Елизавета Шумская "Пособие для начинающей ведьмы"

– Но у тебя есть дар. А я его лишена. Вот и подменяю, чем могу.

– Так что же, все рецепты без магии просто… просто смешанные травы?! – Иве хотелось плакать.

– Нет, нет, конечно. Только самые серьезные зелья создают с помощью силы.

– Но что же мне делать?

– Наверное, тебе придется учиться у кого-то другого. Я почти ничего не знаю про магию. Маги с нами, обычными ведьмами, не знаются.

– А моя мать тоже обладала магическими способностями?

– Нет, твоя мать не обладала ими. У нас в роду не было никого. Очевидно, это тебе от папочки досталось такое наследство.

– Ты говорила, что не знаешь, кто он. Может, и здесь ты просто умолчала?

– Нет, не знаю, где твоя мать нашла себе… твоего отца. Твоя мать вообще слишком многого хотела. Денег, власти, вечной молодости! За это и поплатилась. Дура, что тут еще скажешь.

– Так она не в родах умерла?

– В родах, деточка. Только ведьмы в родах не умирают. Но об этом и о том, что делать с твоей магией, мы попозже поговорим. Сейчас надо главным заняться.

– Хорошо, последний вопрос – почему тебя любят в деревне, раз ты ведьма?

Знахарка-ведьма захохотала:

– Ой, Ива, ты меня умиляешь. Неужели ты думаешь, что ведьм действительно сжигают на кострах? Ведьм, моя дорогая деточка, всегда любят и уважают. А на кострах сжигают таких, как ты, дурочек, которые обладают магическим даром и, помогая людям, выставляют его напоказ. Им-то и гореть в огне, а мы, ведьмы, стоим и тихонько хихикаем в сторонке. Знаешь, почему? Потому что надо и головой думать. Прежде чем показывать способности, надо научиться держать удар. Пока не будешь уверена, что сможешь справиться или хотя бы убежать от фанатичной толпы, сиди тише мыши под веником. Ты меня поняла?! – рявкнула ведьма. – Мне будет больно, если ты окажешься столь же глупа. А сейчас займемся нашими прямыми обязанностями. Надо защитить ребенка. Пошли варить зелье, коллега.

– Почему я, а не ты? Ведь это зелье темных сил.

– Я принадлежу к темным силам, но и то, против чего мы боремся, тоже к ним принадлежит. Кодекс ведьмы не позволяет мне мешать ему.

– Но ведь откуда-то рецепт появился. Или ты его и раньше знала?

– Нет, не знала. Но это моя территория. Тут нет места еще одной ведьме или еще одному колдуну. Расколдовались тут без моего ведома!

– А я смогу его приготовить?

– Вот и посмотрим.

И ведьма в обнимку со знахаркой отправились готовить колдовское зелье.

Густые пары витали над комнатой. В большом котле варилось нечто весьма и весьма странное. Ива рябиновой ветвью помешивала темную вязкую жидкость. Вот сейчас еще добавить сушеный пятилистник. Что там дальше? Тонко наструганный стебель полыни. Порошок из мышиных хвостов. Перья серой птицы. Кленовые листья вперемешку с рыбьей чешуей. Вино виноградное немного отпить и медленно-медленно вылить в котел. Это было похоже на заговор, старинную песнь. Огонь полыхает, ведьмино зелье варит. Мак и вербена, тис и шкура черной змеи. Папоротник и подорожник. Вот она магия. Жаркая опьяняющая волна всколыхнулась где-то под сердцем и хлынула наружу. Как же она раньше этого не замечала? На небе полная луна, и все вокруг поет огнем. Радость хмельная, жизнь через край. Вот она Сила, вот она. Так, немного помешать, ключевой воды долить. Сила, магия струилась из сердца, глаз и пальцев. Собиралась вокруг котла. Иве казалось, что она чувствует весь мир так, как никогда раньше. Вот пламя струящимся шелком ласкает глиняные бока горшка. Вот сушеные травы, подчиняясь огню и магии, отдают все свои полезные вещества странному вареву. Вот соки текут из растений, еще недавно заботливо выращиваемых в горшках. Вот чары каждого порошочка, каждой сосновой иголочки, каждой травиночки, все-все смешивается с частичкой ее души, со светом полной луны, с силой земли и жаром огня. Заговор как песня ложился на варево. Хотелось вскинуть руки к темным небесам и танцевать в воздухе.

Может, попробовать полетать на метле?

Зелье было сварено и размазано во всех положенных местах. Мало кто обрадовался его запаху, так что сознание сделанной маленькой пакости грело душу. Ах, вы меня не любите, не уважаете, ну что же, что же, посмотрим, кто будет смеяться последним. Ива гаденько улыбнулась, думая: «Я спасу ребенка. Но навсегда запомню ваше ко мне отношение». Ива вовсе не собиралась кому-то мстить, она даже старалась не думать, что ей делать в свете открывшихся фактов.

