ещё и плащ не взял: думал, они засветло вернутся. Келликейт повезло чуть больше – она редко расставалась с капюшоном с пелериной, так что теперь надвинула его на нос. Жаль, они не могли развести костёр: он бы их согрел, но пламя наверняка спугнуло бы Гвин.
Больше всего на свете Элмерик не любил ждать. А уж у ручья – в комарином месте – ожидание и вовсе превращалось в пытку. На шее вздулись волдыри, но он старался не чесаться, не сопеть и вообще не шевелиться. Терпение принесло плоды: как только в деревне пробили в колотушки полночь, на небо набежали свинцовые тучи, закрывшие луну, а от куста белого шиповника отделилась полупрозрачная тень. Элмерик смог её увидеть лишь потому, что смотрел Истинным зрением: Гвин не хотела быть замеченной.
Когда-то Леди Белого Шиповника, наверное, была красавицей, но теперь её облик изменился от горя и одиночества. И чем больше уплотнялся силуэт несчастной фейри, тем яснее проступали морщины и тёмные, словно у черепа, впадины глаз. Зрачки превратились в белые бельма, пальцы вытянулись, словно у болотных бесов, а тело покрылось шипами – не как у Руада, гораздо длиннее.
– Бедная моя Гвин, – рыцарь шагнул вперёд, протягивая руку. – Ты больше никогда не будешь одна. Не бойся, плотина крепка. Держись за меня – и ты сможешь перейти на этот берег. Мы снова будем вместе, как прежде.
– Ничего уже не будет, как прежде, дорогой, – покачав головой, прошелестела Гвин. – Поздно. Я растеряла былую беззаботность и красоту.
– Для меня ты всё равно осталась прекраснейшей, – улыбнулся рыцарь. – Потому что я люблю тебя. Разве не это главное?
И Леди Белого Шиповника ступила на плотину, сделала шаг, другой… Элмерик, затаив дыхание, наблюдал, как преображаются её черты. Вот сгладились морщины, на скулы вернулся румянец, со светлых волос будто стряхнули пепел, у виска расцвёл белый цветок, глаза стали просто голубыми и ясными. Пухлые губы изогнулись в улыбке – невозможно было не улыбнуться в ответ (и не имеет значения, что улыбалась Леди не ему). Гвин засмеялась – так заразительно, что захотелось рассмеяться в ответ. Всё-таки велика сила любви, если может вернуть даже из слуа… Элмерик подумал, что хотел бы написать об этом песню.
Гвин, подобрав летящие белые юбки, сделала ещё шажок. Тонкие пальцы осторожно коснулись руки Руада. И вдруг налетел ветер – настолько сильный, что с головы Элмерика сорвало шапку. Он наклонился, а когда выпрямился – обомлел. Гвин крепко держала возлюбленного в своих шипастых объятиях, и её ужасный облик слуа ши вернулся.
– Поздно, – её милая улыбка стала хищной. – Я долго страдала, Руад. Теперь настала твоя очередь. Не я отправлюсь с тобой, а ты – со мной. Мы будем вместе навсегда, среди бури и грозовых туч, – но сначала отомстим за нанесённую обиду всему людскому роду.
– Это был не весь людской род, а всего один человек! – встряла Келликейт. Элмерик ахнул: что она творит? Неужели хочет отдать Итана мстительной фейри?
– С него и начнём, – расхохоталась Гвин. – Он не переживёт сегодняшнюю ночь, уж я позабочусь. Или, может, лучше начать с тебя, полукровка? Или с рыжего барда?
В вышине сверкнула молния. Задрав голову, Элмерик увидел, как сквозь прорехи туч скользят тени других слуа ши. Одни были верхом, другие сами скакали на четырёх лапах, многие были рогаты. Стоило порадоваться, что Колесо Года сейчас находится не в точке поворота, а значит, слуа не смогут спуститься. Если, конечно, кто-нибудь их не призовёт…
– Только попробуй! – Элмерик поднёс к губам флейту.
По правде говоря, ему было боязно. Если слуа ши всё-таки сумеют прийти на зов Гвин, против такой орды даже мастеру Патрику не выстоять!
