– Нет, Тиган. Мне нужно знать, вляпался ли ты снова в какое-нибудь дерьмо, или все же есть шанс прожить остаток года без проблем.
– Да не переживай ты так! Я еще жив, это же круто, да? – ответил я.
У меня не было ни малейшего желания рассказывать ей, где я был, и тем более, о том, что со мной происходило. Она бы меня убила.
– Выглядишь отстойно. Ты что-то принимал?
На этот раз уже вздохнул я.
Ничего не принимал, кроме своей дерьмовой жизни. Не было ни малейшего желания ей сопротивляться.
– Да я чище твоей сестры, Солис. Бред ты несешь какой-то… – бормочу я.
– Меня зовут Натали, Тиган. И оставь мою сестру в покое, пожалуйста. Я не получала никаких новостей от Терри, офицера по твоему досрочному, и это уже хороший знак. Но я волнуюсь за тебя.
Я сжимаю зубы. Чертов Терри. Чем меньше с ним пересекаюсь, тем лучше себя чувствую. Готов стать милой послушной овечкой, лишь бы никогда больше не чувствовать его тошнотного дыхания.
Я избегаю пронзительного взгляда Солис, которая качает головой, поджав губы.
– Понятно, как всегда ты не слишком-то разговорчив. Вижу, ты даже не постарался изменить свой стиль в одежде? – снова начала она.
– Один дерьмовый галстук ничего не изменит, На-та-ли, – сказал я специально разделив ее имя по слогам.
Она делает вдох, а затем шумно выдыхает, поглаживая свой огромный живот.
Не знаю почему, но мне совершенно не нравится то, что я вижу.
До этого момента у нее не было никакого ребенка, и меня это вполне устраивало.
– Нет, мой взрослый мальчик. Один галстук может изменить очень многое, это как символ того, что ты готов измениться. Впрочем, я тебя предупреждаю: за десять лет данная семья не имела никаких проблем с детьми, которых они усыновили. Очень надеюсь, что ты завяжешь со всей нелегальной торговлей, или ты не переступишь через порог их дома. Хиллзы – порядочные люди, хочу, чтобы они таковыми и остались.
Я вполуха слушаю ее бла-бла-бла. В какой-то момент она убаюкала меня своим бредом про искупление. Не преступник я, чего тут еще обсуждать? Обносил тачки, да. Воровал сумочки. Ну приторговывал там всяким, но ничего серьезного, уж я-то себя знаю. У Солис просто дар какой-то все преувеличивать. И что касается моей новой семьи, я тоже уже все знаю: прослушал сообщения на моем автоответчике. Хиллзы – идеальная семья, которая помогает несчастным лузерам типа меня. А ты говоришь… Да они такие же, как и все, видят во мне только деньги, которые смогут заработать, приютив меня.
Если бы передо мной не маячила перспектива оказаться запертым в четырех стенах, то я даже и слушать бы не стал этот треп.
– Ты меня слышишь? – спрашивает Солис.
– Ага… Ты, кажется, сказала бла-бла-бла… – тотчас же отвечаю я.
– Знаешь, иногда мне больше нравится, когда ты держишь свой рот закрытым! – рявкает она.
Солис аккуратно поднимается, пытаясь не задеть животом мебель и понять, где она пролезет, а где нет, чтобы взять со стола ключи от машины.
Теперь я точно уверен: она не видит своих ног.
– Ладно, твоим хамством я займусь позже. Идем. Но прежде надень это, – вздыхает она, протягивая мне что-то белоснежно-белое.
Я грубо выхватываю это что-то из ее рук.
– Что это еще за дерьмо?
– Это дерьмо называется «сделай небольшое усилие над своим стилем в одежде». И поторопись, мы уже опаздываем.
Я разворачиваю эту белую штуку. О нет… рубашка. Бесит!
Гляжу исподлобья на Солис: стоит, ждет меня около двери, как охранник в супермаркете, сложила руки на своем огромном животе. Я ее знаю, пока не надену на себя эту дрянь – не выйду отсюда. Она скорее сожрет меня тяжелым взглядом прямо здесь. Я стягиваю через голову толстовку с капюшоном и натягиваю эту чертову рубашку поверх майки.
– Только посмотри на себя, да ты там всех покоришь с первого взгляда, – издевается Солис. – Слушай, у тебя что, новая татуировка? – интересуется она, разглядывая мою шею.
Я опустил глаза на вытатуированные слова, которые доходили до плеч. Ее взгляд сказал мне многое. Да, еще одна. Есть еще, и это, не считая ног и спины. Но ей об этом знать не обязательно, достаточно она причитала про мои руки и шею.
– Ага. Но даже не проси меня рассказать, что это значит, несовершеннолетним такое знать не положено, я тебя уверяю.
Солис рассмеялась, немного раздосадованная. А я тем временем застегивал пуговицы на рубашке.
