Очевидно, пришло время заняться своей жизнью.
– Нет-нет, дорогая моя, не двигайся.
Тонкокостное лицо Джой Маталон-Браун, нервно отдавшей этот приказ, исказила паника, а золотистая кожа побледнела. Знакомое зрелище. Мать Хлои вместе с сестрой-близняшкой Мэри управляла более чем успешной юридической фирмой, жила почти так же логично и размеренно, как Хлоя, и многие годы наблюдала за симптомами и защитными механизмами дочери. И все равно при малейшем намеке на болезнь или недомогание ее с головой накрывала полномасштабная паника. Это, откровенно говоря, очень выматывало.
– Не суетись над ней, Джой, ты же знаешь, она этого не выносит.
– Так, значит, я должна просто игнорировать тот факт, что она тут трупом лежит на полу?
Ой-ой.
Пока мать и бабушка пререкались, стоя над ней, Хлоя решила, что первая перемена тех, что потребовала от нее Вселенная, коснется жилищного вопроса.
В гигантском фамильном гнезде ей вдруг стало тесновато.
Глава первая
Двумя месяцами позже
– Ох, вы настоящее сокровище, Рэд.
Рэдфорд Морган попытался выдавить бодрую улыбку, что было не так легко с рукой, по локоть погруженной в старушкин унитаз.
– Я просто делаю свою работу, миссис Конрад.
– Вы самый лучший комендант из всех, какие у нас только были, – проворковала миссис Конрад, стоя в дверях ванной и прижимая к костлявой груди морщинистую руку. Копна ее седых волос слегка подрагивала – настолько она расчувствовалась. Ну что за королева драмы, дай ей бог здоровья!
– Спасибо, миссис К, – рассеянно ответил Рэд. – Вы очень добры.
«А если бы вы перестали запихивать в толчок всякую хрень, мы бы вообще стали лучшими друзьями».
Это был третий раз за месяц, когда Рэда вызывали в квартиру 3E из-за проблем с сантехникой, и, откровенно говоря, от дерьма миссис Конрад он начинал уставать. Или, точнее, от дерьма ее внуков.
Облаченная в перчатку рука Рэда наконец вынырнула из туалетных недр, сжимая насквозь мокрый ком бумажных полотенец. Рэд развернул его – внутри обнаружилась…
– Это не ваша овощная запеканка, миссис К?
Старушка по-совиному моргнула, глядя на него, а потом прищурилась:
– Да я же и понятия не имею. Где мои очки? – Она заозиралась, будто надеясь выследить их по запаху.
– Ладно, не беспокойтесь, – вздохнул Рэд. Он прекрасно знал, что это овощная запеканка, как и в прошлый раз, и в позапрошлый. Выбросив комок в урну, он вежливо заметил: – Вам надо поговорить с вашими ребятками. Они ужин в унитаз смывают.
– Что? – ахнула старушка, явно оскорбленная: – Не-е-е-е-ет. Нет-нет-нет. Мои Феликс и Джозеф? Они бы никогда так не сделали! Они относятся к еде бережно, а ужины у меня так и вовсе обожают.
– Могу поспорить, так оно и есть, – медленно сказал Рэд, – но… понимаете ли, миссис К, каждый раз, когда я прихожу сюда, я обнаруживаю, что трубы у вас забиты брокколи и грибами.
Последовало молчание – миссис Конрад переваривала эту информацию.
– Ох, – прошептала она.
Рэд еще никогда не слышал, чтобы столько уныния вкладывали в один-единственный слог. Старушка быстро замигала, ее тонкие губы задрожали, и у Рэда сжалось сердце – он понял, что она едва сдерживает слезы. Черт побери. Он не выносил плачущих женщин. Если она уронит хоть одну слезинку – он будет сидеть тут весь вечер, радостно жрать овощную запеканку тазами и рассыпаться в комплиментах.
