Куратор (Альберт Эйнштейн) отключился от интерфейса.
Применён протокол безопасности – доступ к личному интерфейсу ограничен всем жителям института.
– Пройдёмся по обязательной теории. Квант – это наши деньги в этом богом забытом месте. Их можно обменивать на еду, книги, журналы, доступ, покупать помощь коллег. Никогда не забывай прокачиваться – чем больше у тебя квантов, тем проще тебе будет жить. А жить, поверь мне на слово, можно даже здесь. Вставай, не очень приятно разговаривать с горизонтальным телом.
Артём поднялся и наконец увидел собеседника. Им оказался облачённый в белый халат пожилой мужчина, обладающий неестественно идеальной кожей. Кучаеву доводилось тесно общаться с коллегами-физиками, возраст большей части которых перевалил далеко за шестьдесят. Так что о том, какая бывает кожа у стариков, Артём знал не понаслышке. Пигментные пятна, дряблость, морщины – перечень дефектов можно продолжать долго. Здесь же ничего этого не было – куратор словно сошёл с обложки глянцевого журнала, пройдя основательную обработку у хорошего стилиста. Лишь седые волосы и усталые глаза выдавали в мужчине солидный возраст. Но сколько Артём ни всматривался, он не находил ни толики сходства с тем физиком, что носил имя Альберт Эйнштейн по праву рождения. Тем не менее имя человека было именно таким. Об этом говорила, в частности, появившаяся над головой куратора полупрозрачная табличка всё с теми же золотистыми буквами:
Альберт Эйнштейн
(информация закрыта)
Куратор осмотрел комнату, вынуждая Артёма сделать то же самое. Проснулось любопытство – даже несмотря на незавидное положение, учёный всегда оставался учёным. Кругом находилась экраны, манипуляторы, странные приборы. По содержанию помещение напоминало рубку какого-нибудь космического корабля из фантастического фильма. Может, пришельцы действительно нашли себе новую цель для экспериментов и похитили выдающегося учёного? Хотя такую мысль Артём отмёл сам – не с его везением.
– Место, что ты видишь, называют «маткой». Через него проходят все новички, попавшие в наш институт. Здесь происходит стирание личности, лечение и как итог – установка интерфейса.
– Стирание? Это как? – спросил Артём, но тут же умолк, ошеломлённый собственным голосом. Руки на автомате ощупали шею, словно пытаясь выискать дефект, но не находили. С голосом что-то случилось – он показался Артёму совершенно незнакомым. Низким, хриплым, более подходящим какому-нибудь капитану дальнего плавания, чем учёному из лаборатории.
– Всегда забавляла эта реакция, – ухмыльнулся Альберт. – Привыкай. Теперь это твой голос. Что касается личности… Посмотри на пальцы. Это из самого очевидного.
Артём подчинился и уставился на абсолютно гладкие подушечки. Никаких намёков на линии.
– Зубы, сетчатка глаз, голос и даже ДНК – тебе изменили всё. Кучаев Артём умер не только для всего мира, но даже и для тебя самого. Отныне ты простой обладатель порядкового номера среди физиков. Если хорошо себя проявишь – заслужить право на имя. Но, как ты уже наверняка понял, не своё. Я ведь тоже родился не чудаковатым профессором из Германии. Хотя, признаюсь, я был с ним лично знаком.
– Постой, что значит умер для всего мира? – опешил Артём.
– Давай сразу договоримся – я здесь для того, чтобы провести тебе экскурсию. Таково моё задание, и за это я получу кванты. На остальное меня не подряжали. Хочешь чего-то дополнительного, будь готов за это заплатить. Но дам бесплатный совет, как новичку – никогда не расставайся с валютой так дёшево. Она тебе пригодится для более важных дел. Так что никаких личных вопросов. Но если есть что спросить по существу – спрашивай. Для того меня к тебе и приписали.
– Чушь какая-то…
– Для кого-то чушь, а для кого-то вполне обычные будни. Ты готов или тебе нужно время, чтобы прийти в себя?