Но дело было сделано, и оставалось только ждать. А магия как вино все еще бродила в крови. Ива с трудом сдерживала ее. Она не представляла, что с ней делать или как отпустить от себя. Голова кружилась, и хотелось смеяться. Без причины, без цели, без удержу.

– Где ты уже успела напиться, Ива? – Строгий голос вновь допущенного в дом Хоньки вызвал волну совершенно неуправляемого смеха. Когда начинающую «магичку» отпоили водой и чаем, она так и не смогла объяснить, что же такого смешного нашла в реплике друга. Хон надулся, Ива еле удержала новый взрыв смеха. Менестрель только покачал головой и спросил у старой ведьмы:

– Я так понимаю, сегодня можно спокойно спать. – В теплой, залитой жаром очага и запахами трав комнате сидели обе знахарки, Хон и Гамельн. Вечер обещал быть по-семейному тихим. Травяной чай согревал и расслаблял. Самый подходящий вечер для задушевных разговоров. – Монстр сегодня не явится?

– Скорее всего, – ответила тетушка, с опаской поглядывая на веселящуюся племянницу. – Перерыв между убийствами был в день. Так что следует ожидать незваного гостя завтра-послезавтра. Вряд ли он сможет переварить за один вечер две жизни.

– Кстати, скажи-ка мне, менестрель, – более-менее успокоившись, задала вопрос знахарка, – почему я чувствую исходящую от тебя угрозу, если не ты нужный нам монстр?

Разговор плавно качался от одной темы к другой, сдобренный в нужных местах шутками и остротами, доставляя всем четверым немалое удовольствие.

Ива, непривычно для нее, мало участвовала в общей беседе. Что-то ей мешало, постоянно путая мысли.

– Ты что молчишь, красавица? Или после буйного веселья наступила пьяная меланхолия? – Взрыв хохота. – Хочешь за жизнь поговорим?

Девушка смотрела на смеющиеся лица. Они были словно в тумане, будто она действительно слишком много выпила, и всё отдалялись и отдалялись. Звуки еле пробивались сквозь толстое покрывало дурмана, накрывшего ее. Все происходящее стало казаться ненастоящим, неплохо разыгранным спектаклем, фарсом, достойным более хорошей сцены…

– Ива! Ива!!! Что с тобой?! – Хонька тряс ее за плечо. Все заметили: девушка уже пять минут не реагирует ни на что. Мир снова начал погружаться в туман, когда сердобольная тетушка выплеснула на нее целый кувшин студеной воды.

– Чем отравили мать второго ребенка?! – без перехода накинулась на ведьму девушка.

– А… э… – не сразу переключилась на другую тему та.

– Чем ее отравили?!

– Страстоцветом.

– Но это же снотворное!!! Не отрава.

– В том-то и дело. Видно, ее не хотели убивать, но у нее с детства аллергия на страстоцвет. От него она начинает задыхаться. Поэтому глаза у нее были открыты. Снотворное ее убило, а не усыпило, как, скорее всего, планировал убийца.

– А может, и нет, – стал спорить бард. – Может, этот кто-то знал, что она не переносит страстоцвет.

– Это растение зимой да еще в нашей местности трудно достать. Куда проще использовать какой-нибудь другой яд. Вроде того, каким грызунов и насекомых травят. У нас этого дерьма полно. Нет, ее хотели усыпить.

– А что помешает ему проделать это еще раз? – Иву трясло от непонятного нехорошего предчувствия.

– Там сейчас круговая оборона. Все только свои.

– А если это кто-то из своих?

– Что может заставить человека погубить родного, пусть и не своего ребенка?

– Но что-то ведь заставило его погубить двух других младенцев! Неужели он сейчас остановится?!

– Но люди сейчас все наготове. Все ожидают опасность. Такое не смогут не заметить!

– Нет, вот сейчас-то как раз и нет! Все рассуждают так же, как мы: сегодня он не придет, а вот за-а-втра или послезавтра, это да!

– Но монстр не сможет войти в дом, там везде наше зелье, – безапелляционно заявила тетушка.

– А вдруг ему и не надо входить…

Тяжелое молчание повисло в комнате. Каждый отчаянно жаждал ошибиться в своей догадке. Наконец, старая знахарка нарушила его зловещим шепотом:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Может, ему и не надо входить. Ребенка можно и вынести.

