Алексей Лавров "Тень души 2"

– И ты сразу решил за персонажа? – сухо уточнил я.

– За себя я решил! – строго ответил Денис. – Я ведь думал, что это такой переход на новый уровень. А твой сам решил выпить?

– Мой сам, – сказал я.

– Вот! – важно заметил Денис. – А ты ещё сомневаешься, что всё это не игра!

Обалдеть Дениска! Думал, что это игра, и убил персонажа. Потом решил, что это не игра… и ни капли сожалений!

– А как же Отя? – спросил я тихонько.

– Да ничего, вроде, тело, – деловито сказал Деня. – Поначалу носил его, как одежду, или ты свой экзо. Теперь почти привык. Не такой шустрый, как твой Тёма, конечно, но для меня вполне подходит.

Вот так. Просто тело. Раньше убил и забрал шубу. А нынче… до чего ж дошёл прогресс! Можно убить и носить тело! Интеллигентный, воспитанный мальчик…

– Теперь я – это он. И наоборот, – проговорил Денис серьёзным тоном. – Ведь неясно же, что такое человек – сознание или живой организм, тело. Я считаю, что всё вместе, что мы с Отей теперь новый человек.

Ну… если с такой точки зрения… в принципе тоже позиция…

Хотя что ещё ждать от интеллигентного, воспитанного мальчика? Только взвешенной моральной позиции. Он её просто обязан иметь в силу своей интеллигентности и воспитанности, что бы ни вытворил и в каком бы говнище ни оказался! Или наоборот, именно потому, что оказался…

Кстати, тут есть ещё один воспитанный, интеллигентный мальчик. Так тот моральный урод вообще всё считает игрой, только бы не думать, что он, возможно, убил персонажа. Ему как интеллигентному и воспитанному очень жалко своего бедного персонажа, и на этом основании он, моралист буев, считает, что имеет моральное право осуждать Дениса!

В душе Тёма зашёлся счастливым хохотом. Я тоже стыдливо заулыбался. В душе…

* * *

Мы с Денисом сошлись на том, что считать этот мир реальным или игрой – вопрос философский, практически ни на что не влияющий. Пусть он уверен, что возврата в нашу реальность не будет, а мне нравится думать, что мы обязательно вернёмся – что это меняет? Образно говоря, от перемены ракурса «яйца» не меняются.

В ходе разговоров выяснилась интересная штука – нам обоим важно говорить по-русски. Дене так это попросту необходимо. Он признался, что продолжает думать на русском! Всё ему сказанное на местном древнеславянском сначала переводит на русский, потом на древний переводит свой ответ. А отсутствие акцента объясняет тем, что речевая функция – это область мозга или, по сути, часть тела.

Этот момент меня несколько смущал и давал основания считать, что всё вокруг всё-таки бред. Ведь я-то всё больше думал на местном древнеславянском! Прямо в естественном для нас с Тёмой потоке…

Правда, «думать» не то слово. На местном думать вообще не требовалось, слова просто вспоминались по мере возникновения в них нужды. Всё как-то само без слов понималось. Но вот какая смешная ерунда… э… без русских слов я и не знал, чего там сам собой понимаю.

И самое забавное – мне это совершенно не мешало. Ну, не было ни малейшей потребности что-то формулировать, проговаривать в голове. Оно бы и ладно, но ведь это я, а не Денис, думаю возвращаться в свою реальность. А там…

А там я ещё не мастер йоги на все вопросы снисходительно улыбаться, могут новую справочку выписать. Одна ж у меня есть уже из-за спины.

Дениса я больше слушал и улыбался, пользуясь тем, что спорили в темноте. Но он всё равно чувствовал, злился, становился категоричнее и всё-таки втягивал меня в подобие спора. По-настоящему спорить я, кажется, разучился. Поток такая штука…

В потоке попросту глупо говорить «нет», «я не согласен», «ты не прав» – это как встать на пути летящего вскачь коня. Пусть лучше скачет мимо. Вскоре наши «споры» превратились в игру – я старался угадать, каких Денис ждёт возражений, и скармливал их ему.

