Татьяна Новикова "Давай будем друзьями"

Я сильнее.

Кстати, про того, который ушел…

Сообщение от Ленки приходит на третий день моей ломки без Дениса.

Окси, извини, если не вовремя. Хотела кое-что уточнить. Ты же помнишь про нашу свадьбу? Всё в силе. Я знаю, что приглашала вас с Олегом, но раз уж так вышло, мы не будем против, если ты возьмешь с собой кого-нибудь другого. Ну, или одна приходи, познакомишься с кем-нибудь из парней. Очень ждем!

Конечно же, я забыла и про свадьбу, и вообще про всё на свете. Лена с Пашей – друзья Олега, хотя мы всегда неплохо общались. Они женятся через неделю, а у меня нет ни платья, ни внятного подарка, ни желания идти. Да и какой смысл? Буду сидеть унылым мешком с картошкой и напиваться халявным алкоголем.

Ещё и это предложение с акцентом на «возьми кого-нибудь другого». В голову сразу лезут недобрые мысли.

Олег придет не один?

Да.

Коротко, зато честно.

Всё опускается, крошится в песок. Он нашел себе новую девушку меньше, чем за неделю. Или она всегда имелась, а я не замечала очевидных намеков?

Обида вгрызается под кожу, впивается в легкие острыми клыками.

Самое печальное, у меня даже нет запасных вариантов, кого можно было бы затащить на торжество.

Нужно отказаться. Чего мне на той свадьбе ловить? Из вредности прийти и морды мерзкие строить? В виски Олега подлить слабительного? Оттаскать за волосы его новую пассию под предлогом «я придумала новый конкурс: кто быстрее утопит соперницу в тазу с водой»?

Жалкое зрелище, и я такая же жалкая.

Почти набираю отказ, но стираю сообщение. Нельзя!

Иначе всю свадьбу будут обсуждать то, как брошенка-Оксана не нашла в себе силы посмотреть в глаза бывшему парню.

Чертов Олег. Все проблемы из-за него.

Позвать кого-нибудь из института? Так я ни с кем из парней не общаюсь настолько близко, чтобы подговорить его на такое сомнительное первое свидание. Вообще странно звучит, когда малознакомая девушка предлагает тебе: «Давай вместе на свадьбу сходим, а?»

Веет каким-то разводом. Сначала «ой, свадьба», потом «ой, я поймала букет невесты», а потом «ой, случайно купила подвенечное платье».

Разве что Арсена попросить. Тот назойливо атакует меня сообщениями и при встрече зазывно улыбается во все тридцать два зуба.

Но… я не хочу.

– Пригласи Дениса Евгеньевича, – подсказывает моя замечательная подружка Катя.

Ещё и едкий акцент на отчестве Кострова поставила.

– Плохая идея. Следующая?

– Чего плохая сразу? – Катька заваривает себе кофе, делает крупный глоток.

Я стою у плиты и перемешиваю венчиком омлет. На кухне нынче подозрительно тихо, и есть возможность поговорить по душам.

– Ты как себе это представляешь? Пишу я человеку, с которым мы едва не перепихнулись на заднем сиденье, мол, не хочешь ли ты изобразить моего парня? Ах да, в последний раз я тебя отшила, а ты укатил с моей подружкой. Но давай попробуем ещё разок?

– Именно так и представляю. Ксана, ты всё усложняешь! – она закатывает голубые глазки. – Он тебе что предложил? Дру-жи-ть, – произносит по слогам как для совсем недалекой курицы. – Так пользуйся этим. Отдружи его по полной программе. Ну а если тебе захочется большего, дорогая моя, запрись с ним в туалете и отымей.

Я издаю что-то среднее между «отвали» и «фу, ну ты и мерзость».

Отвернувшись, чтобы достать соль, не замечаю, как Катя берет мой телефон. Успеваю перехватить трубку только в тот момент, когда на экране загорается отправленное кому-то сообщение, и подружка говорит:

– Ой, я с твоего телефона отправила… нечаянно.

Угу, конечно, нечаянно. Нечаянно взяла, нечаянно разблокировала паролем, который знает только она, а затем нечаянно написала контакту под именем «Денис».