– Было бы ещё куда приходить… Хорошо, расскажи про интерфейс. Каким образом он работает? Как появился? – спросил Артём и недовольно поморщился. Новый голос очень раздражал.
– Пойдём, расскажу по дороге. Прежде всего – посмотри на карту. Большое помещение справа. Это наша столовая. Питаться можно хоть круглые сутки, но раз в двадцать четыре часа нужно платить один квант. Нет оплаты – нет доступа. Так что повторюсь – никогда не упускай возможность заработать. Доброго времени суток!
Последняя фраза адресовалась двум торопящимся мужчинам. Как и Альберт, они оказались облачены в белоснежные халаты, хотя в отличие от куратора Артёма не имели имени. Химик-3778 и Химик-3779. Один из них взглянул на Артёма, и тому стало неуютно. Мужчина смотрел на него и в то же время словно куда-то мимо. Взгляд казался таким безумным, что Кучаев инстинктивно попятился – связываться с душевнобольными ему не хотелось.
– Альберт, Физик, – приветственно кивнул странный мужчина. – Извини, нет времени. Привезли новую партию мяса. Нужно оценить, вдруг там есть что-то стоящее.
Химики поспешили дальше по коридору. Вскоре ещё несколько человек помчалось им вслед – все цифровые. Физики, химики, парочка нейробиологов, даже программист обнаружился. Любопытство пересилило, и Артём спросил:
– О каком мясе речь? Куда все спешат и почему мы стоим на месте? Только не говори, что это тоже личные вопросы.
– Отнюдь. Мы никуда не спешим, потому что мне уже, а тебе ещё не нужно туда. А спешат все на распределение. Сегодня привезли не только тебя, но и добрую сотню молодняка. Студенты, аспиранты и даже учёные со всего света. Похищены и доставлены в нашу тюрьму, чтобы сгнить здесь уже через неделю. Поэтому их и называют мясом. Цифровыми из них становятся единицы.
– Со всего света? – опешил Артём. Такого он явно не ожидал.
– Ты же не думаешь, что наш любимый хозяин стаскивает в свой институт только русских? Я, например, из Германии. Был одним из первых, кто попал на эту каторгу. Многих привозят сюда из Китая, США, Канады. Из Европы меньше. Наверно, с учёными там напряжёнка. Существует специальная бригада наёмников, что отыскивает умников по всему свету и ворует их для нашего хозяина. И так уже семьдесят лет. Ты даже не представляешь, как много потерял мир из-за того, что из него выдернули всех этих ребят. Не будь нашего хозяина, человечество уже, наверно, захватило бы всю Солнечную систему и готовилось к полётам к центру Галактики.
– Сейчас ты меня окончательно запутал. Как-то не вяжется семьдесят лет и то, что ты был здесь в числе первых.
– Юноша, мне сто восемнадцать, и да, в этом институте я нахожусь со дня его основания. Лично товарищ Сталин подписал указ о том, чтобы меня сюда сослать. Тогда ещё простой лейтенант выполнил приказ, умудрившись со временем подмять весь институт под себя и грамотно стереть его из истории. Полагаю, о том, что где-то в глубинах сибирской тайги есть тайный город учёных, не знает никто?
– Наш премьер-министр жил во время второй мировой войны?! Но он выглядит от силы лет на сорок!
С вашего счета списан 1 квант. Причина: неуважение к хозяину.
Баланс: 39 квантов.
– Не стоит его здесь так называть, – печально усмехнулся Альберт. – В стенах этой лаборатории человека, что приговорил тебя к пожизненной каторге, зовут хозяин. Никак иначе. Чем раньше ты это усвоишь, тем лучше тебе будет. И да, отвечая на твой практически личный вопрос – ему почти сотня лет. Технологии, что здесь разрабатываются, могут творить с людьми и не такое. Разве ты ещё не заметил изменений?