Он запальчиво говорил по-русски, его слова у меня в голове переводились на местный древнеславянский… и я улыбался.

Умом Россию не понять, и ей на это наплевать. Это как ловить ветер вилами или копать лопатой море. Вот Тютчев написал «в Россию можно только верить». «Верить» у него в очень патриотическом смысле, а ведь тут прямой, как палка, ключ – это следует понимать буквально. В Россию нужно просто верить.

Мы же все тут язычники, верим в богов, а по сути, одушевляем и обожествляем… многие вещи. У нас на секундочку что-то вроде языческой бурсы или семинарии, и нам, естественно, рассказывают о родных богах. Мне снова всё казалось знакомым, близким, чем-то из моей реальной жизни.

В разговорах с Денисом я понял, что это моё ощущение родины. России в этой реальности ещё нет как страны или государства. Но она всё-таки есть! Россия для меня всегда была тем же пантеоном забытых богов, плюс языческим отношением ко всему в жизни – одушевлением или даже обожествлением явлений и понятий.

Взять, к примеру, обожествляемых здесь предков. В той реальности это называется «гордиться предками». Умом я отчётливо понимаю, что это часть нашего реального языческого прошлого, что были предки обычными людьми, умными и не очень, со своими человеческими заморочками…

Но я так же уверен, что именно предки завещали нам мудрость. И землю. И даже тот самый императив ещё не рождённого в этом мире Канта – «нравственный закон внутри и звёздное небо над головой». Просто уверен, без ненужных умствований.

Денис, бедняга, упорно пытался понять умом то, во что просто нужно верить. Ну, или не верить – но точно не понимать. Я попробовал ему объяснить на примере России, как сам к этому отношусь, а он ехидно спросил, как верить в контуры границ или абстрактное понятие государства.

И ведь Деня неглуп, я это хорошо знаю. Он ещё во времена моего участия в его проекте часто поражал меня недетскими рассуждениями, жёсткой логикой.

Я, конечно, «поддавался» в спорах, мне совершенно неважно кто из нас неправ. В принципе мне вообще пофиг, кто прав. Я ведь выбрал волю, боевое направление. Моя работа начинается, когда слова уже не нужны. Когда уже всё равно, прав был враг или неправ…

Только не нужно думать, что я выбрал долю не задающего вопросов холодного ликвидатора, палача! Хотя для меня это самое простое. В моей игре у меня ясная задача – уничтожить лешака. Практически усыпить опасное животное. И вроде бы, тут всё ясно!

Волхвы много рассказывают о тотемных воинах. Страшный противник. Только опытный, сильный воин-колдун в одиночку справится с человеком, ставшим воплощением зверского духа. На лешаков волхвы обычно выходят парой.

Сильные колдуны духа способны изгнать тотемный дух, изолировать от него человека… на короткое время. Другому сильному ведуну, воину, как раз хватает убить несчастного. Убить человека. Который сам по себе ни в чём не виноват… и не больное животное.

Так вот это мне всё равно, прав противник или неправ, то есть я об этом думаю, а для волхвов этот вопрос просто не существует. Он вне потока. В потоке всё истекает одно из другого, перемешивается, перемещается, а сам поток неподвижен, неизменен. Мы принимаем решения и влияем на что-то в потоке, ничего, по сути, не меняя… вот и всё! Никто не виноват и все правы.

А Денис продолжает жить в логике хорошо/плохо. Ну, такая она, логика, она просто не бывает без условных «хорошо» и «плохо». Интересно, что колдуны не пытаются что-то ему объяснить, напротив – поощряют!

Говорят, что именно в этом заключается путь разума – в попытках понять то, в чём изначально нет смысла. Привнесение смысла в хаос и есть суть магии. Хотя здесь это называется волшбой.