– Эх, не будь ты таким грублияном, я могла бы стать твоей матерью, – говорит она.
– Не-а, ты слишком толстая для этого, – бросаю я ей в ответ и застегнул последнюю пуговицу.
Теперь сходство с татуированным пингвином окончательное. Я взял свою толстовку, и мы вышли из ее офиса.
– Я не толстая, Тиган, я беременна.
– Ну это ты так говоришь…
– Мой муж тоже так говорит. Ты не хочешь узнать, что это такое?
– Кто такой твой муж? Держу пари, что это старый дряхлый извращенец.
Она хохочет. Никогда ее не пойму: чем отвратительнее я себя веду, тем больше это ее забавляет. Кажется, ей нравится, что я не боюсь болтать все, что приходит мне в голову.
Мы подошли к лифту, и она нажала на кнопку.
– Нет, что такое ребенок, балбес!
– А… ты уверена, что это человек? Ты просто огромная, Солис.
– Это девочка.
– Вот дерьмо… Она ж будет такая же противная, как и ты!
Мы зашли в лифт, и я нажал на кнопку первого этажа.
– Но ведь я не такая уж и противная? – спрашивает она сама себя.
Мы переглянулись. Кажется, Солис прочитала мои мысли: она очень утомительна, когда болтает без остановки.
– Между прочим, ты сам мне всегда отвечаешь, – говорит она.
Это правда, я, как последний придурок, всегда найду, что ей ответить. Получается, это моя вина, что она болтает без умолку.
Я стараюсь не смотреть ей в глаза и подождать с ответом до тех пор, пока мы отсюда не выйдем. Солис же прекрасно поняла, во что я играю, и засмеялась.
– Ох, из-за этих твоих глупых шуточек я описаюсь прямо здесь! – восклицает она.
– Вот видишь, даже когда я молчу, ты все равно продолжаешь говорить! – наконец произношу я, и двери лифта открываются.
Солис продолжает смеяться, даже когда мы покинули здание.
– Кстати, а где же твоя неизменная сумка? – спросила она, уже подходя к своей тачке.
Я поднял бровь и кивнул на заднее сиденье ее старой консервной банки. Солис вытаращила глаза, увидев ее там. Я практически никогда не расстаюсь с этой сумкой. Она старая, потертая и недостаточно большая, чтобы в нее влезла вся жизнь. Но мне этого даже более чем достаточно.
– Но как ты… – начала Солис.
Дошло наконец-то. Ура. Я засмеялся и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, так как она никогда не разрешала мне садиться за руль.
– Ты взломал мою машину, Тиг! – кричит она, то ли возмущенно, то ли испугано.
Я с трудом сдержал улыбку. Вскрыть тачку – это же то, что я умею делать лучше всего, а уж такую старую колымагу и вовсе проще простого. Интересно, как она ездит на таком дерьме?
Ребенка тоже собирается в ней возить?
Солис обошла вокруг машины и с трудом взгромоздилась на сиденье. Затем она велела мне не показываться ей на глаза, я, в свою очередь, послал ее, и наше путешествие началось в гробовой тишине. Наконец-то!
* * *
Мы уже минут двадцать молча едем по улицам Нью-Йорка, будто на поминках каких-то. Солис меня игнорирует. Видимо, в этот раз ее терпение действительно лопнуло. Она такая, да. Когда я захожу слишком далеко, она перестает разговаривать. К счастью, со мной такое часто случается, если меня вовремя не остановить.
Мне срочно нужно выкурить сигарету, но она испепелит меня моей же зажигалкой, если я сделаю это в ее машине. К тому же Солис еще и беременная до ушей, совсем никак нельзя. На самом деле, будь на ее месте кто-нибудь другой, меня бы это не особо смутило, но с Солис… Я хочу, чтобы она мне доверяла, и меня сейчас просто бесит, что она не хочет со мной разговаривать.
Чтобы немного отвлечься, разглядываю пейзаж за окном. Спустя несколько километров мы оказываемся в пригороде. Здесь или все, или ничего: либо живут абсолютно нищие люди, либо мегабогатые. Зная свою удачливость, делаю ставки, что попаду к нищим, как обычно.
Чем дальше мы едем, тем меньше мне здесь нравилось. Как по мне, мы уже далековато уехали от моего квартала. Я совсем недавно был там, проворачивал кое-какие делишки.
Последняя семья, которая меня принимала, жила в этом районе: их дом был еще отвратительнее этой колымаги.
В предыдущей семье я пробыл всего три дня, прежде чем бомбануло. Как всегда, собственно. Думаю, что у так называемого «папочки» до сих пор нос кривой.
К счастью, Солис ничего про это не знает и думает, что я просто в один прекрасный день свалил от них в закат.
