Марина трезво смотрела на ситуацию, и отдавала себе отчет в своей внешности.
Да, привлекательная.
После смены прически еще и яркая.
Но ничего особенного! Вообще ничего!
Обычная женщина, с обычной фигурой. С печатью усталости на лице. С не очень счастливым жизненным опытом, и это тоже наверняка отражается на внешности.
Странно, ну очень странно. А может, дело не в ней? Может, это вообще в порядке вещей в нормальном мире?
Неужели другие женщины, свободные, так живут постоянно? Пользуются популярностью у мужчин, флиртуют, встречаются с кем-то, принимают приглашения и подарки…
Может, это она, со школьной скамьи видевшая только Вадима, и не обращавшая внимания ни на кого, отстала от жизни? Не замечала этого всего, что происходило вокруг?
Свадьба, рождение Артема, декрет, какие-то постоянные семейные дела, потом работа рядом с домом, отдых на даче у свекрови…
Она и не видела ничего за все годы брака. И не хотела видеть, абсолютно довольная и счастливая.
И, если бы Вадим не поступил с ней так неожиданно подло и жестоко, то, может, и дальше бы все шло так же. Работа в школе, с постоянным стрессом, нервами и придирками руководства, семья, милый муж, пусть немного инфантильный, любитель компьютерных игр про танки и чуть-чуть лентяй, но в его глазах она всегда привыкла читать восхищение, обожание, привыкла ощущать заботу, прижиматься к нему ночами, целовать, гладить, заботиться. И, конечно, ее солнышко, ее мальчик. Так похожий на своего отца, веселый и хулиганистый Артемка.
Сердце внезапно защемило так сильно и жестко, что Марина, охнув, присела на стул, борясь с выступившими слезами.
Пожалуй, только теперь она до конца поняла, чего лишилась. Что не будет у нее больше тихих семейных вечеров под боком у Вадима. Не будет она кормить мужа и сына утром завтраком, собираясь на работу, смеясь наивной болтовне Артема. Не будет ждать с ужином припозднившегося главу семьи. Не будет смотреть, как он ест, не будет пересказывать ему свои дневные впечатления, слушать его.
Не будет больше той теплоты, той любви в его глазах, в которых она купалась, радуясь и не понимая, насколько это все хрупко. Быстротечно. Безвозвратно.
Она всхлипнула, потом закрыла задрожавшей рукой рот, стискивая лицо, борясь, чтоб не заплакать.
И почувствовала, как ее прижимают к крепкой, теплой, такой надежной груди.
– Ну ты чего, девочка, обиделась что ли на Лысого? – оказывается это дядя Сережа, охранник, подошел. А она и не заметила, задумавшись, окунувшись в воспоминания. – Так ты не обижайся. Он не хотел. Он вообще нормальный мужик, не зверь. Вот только держаться тебе от него подальше надо, конечно… Ну ты чего, глупая? Ну поплачь, если легче станет…
И Марина с облегчением разрыдалась у него в руках, благодарная за эту неловкую искреннюю попытку утешить.
Через какое-то время слезы кончились сами собой, и стало легче.
Марина благодарно кивнула дяде Сереже, и ушла убирать следы своей внезапной слабости с лица.
Нет у нее времени и права быть слабой. Расклеиваться нельзя.
Игнорируя стойкое желание позвонить Катьке, потому что ну сколько можно уже ее использовать как жилетку, Марина привела себя в порядок, переоделась и вышла на свежий воздух.
Еще не подозревая, что главные приключения только начинаются.
Глава 6
– Маришка! – Марина, копавшаяся в сумочке в поисках мелочи для маршрутки, оглянулась.
Ну вот, два брата-акробата, Вася и Амир, друзья Вадика.
Конечно, братьями они не были и вообще разительно отличались друг от друга. Вася – ярко рыжий крепыш, весельчак и душа компании, и Амир – скромный, серьезный парень, черноволосый и черноглазый.
Просто Марина настолько привыкла видеть друзей все время вдвоем, что, пару раз общаясь с каждым из них поодиночке, даже испытывала легкий дискомфорт. Словно не хватало чего-то.