Наставники к Денису благоволят, говорят, что «разумных» учить проще всего – они сами стремятся всё понять. К сожалению, разумные люди вообще довольно редкое явление, а уж колдуны и подавно. Большинство спокойно обходятся без смыслов или довольствуются самыми простыми.

Обычно волхвам в развитии приходится подтягивать разум за волей и духом, просто чтобы понять, как дальше развивать дух и волю. А у таких, как Денис, наоборот. Дух и воля усиливаются в борьбе с новыми парадоксами.

Впрочем, пока это лишь разговоры и общие рекомендации. Мы новички, проходим общую для всех базовую подготовку. Весной четверо наших «старших» выберут наставников и уйдут на индивидуальное обучение. Волхвы приведут из родов новых ребят, и, коли будем живы, «старшими» в учебке станем мы пятеро. А ещё через год мы достигнем такого уровня колдовства, что сможем различать лица наставников…

Вот я всегда считал, что кудесник тут не один! И никогда не был уверен, вчерашний дед нам рассказывает сказки или уже другой. Я просто не мог их запомнить!

Так очередной добрый дедушка нас успокоил – это просто колдовство. Мы до конца не будем знать наставников в лицо, не сможем определить даже, сколько их в учебке. А когда достаточно укрепим дух, закалим волю и разовьём разум, чтобы преодолеть морок, нас отсюда уведут.

Мы с Денисом этот момент после отбоя разбирали особенно подробно, даже я не улыбался и включал на время логику. Самому было интересно, кто же такие кудесники.

Вот учебка наша практически обычная заимка изгоев. Многодетная семейка, только без женщин. Выращиваем на огороде репу, лук и прочий немудрящий овощ, книжки переписываем. Исай обещал охоту, как выпадет снег…

Но ведь одежду, мёд, мясо, вяленую рыбу кто-то приносит. Оружие-то откуда здесь?! И переписанные книги кто-то продаёт или выменивает. Самое простое и логичное предположение – другие изгои. Живут себе люди, меняются с соседями, помогают друг другу. А сами волхвы…

Да те же лесовики! В поселениях родов каждый человек на виду, а у изгоев хранить инкогнито запросто. Уж кудесникам точно не составит большого труда отвести глаза. Вот и получается, что для народа ведуны обитают где-то в секретных урочищах, а когда возникает в них нужда, им как бы боги об этом говорят.

Дениса, как всегда, понесло – нагородил на этих предположениях теорий! Фантазия у парня не уступает логике, точно будет писателем… или скорей всего.

Значит, если волхвы те же изгои… а они прямо нам сказали, что забирают парней, кого в родах сами готовы отдать кому угодно. Так вот откуда следует, что волхвами становятся только таким путём?

Логично предположить, что первые волхвы когда-то давно сами стали изгоями, ушли из общины. Ну, характеры у колдунов ужасные, не ужились с руководством. Потом люди с разными дарованиями могут рождаться не только в общинных поселениях, но и у изгоев.

А в общинах главный закон – быть как все. Если кому-то кажется, что кое-что можно делать лучше, иначе, то ему придётся это делать самостоятельно. И этому кому-то таки приходится уходить и делать всё самому.

Община никогда не поможет изгнанникам, иначе какой смысл изгонять, но друг другу помогать изгои должны просто по своему воспитанию. То есть изгои общаются меж собой. Опять же кто сказал, что изгнанники не поддерживают никаких связей с отдельными общинниками? Общинное руководство в этом прямо заинтересовано просто потому, что умному руководству информация никогда не бывает лишней.

То есть как бы понятно, откуда вообще взялись волхвы. И что они должны были сделать после того, как их выгнали из родов? Раз не получилось стать самыми главными в отдельных общинах, стали самыми главными над всеми общинами – захватили власть в племени или, если его не было, сначала создали.

– Ну, это же логично! – горячился Денис. – Общины фактически изолированы, а эти общались между собой – знали, что делается во всех общинах. А кто владеет информацией, тот владеет миром! Знание сила!