Только не плачь. Я заканчиваю через десять минут, и я на хрен ненавижу брокколи. Только не плачь. Только не…
Старушка отвернулась как раз в тот момент, когда первый всхлип сотряс тощие плечи.
Ох.
– Ну бросьте, миссис К, не расстраивайтесь так. – Рэд неуклюже стянул перчатки и подошел к раковине помыть руки. – Они же просто дети. Все знают, что здравого смысла у детей не больше, чем у среднестатистической козы.
Миссис Конрад негромко булькнула от смеха и снова повернулась к нему лицом, промокая глаза платочком. У старушек всегда имеется при себе платочек. Они прячут их в складках одежды, как ниндзя – сюрикены.
– Вы правы, конечно… Просто… Ну, я-то думала, запеканка – их любимое блюдо. – Она шмыгнула носом и покачала головой: – Но это неважно.
Судя по дрожи в голосе, это было еще как важно.
– Могу поспорить, у вас чертовски вкусная запеканка, – сказал Рэд, потому что, очевидно, язык у него длиннее, чем у любого другого человека на этой чертовой планете.
– Вы так думаете?
– Я знаю. Вы выглядите как женщина, которая на кухне чувствует себя как дома. – Он не был уверен, что это комплимент, но прозвучало неплохо.
И очевидно, миссис Конрад фраза тоже понравилась, потому что щеки у нее зарделись и она издала какой-то высокий звенящий звук – возможно, хихикнула.
– Ох, Рэд. А знаете, у меня ведь совершенно случайно осталось немного в холодильнике.
Ну кто бы сомневался.
– Неужели?
– Да! Не хотите попробовать? Накормить после тяжких трудов – это меньшее, что я могу для вас сделать.
Откажись. Скажи, что у тебя планы: вечер пятницы как-никак. Скажи, что на обед съел пять бифштексов.
– С удовольствием, – ответил Рэд и улыбнулся. – Вот только сбегаю домой и приведу себя в порядок.
На то, чтобы спуститься на первый этаж к себе в квартиру – доставшуюся ему вместе с работой, – принять душ и переодеться, у него ушло тридцать минут. Поскольку жизнь он нынче вел дерзкую и веселую, Рэд сменил черный комбинезон на – барабанная дробь, пожалуйста! – комбинезон темно-синий, только что из стирки. По правде говоря, Рэд понятия не имел, что полагается надевать на ужин с пожилой леди, но его обычные говнодавы и кожаные штаны казались не совсем уместными.
Только закрыв дверь, он подумал, что не совсем уместной может быть вся эта ситуация вообще. Может ли он ужинать с жильцами? Не запрещено ли это? Рэд не видел в этом ничего такого, но на поприще коменданта он трудился недавно и пока не обладал достаточной квалификацией. На всякий случай он вытащил телефон и отправил сообщение Вику, домовладельцу, – и по совместительству другу, который и взял его на эту работу:
«Можно мне поужинать с милой старушкой из 3E?»
Вик, как обычно, ответил быстро:
«Если тебе нравятся постарше, дружище, я не осуждаю».
Рэд фыркнул от смеха, закатил глаза и убрал телефон. И тут внезапно кое-что услышал.
Или, точнее, кое-кого.
Хлою Браун.
– …увидимся за бранчем[4 - Субботний или воскресный завтрак, который обычно проходит не дома и подразумевает несколько более вкусные, нежели на буднях, блюда.], если у меня получится, – говорила она.
Голос у нее был резкий и какой-то дорогой, как будто кто-то научил разговаривать бриллиант. Его звук всколыхнул мысли Рэда – четкое произношение Хлои напомнило ему о людях и местах, о которых он предпочел бы забыть. О других временах и о другой женщине, той, которая одной наманикюренной рукой держала серебряную ложку, во рту с которой родилась, а второй стискивала его сердце.
Хриплый тембр Хлои и воспоминания, которые он вызвал, – вот и все, что могло его предупредить. Потом Рэд завернул за угол и оказался лицом к лицу с самой обладательницей голоса. Или, если точнее, лицом к горлу. Потому что Хлоя тоже выворачивала из-за угла, и они столкнулись, и она каким-то образом врезалась лицом ему в горло.
