Мария Зайцева "Соблазн Черного"

Неоправданные ожидания. В которых только твоя вина.

Надо перестать буянить и плыть против течения.

Иди домой, Лена.

Подключи старый номер.

Ответь Вите, пока он не поднял всех блатных города на твои поиски. Интересно, Толик-то там как? Живой еще?

Но этот вариант развития событий мне тоже не показался интересным. Вызвал отторжение.

Сама мысль, что сейчас приду, разденусь, приму душ, поговорю с Витей, получу от него очередной втык… Лягу спать…

Даже затошнило, блин!

Я, за размышлениями, не заметила как отключила Рупа, а, может, он сам отключился?

Смотрела в окно. На пейзаж, уже не видный в темном вечере хмурой наступающей весны.

На свое отражение.

Лена, что ты тут забыла? В России? Кого забыла?

Когда рядом с моим отражением нарисовался Павлов, я даже не удивилась. Ждала чего-то такого весь вечер. Шкурой ощущала.

Мы все же совершенно чужие тут. Неминуемо притянулись бы.

– Скучно, Лен? – Улыбнулся он.

Кивнула. Сам видел, что скучно.

– Поехали, я тебе одно место покажу? Там весело.

Я с полминуты пристально смотрела на его лицо в отражении.

Что я теряю? Ничего.

Усмехнулась. И кивнула опять.

Поехали, Павлов.

Глава 6

Веснушка. Это для тебя

– Черный, ну ты помнишь, да?

Кирик топал рядом, слоняра мразотный, но близко не подлезал. Это лишний раз напомнило о том, что уроки он все же усваивал. Не все время дурак дураком.

Черный, не обращая внимания на мечущегося рядом придурка, аккуратно разминал плечи. Готовился.

Сегодня – не к тому, к чему привык.

Вообще не к тому.

– Черный???

Кирик, видно не поняв, слышат его или нет, шагнул ближе.

Черный поднял взгляд, и Кирик тут же отпрянул, тряся жирными щеками.

– Ну… Я просто лишний раз хотел…

– Завали.

Черный встал, помахал вперед-назад руками, подошел к зеркалу, уперся кулаками с двух сторон в стену.

Рассматривал себя пристально, внимательно. Словно искал что-то.

Что, Черный? М?

Смешно…

Так прилипло имя дурацкое, которым он назывался, когда страницу в соцсети заводил. В тринадцать лет. Черный Зверь.

Ага.

Зверь ушло, Черный осталось.

Странно. Должно быть наоборот…

Вот он тогда был дурак малолетний. Столько всякого дерьма успел натворить… Может, если б не Веснушка, то и жизнь по-другому сложилась бы…

Но чего теперь? Веснушка далеко и не помнит про него. А жизнь… Вот она. Такая, какая есть.

И все же…

– Черный, ты чего?

Не вовремя урод! Не вовремя!

Черный поймал трусливый взгляд Кирика в зеркале, оскалился. Саданул обеими руками по стене. Не сильно. Открытыми ладонями, не костяшками. Только дурак перед боем будет кулаки травмировать.

А Черный уже не дурак. Вроде. Вон, как сегодня умно поступил. Поступит. Да. Поступит.

– Съебался.

– Через полчаса…

– Съебался нахуй.

Кирик умотал. И, кажется, воздух перед этим испортил, гнида.

Со второго раза послушал… Теряешь форму, Черный… Да оно и так заметно. Не зря же уже списали со счетов. Сам себя списал.

Но, в принципе, слава чемпиона ему никогда не грела ни одно место. Похрен было. Просто надо куда-то злость выпускать, ярость, бешенство. Три основных состояния его многие годы. С тринадцати сраных лет.

И до недавнего времени.

Как только начало подотпускать, так его со счетов и скинули.

Оно и правильно. Нахера боец, который не на полную выкладывается?

Здесь не сборная, мать ее. Здесь бои. И не до первой крови.

А ведь были все шансы… Были.

Олимпийский вид спорта. Дзюдо. Школа олимпийского резерва в перспективе. Отец гордился. Радовался так.

Хоть в чем-то сын лучший. И Черный радовался. И старался.

Отец начал в секцию с пяти лет водить. Все силы, все деньги вкладывал. Мать хотела, чтоб Веня ходил на шахматы. И он даже ходил. Но недолго. Отца уволили с работы, остался только один способ заработка – такси. И вопрос о том, где будет заниматься ребенок… Ну, его не стояло.

Потом соревнования. Первые победы. Первые пояса. Еще детские.

Родители выкладывались по-полной. А ты их отблагодарил, да, Веня?

Только мама тебя так называла.

И еще… Веснушка.

Черный, устав пялиться на свою напряженную рожу, прикрыл глаза.

И – бац! Как всегда! Как всегда, сука! Все эти семь гребанных лет!

Перед глазами она. Веснушка. Его девочка. Тонкая, с огромными глазами, светленькая, косичка такая пушистая…

Ничего не изменилось.

Долбанный ты психопат, Черный!

Девчонка и помнить о тебе уже не помнит!

Уехала, вычеркнула из жизни.

А ты еще и сам напоследок постарался, хорошего такого пинка дал для разгона.

Чтоб летела и не оборачивалась.

А сам все эти годы…

И вообще, кто помнит о своей первой влюбленности?

Только маньяки всякие, зацикленные…

Ну че, Веник, ты – зацикленный маньяк.

Который за все эти годы в каких только кроватях не повалялся.

А все равно она. Веснушка. Одна и осталась в голове.

Она, наверно, красивая стала.

Иногда, после очередного боя, Черный допускал слабость. Перед сном представлял, какая она сейчас.

Какого цвета у нее волосы… Наверняка, русые. Длинные…

Какой формы стали губы… Они и тогда пухлые были, а теперь?

Он рос, и в его мыслях она тоже росла.

И сейчас он видел ее своей ровесницей, двадцатилетней красоткой, наверняка нежной и романтичной. Такая… Девушка-мечта. К которой так же страшно прикоснуться, как тогда было страшно тринадцатилетнему пацану за руку подержать.

Веник сразу подумал, что она невозможно другая.

Прям, вот как в первый раз увидел, так и подумал.

Он перевелся в восьмой из другого района. Пришел первого сентября на линейку.

Готовый ко всему. Готовый дать отпор.

Она стояла, немного в стороне от других девчонок класса, держала в руках скромный букет. Задумчиво смотрела на первоклашек.

А потом, словно почувствовав, что ее рассматривают, резко подняла взгляд. На него.

И Веник будто солнечный удар словил, или, что гораздо, гораздо хуже, пропустил боковой от Васьки Сомина, своего вечного партнера по спаррингам.

В глазах темно стало, в голове – звон.

Потом прошло, конечно, но вот это первое свое ощущение, когда Веснушка посмотрела на него своими чистыми карими глазами… Оно навсегда осталось. Навсегда.

Оно потом помогало, в колонии.

Как расстались – не помнилось. Зато как встретились…