Мне нужна твоя помощь.

Пожалуйста, не отвечай.

Но ответ приходит незамедлительно:

Что случилось?

– Какой сознательный аспирант, – лукаво щурится Катя, заглядывая мне через плечо. – Всё, считай, мосты между вами налажены. Ну же, рискни.

Я долго колеблюсь, но в итоге поджимаю губы и вбиваю новое сообщение.

Извините, ошиблась номером

Он – моя слабость.

Я не позволю себе сорваться.

Глава 3

На следующую лекцию у Кострова я всё-таки заявляюсь, но специально усаживаюсь за дальнюю парту. А вот Маринка рвется вперед в своем коротеньком платье, из-под которого зазывно торчат ажурные резинки чулок. Не потеряла, видимо, надежды закадрить неприступного преподавателя.

Тому, правда, глубоко начхать. Он на Маринку даже не обращает внимания, зато по терминологии в этот раз гоняет весь поток без исключения. Я вот выучила. Назло. Ночь не спала, зубрила как бешеная белка.

Кстати, интересное наблюдение. На левой скуле Дениса Евгеньевича – у меня вызывает какое-то садистское удовольствие называть его по отчеству – багровеет свежий синяк. Налитый такой, размером с кулак. Костров тот даже не скрывает, да и чем скроешь? Тональным кремом замажешь?

Интересно, это его так подполковник Фокин приложил или какой-то новый обманутый супруг?

Ваши ставки, господа.

Думаю, кто-то другой, потому что милейший мужичок Фокин нагловатого Кострова попросту бы закатал в бетон.

Пара кончается на удивление быстро. Задерживаюсь, но не специально. Ручка закатилась под парту, вот я и вытаскивала, а когда вылезла, то с ужасом осознала, что в аудитории больше никого нет… кроме Дениса, мать его, Евгеньевича.

Получается, он видел, как я ползаю под столом с задранным задом. Замечательная такая поза и ты тоже замечательная, Верещагина. Умеешь же.

– Так что за помощь тебе требуется? – уточняет Денис равнодушным голосом, но я вижу во взгляде интерес.

Он сидит за столом, скрестив руки на груди, и черный джемпер с v-образным вырезом сейчас смотрится вызывающе, практически развратно.

– Хотела купить курсовую по экономическому анализу, – лгу с честной миной. – А то меня бесит преподаватель на замене.

– О, то есть чистосердечное признание? – ухмыляется.

– Ага. – Я почти выбегаю из кабинета, но у самых дверей задерживаюсь. – С чьей женой теперь переспал?

Денис неоднозначно дергает плечом.

– Разве всех упомнишь?

Надо бы уйти, но почему-то я задерживаюсь. Тяну время. А затем совершаю совсем уж необдуманный поступок. Вместо того, чтобы надавить на дверную ручку, я выпускаю её и подхожу к преподавательскому столу.

Костров недвижим. Изучает, но не издает ни звука. Позволяет пройти путь до него точно к эшафоту.

Застываю напротив. Нас разделяет только стол. Какие-то жалкие сто сантиметров. Склоняюсь к Денису. Провожу кончиками пальцев по синяку. Осторожно, боясь причинить настоящую боль. Хм, и нижняя губа рассечена. Только сейчас увидела.

– Ты издеваешься, Оксана? – шепчет он, касаясь губами моих пальцев.

– Н-нет…

Я сама не понимаю, что со мной происходит, когда Костров оказывается в опасной близости. Всё разумное, доброе, вечное сносит ураган безумия, стоит ему посмотреть на меня вот так, из-под недоуменно приподнятой брови.

Денис поднимается, в один шаг огибает стол и усаживает меня прямо на чей-то реферат.

Будь что будет.

Я слишком долго представляла, как это случится, крутила в голове позы и движения.

Его рука опять ложится на мою задницу, а моя – предательница! – уже лезет ему под одежду. Провожу по груди, очерчиваю кубики пресса, вычерчиваю путь по дорожке из волос, что тянется к резинке трусов.

Нельзя же быть таким. Косые мышцы словно высечены из камня.

