Его взгляд стал требовательным и порочным. Я хорошо знала этот взгляд. Он смотрел на меня так всегда, когда хотел.
– Владимир Николаевич, через минуту будем в тоннеле.
– Всем приготовиться.
Охранники засуетились. Щелчок – Элеонора Валерьевна расстегнула ремень безопасности, водитель прибавил газу.
– Что это значит?
Мой вопрос остался без ответа, автомобиль въехал в тоннель и настала тьма.
– Через пять секунд остановка.
Господи, я точно стала главной героиней боевика!
– Держитесь.
Резкий поворот, не менее резкая остановка. Дверь открывается, я опять оказываюсь у Влада на руках. Он держит меня крепко, завернув в свой пиджак, и делает шаг в темноту…
* * *
Я толком не понимаю, что происходит. Холодный воздух бьёт в лицо, позади слышится рёв двигатель и звук шин, когда десятки автомобилей друг за другом въезжают в скоростной тоннель, создавая бесконечный поток.
Боковым зрением успеваю заметить, что машина, в которой мы ехали, вновь газует и уходит в общий поток, но уже без нас. Догадываюсь, мы меняем машину, Влад несёт меня к старенькому фургону грязно-серого цвета, забираясь внутрь.
– Быстрей, быстрей!
Укладывает на такую же кушетку, как было в машине скорой помощи, сам присаживается рядом на свободное сиденье. Водитель жмёт на педаль газа, покидая кармашек тоннеля, безопасники всё время начеку.
– Ну как ты? – запыхавшаяся Элеонора Валерьевна, склоняется надо мной, прижимая пальцы к запястью. Щупает пульс. – Бог мой, ну и денёк. Рехнуться можно! Когда всё закончится, клянусь, уйду на пенсию, хватит с меня.
– Не утрируйте, – совершенно спокойно комментирует Влад. – Вы получите щедрую награду, а за молчание я в долгу не останусь. Можете просить, что угодно. Вы выручили меня, я однажды выручу вас.
Она закатывает глаза, но на щеках появляется румянец.
– Получилось хоть?
– Думаю да.
Забрасывает руки за голову, прикрывая глаза.
– Можно немного расслабиться.
Дорога не занимает много времени, но мне кажется, словно прошло уже полдня. Всегда так, когда чего-то сильно хочешь, время, как назло, тянется подобно резине и сна нет ни в одном глазу. Да как тут уснёшь, когда на твоих глазах разворачивается реалистичный экшн, а ты в нём главная мишень. Признаюсь, люди Влада здорово придумали устроить пересадку в тоннеле, с целью запутать недоброжелателей.
– Долго ещё?
Верочка, ещё немножко потерпи…
Я иду к тебе, малышка!
Вспомнив её милое личико с пухлыми щёчками, озорной взгляд, заливистый смех, эти пышные, непослушные кудряшки, маленькие ножки, которые забавно любят топать… прослезилась.
– Почти приехали.
Фургон совершает достаточно крутой поворот, Влад опять делает звонок, дожидаясь ответа абонента.
– Алёна Павловна, мы приехали.
– Кто такая Алёна Павловна?
Первая мысль – любовница. Чуть не закипаю от злости, хорошо, что Власов вовремя пояснил.
– Человек, которому можно доверять. Она вырастила меня практически с пелёнок, была уволена отцом, но я до сих пор держу с ней связь. Алёна помогает мне по хозяйству, а ещё она безупречно готовит.
Минуем ворота, оказываясь в уютном дворике напротив двухэтажного дома, окруженного забором из красного кирпича. Сад завален снегом, кругом снежные сугробы, но больше всего мой взгляд привлекает снеговик, что стоит в центре сада. Крупный такой, с длинной морковкой вместо носа и пластиковым детским ведёрцем на голове. Вокруг шеи намотан розовый шарф. Глядя на него, испытываю вспышку радости. Это шарф Верочки. Я купила его ей недавно.
Охранник открывает входную дверь домика, впуская нас внутрь. Влад вносит меня в большую, просторную прихожую в мягких тонах. С груди будто сваливается целая скала… от облегчения, от понимая, что ребёнок живёт в самых лучших условиях, о каких мы только могли мечтать, и ей ничего не угрожает.
Дом находится за высоким забором, повсюду камеры, охрана. Это лучшее, что можно дать малышке. То, чего я не смогла ей дать…
Вдруг слышу топот маленьких ножек, надрывно всхлипываю, накрывая рот ладонью.
– Мама! Мамочкаааа!
Моё сладкое солнышко выбегает из-за угла. Увидев меня, с протянутыми ручками бежит нам навстречу.
– Поставь меня, пожалуйста поставь! – слёзы рекой. Ёрзаю на руках Влада, сама мечтая рвануть к ней, сжав в объятиях. И плевать, что нога в гипсе или кошмарная слабость. Надо, марафон ради неё пробегу. На одной ноге.
– Не могу, – жёсткие пальцы стискивают сильней тонкую талию. Его прикосновения проникают даже под одежду, просачиваются в кровь, заставляют её гореть… и учащают пульс. Против моей воли. Как с этим бороться? Что за напасть?
Я пытаюсь – безуспешно. Тело помнит. Как он изводил меня горячими ночами, заставляя кричать его имя и задыхаться в агонии. Оно с удовольствием отзывается на любые касания Власова, признавая в нём своего единственного хозяина.
Верочка налетает на нас с разбегу, обнимая Влада. С первой секунды встречи я получаю резкий укол в грудь, когда вижу, как маленькие ладошки вцепились в мощные ноги мужчины.
