Его глаза встречаются с моими, и я не могу понять, говорит он о своей жертве, моей или ее.
Может быть, обо всех трех?
Он протягивает мне конверт, я беру его, и он поворачивается и уходит, бросив через плечо:
– Заставьте ее подписать бумаги, ребята. Иначе случится то, чего не хочет никто из нас.
Черт.
Рэйвен смотрит на меня и отдергивает руку, заговаривая раньше, чем я успеваю.
– Я не хочу этого, Мэддок. К тому же я знаю, что деньги приносят еще больше проблем.
– Ты хочешь быть в состоянии позаботиться о себе, верно?
Она свирепо смотрит:
– Да, хочу. Но не таким образом. Он заставляет меня чувствовать себя как моя мать. Он дает мне деньги – и если я беру их, это значит, я соглашаюсь, что моя жизнь принадлежит ему?
– Твоя жизнь принадлежит мне.
Она ничего не может с собой поделать и смеется, отводя глаза.
Я подхожу к ней ближе:
– Подпиши бумаги, Рэйвен. Тебе не нужно прикасаться к деньгам, если ты не хочешь, но они будут там. Пусть останутся лежать там, – я встряхиваю конверт, – и мы притворимся, что ничего не было. У тебя есть карточка, ты сделаешь с ней все, что захочешь.
– А что, если я все это отдам? – дерзко говорит она.
Я пожимаю плечами.
– Мне плевать, что ты с этим сделаешь. Это твое. Разрежь карточку пополам, спрячь ее, отправь своей матери в отместку, кого это, блядь, волнует. У нас тоже есть свои деньги, так что ты нас не обманываешь. То, что ты решишь с ними делать, зависит только от тебя.
Она пристально смотрит на конверт.
– Это не может быть так просто.
– Ничто никогда не бывает просто.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.
– Никто не узнает, только если ты сама не скажешь.
Она фыркает.
– Так что, мне подписать это как Брейшо или как Карвер?
Я разрываю конверт и высыпаю содержимое на кофейный столик. Ее удостоверение личности отскакивает на пол, оборотом вверх. Она переводит взгляд с него на меня.
– Давай выясним, – говорю я ей, наклоняясь, чтобы поднять его, но она успевает первой.
Она переворачивает его и читает вслух свое имя.
– Рэйвен Карвер Брейшо. – Она хмурится. – Мое второе имя Карвер?
С глубоким вздохом она лезет в рюкзак за ручкой и, не утруждая себя чтением, вслепую ставит подпись в каждой выделенной строке. Затем хватает оставшуюся часть дерьма из конверта и направляется к двери.
– Пойдем, я все еще хочу кофе.
Мы позволяем ей выйти, и я поворачиваюсь к братьям.
– Он пытался сказать, что, если она не возьмет деньги, они по умолчанию перейдут к Грейвенам, как только она будет передана им? – спрашивает Ройс.
– Она не будет передана им, – язвит Кэп.
– По крайней мере теперь все будет на ее имя, и они не смогут к ним прикоснуться.
– Да, – усмехается Ройс. – Когда она ошарашит его брачным контрактом.
– Ройс!
Кэп бьет его по затылку, и он вскидывает руки вверх.
– Извини, черт возьми, я знаю. Я лучше буду злым или отпускать гребаные шутки, чувак. У меня нет промежуточного состояния. Либо я выхожу с командой поддержки, либо душу всех голыми руками.
Кэп качает головой.
– Пойдем, она знает, что мы говорим о ней.
– Да, встретимся через секунду. – Ройс поднимается по лестнице, а мы вдвоем направляемся к машине.
Вернувшись через несколько минут, бросает Рэйвен ее айпод и наушники.
Она ловит их, хмуро глядя на него, но он просто пожимает плечами.
– Держи это при себе на случай, если захочешь всех заглушить. Подключи их, включи музыку и пошли все на хрен, Рэй-Рэй.
Она слегка кивает и делает именно то, что он сказал.
Мы едем в магазин пончиков, Рэйвен рядом со мной, счастливая, что сейчас получит свой долбаный кофе за доллар и кленовый батончик, нисколько не взволнованная тем, что всего пять минут назад стала мультимиллионером.
Глава 7
Рэйвен
– Ты собираешься это есть?
Я запрокидываю голову и вижу Викторию.
Она падает на траву рядом со мной:
– Ты ведь понимаешь, что трава мокрая?
– И ты только что на нее уселась.
Она усмехается:
– Я не говорила, что для меня это проблема.
Я смеюсь, предлагая ей батончик с кленовым сиропом, от которого отломила только небольшой кусочек.
Она качает головой:
– Я пошутила. Не люблю сладкое.
– О’кей, а я люблю, и меня бесит, что я не могу его съесть. В животе все еще крутит. Кофе я тоже не допила из-за этого.
Она бросает на меня косой взгляд, а потом переводит его на баскетбольные площадки, где парни валяют дурака, кидают мяч в обруч и ждут, когда прозвенит звонок. Почему мы все проснулись сегодня ни свет ни заря, я даже не знаю. Наверное, у нас было слишком много забот, чтобы спать.