Что было больно. Даже очень.
От столкновения с дыханием Рэда произошло нечто ужасное. Он сделал вдох, подавился воздухом и одновременно потянул руку к Хлое. Последнее было сделано чисто автоматически: он в кого-то врезался, так что теперь обязан был удержать этого кого-то от падения. Вот только, ясное дело, это был не просто там кто-то. А Хлоя, и его рука легла на ее мягкую талию. Хлоя, пахнущая весенним садом после дождя. Хлоя, которая сейчас отпихивала его, точно зачумленного, и бормотала:
– О, боже ты… что… отстаньте от меня!
Миленькая, как пуговка, – а тон режет почище любого ножа. Рэд отпустил Хлою, пока ее не хватил инфаркт, и вздрогнул, когда его мозолистые руки скользнули по пастельному шерстяному кардигану. Хлоя попятилась, косясь с подозрением, будто он в любой момент мог на нее наброситься. Она всегда только так на него и смотрела: будто еще полминуты – и он убьет ее и освежует. Относилась к Рэду как к какому-то дикому зверю с самого дня их встречи – он тогда показывал ей квартиру, которую, как ему казалось, она ни за что не станет снимать.
Через неделю Хлоя въехала и с тех пор нарушала его покой своими замашками Снежной королевы.
– Я… Я не понимаю, как такое могло произойти, – сказала она, будто он втайне организовал все это, только чтобы ее полапать.
Стиснув зубы, Рэд попытался заверить Хлою, что вовсе не собирался ее грабить или похищать, – что, несмотря на все свои татуировки, и произношение, и все прочие мелочи, из-за которых богатенькие женщины вроде нее осуждают парней вроде него, он, вообще-то, вовсе не опасный преступник. Но вместо слов из его рта донеслось лишь бессмысленное сипение, так что Рэд сдался и сконцентрировался на дыхании. Боль в горле из резкой ядовито-желтой сделалась слабой, лимонного оттенка.
Он даже не замечал ее сестер, пока они не заговорили.
– Ой, Хлоя, – сказала самая низкая сестра, Ив. – Посмотри, что ты наделала! Бедняга сейчас себе все корешки выкашляет.
Другая сестра – Дани, как они ее называли, – закатила глаза и уточнила:
– Ты имеешь в виду «кишки», милая?
– Нет. Мы разве не должны что-то сделать? Давай, Дани, сделай что-нибудь.
– И что же мне сделать? Я что, похожа на медсестру?
– Ну, мы же не можем позволить ему задохнуться насмерть, – резонно заметила Ив. – Пропало бы впустую такое шикарное…
Голос Хлои клинком рассек их препирательства:
– Ох, да замолкните вы обе. Вы разве не собирались уходить?
– Мы не можем уйти сейчас. Наш любимый комендант в кризисной ситуации.
Дело в том, что, если Хлоя с первой же встречи возненавидела Рэда, то ее сестры, Дани и Ив, явно приходили от него в восторг. Обладая таким же хрустально четким произношением, явного Хлоиного классизма они были лишены вовсе. Рэд считал Дани – с выбритой головой и воздушными черными одеяниями – самой элегантной из трех. Улыбка у нее была такая милая, что ее следовало бы запретить законом, и зажигалась, словно лампочка, всякий раз, когда их пути пересекались. Ив же была веселушкой – младшенькая, с длинными косичками пастельных тонов и бешеной энергией, потрескивавшей вокруг нее разрядами тока. Ей нравилось флиртовать. Еще ей нравилась одежда в горошек и совершенно не сочетающиеся с такими нарядами туфли, которые оскорбляли Рэдово чувство прекрасного.