Артём только сейчас осознал – всё это время он не припадал на правую ногу, что была сломана в далёком детстве. Испорченное длительной работой за компьютером зрение казалось идеальным, даже зубы, на которые вечно не хватало времени и денег, и те находились в отремонтированном состоянии. Так, во всяком случае, показал тактильный осмотр. Альберт сделал вид, что не заметил замешательства физика и указал рукой в дальний край коридора:
– Там у нас расположены лаборатории биофизики. Непосвящённых туда не пускают, так что и нам там делать нечего. Ниже уровнем располагаются комнаты ядерной физики, а под ними – химики и прочая шушера, любящая возиться с веществами. Не наш случай. Я возглавляю отделение молекулярной физики – у меня в подчинении два этажа, сразу над столовой. Но теперь из-за тебя мне придётся потесниться. Хозяин приказал выделить небольшой участок под физику твёрдых тел. Чем-то ты его впечатлил, давненько к нам не присылали учёных, имеющих право на получение отдела. Обычно до него дорасти нужно. Остальные направления располагаются в соседних зданиях, но нас туда не пускают. Если честно, нас вообще не выпускают из этих стен. Но для того я в кураторы и записался! Только сегодня и только на пять минут тебе, как новенькому, даруется возможность в последний раз увидеть небо. И я как твой куратор обязан тебя сопровождать.
Радость Альберта была не наигранной. Ему действительно хотелось увидеть небо! Указав рукой направление, куратор продолжил свой рассказ:
– Ты, помнится, спрашивал про интерфейс. С ним как раз всё просто. После того как тело полностью восстановили и удалили все дефекты, тебе вырвали глаз. Да не напрягайся ты так. Глаз-то вырвали, но на его место вставили одну из наших внутренних разработок – глазной протез. Он является связующим звеном между твоим мозгом и серверами, что установлены в институте. Не удивляйся, что при разговоре люди будут смотреть не тебе в глаза, а куда-то ниже, словно какие-нибудь безумцы. Они просто распараллеливают свои действия. Вообще, по своей функциональности этому устройству цены нет. Оно выступает и как ключ доступа, и как паспорт, и как кошелёк, и как виртуальный помощник, и даже как личный сервер, доступный только тебе. Молчу про хранение информации – это само собой, но, например, можно настроить глаз на запись логов и в конце дня просматривать все свои действия. Очень удобно, особенно когда выискиваешь ошибку в проектах.
– А ещё это способ контроля, – мрачно произнёс Артём. – Если что-то пойдёт не так, глаз взорвётся? Вместе с головой?
– Это ты сказал, не я, – Альбер не стал опровергать или подтверждать догадку своего собеседника. – Об этом никто не говорит. Не принято. А вот и наша дверь. Добро пожаловать на последнюю прогулку!
За разговором они подошли к концу коридора. Здесь располагалась довольно массивная дверная плита. Ни кнопок, ни панели управления видно не было, а Альбер не спешил пояснять, что нужно делать. Вспомнив разговор о том, что имплант является ключом доступа, Артём подошёл к плите и положил на неё руку. Преграда бесшумно ушла в сторону, породив сообщение:
Вы покидаете здание 4-й лаборатории.
Безопасное время нахождения вне строения: 300 секунд.
– Скорей! – заторопился куратор и первым выскочил наружу. Артём последовал за ним и очутился на небольшом балконе. Взгляд попал на белую стену соседнего здания. Окон не было, только технологические отверстия, позволившие насчитать десять этажей. Кучаев посмотрел вниз – балкон оказался смонтирован не на земле, а на уровне третьего-четвёртого этажа. Земли не видно. Вместо неё между зданиями плескалась странная жидкость, очень похожая на ртуть. Куратор стоял у края и, закрыв глаза, подставлял лицо тусклому солнцу. Оно с трудом пробивалось сквозь серые тучи и мерцающий купол. Артём даже глаза протёр, не веря увиденному: над всем институтом находился защитный энергетический купол, словно оберегая строения от случайных взглядов дронов или спутников слежения. Справа располагалась ещё одна стена, лишая возможности рассмотреть пространство, зато слева…
– Суть выхода из здания заключается в том, чтобы продемонстрировать тебе единственный способ выбраться из нашего института. – Альбер закончил солнечные процедуры и указал рукой на небольшое здание с высокой трубой, как раз и находящееся слева от балкона. – Вон оно, место нашего последнего пристанища. Его величество крематорий! Все там заканчивают. Именные, цифровые, мясо. Хозяин не желает, чтобы о нашем существовании стало хоть кому-нибудь известно, поэтому тщательно оберегает свои секреты. Что бы он тебе ни наплёл – забудь! Выход для всех нас только один – в печи крематория. Мне можешь поверить – за семьдесят лет я многое повидал. Но ни разу даже не слышал о том, что кому-то удалось выбраться отсюда живым. Это невозможно.