Денис издает глухой стон, когда моя ладонь накрывает его ширинку. Сама не соображаю, что творю. Чувствую такую соблазнительную выпуклость на джинсах, и во рту пересыхает.

Костров берет инициативу в свои руки, в прямом смысле слова. Его пальцы уже касаются моей груди и, оттянув чашечки бюстгальтера, накрывают ноющие от возбуждения соски. Губы скользят по шее. Ниже. К ключицам, языком обводя впадинки.

Нас прерывает настойчивый стук в дверь. Еле успеваем отскочить друг от друга, когда в кабинет засовывает нос Танечка Ильина. Отвернувшись, поправляю блузку, а то предстала бы сейчас с голой грудью на всеобщее обозрение.

– Денис Евгеньевич, вы забыли дать домашнее задание на следующее занятие, – тоном настоящей зануды произносит Танечка. – Скажите мне, я передам потоку.

Потоку, конечно, только и не хватало, что заданий от Ильиной.

– Не будет домашних заданий, мы же не в школе, – хриплым голосом отвечает Денис. – Свободны. Вы тоже, Верещагина. Обсудим вашу курсовую работу в следующий раз.

– Ага, – глупо соглашаюсь я и выбегаю в коридор, а недавние касания Кострова всё ещё жгут кожу, точно меня заклеймили.

Всю. Целиком. Опорочили, изменили, высвободили темную сторону.

Что мы творим?

Зачем?

Почему головой я понимаю, что это неправильно, но ноги сами по себе идут к Денису?

СМС приходит в тот момент, когда я только очухалась от пятиминутки наедине с Костровым и уселась на задний ряд в лектории, где старенькая преподавательница зачитывает тему занятия.

Спрашиваю ещё раз. Что случилось, Оксана?

Мне нечего ему ответить. Я просто убираю телефон в карман, а внутри всё заворачивается узлами, когда приходит новое сообщение. Его я читаю лишь тогда, когда выскакиваю из дверей института.

Я всё равно узнаю.

***

Катя сегодня подозрительно тиха. Обычно ей только дай волю спустить деньги на шмотки, но сейчас она уныло бродит среди вешалок, задевает плечом полки и вообще всячески вгоняет в тоску не только меня, но и весь торговый центр.

– Ты чего? – тормошу её за плечо, когда мы покидаем очередной магазин.

– Обещаешь, что не скажешь Маринке? – вздыхает подруга.

У нас троих вообще странные отношения. Радости делим пополам, а вот с горестями есть определенные сложности. Марине не дается искреннее сопереживание. Она, конечно, по плечу тебя постучит и морду грустную состроит, но потом втихаря цокнет языком: «Я же говорила!»

Наверное, ни я, ни Катя не можем полностью довериться подруге, безоглядно впустить её в свои жизни.

Оно и понятно. Мы с Катькой знакомы со школы и институт выбирали принципиально одинаковый. Чтоб проще было среди незнакомых людей. Вместе уехали поступать, заселились в общежитие. А вот с Мариной познакомились на первом курсе. Она – настоящая столичная девочка. Дорогие шмотки, кофе за четыреста рублей – «потому что вкусный!» – и полное непонимание: как это, экономить стипендию, а не прожигать её в первый же день?!

Это не значит, что Маринка плохая. Нет, она… другая. Местами замечательная, отзывчивая, готовая прийти на помощь, но повернешься неправильным боком – откусит голову по самые плечи.

Как и любая правильная столичная девочка.

– Не скажу, – клянусь я, и Катюшка чуть спокойнее произносит:

– Саша изменяет мне.

– В смысле?!

У меня крутится два вопроса. Первый: «Да как он посмел изменить такой шикарной девушке?» У неё грудь – во! Попа – во! Умница, красавица. Короче говоря, огонь-баба.

Собственно, второй вопрос вытекает из первого: «Что перемкнуло в мозгу Александра, если он пошел на измену?»

Сашка – отличный парень, но настоящий ботаник. В квадрате или даже кубе. Замкнутый тип, который, кроме своего программирования и интернет-игр, знать ничего не знает. Катюшку покорил его неординарный ум, она, собственно, и была инициатором отношений.