Если бы любая из них пять недель назад въехала в квартиру 1D, Рэд ничего не имел бы против. Но нет – это сделала Хлоя. Та самая из сестер, которая заставляла его чувствовать себя грубым, уродливым монстром. Заносчивая принцесса, считавшая его опасным по причине одного только происхождения. Почему она вообще поселилась здесь, в обычном доме для среднего класса, оставалось чертовой загадкой: в деньгах она явно не нуждалась. После Пиппы лоск обеспеченной женщины Рэд мог разглядеть за много миль.
Но он не станет думать о Пиппе. Еще никогда ничего хорошего из этого не выходило.
– Я в порядке, – выдавил он, моргая: глаза слезились.
– Видите? – быстро сказала Хлоя. – Он в порядке. Идемте.
Боже, как она его бесила. Эта женщина, дьявол ее раздери, только что перекрыла ему кислород и все равно не могла проявить элементарную вежливость. Просто невероятно.
– Приятно видеть, что любезность и участие вам не изменяют, – пробурчал Рэд. – Манерам в пансионе благородных девиц обучались?
Он пожалел об этих словах, как только они слетели с его губ. Она – жилица. Он, по милости Божьей и Виковой, комендант. Ему положено быть с ней вежливым, несмотря ни на что. Но, как выяснилось несколько недель назад, все добродушие, самоконтроль и здравый смысл покидали Рэда, стоило рядом возникнуть Хлое Браун. Честно сказать, его просто шокировало то, что она до сих пор на него не пожаловалась.
Вообще-то, это и было в ней самым странным. Она огрызалась, презрительно кривилась, но никогда ни разу не жаловалась на него. Рэд был не совсем уверен, какие из этого делать выводы.
В настоящий момент ее прищуренные глаза с тяжелыми веками за ярко-синей оправой очков горели полуночным огнем. Рэду на эстетическом уровне нравилось это зрелище, и он ненавидел себя за это – самую малость. Первым пунктом в списке раздражающих черт Хлои Браун стояло ее чертовски привлекательное личико. Она обладала такой поразительной, стиля декаданса, стиля рококо, красотой, что у него так и чесались руки взяться за карандаш или кисть. Хлоя была великолепна до невероятия: сияющая коричневая кожа, брови вразлет с легким саркастичным изгибом, губы, в которые можно погрузиться и утонуть, точно в перине. Она не имела никакого права так выглядеть. Совершенно никакого.
Но он смешал бы миллион оттенков коричневого, чтобы написать ее, а потом добавил бы каплю ультрамарина – для квадратной оправы ее очков. Густые каштановые волосы, собранные на макушке? Их Рэд распустил бы. Иногда он таращился в пустоту и думал, как они обрамляли бы ее лицо. Но в большинстве случаев он думал, что ему не следует о ней думать. Вообще. Никогда.
Хлоя сказала ему – каждое слово четкое и взвешенное, словно выстрел:
– Мне ужасно жаль, Рэдфорд.
Судя по голосу, сожалела она так же, как оса после того, как кого-нибудь ужалит. Как всегда, с ее губ слетало одно, а глаза говорили совсем другое: в них пылала жажда убийства. Вообще-то, Рэд считался человеком доброжелательным, но он знал, что в данный момент в его взгляде читается ровно то же самое.
– Ничего страшного, – соврал он. – Это я виноват.
Хлоя пожала одним плечом – Рэд по опыту знал, что на языке богатых людей это значит «да мне пофиг». А потом ушла, не сказав больше ни слова, потому что их словесные баталии на самом деле никогда не были насыщены словами, не считая нескольких первых пассивно-агрессивных уколов.
Он смотрел, как Хлоя уходит, а пышная юбка трепещет вокруг ее лодыжек. Сестры последовали за ней, и Рэд помахал им, когда они, оглянувшись, кинули на него обеспокоенные взгляды. Послушал, как шаги стихают вдалеке, а потом взял себя в руки, пошел в квартиру к миссис Конрад и съел ее отвратительную запеканку.
Но он больше не думал о Хлое Браун. Ни разу. Вообще ни минуты.
