– Жень, что там случилось?
– Ты знала, что у твоего козла аллергия на одуванчики?
– Алле… Что? – спросила она.
– Ясно… Воды ему надо. А у меня закончилась вся. У вас…? – вспомнив, что мои попутчики вообще не брали с собой ничего, мысленно ругнулась.
Боян захрипел сильнее. Даша визгнула, сдернула с моего пояса привязанную склянку, которую дала мне баба Нюра, быстро откупорила и сунула горлышко в рот Бояну.
– Пей, пей Боянушка…
– Дааашааа, – протянула я в испуге, но было поздно.
Боян сделал два больших глотка, успокоился и обмяк на руках у Дарьи.
– Двинусь я скоро с этим симулянтом. Оставил хоть воды-то?! В горле из-за тебя пересохло, – проворчал хряк, приложился пятаком к бутыльку в руках рыжей и, зажав его мелкими зубами, опрокинул остатки себе в рот. – Ууух, хорошо.
– Кто это сказал? – ошеломлённо спросила Даша.
– Что сказал? – переспросила я.
– Что хорошо. Голосом таким… скрипучим.
Мы с Борькой переглянулись.
– Скажи ещё что-нибудь, – сказала я хряку.
Тот задумался на секунду, потом покосился на «умирающего» Бояна и с ухмылкой сказал:
– Козёл сер, козёл сед, а все псиной несет.
– Это от кого ещё нес???т! – внезапно ожил рогатый, а Дар?на от неожиданности отпустила руки и больной шмякнулся о землю.
– Говорящие! – испуганно пробормотала она. – И в самом деле, говорящие!
– Ты тоже их понимаешь? – удивилась я.
– И я понимаю, – отозвался позади всех нас Тимофей и смотрел в оцепенении на двух теперь уже молчаливых животных.
– Охренеть, бутылочка сработала, – догадалась я, поднимая склянку.
– К-к-какая бу-утылочка?
– Нюра дала. На всякий пожарный. Сказала, снадобье специальное, кому хочешь язык развяжет. Вот и развязало…
Несколько минут мы тупо таращились друг на друга и на не менее изумленных зверей. Только Аська все так же невозмутимо мыла свои малюсенькие лапки, сидя на тёплой свиной шее.
– Идём. Ночь скоро, – сказала я, как человек, который к таким явлениям успел хоть немного привыкнуть.
Все четверо послушно отправились дальше. Пятеро, то есть. Хряк с козлом молчали, только переглядываясь. Остальные тоже обдумывали что-то про себя.
Когда спустились сумерки, идти стало сложнее. Но, так как местность была сырой, болотистой, остаться здесь на ночлег было едва ли возможно. Решено было выйти на сухую, твёрдую почву, разжечь костер и там заночевать. Но сколько именно идти дотуда, мы, разумеется не знали. Поэтому, стиснув зубы, сжав кулаки, у кого они были, продвигались дальше сквозь сырую листву по чвякающим кочкам.
И без того шаткое положение усугубила плотная стена тумана, окутавшая всё вокруг. Не было видно даже пальцев на собственной вытянутой руке. Ухватившись крепче друг за друга, мы продолжали двигаться в надежде не заплутать в этой непроглядной молочной дымке. Точь-в-точь как на празднике, хороводом шли, ступая след в след. Тимофей, за ним я, Дар?на и, ухватив её за подол, Боян. Замыкал Борька.
Почва ощутимо затвердела, но при этом стала скользкой. Ночная влага ложилась на глину, от чего ноги то и дело норовили разъехаться в разные стороны. Где-то сверху раздался пронзительный визг какой-то ночной птицы. Козёл мекнул от страха. Испугался ещё больше от того, что упустил Дар?нин подол, попытался поймать вслепую, но цапнул бедняжку за ногу.
– Ай-ай-ай! – завизжала девушка, качнулась, толкнула меня.
Я не устояла на скользкой поверхности, навалилась всем телом на спину Тимофея. Он, не ожидая, накренился, взмахнул в воздухе свободной рукой и начал падать куда-то вперёд. В овраг! Откуда он здесь взялся?! Соскальзывая в него, руки мельник не расцепил. Я полетела следом на ним на скользкую глину, увлекая за собой Дар?ну, она – Бояна. Самым последним, с истеричным визгом скатывался Борис.