– А зачем ему всё это? Ради чего он сгоняет сюда народ?
– Глупый вопрос! Конечно же деньги! Практически всё, что человечество придумало за последние полсотни лет, родилось здесь! Компьютеры, сотовые телефоны, геномы и дешифровка ДНК – всё это наши наработки.
– Ага, а мировые корпорации – это просто прикрытие, – заметил Артём с нескрываемым скепсисом.
– Ты правильно сказал – мировые корпорации. Не правительства или институты – нет. Корпорации. Те, кто владеет деньгами и способен купить технологию. Наш хозяин нашёл подход ко всем. Нет ни одной крупной фирмы на Земле, что не платит ему дань. Небольшую, практически неучтённую в финансовых отчётах, но стабильную. Как вы, русские, говорите: с миру по нитке – голому рубашка? Так и здесь. Не нужно пытаться забрать с производителя всё. Достаточно получить немного с сотни таких производителей. И ведь они готовы платить… Так, отклонились от темы. Крематорий. Наш последний дом. Запомни это.
– И вас устраивает жить в полной изоляции? Даже не имея возможности выйти из четырёх стен?
– Ты не поверишь – но многим это подходит. Своя лаборатория, безграничные ресурсы на творчество, отсутствие тупого начальства и, что немаловажно, – идиотов коллег. Здесь можно творить! Поначалу, конечно, тоску навевает, но спустя десять лет миришься со своим положением и даже начинаешь находить в нем что-то положительное.
– Я не смирюсь, – заверил Артём.
– И что же ты сделаешь? – усмехнулся Альберт. – Давай я тебе кое-что поясню. Внизу между зданиями, как ты мог заметить, – озеро с субстанцией, похожей на ртуть. Могу заверить, то, что там находится, гораздо страшней ртути. Убивает мгновенно. Сейчас нас защищает поле на балконе, но стоит выбраться за его пределы… Хорошо, предположим, ты найдёшь средство защиты. Мы учёные, в конце концов, у нас на каждом этаже их навалом. Далее тебе предстоит пройти защитную сферу. Ту, что опоясывает весь институт. Ты не ослышался – именно сферу. Она проходит как по воздуху, так и внизу, под землёй. Проникнуть через поле, не имея кодов доступа, невозможно. Я принимал участие в его проектировании и постройке, так что могу заверить – это решение идеально. В нем нет слабых мест. Но! Даже если ты каким-то чудом найдёшь коды доступа – остаётся твой глаз. Ты правильно предположил, чем он является. Средством контроля. Вне поля глаз потеряет стабильность и разорвёт твою глупую голову на части. Любая попытка вырвать глаз приведёт к аналогичным последствиям – тотальное уничтожение всего в радиусе пяти метров, чтобы ещё и помощников зацепить. Вот в таких условиях нам и приходится работать. Творить. Изобретать.
Внимание! Защитное поле балкона будет отключено через 30 секунд. Возвращайтесь в лабораторию.