– Знание власть, – поправил я. – Так это буквально переводится.

– Ну а я о чём? – азартно продолжил Денис. – И смотри, блин, что они с этой властью делают! Никакого развития! Даже письменность для народа не разработали, только для себя! Они специально сдерживают прогресс!

– И в чём же это проявляется? – задал я ожидаемый вопрос. – Ну, кроме письменности?

– Они присваивают знания, – сурово проговорил Деня. – Например, сельскохозяйственные технологии. Объявляют их колдовством и всё. А если бы отдали их людям!

– Ага, – поддакнул я. – То есть пришли бы и научили? Кажется, за такие вещи изгоняют из рода?

– Ну, сказали бы, что это воля богов! – возразил Денис.

– А откуда ты взял, что так не делается? – удивился я.

– Да ты глаза разуй! – воскликнул он. – Мы в лесу! И на десятки километров никого! И все так живут в своих общинах! Народу тупо нет!

– Это да, – согласился я с ним. – Но ты всё равно зря волнуешься. Наши предположения – только предположения. Даже если они верны, откуда следует, что у кудесников действительно есть какие-то волшебные технологии?

– Значит, их нужно разрабатывать! – сурово сказал Деня.

– А зачем? – удивился я. – Чтобы стало больше народу? Знаешь, даже самые хорошие вещи не становятся лучше от того, что их появляется больше. А люди сами по себе… не самые хорошие. Ну, в большинстве.

– Ты рассуждаешь, как ведун! – возмутился Денис.

– Да, – сказал я спокойно. – Если забыл, я и есть ведун или скоро им стану. Вспомни, что многих ведунов в юности добрые люди выгнали. А потом им предложили попить медку, и их товарищи умерли. Как, думаешь, они относятся к людям?

– Но кудесник же говорил о народе! – растерялся Деня.

– Он говорил о смысле, без которого скучно жить, – поправил я и добавил снисходительно. – Знаешь, похоже, что в этом мире вообще нет добрых волшебников. Все колдуны злые.

Денис задумчиво примолк. Я укрылся овчинкой с головой и задремал довольный. Вот те на! Кажется, мне впервые удалось его переспорить… ну, в этом мире… то есть в игре…

Глава 4

Наши ночные разговоры сыграли роль ещё и психологического амортизатора. Кроме того, что мы застряли в этой реальности, случились не менее удивительные вещи. Человеку трудно удивляться в одиночку, требуется хоть кому-нибудь сказать:

«Не, ну ты понял! Вот ведь нефигасеньки»!

Причём, магия удивления не вызывала, тем более что её практически не было. Ну, волшебный мёд… это, скорей всего, совсем не волшебный наркотик. А что светился, какой-нибудь фокус. Просто для пущего психологического настроя уже мистически настроенных пацанов.

А так никаких огненных шаров, молний или ядовитого тумана. Вообще никаких заклинаний! Впрочем, до колдовских рун мы ещё не дошли. Кудесники продолжали учить нас греческому языку и рассказывали сказки. Вернее, читали теорию и обсуждали её с нами… всё больше по-гречески!

Это стало нашим с Денисом первым серьёзным удивлением. Вот ничего себе дикарские жрецы варварских языческих культов! А вторым удивлением или даже непрерывным офигиванием стало то, что они нам несли.

Первым делом нас огорошили заявлением, что в этом мире нет добрых волшебников, все колдуны злые!

Не, вы поставьте себя на моё место – это нам сказали прямо на следующий день после нашего спора! Даже мелькнула мыслишка, что нас как-то подслушали. Но это ерунда, конечно, всё равно бы не поняли – спорили же по-русски.

Так вот кудесник особенно подчеркнул, что добрых волшебников не бывает. Люди отчего-то все уверены, что у волхвов прямо забот других нет, только думать, кому бы персонально помочь. И даже если кудеснику действительно нечего делать, просто помогать кому-то – последнее в жизни, чем он стал бы заниматься от скуки.