Глава 10. «Хижина в лесу»
– Ааааа! – вопила я во всё горло, сползая на скорости по скользким «американским горкам» в неизвестность. Сквозь плотный, непроглядный туман сложно было определить высоту оврага. Но скорость, с которой наш паровозик спускался вниз и, кажется, куда-то вбок, увеличивалась с каждой секундой.
– Мы умр???м! – верещал Боян откуда-то сзади.
Наконец, «локомотив» в виде Тимофея начал понемногу замедляться, а угол наклона уменьшился. Остановились. Судя по всему, на какой-то поляне.
Один за одним мы начали подниматься на ноги. Все перепачканные в глине с головы до ног, мокрые и жалкие.
– И где мы теперь оказались? – спросила я, вглядываясь в туман, который за время нашей поездки не стал более прозрачным.
– Да я уж давно не знаю, где мы, – отозвался Тимофей.
– Таааак, отличное начало, – я начинала паниковать, но старалась сдерживать эмоции. – И что нам делать теперь?!
– Идём дальше? – предложила Дар?на. – Здесь лагерь разбить всё равно не получится.
Рыжая пару раз переступила с ноги на ногу, и хлюпающие звуки под подошвой подтвердили её выводы.
– Сперва устроим перекличку. Не видно ни черта в этом тумане, – предложила я. – Дар?на здесь. Один. Тимофей…
Мои слова были встречены скромным «угу».
– Два. Боян? – позвала козла. – Боян!
– Мееееня подождите.
– Три. Борис?
– Здесь я.
– Четыре. Все.
– Жжжж, – прожужжала Аська.
–А, да. Пять. Идём и стараемся держаться друг за другом. Только осторожно! Чтобы снова куда-нибудь не упасть.
Часа через два туман, наконец, начал постепенно рассеиваться. Я подняла голову в надежде, что сумею по звездам определить направление. Наивная, да. Знаю. Но даже если бы умела это делать, не смогла. Небо сплошь было покрыто тёмными облаками.
– Идём дальше? – уныло спросила я уставших друзей. – Хоть туман рассеялся, не потеряем друг друга. Да и идти попроще.
Стоило мне это произнести, в ночном небе загрохотали первые раскаты. Над лесом сверкнула электрическая дуга, осветившая долину на несколько километров, а следом начался дождь. По ощущениям – тропический.
– Ну клааасс, – только и сказала я, с трудом удерживая в себе нецензурные слова.
Идти стало не проще. Скорее, наоборот. Хлюпало под ногами теперь ещё сильнее. Одежда враз промокла, подол прилипал к ногам, замедляя и без того не быстрое продвижение. В обувь то и дело набиралась вода. Волосы болтались сосульками. Становилось холодно.
– Зато помылись, правда? – сказала Дар?на, но её «радостному» тону верить не получалось. Хотя одежда и правда стала гораздо чище.
Вымочив нас до костей, стихия смилостивилась, и дождь прекратился. По ощущениям, была уже ночь. Часов двенадцать, примерно. Или чуть больше.
Пройдя чуть вперёд, Тимофей задумчиво притормозил. Огляделся. Топнул. Прошёл ещё немного и прислушался.
– Там река, – указал он пальцем перед собой. И правда, в тишине ночного леса отчётливо слышался плеск воды. – Идём.
Минут через десять мы пробрались сквозь мокрые заросли к берегу небольшой лесной реки. Проверив берег, мельник резюмировал:
– Можем остаться здесь на ночлег. Завтра подумаем, что делать и куда идти.
Спорить никто не стал. И пусть непонятно было, как и с помощью чего мы сможем разжечь костёр, с учётом того, что всё вокруг вымочил ливень, идти дальше попросту не было сил.
Мы уселись на единственное, что было сухим – мой махровый халат, который я тащила на всякий случай в заплечном мешке. Достала два оставшихся куска хлеба, разделила на пятерых. На шестерых, то есть. И, молча, молотя челюстями скудный ужин, каждый обдумывал положение и пути выхода из него.
– Интересно, в этой реке живут русалки? – спросил задумчиво козёл, глядя на речушку, которая в ширину была всего каких-то три метра.
– Пиявки в ней живут, – проворчал Борис. – Сходи, искупайся.
– Вот сам и идти.
Боян обиженно отвернулся, затолкал в рот свой последний кусочек хлеба и пристроился калачиком спать.
Интересная подобралась компания. Я по одному оглядела каждого.
Дар?на. Неунывающая, бойкая. Пожалуй, не из пугливых. За всё время недолгого пути, пока ни разу не проявила себя, как нытик. Шагала чуть не впереди всех во мрак ночного леса.
