Дневник Лоры Риччи
22 мая, 2017
Минусы работы на складе косметики:
? Это не гардероб
? Я единственная практикантка в хранилище косметики и работаю в одиночестве
? Я там всего две недели, а мне уже одиноко
? Посылкам нет конца (я как Сизиф – стоит мне только закончить распаковывать и рассортировывать содержимое коробок, прибывают новые, и мне приходится начинать все сначала)
Плюсы работы на складе косметики:
? Я узнаю что-то новое о косметике
? Там тихо и мирно
? У меня больше ответственности и самостоятельности, потому что я там единственная практикантка
? У меня собственный «офис»
? Я все-таки работаю в ELLE? Это самое главное!!!
Джене Паркер | 24.05.2017 8:39 утра
Ты все еще работаешь в прокуратуре США?
Аманда Харрис | 24.05.2017 8:42 утра
Да
Аманда Харрис | 24.05.2017 8:43 утра
А что такое?
Джене Паркер | 24.05.2017 8:46 утра
Есть новое дело, которое может тебя заинтересовать
Аманда Харрис | 24.05.2017 8:57 утра
?
Джене Паркер | 24.05.2017 9:00 утра
Банковское мошенничество, кибермошенничество
Аманда Харрис | 24.05.2017 9:01 утра
Насколько крупное?
Джене Паркер | 24.05.2017 9:03 утра
Пока точно не знаю
Аманда Харрис | 24.05.2017 9:05 утра
Есть подозреваемый?
Джене Паркер | 24.05.2017 9:07 утра
Есть псевдоним: Кэт Вольф
Аманда Харрис | 24.05.2017 9:14 утра
Давай обсудим
Аманда Харрис | 24.05.2017 9:15 утра
Позвони когда сможешь
Дневник Лоры Риччи
26 мая, 2017
Этим утром я присоединилась к «пробежке» Пайпер: мы пошли в «Роу» взять кое-какие вещи для фотосессии. Магазин был прекрасен – такой просторный и чистый, словно это художественная галерея. Пока Пайпер забирала одежду, я обследовала первый этаж, затем поднялась по изогнутой мраморной лестнице на второй и просмотрела коллекции, помечтав, что когда-нибудь у меня будет достаточно денег, чтобы скупить здесь все (ну, или хотя бы одну вещь).
Сказать, что я слегка завидую Пайпер и другим практиканткам из модного отдела, которые занимаются этим каждый день, это ничего не сказать. Девчонки в самом центре событий – они часть происходящего, не то что я, застрявшая на периферии. Иногда, в такие дни как этот, я боюсь, что всегда буду не у дел, всегда буду почти, но не по-настоящему частью чего-то. У меня складывается впечатление, что ELLE не так уж сильно отличается от Нью-Йоркского университета.
Я чуть не потеряла бдительность и не ляпнула лишнего за ланчем, но вместо этого сказала противоположное тому, о чем думала:
– Не знаю, девчонки, как вы с этим справляетесь, – заметила я, откусывая сэндвич с джемом и арахисовым маслом, который размяк после того, как провел в моей сумке все утро. – Я бы так уставала, если бы мне приходилось каждый день проводить в такой беготне.
– Я только и делаю, что бегаю, – сказала Катрин, состроив недовольную гримасу, – то есть буквально, я только бегаю.
Пайпер улыбнулась.
– А мне нравится бегать, – сказала она. – Это очень крутое чувство, когда ты заходишь в магазин и такой: «Я из ELLE».
– Это определенно дерьмовая работа, но надо делать дерьмовую работу, если хочешь чего-то добиться в этом бизнесе, – вставила Мэгги. – Редакторам нравится, когда практиканты делают все, что их просят, а потом спрашивают: «Что-нибудь еще нужно?»
– Типа, не спрашивай, что журнал может сделать для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для журнала, – отозвалась Пайпер.
Катрин закатила глаза.
– Неважно, – пробурчала она.
Катрин действительно занятный персонаж. Она высокая, с темными волосами по плечи, всегда красит глаза яркими фиолетовыми тенями и излучает мощную энергию. Она много знает о красоте, моде, журналистике, печатных медиа – о чем бы ни зашла речь, она непременно что-то об этом слышала и к тому же встречала всех главных представителей этого бизнеса.
Мне кажется, мы с Катрин почти одного возраста – она заканчивает Колумбийскую школу журналистики, – но у нее это уже третья стажировка в журнале. В прошлом году она проходила практику в «ИнСтайл» и видела Джессику Альбу, Приянку Чопру и Керри Вашингтон. В ее «Инстаграме» полно селфи со знаменитостями, а на аватаре – она с Джессикой Альбой (которая, по ее выражению, «олдскульная»). Я гадала, откуда Катрин столько всего знает и откуда у нее все эти возможности, и сказала об этом Пайпер, пока мы были на «пробежке». «Тю, да у нее мама – редактор “Вог”», – ответила Пайпер так, словно не могла поверить, что я не в курсе.
Холодная отстраненность Пайпер – полная противоположность напористой энергетике Катрин. Она – платиновая блондинка (ее волосы почти белые), и у нее очень крутой минималистичный стиль, как в макияже, так и в одежде. Смелые стрелки кислотного цвета, и это все. Брови она вообще никак не подкрашивает, и они едва заметны. Все постоянно делают ей комплименты насчет ее бровей (я в том числе).