Парни поджидали ее возле крыльца, сразу синхронно подхватили под локти с двух сторон и с прибаутками потащили к такси.
– Ребят, мне правда домой надо, – оправдывалась Марина, не особо горевшая желанием куда-то ехать с ними.
Никакого вреда они, конечно де не причинят, наоборот, развлекут, развеселят, но усталость и весь суматошный день, начавшийся с горячего, хоть и нежеланного поцелуя, сказывались. Кстати, о неожиданностях.
Марина нервно оглянулась, опасаясь увидеть неподалеку поджидающего ее Олега.
Но на остановке маршрутки его не было, у такси тоже. Да и машин на парковке оставалось мало совсем, потертая Калина, пара китайцев да какой-то супернавороченный агрегат, больше похожий на броневик.
Марина, удивившись какому-то глубинному разочарованию, кольнувшему сердце, все же выдохнула.
Нет, не нужны ей приключения. Тем более такие. Ребята, если хотят, пусть до дома добросят на такси, и все.
Но по дороге парни, усевшиеся с двух сторон от нее на заднем сиденье, так горячо и мило стали уговаривать отдохнуть немного где-нибудь, поболтать, ведь давно не виделись, и соскучились, и вообще, совсем она, Марина, стала гордой, забыла всех друзей. А они, между прочим, со школы все вместе в одной компании…
Марина, неожиданно заражаясь их весельем, подумала, что немного развеяться вполне можно, тем более, что дома ее никто не ждет, а завтра выходной…
И согласилась.
А потом, сидя в ночном клубе и с удивлением оглядываясь по сторонам, страшно жалела о принятом решении.
В клубы она не ходила. Ну, может, пару раз, еще до рождения Артема. И с тех пор, похоже, очень многое изменилось.
Глядя на извивающиеся на танцполе фигуры, Марина морщилась от громкой музыки, потихоньку пригубливая пиво и жалея, что не удалось нормально поесть в обед. Первый бокал ударил в голову, чипсы и фисташки, заказанные щедрыми друзьями, голод не утоляли.
Да и сами друзья… Не радовали.
Все так же усевшись с двух сторон от нее, и зажав таким образом напряженную Марину в клещи, они принялись наперебой откровенничать. Про бывшего. Про его нынешнюю жизнь, про то, какая дура и потаскуха его женщина, что они его совсем не понимают, не поддерживают и осуждают.
Марина, удивляясь, зачем ей все это выслушивать, считала минуты, когда можно будет безболезненно уйти. Время шло медленно, пиво подошло к концу, и, разглядывая танцующих на столах гоу-гоу, Марина упустила момент, когда принесли еще бутылку.
Она поняла, что, пожалуй, хватит, и попыталась встать, но ребята, прижавшись теснее, не пустили, уговаривая еще выпить.
Марина чувствовала себя неловко и глупо. Все-таки окончательной идиоткой она не была, и в конце концов дошла самостоятельно, в чем дело здесь. Хоть и сложно было в это поверить, но, похоже, друзья Вадика решили за ней приударить. Причем не так, как другие, просто намеками и легкими подкатами, а прямо-таки всерьёз. Она, хоть уже и немного повело от пива на голодный желудок, все же сумела поймать их довольно красноречивое переглядывание. Все выглядело так, словно… Словно они ее делили. Или решали, как разделят.
Даже от мыслей об этом стало мерзко.
Марина, несмотря на все неприятности, что довелось пережить за этот год, все еще не разучилась видеть в людях хорошее, и в самом деле до этого искренне думала, что Вася и Амир ее просто поддерживают. По-дружески. Жалеют, может быть.
Но здесь не пахло жалостью. Похотью пахло. Гадостью.
Почувствовав во рту неожиданно горький привкус, Марина все же смогла подняться, отговорившись походом в туалет.
Пробираясь через танцпол, Марина неожиданно почувствовала головокружение. Музыка била прямо по барабанным перепонкам, тяжелая, агрессивная, люди двигались хаотично, и в целом создавалось ощущение чего-то настолько чужеродного и зловещего, словно она попала на какой-то жуткий маскарад. Марина остановилась, машинально прижав пальцы к вискам, стараясь прийти в себя, ее толкнули, и каблуки, проклятые каблуки, подвели во второй раз за день.