Я опускаю козырек. Для такого дерьмового дня, погода была отличной. Если бы она была созвучна моему внутреннему состоянию, то это был бы торнадо прямо из самого Канзаса.
Потихоньку, километр за километром, пейзаж начал меняться. Мы даже проехали через какой-то мост. На смену маленьким полуразрушенным хибаркам появились небольшие здания с домофоном и частной парковкой, в таких обычно внизу сидит охранник, который выносит мусор. Куда она меня везет? Не нравятся мне такие места. Слишком уж часто сюда наведываются копы, а для такого парня как я это не сулит ничего, кроме дерьма на каждом углу.
Я гляжу на Солис, игнорирующую меня всем своим видом. Мы оба прекрасно знаем, что не стоит так делать. Никогда не стоит так делать. Что же все-таки меня ждет? Трейлер? Разрушенная квартира? У Солис просто дар какой-то подбирать для меня семьи. Одна отвратительней другой.
Если я снова окажусь в подобных условиях, то тут же свалю. Никогда больше не хочу видеть клопов в моей постели или крыс на обеденном столе. Предпочту, пожалуй, камеру без окон и ненормальных заключенных по соседству.
Многоквартирные дома в округе постепенно уменьшались и превращались в небольшие частные постройки. За несколько минут мы пересеклись аж с двумя патрульными тачками.
Увидев их, я по привычке глубже вжимаюсь в сидение.
Им нечего мне предъявить, ничего серьезного, по крайней мере, но я все равно им не доверяю, у них на меня нюх. Это напомнило мне одно из последних моих задержаний. Нет, ну как можно просто идти по тротуару и оказаться за решеткой на двенадцать часов до конца дня? Очень просто – быть мной: молодым, наглым как уличный пес, и с татуировками.
Я наклонил голову. Да блин, опять коповская тачка! Сколько можно!
Солис громко вздохнула, пытаясь привлечь мое внимание.
– Тиг, не может быть… – бурчит она.
В чем дело-то? Я ж заткнулся уже, и давненько!
Я шумно вдохнул носом и повернулся к ней. Даже смысла нет обсуждать, не поверит все равно. С тех пор, как меня арестовали благодаря паршивым планам Бенито, Солис думает, что я замешан во всяких мутных делах. По правде сказать, неприятности – это именно то, что происходит со мной большую часть времени.
– Что ты сделал? Ты вздрагиваешь каждый раз, как мы встречаемся с полицейской машиной, – спросила она.
Я ответил ей театральным вздохом и выразительным хитрым взглядом.
Теперь ее ничего не остановит, мораль сейчас понесется на полчаса.
Я отключаюсь, и пусть она говорит в пустоту.
– Тиган!
– Я ж не псих, Солис. Но если ты хочешь, чтобы я тебя слушал, придется заплатить мне бабла.
– Ты что, серьезно?
– Да ладно тебе. Давай, говори уже…
По ее взгляду видно, что она с трудом сдерживает смех. Она набирает в грудь побольше воздуха и продолжает с самым серьезным видом:
– Тебе скоро семнадцать. Остается всего один год до того, как ты станешь полноценным хозяином своей жизни. И ты не посвятишь ее тому, чтобы воровать тачки, ладно? Я очень надеюсь, что ты осознаешь это, и что этот год будет одним из самых важных в твоей жизни.
Солис замолкает, остановив машину. Я оглядываюсь по сторонам. Определенно богатенький район! Дома достаточно большие, с садом, палисадником и калиткой. Тротуары широкие и самые чистые из всех, что я видел за последнее время. Даже деревья, насаженные тут повсюду, ухожены и подстрижены лучше, чем мои волосы. Будто в сериале каком-то оказался. Ясно одно: такой парень как я должен серьезно постараться, чтобы оказаться в таком месте.
– Тебе нравится район? – прерывает мои размышления Солис.
– Не-а.
Она вообще видела меня? Да я похож сейчас на лиса, оказавшегося в курятнике!
– Ладно, не мои проблемы. В твоей ситуации у тебя нет выбора. Я рассчитываю на тебя, Тиг, правда… – говорит она и тихонько добавляет: – Я хочу познакомить тебя со своей дочерью не в комнате для свиданий. Знаю, что ты пытаешься казаться грубым для того, чтобы себя защитить, потому что в твоей жизни произошло много плохого. Но я также знаю, что ты более ранимый, чем хочешь кажешься…
Какого черта она вытворяет? Пытается сыграть на моих чувствах? Отвратительно!
– Понятно, ты меня больше не слушаешь! Тиган, то, что я сейчас говорю, это очень важно! Я никогда не разговаривала с тобой в приказном тоне, но сейчас я настаиваю! У тебя нет права на ошибку, понятно? Это последний шанс спасти того хорошего парня, который живет внутри тебя. Малейшая неприятность, и я уже ничего не смогу сделать, чтобы помочь тебе.