В нарастающем ветре Элмерик уже слышал далёкие голоса, топот копыт, лязг брони и храп лошадей. С каждой новой вспышкой молнии тени становились всё ближе.
– Они идут, – Гвин наклонилась к обмякшему в ее объятьях Руаду и поцеловала в губы. Тот тут же воспрянул – но Элмерик не спешил радоваться. И, к сожалению, не ошибся: их приятель тоже начал преображаться.
Оставалось только одно – играть. Элмерик слагал мелодию, что могла бы заглушить зов слуа ши и смирить жуткий ветер, но тот не сдавался: хлестал по щекам, бросал в лицо ветки, свистел не в лад, мешая чарам. Элмерик чувствовал, что не справляется, но всё равно не выпускал флейту из дрожащих рук.
Он сбился с ритма лишь единожды, когда Келликейт вдруг рванулась к Гвин, схватила её за шитый серебром рукав и закричала, срывая голос:
– Не пущу!
– По какому праву ты мне указываешь? – лицо Леди Белого Шиповника исказилось недоумением и замерцало: прежняя милая внешность то проступала сквозь черты слуа, то вновь исчезала.
– Не позволяйте им, боритесь! Вы оба! – Келликейт, знай, твердила своё.
– Какой смысл в борьбе, если в конце всё равно смерть? – голос Руада прозвучал безжизненно, но Элмерик уловил намек. И Келликейт тоже поняла – потянулась за ножом из холодного железа. Ничего не поделаешь, она ведь обещала…
Тут уж Элмерик, как ни старался, не смог сдержать слёз. Неужели эта история закончится вот так? И всё из-за глупости одного человека, который не ведал, что творил…
Ему очень хотелось броситься вперёд, помочь, но такова уж участь барда: чаще всего ты лишь играешь, создавая поддерживающие чары, а геройствует кто-то другой. Конечно, он всей душой сочувствовал Келликейт, понимая: пусть эта Леди Белого Шиповника не была её сестрой, но их образы слились воедино. Поэтому Келликейт тоже плакала – второй раз на памяти Элмерика (а, может, и в жизни).
И в этот самый миг его флейта запела другую мелодию: Элмерик, поняв, что его усилия бесполезны, больше не пытался сдержать ветер, предвещающий нашествие слуа ши. Теперь он хотел подарить утешение Келликейт, поделиться с ней своей силой.
– Нет, я не могу, – отбросив нож, девушка обняла Гвин и Руада, не обращая внимания на острые шипы. Фейри попытались вырваться, но Келликейт, тихонько охнув, вцепилась в их руки-ветви ещё крепче.
– Сказала же: не пущу!
Кровь выступила на её коже, намочила рукава, брызнула в воду, пролилась на землю. Вроде и немного её было, а ручей весь окрасился алым – Элмерик успел это заметить в свете очередной вспышки.
Ветер взвыл раненым зверем и вдруг, захлебнувшись, утих, а набежавшая туча обрушилась на долину оглушительным ливнем. Элмерик поспешил сунуть флейту в чехол и прижался к стволу росшего неподалёку ясеня. Теперь его сердце пело и без всякой музыки – благой дождь укрыл Чернолесье будто плащом, очистил небо и землю, смыл с лиц Руада и Гвин скверну племени слуа ши. Белокурая фейри, положив голову на плечо своему возлюбленному, тихо сказала что-то на языке, которого Элмерик не знал, но понял сердцем: да, она на тоже любила своего Рыцаря Алого Шиповника. И всегда будет любить.
Элмерик, не долго думая, оттащил дрожащую Келликейт под тот же ясень – ему не хотелось, чтобы подруга простудилась под дождём. К тому же влюблённые, которые вновь обрели друг друга, наверняка желали побыть наедине. Ливень оказал им и эту услугу, спрятав Гвин и Руада любопытных глаз за пеленой воды и тумана.
– П-почему они осв-вободились? – у Келликейт зуб на зуб не попадал, так что Элмерик притянул её к себе, чтобы согреть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/alan-charoit/feyri-chernolesya/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