Артём позволил затащить себя обратно, всё время пытаясь хоть что-то разглядеть за крематорием. Вдруг удастся понять, где вообще находится этот институт. Фраза «где-то в глубинах Сибири» не говорила физику ни о чем. Она не поможет сбежать отсюда. Дверная панель вернулась на место, щёлкнул замок. Под молчаливое согласие куратора Артём положил ладонь в центр плиты, чтобы увидеть сообщение:
В доступе отказано.
Вы принимаете работу куратора по введению в жизнь института?
– И чего застыл? Принимай! – раздражённо произнёс Альберт спустя какое-то время. Артём тщательно следил, чтобы его взгляд не задерживался дольше секунды ни на кнопке «Принять», ни на «Отказать», ожидая реакции куратора. Если физик чему-то и научился за недолгую экскурсию, так это тому, что спешить с принятием решений здесь нельзя. Ко всему нужно подходить взвешенно и объективно.
– Откуда мне знать, что ты полностью выполнил свою работу? – спросил Артём, без тени смущения взглянув в глаза собеседнику. – Может, ты не рассказал чего-то важного, из-за чего меня уже сегодня отправят в здание с трубой. Как это проверить?
– Никак! – огрызнулся Альберт. – Все, что необходимо, ты знаешь. Ничего тебе не угрожает.
– Ты ни словом не обмолвился о том, зачем меня сюда прислали и что нужно делать. Где, в конце концов, моя лаборатория. Зуб даю – экскурсия была неполной. И вместо того, чтобы провести меня по всему зданию, ты сразу потащил на улицу. Откуда мне, например, знать, куда бежать при следующем пополнении? Куда привозят студентов? И не говори, что ты не должен был это мне рассказать.
– Сволочь ты, – выругался учёный. – Да, существует экскурсионный маршрут по зданию, но я его сократил. Какой смысл тебе рассказывать то, что ты и так узнаешь? Просто мне хотелось побыстрее увидеть небо – за двадцать лет это мой первый выход наружу.
– Что позволяет сделать только один вывод – я имею право нажать кнопку «Отказать». Инструктаж оказался неполным. Или мы все-таки можем договориться? – Артём понял, что куратор у него на крючке, но не спешил подсекать. Портить отношения с кем бы то ни было в первый же день не хотелось, но и прогибаться не собирался. Всегда нужно отстаивать свои интересы.
– Чего же ты хочешь? – скривился Альберт, из-за чего действительно стал походить на столетнего старика. – Кванты?
– Для меня они пока не более чем звук, так что обойдусь. – Артём быстро сообразил, что для него сейчас наиболее ценное. Конечно же информация! – Просто ответь на пару вопросов, и мы квиты. Ты сказал, что я умер для всего мира. Что это значит?
Повисла долгая пауза. Альберт с удивлением посмотрел на физика, но с каждой секундой его лицо всё больше и больше разглаживалось. Наконец он и вовсе улыбнулся:
– А ты молодец! Умеешь добиваться своего, уважаю таких. Сейчас, где-то у меня статейка на твой счёт была. Как знал, что пригодится!
Альберт полез в карман и вытащил свёрнутый в трубочку научный журнал.
– Ты же говорил, что здесь закрытая территория! – поразился Артём.
– А ещё я говорил, что за кванты здесь можно купить хоть черта лысого. Главное – побольше накопить. Никто не отрезает мир от нас, это нас отрезали от мира. Вот, глянь на обложку. Узнаешь красавца?
С обложки журнала «Наука» на Артёма смотрел он сам. Это была фотография, что готовилась для нобелевского комитета, только почему-то в черно-белом исполнении и с черной полоской, вызывающей не самые приятные ассоциации. Взгляд упал на дату, и тут Кучаев окончательно утратил адекватное восприятие действительности:
– Как сентябрь?! Я что, в отключке почти месяц находился?!