И лететь бы Марине под ноги танцующим, если бы не чьи-то крепкие руки.
Мощное чувство дежавю настигло и усилилось, когда она подняла глаза на своего спасителя.
Олег смотрел на нее так же, как и утром, в подвале, серьезно и жадно, и в глазах его плясали разноцветные отблески, делая весь образ неожиданно потусторонним.
Марина даже не смогла сказать ничего, так и застыла с открытым ртом.
В голове бились разрозненные мысли, которые не ухватывались, не увязывались в единую стройную картину.
Откуда он здесь? Как вообще попал? Хотя сегодня вход бесплатный… Но как ее нашел? И зачем? Ах да… Понятно, зачем…
Марина, опомнившись наконец, попыталась освободиться, но этот номер опять не прошел. Вообще история до смешного повторялась даже в детлях. Вот сейчас он ее поцелует…
Олег и в самом деле наклонился, прижимая ее к себе, Марина чуть отклонилась, в то же время приоткрывая губы, совершенно неосознанно ожидая… Поцелуя?
Но он остановился в сантиметре от ее рта, плавно, едва прикасаясь, скользнул в сторону, к ушку, и спросил, перекрывая грохот музыки:
– Ну что, Красная Шапочка, набегалась?
Марина застыла, не понимая.
И понимая.
Уж очень странно и в то же время однозначно звучал вопрос.
Набегалась. От него бегала? А он… Догнал?
Олег между тем провел широкими ладонями по талии, опять воскрешая на осязательном уровне воспоминания утра, взял руки Марины и положил себе на плечи, а затем прижал ее к себе еще крепче, опять практически заставив повиснуть на себе.
Марина автоматически ухватилась за крепкую шею.
– Потанцуем, девочка в розовом халатике?
Так это он так на танец приглашает!
Марина настолько удивилась, что не нашла, что возразить. Они стояли посреди беснующегося танцпола с долбящей по мозгам музыкой и покачивались в такт только им слышимой мелодии. Марина совершенно потеряла связь с реальностью, почему-то не сопротивляясь, положив голову Олегу на плечо и с удовольствием вдыхая его запах. На нем была чистая футболка, пахло чем-то очень приятным, мужским, вперемешку с остаточной нотой каленого железа. И это опять будоражило, и дыхание срывалось, и сердце билось сильнее. Руки его, большие, жесткие, не лежали спокойно, периодически сжимаясь, подобно тискам, перемещаясь по спине к лопаткам и возвращаясь обратно на талию, дыхание, свежее, с легкими табачными нотами, тяжелело, и Марина ощущала себя сладко и тревожно, словно в плену, хоть и неотвратимом, но желанном и возбуждающем.
Собственнические повадки Олега рождали в ней отклик, глубинный, животный, корнями уходящий куда-то, бог знает, куда, чуть ли не в первобытнообщинный строй, к костру перволюдей, когда мужчина брал женщину по праву силы, а женщина выбирала себе спутника, с которым будет безопасно и сытно.
Олегу не хотелось сопротивляться, хоть и наглел он невозможно как. Ему хотелось подчиниться.
И Марина, то ли от выпитого и ударившего в голову спиртного, то ли от тоски по мужскому плечу, не противилась все более крепким объятиям, в однозначном собственническом жесте сжимающим ее талию, твердым настойчивым губам, исследующим ее шею, скулу, добирающимся до приоткрытого в готовности рта.
Поцелуй получился чуть смазанным, пьяным и жестким. Подчиняющим.
Марина, с непониманием ощутившая сладкую дрожь внутри, отзывающуюся на каждое движение языка, уже не стояла на ногах, полностью повиснув на своем спутнике, и могла только сумбурно и жарко отвечать, с удовольствием и самоубийственной жадностью, не замечая вокруг ничего.
Ни взглядов окружающих, ни трезвона телефона в сумке.
Ни того, что ее аккуратно двигают в сторону выхода, не давая опомниться, прийти в себя, запростестовать.
Это был какой-то морок, сладкий и страшный.
Окончательно замутивший голову, отключивший мозг.