Нам, будущим волхвам, это следует забить в голову молотком и не мечтать даже о том, что кто-то для нас будет что-нибудь делать просто так. Сами, всё сами!

Ну, а прочие, которые не колдуны, пусть заблуждаются дальше, не нужно их разубеждать. Людям в селениях совсем неинтересно знать, что даже их деревенские волхвы ничего не делают просто так.

Положение волхвов как раз и держится на этом общественном заблуждении. Им приходится поддерживать свой авторитет и авторитет старейшин, это их насущные задачи. А главное – они стремятся к духовному развитию общества…

На этом месте Денис аж поперхнулся. Дедушка ласково ему улыбнулся и повторил, что именно духовное развитие общества – главная задача волхвов. Нам уже говорили, что народ – источник смысла всего. А если люди звери, им можно сколько угодно придумать законов, они всё равно будут вести себя как скоты. И дед зараза нас добил:

«Развитие общества без духовного роста невозможно».

Деня прокашлялся, а я просто уставился на колдуна, как на заговорившее дерево, впрочем, сохраняя покер-фэйс. И он, как ничего такого не сказал, продолжил:

«Мы не получили землю в дар от богов, а взяли в долг у своих потомков».

Вот не просто так русских сравнивают с индейцами!

«Человек может жить в мире с собой, с землёй и небом, с другими людьми», – говорил кудесник. – «Но однажды начав бороться с собой или с природой, тем более с другими людьми, очень трудно остановиться. Ведь это так просто – заставлять и отбирать. Мы учим людей договариваться с миром. Принимать мир таким, каков он есть, не пытаться его насиловать. И в этом нам помогают боги»…

Кудесники много рассказывали о богах, кто, от кого произошёл, за что отвечает и в каких отношениях с другими богами. Это наша культовая «матчасть», чтобы мы, так сказать, были в теме. И вот на очередном занятии по развитию разума добрый дедушка выдал:

«Развивая свой разум, вы всё больше будете спрашивать себя, кто такие боги на самом деле, что они из себя представляют. Чтоб вы сильно не мучились, вот вам готовый ответ: их не существует».

У меня отвалилась челюсть. То есть офанаревшими мордами мы с Денисом ничем от местных пацанов не отличались.

«Нет каких-то существ, которых мы называем богами», – продолжил дедушка серьёзно. – «Вам, волхвам, это нужно знать. Просто… ну, каким бы человек ни был сильным и умным, он чего-то не может изменить и не понимает почему. Мы не можем вызвать дождь в засуху, остановить лесной пожар. Мы бессильны против злобы и себялюбия. Это нужно было как-то объяснить людям, и они сами придумали богов»…

Я прикрыл рот и оглянулся на Дениса. Его рыжего аватара, казалось, вот-вот разорвёт. Он заметил мой пристальный взгляд и потупил глаза, тихонько выдохнув.

«Повторяю – ни мы, ни наши предшественники никого не обманывали», – говорил дедушка. – «Люди просто вот так нас поняли. И это в целом хорошо. Исполнение обрядов, следование традициям объединяют общины, связывают поколения, ну и бедным волхвам помощь от даров богам – им самим всё не съесть. Главное в том, что люди научились одушевлять и обожествлять понятия, явления, чувства. Понимаете? С неодушевлённым не о чем договариваться. Неодушевлённое не имеет характера, не нужно стараться его понять. Да попросту невозможно любить неодушевлённое. Вот так сами боги помогают нам учить людей… быть людьми».

Я снова посмотрел на Деню. Он сидел красный, даже веснушки пропали на Отином лице. Ясно, что он говорить не готов. Ладно, спрошу за него.

– Разреши вопрос, отче, – почтительно обратился я к старцу.

– Спрашивай, Тёмень, – разрешил он благодушно.

– А вот если в другой земле колдуны будут учить людей иначе? – заговорил я. – Если они скажут им – идите и убивайте, берите всё, что хотите? И они придут к нам?