Тимофей. Примерно моего возраста. Хоть и казался мне старше из-за густой, пшеничного цвета растительности на лице и лохматой головы. Но такая уж мода в Нюркином лугу. Молчаливый и выносливый. И, видимо, с ноткой благородства, раз попёрся в лес за нами.
Боян. Пугливый, болтливый, ершистый. Вот те самые главные три качества, формирующие образ этого рогатого существа. И, тем не менее, его нежелание бросить друга на произвол судьбы, произвели на меня сильное впечатление.
Борис. Самый ворчливый в нашей компании. Но, хоть ему из-за своего веса и длины ног идти было сложнее всех, не сбавлял шаг и шёл наравне с нами. Пусть и бухтел, чаще цепляя козла по пустякам.
– Жжжж, – снова прожужжала муха, видимо, желая нам всем спокойной ночи.
Про эту загадочную особу знаю пока мало. И периодически забываю, что она тоже с нами.
– Что это? – сказала я, разглядев примятую траву в стороне, противоположной от той, откуда мы пришли. – Это тропа! Смотрите! Тропа!
Я соскочила на ноги, подбежала ближе, и грудь стала вздыматься чаще от волнения. Тропа! Здесь и правда была тропа! В глухом, непроходимом лесу!
– Значит, рядом есть люди! Идем скорее!
Не помня себя от радости, я неслась по тропинке, боясь потерять её в темноте. Моя команда поспевала сзади. С берега реки, дорожка вела в лес, но и там её границы были видны отчетливо. Не может быть!
Я замерла, всё ещё не веря, когда на лесной поляне увидела дом. Небольшое строение на высоком каменном фундаменте, вплотную прижатое к скалистому отвесному склону. Всё тот же бревенчатый сруб, что и в Нюркином лугу, всё та же двускатная крыша. Узкая дощатая терраса вдоль всей лицевой стены. И чёрные глазницы окон, отражающие свет подвешенной под потолком масляной лампы.
– Интересно, кто здесь живёт? – спросила с любопытством Дар?на.
– Чёрный лесник, – прошипел козёл страшным голосом, после чего мы все медленно повернулись к нему. – Мне дед рассказывал…
– Уууу, началось… – хрюкнул Борька.
– Что рассказывал? – так же тихо прошептала рыжая.
– Про чёрного лесника. Живёт он в лесу, живёт. Путников встречает. Кормит, поит. Усыпляет бдительность. А потом их волкам скармливает! Живьём!
Почему-то в памяти всплыла песня «Лесник» всё тех же Короля и Шута, и по спине протоптались мурашки. Непроизвольно покосилась на тускло освещенное крыльцо. Мог ли в этом доме жить кто-то подобный?
Огляделась. Поймала себя на мысли, что ищу взглядом человеческие кости.
– Бред какой-то, – сказала вслух. – Детские страшилки.
И уверенной поступью приближалась к дому. Остановилась у двери. Вздохнула, прогоняя остатки волнения и постучала по крепкому дереву.
– Эй, есть кто дома?
Тишина. Друзья тем временем тоже поднялись на крыльцо. Только Боян дольше остальных замешкался внизу. Я постучала ещё раз. Нет ответа.
– Отойди-ка, – Тимофей сдвинул нас в сторону, толкнул дверь и та тихо отворилась. Он нырнул в темное помещение, пару минут шуршал внутри, затем вышел к нам. – Пусто. Нет никого. Видать, вышел хозяин.
– Ага… Кости прятать, – срывающимся голосом мекнул Боян.
– Да ну тебя! – выругался на него хряк.
Тимофей поджёг лучину от лампы, снова шагнул в хижину, поставил горящую деревяшку в светцы на стене, и небольшое помещение озарилось тёплым оранжевым светом.
Комната была небольшой. В центре стоял массивный стол и две лавки по обе стороны от него. У одной из стен – камин, окантованный серым камнем. Пара сундуков, что-то похожее на шкаф и деревянная лестница в углу, ведущая на спальное место под потолком. На одной из стен я увидела лук, колчан со стрелами, какие-то инструменты. В ящике из досок под всем этим лежали разного калибра капканы.
– Здесь живёт охотник… Скорее всего, – произнесла я вслух.
– Да, я уже понял, – испуганно пробормотал Боян.
Я обернулась. Рогатый, как завороженный смотрел на голову какого-то горного козла, висящую над камином. Признаться, мне и самой от этого зрелища стало немного жутко.