– Это мне неведомо, – пожал плечами Альберт и раскрыл журнал на нужной странице. – Зато я точно знаю, что некто Кучаев Артём скоропостижно скончался, так и не сумев получить заслуженную награду. Тем не менее нобелевский комитет принял решение всё равно присудить тебе награду за огромный вклад в науку. Речь за тебя зачитает некто Кристиан Слейт. Кстати – поздравляю с наградой. Не каждое десятилетие к нам нобелевских лауреатов привозят. Хотя с левитацией я разобрался ещё двадцать лет назад, так что… Ладно, это всё пустое. Главное, чтобы ты суть понял – тот Кучаев Артём, которого знал весь мир, умер. Окончательно и бесповоротно. Теперь ты Физик-11837 и, если докажешь свою полезность, станешь каким-нибудь Кулибиным. Либо отправишься в здание с трубой. Хорошее название, нужно запомнить. В общем – тебе решать, как прожить остаток жизни. Я ответил на твой вопрос?
– Д-да. – Как ни готовился Артём к тому, что услышит, новость всё равно выбила его из колеи. Причём ударили по мозгам сразу обе – и та, в которой он умер, и та, в которой он получил-таки свою награду. Появилось желание остаться одному и обдумать услышанное. Это означало, что с куратором нужно решать прямо сейчас, и Кучаев без раздумий нажал на кнопку «Принять», закрывая задание на экскурсию.
– Ладно, признаю – у тебя есть право ещё на парочку вопросов, – произнёс Альберт. – Но задашь ты мне их потом. Когда придёшь в себя. Сходи в столовую, сейчас там никого не должно быть, а доступ в первые два дня для новичков бесплатен. Посиди, свыкнись с мыслью, что ты завис здесь навсегда, и выкинь из головы мысли о побеге. Это невозможно. Удачи, парень, и до встречи на планёрке. Там-то тебе и пояснят, для чего тебя сюда притащили.
Артём последовал совету, но полностью осуществить его не удалось. Дверь в столовую открылась без проблем, впуская нового гостя. Хотя столовой это назвать можно было с огромной натяжкой. Скорее – эксклюзивный ресторан, наводнённый роботами. Пространство было разбито на множество уютных кабинок, обставленных мягкими креслами. Энергетические щиты обеспечивали приватность, освещение и музыка способствовали расслаблению, а в качестве официантов выступали летающие дроны. Но насладиться всем этим Кучаеву не дали. Перед глазами неожиданно появилось сообщение, и Артём, не до конца привыкший к необычному функционалу, вздрогнул:
Физик-11837, вас вызывает начальник 4-й лаборатории.
Следуйте по жёлтой линии.
На полу появилась широкая линия, резко разворачивающаяся и уходящая прочь из столовой, и чтобы показать всю важность вызова, на строке состояния высветилась новая надпись:
До детонации глазного протеза осталось 299 секунд.
Глава 3
Артём уложился в три минуты, хотя пришлось пробежаться. Повезло, что коридоры оказались пустыми, а жёлтая линия вела кратчайшим маршрутом. Правда, когда пришлось использовать лифт, Кучаев едва не запаниковал. Он не знал, с какой скоростью работают местные системы вертикального перемещения, однако всё обошлось. Интеллектуальная система лифта сама поняла, куда направляется её гость, и за считанные мгновения доставила его на десятый этаж. Визуально он ничем не отличался от этажа со столовой – те же белые крашеные стены и металлические дверные панели. Никакого разнообразия.
Жёлтая линия змеёй петляла по коридорам, пока не упёрлась в одну из многих на этом этаже дверей. Артём подошёл ближе, и панель испарилась, словно была сделана из дыма.
– Физик, проходи! – послышалось откуда-то изнутри. – Давай скорей, твоя помощь пригодится!
Артём замешкался, но энергетические поле мягко заволокло его внутрь помещения. Визуально казалось, что это ещё одна лаборатория. Каменные глыбы, разбросанные по всему помещению, намекали на геологию, хотя в сознании Кучаева уже успело закрепиться, что их здание отвечает за физику. Химики, как сказал Альберт, не в счёт.
Хозяин кабинета обнаружился позади большого булыжника, невесть каким образом здесь очутившегося.
– Хватай камень с этого края и по команде тяни на себя. Попробуем его разорвать!
Нильс Бор