Они все вместе бросились к двери. Хон успел схватить топор и факел. Тетушка горшок с оставшимся зельем. Ива вылетела в дверь первой. Оцепенение прошло. Даже ледяной холод боялся тронуть ее сейчас. Именно она первая и увидела страшную картину. На нетронутом снежном покрове безупречного бело-синего цвета стояло существо, когда-то давно бывшее человеком. Оно протягивало вперед руки. А шагах в двадцати на руках у женщины лежал спеленатый младенец.

Женщина протянула его вперед.

– Возьми третьего младенца и дай мне то, что было обещано. – Торжественный голос звучал над спящим селом. – Дай жизнь тому, кто не может родиться, моему ребенку!

– Нет!!! Матинка, нет!!! – Ива узнала ее, ту, которая много раз лечилась у нее от бесплодия. Похоже, она нашла более действенный способ. – Нет!!!

Женщина резко повернула голову на звук и, что есть сил, бросилась навстречу монстру. Тот тоже уже несся к законной добыче.

Тетушка со смертельным для нежити зельем, Хон с топором и огнем бежали к ним. У них был маленький шанс победить. Но они катастрофически, просто катастрофически не успевали. Ива выкинула вперед руки, неумело пытаясь призвать силу, как в эпических сказаниях поступали маги. Но бесценные крупицы золотого песка времени уже закончились.

Монстру остался всего шаг до маленького человеческого тельца. Ива, Хон и тетушка тонко взвыли в предчувствии неминуемого. Время, казалось, застыло, и каждое движение стало невыносимо медленным. Всё! Сейчас все будет кончено.

Но тут, как в сказке, случилось чудо. Заиграла волшебная флейта. Ее чудесный чистый звук раздвинул крики и шум бегущих, ворвался в сознание и на один краткий, бесконечно краткий миг отвлек внимание монстра. И он остановился. Нет, он не собирался отказываться от своей жертвы. Но звук на мгновение сбил его с толку.

Но не Матинку, которая не могла слышать поющую флейту. Та останавливаться уж точно не собиралась. Однако и сила, все еще бурлившая в крови Ивы, магия, тоже услышала флейту и сорвалась с пальцев немилосердной ударной волной. Она отшвырнула женщину в сторону, опрокинув на спину, – удача, какие выпадают лишь по случайности, – ребенок не пострадал. За то немногое время, что требовалось Матинке прийти в себя, Ива успела добежать до нее и, ударив ее наотмашь по лицу, вырвать ребенка.

А ведьма и Хон уже сражались с чудовищем. Тетушка с размаху облила его зельем, на которое возлагались такие надежды. Нежить взревела и бросилась на женщину. Хон успел ткнуть в морду монстру факелом и с размаху всадить топор в спину, чуть ниже шеи. Но все это не произвело ожидаемого эффекта.

– Ива, беги в дом! Беги в дом!!! В дом!!!

Дельный совет, ибо единственное, что было необходимо чудовищу для полной победы, – последняя жертва. Знахарка побежала. Как назло, она дальше всех находилась от дома, дверь которого была надежно защищена колдовским зельем. Монстр ревел за спиной, всего лишь на шаг отставая. Прижимая орущего ребенка к груди, Ива споткнулась и полетела на землю, успев только чуть повернуться, чтобы не раздавить малыша. Лапа чудовища проскользнула у нее над головой, зацепив лишь прядь волос. Тут же три пары рук втянули ее в дом. Дверь захлопнулась.

Ива упала на колени, не чувствуя ничего, абсолютно ничего не понимая.

Охранявшие ребенка родственники поголовно спали.

Тетушка, Хонька и бард, с трудом дыша, даже не пытались ни поднять девушку, ни забрать девочку из ее рук. В дверь долбили так, что казалось, она сейчас разлетится на мелкие куски.

Но волшебное зелье начало действовать. И монстр оставил дверь в покое. Тут раздались другие звуки.

– Это Матинка кричит, – слегка заторможенным голосом произнес Хон.

– Сестра матери этого постоянно орущего ребенка, – еще более ошарашенным голосом пояснила менестрелю тетушка.

– Веселая у вас деревня, – с трудом выговаривая слова, высказался бард.

– Добро пожаловать, – поднялась Ива с колен.

Прошло четыре недели. Менестрель уехал. Расстались с ним очень тепло. Погибших двух мальчиков и то, что осталось от Матинки, задумавшей это ужасающее своей жестокостью преступление, похоронили. Ради возможности родить, пусть только наполовину человеческого, но своего ребенка, она пошла на этот безумный шаг, прибегнув к древнему заклятию: бесплодная женщина может родить от заложного покойника, если приведет его к трем младенцам не более трех месяцев от роду. Заложный покойник превратился в пепел. Девочка, пережившая в свои полтора месяца такое приключение, очевидно, твердо решила выжить, несмотря ни на что, а потому росла совершенно здоровенькой, не давая никакой болезни и малюсенького шанса. Тетушку все поздравляли с победой. Хон все-таки починил дверь. Ива вновь занялась любимым делом: травки, порошочки, сушеные мышки, зелья, эликсиры, снадобья… Жизнь возвращалась в привычное русло.