Не знаю точно, где она учится. Я погуглила и выяснила, что она ведет фэшн-блог об уличной моде, а ее отец владелец хедж-фонда. Она мало говорит о себе и своей жизни. Она просто позволяет Катрин и Мэгги выбрать тему разговора и поддерживает диалог о том, что они сочтут интересным.
Мама Мэгги работает в сфере маркетинга (или продаж? хз) в «Луи Виттоне», а ее отец – фотограф. Она всех знает и всем симпатизирует; все знают ее и все ей симпатизируют. Когда мы идем на ланч, редакторы, мимо которых мы проходим, улыбаются ей и здороваются. Мне кажется, Колумбийский университет она уже окончила, но на сто процентов я не уверена. Этим летом она хочет найти работу ассистенткой, но это очень трудно, потому что вакансий нет. Не могу себе представить, чтобы она не получила работу, потому что, уверена, рекомендации у нее будут прекрасные, но немного пугает, что даже на нее нет спроса, при том что у нее такой приличный опыт. Если уж Мэгги не может получить место, то на что надеяться остальным? (И под «остальными» я подразумеваю, уф, себя).
В этот же день я помогала Хейли организовать пиар-акцию «Счастливый час» в одном из конференц-залов. Она не имела никакого отношения к косметике – она была для компании по производству текилы, которая хотела купить рекламное место в одном из следующих номеров. Почти все в офисе заруливали сюда, чтобы перехватить «Маргариту», а потом рано уходили домой, потому что были навеселе и не могли продолжать работать.
Последнее, что я сделала в тот рабочий день, – это разослала целую кучу экземпляров июньского номера разным людям. Хейли дала мне длинный список имен и адресов, и я засела заполнять карточки с текстом вроде «Надеюсь, вам понравится наш новый номер! хохо[2 - Принятое в онлайн-переписках сокращение, означающее «целую, обнимаю».], ELLE», и это было не так-то просто после трех «Маргарит». Под конец осталась еще стопка лишних экземпляров, которые Хейли разрешила мне оставить себе и поделиться ими с другими практикантками.
У меня был такой хороший день, пока мама не позвонила мне по пути домой. Я не ответила. Я не могла говорить с ней. Еще нет.
Было так весело, что я на самом деле забыла обо всей этой кутерьме с учебой. Потом позвонила мама и – БУМ – все вновь обрушилось на меня. Теперь я снова места себе не нахожу и изнемогаю от тревоги. Прошлой ночью я не могла уснуть. Не уверена, что и сегодня усну. Не представляю, как мне все это уладить. Я даже не знаю, возможно ли вообще это уладить.
katriiiiiine ничего особенного, просто зависаю в гардеробе с @piper_pishet #гардероб #практикантка #практика #elle #мода #красота #журналеlle #журналист #nyc #ньюйорк #фэшнпрактиканткивинстаграме
Дневник Лоры Риччи
31 мая, 2017
Сегодня утром Хейли заглянула ко мне в хранилище и попросила расшифровать интервью для августовского номера. Вспомнив разговор с другими практикантками о том, что нужно браться за любую дополнительную работу, я сказала, что обязательно это сделаю, хотя на самом деле времени у меня особо не было. Я пропустила ланч, закончила все в моем списке дел на сегодня и наконец села за расшифровку примерно в половине пятого вечера.
Я дошла до середины интервью, когда меня отвлек смех, доносившийся снаружи. Он был таким громким, что, даже выкрутив звук наушников на полную мощность, я едва могла расслышать интервью. Сначала я старалась не обращать внимания на шум, но минут через пятнадцать вышла из хранилища и пошла посмотреть, что там творится.
Завернув за угол, я увидела группу людей, собравшихся вокруг блондинки в черном шелковом костюме в пижамном стиле. Они все смотрели на нее как зачарованные, и через несколько мгновений точно так же на нее смотрела и я. Ее голос был настолько громким, ясным и отчетливым, что казалось, будто она стояла прямо передо мной и говорила со мной – со мной одной. Этот голос застал меня врасплох – глубокий (похожий на мужской, с хрипотцой, словно она была заядлой курильщицей) и с непонятным акцентом (мне кажется, немецким, но, возможно, и русским). Так могла бы говорить немецкая Скарлетт Йоханссон.
Сперва немецкая Скарлетт стояла спиной ко мне, поэтому я не могла увидеть ее лица. Я приблизилась на пару шагов, и в этот самый момент она сказала что-то такое, из-за чего все согнулись пополам. Она запрокинула голову, заливаясь смехом, и я увидела ее лицо. Она была совершенно восхитительна, вне всяких сомнений, но в ее красоте было нечто такое, чего я прежде не замечала ни в ком другом. Не просто ее глаза были обворожительны, но то, как она смотрела: каждое движение и каждый взгляд, казалось, были наделены особым смыслом. Не просто ее губы были прекрасны, но то, как они двигались, когда она говорила и смеялась. Я выпала из реальности, полностью поглощенная ею, и тогда она посмотрела на меня. Клянусь, в тот миг время словно остановилось. Она продолжала говорить, но наши взгляды не расцеплялись, и я не слышала ни слова из того, что она сказала. Я вообще ничего не слышала.
А потом она отвела взгляд. Заклятие было снято. Я сделала шаг назад, оглушенная звоном в ушах, и потом вернулась в хранилище. Пыталась работать, но все мои мысли крутились вокруг нее.
Я даже не знаю, кто она.