– Вчера вечером Мейбл выбросила все шмотки Виенны. Прямо в мусорный контейнер, даже вынесла все сама. Похоже, Мейбл узнала, что она сделала? – Она поворачивается ко мне.
– Уверена, эта женщина знает больше, чем любой из нас мог бы предположить. Побудь-ка рядом с этой семьей так долго, как она. Секреты на секретах…
Мои брови приподнимаются.
Мейбл.
– О-о, – произносит Виктория.
Я смотрю на нее:
– Что?
– У тебя на лице написано «я только что поняла кое-какое дерьмо».
– С каких это пор ты хочешь что-то знать? Я думала, что твое кредо «меньше знаешь – крепче спишь»?
– Так и есть, – она угрюмо смотрит на меня. – Разве я спросила тебя, что ты поняла? Нет. Не спросила. Я просто узнала твое «я собираюсь сделать хитрый ход, который выведет их из себя».
– Я думала, лицо было таким, будто «я поняла кое-какое дерьмо»?
– Да. Что означает то же самое, черт возьми, на языке Рэйвен, – она смеется.
Я не могу удержаться, чтобы не посмеяться вместе с ней.
– Знаешь, тебе следует пересмотреть свою позицию в отношении нежелания ничего знать.
Ее улыбка внезапно исчезает, хмурый взгляд теперь направлен в никуда.
– Все гораздо сложнее, Рей. Честно говоря, я даже не должна сидеть здесь и разговаривать с тобой, и я уверена, что не должна была быть с вами, ребята, последние несколько дней. Тот факт, что я хочу просто потусить с вами, отчасти раздражает меня.
– Ты заставляешь меня думать, что не стоит тебе доверять.
– Может быть, и не стоит. – Она пристально смотрит на меня. – Я не собираюсь лгать, есть вещи, которые тебе во мне не понравятся, может быть, ты даже возненавидишь меня за них. Я также могу поклясться, что не хочу ничего плохого, хотя мне есть что скрывать.
– Что, черт возьми, я должна с этим делать, Виктория?
Она просто пожимает плечами.
– Что хочешь, но я буду настолько честна, насколько смогу. Я могу держаться подальше, без проблем, но, рискуя показаться слабой сукой, я не разозлюсь, если рядом будет кто-то, кому наплевать меньше, чем мне.
– Ты действительно говоришь как слабая сука, – шучу я, все еще немного на взводе от ее признания, но, черт возьми, она сама вызвалась, верно? Это должно что-то значить. – Но я могла бы иногда использовать другую вагину, чтобы немного лучше сбалансировать члены.
– Что у Рэй-Рэй означает «балансировать на членах», – дразнит Ройс, когда парни подходят к нам. – В плане… – Он замолкает, приподнимая брови. – Я угадал? – Он смотрит на меня, большая задница, с невинной ухмылкой на его далеко не невинном лице.
Я смотрю на Викторию, которая моргает, глядя на него, слегка наклонив голову, и из меня вырывается смех. Я тянусь к руке Мэддока, когда он протягивает ее, позволяя ему поднять меня.
– Нет, – я хихикаю. – Я совсем не то имела в виду, малыш.
– Ой, да ладно. – Он обнимает меня за плечи. – Не ври. – Ты сказала «малыш», и это значит, ты думала о том, чтобы немного прокатиться верхом, хотя скакун должен быть помассивнее. – Он ухмыляется. – Скажи ей, какие мы хорошие, Рэй-Рэй. Я думаю, Кэп хочет ее трахнуть. Держу пари, мы с ним могли бы не дать ей уснуть всю ночь.
Виктория кривит губы, встает на ноги и поворачивается, чтобы уйти, но я успеваю заметить легкий румянец, поднимающийся по ее шее.
– Ты же знаешь, что мы не кровные братья, верно?! – кричит он, поддразнивая ее еще больше. – Мы можем играть с нашими игрушками одновременно, и это не будет странно, просто скажи!
Свирепый взгляд Кэпа побуждает меня отойти от Ройса, после чего Кэп сильно пихает его.
– Ты такой тупица, – ворчит Кэп. – Я иду на урок. Увидимся на втором уроке, Рэйвен.
Я киваю, прислоняясь к Мэддоку, когда он подходит ко мне.
Ройс просто смеется над собственным идиотизмом и наклоняется, чтобы схватить ртом мой несъеденный батончик. Он идет в класс.
– Думал, ты умираешь по этой штуке? – Мэддок целует мое запястье, когда мы следуем за ними в здание школы.
– Умирала, но после всего дерьма прошлой ночью и Кэпа до этого, а затем бомбы от твоего отца батончик уже как-то не хочется.
Как только мы входим в дверь, Мэддок останавливает меня, медленно прижимает к стене, держа руки на моих бедрах, и пристально смотрит на меня сверху вниз.
Я поднимаю руки, лениво обвивая ими его шею, он поворачивает голову, проводит губами по моей коже и ухмыляется, когда я дрожу.
– Ты бросил все на своих людей, здоровяк. Они не привыкли видеть, как их король так откровенно распускает руки, – поддразниваю я.
Он подходит ближе, его руки скользят вверх по моим бокам, под свитер, он игнорирует всех вокруг, кто остановился, чтобы поглазеть.