Завывала метель за окном. Деревья гнулись под тяжестью снега. Сугробы еще надежнее укутали землю. Знахарка снова шла в самую глубь леса. Недавно в деревне родился еще один ребенок, и у его матери, как и следовало ожидать, тоже не было молока.

Вечерние сумерки ложились на серебро сугробов. На темное небо выплывала колдунья луна. Ива с полной корзинкой омелы возвращалась по дремучему лесу домой. Ничто ее не страшило…

Самоуверенность губительна. Когда рядом взвыли волки, было уже поздно.

Ива стремительно обернулась.

Стая огромных серебристо-белых волков застыла на освещенной призрачным блеском поляне. Звери смотрели на нее тоскливыми задумчивыми глазами. Смерть и жизнь в этот миг слились воедино.

Они не двигались, и Ива не знала, что делать. Вдруг что-то сверкнуло за их спинами, и на миг девушке показалась, что там возникла сотканная из снега женская фигура.

Волки вскинули морды к черному небу и протяжно завыли. И мир для Ивы навсегда раскололся на две вселенные: одну – теплую, уютную, привычную и на другую – призрачную, далекую, состоящую лишь из медленно падающего снега и протяжного волчьего воя…

…Ну что ж, знахарка, тракт ждет тебя…

Глава 2

Ранняя весна

Чрез семь смертей я к тебе шла,
Мой князь, и заклятия сеть тебе ткала.
Мой враг, наконец-то я тебя нашла.
Проснись и взгляни на меня.
Ночь гнева темна.

    Группа «Мельница»

У каждого в этом меняющемся мире своя Жизнь и своя Судьба. У каждого своя Мечта и своя Цель. У каждого свое Небо над головой и своя Дорога под ногами. Кому-то суждено Величие и Почет, кому-то предписана безвестная Смерть и безликая Жизнь. Кто-то будет счастлив, не имея ничего; кому-то для того же не хватит и всех сокровищ мира. Кто-то будет смеяться, мчась по степи на лихом коне, а кто-то будет плясать в подгорных пещерах, радуясь свету звезд, пойманному в блеске алмазов. Кто-то уйдет навечно, кто-то останется навсегда. А некоторые вернутся…

Ранняя весна редко радует нас теплым солнышком и молодой травкой, ради которых ее, собственно, столько времени и ждут. Увы, но она похожа на девочку-подростка – угловатую, нескладную, неказистую, хоть и обещающую в самом ближайшем будущем стать самой настоящей красавицей. Снег тает, его нежный чистый покров исчезает, сменяясь грязью и серостью склизкой и вязкой земли вперемешку с талым настом. Бледные бесконечные тучи заполоняют безликое небо. Сквозь остатки сугробов видна прошлогодняя сухая трава. Ее вид так уныл, что весь мир представляется огромной выгребной ямой. Сырой воздух несет простуды, а вода, заливающаяся в обувь, – осложнения после.

Это время хлопот и ожиданий. Тяжелее всего приходится лешим. Именно на их долю выпадают все ранневесенние труды: и весну встретить, и зверей всяких разных разбудить, и до водяного достучаться, чтобы и он начал шевелиться – лед изнутри колоть да рыб к теплу готовить. И с погодой постоянные проблемы. Только звери – медведи те же, со сна долгого недовольные – к солнышку выползут, как тут же – нет его, солнышка-то нашего. К кому, по вашему мнению, идут за разъяснениями? К лешему, конечно. Мол, так вот и так, что за шутки такие? Какому еще умному существу понадобилось в эту рань всех подымать, если тепла и не предвидится? Леший по своим каналам пробивает, что, мол, за чудеса с погодой? Сверху ответ: всегда так, а чего вы, собственно, еще ожидали? Только попробуй дать такое объяснение раздосадованным, мягко говоря, медведям. Но для всего остального мира ранняя весна, когда еще снег не растаял, но уже потерял свою неизъяснимую зимнюю прелесть, а зелень еще и не думает появляться, – скучная и унылая пора.

В полном соответствии со всем вышесказанным, настроение у Ивы было преотвратное. Она сидела на корточках на лесной поляне и внимательно рассматривала клочок обнажившейся земли. Уже с час рассматривала. Нет, ничего полезного она от земли в ближайшее время не получит. Редко такое бывает – ранняя весна всегда какая-то скупая на все, только самую капельку полезного и подарит.