Малышка прижалась к нему хрупким тельцем, звонко рассмеявшись. У меня внутри всё застыло. Как это возможно? Она льнёт к мерзавцу, как обычно льнёт ко мне. Разве он заслужил? Не могу на это смотреть… Малышка, если бы только знала, что он пытался с тобой сделать.
– Я очень ждала, когда вы приедете! Я соскучилась, мамочка, и я вела себя хорошо, чтобы тебя не расстраивать.
Тяну к ней руку, накрывая маленькую головку ладонью. Глажу темные волосы, пропуская пряди через пальцы, дрожу от немыслимого адреналина. Я чувствую её. Вижу. А ведь я была близка к тому, чтобы всё это потерять. Только от одной такой мысли становится страшно!
– Я так рада, что тебе уже лучше!
Смотрит на мою ногу, горько всхлипывая.
– Очень больно?
– Нет-нет, маленькая моя, я в порядке, – пытаюсь не зареветь навзрыд. До чего же добрый ребёнок… Вера всегда была такой – ласковой, понимающей. Она редко канючила, тем более, капризничала. Окружающие зовут её золотым ребёнком, а воспитатели в садике часто хвалили дочь, ставя её другим в пример.
– Дядя Влад, вы сдержали слово! – неожиданно обращается она к Власову с умным видом. – Можете просить у меня, что хотите.
На что Влад лишь хмыкает, приподнимая уголок губ.
– Твоя мама устала, ей нужен отдых. Она ещё не совсем выздоровела. Покажешь нам её комнату?
Верочка хлопает в ладоши.
– Конечно покажу! Мы с Алёной Павловной вместе навели там порядок, я тоже помогала.
– Моя помощница…
– Здравствуйте. Меня зовут Алёна, мы вас ждали, – из-за угла соседней комнаты появляется незнакомая женщина с приятными чертами лица, зрелого возраста. На ней светло-серое вязаное платье и жёлтый передник в горох. Награждает меня улыбкой, жестом показывая, куда надо идти.
– Мы выбрали для вас комнату на первом этаже, из-за вашей травмы.
– А где комната Верочки?
– На втором, рядом со спальней Владимира. Но Влад нечасто здесь будет ночевать, как он мне ранее сообщил.
И к лучшему!
– Очень приятно с вами познакомиться, Алёна Павловна.
– Что вы! Зовите меня просто Алёна, – смеется она. – Вера много о вас говорила, мы все держали за вас кулаки. Молились.
– Я так тронута…
– Хватит уже разговоров, – вдруг грубо вмешивается Влад, – уже поздно, а у меня много дел. Ребёнку тоже пора спать.
Мы все замолкаем и уже идем по коридору с бетонными лицами.
Как же хотелось упрекнуть негодяя, что он не смеет распоряжаться режимом дня моей дочери и другими моментами, касающимися Веры. Но я прикусила язык, вспомнив наш недавний разговор.
Смеет. Теперь уже смеет. Я его должница. Он здесь главный. Сдерживаться будет тяжело…
– Хочу, чтобы Вера ночевала в моей комнате.
Охладил меня опасным взглядом.
– Её комната рядом с моей, на втором этаже. Точка.
Сжала с силой пальцы. Надо молчать. Просто молчать. Хотя бы сейчас. Отселил меня от них подальше, как бы намекнул, что я не часть семьи.
Оказываемся в комнате – она небольшая, но уютная в тонах светлой сирени, обставлена комфортной, радующей глаз мебелью.
Влад опускает меня на кровать, его руки соскальзывают с моей талии, оставляя после себя след мурашек, после – пустоту и отчаяние, что он ушёл. В плену его гадких рук было так тепло… а теперь снова стало холодно.
Дурацкое тело нежилось и трепетало от жара крепкой, подтянутой фигуры. Сильной. Надёжной, как сталь. Разумеется, всё это я испытывала поневоле и ненавидела свои неосознанные реакции. Они пробуждали во мне ненавистные чувства. Будоражили и опьяняли. Я никак не могла забыть, каким потрясающим был этот мужчина.
– Смотри, мама, я нарисовала тебе картинки! Вот солнышко… – радостно заявляет Вера, тыча пальчиками в рисунки, развешанные по всей комнате. – Я специально повесила его напротив твоей кровати. Сейчас зима же, на улице холодно, много-много снега, поэтому, чтобы тебе не было грустно, я нарисовала тебе солнышко…
Больше не смогла сдерживаться, по щекам струйки слёз. Господи, это так трогательно… И правда, я заметила, что комната украшена детскими рисунками. Моя малышка нарисовала всё это для меня. Хотела сделать приятно.
Дочь забирается ко мне на кровать, клубочком сворачивается возле моего плеча, пока врач выполняет необходимые процедуры и раскладывает препараты на столе.
– Мама, я сильно-сильно о тебе беспокоилась, – тихо шепчет на ушко, я глажу её по голове.
– У тебя всё хорошо? К тебе хорошо относились? Ты хорошо кушаешь?
– Лучше не бывает, – улыбается во весь рот, вдруг замечаю, что не хватает одного зубика.
– Постой! Да у тебя зубик выпал?
– Да! Я положила его под подушку, как сказал тётя Алёна, а утром фея принесла мне подарок – пазлы с принцессой.
– Ты моё солнышко… – целую в лобик, сильнее обнимая.
– Мне очень нравится тётя Алёна и дядя Влад. Они добрые, хорошие, заботятся обо мне, играют со мной. Тетя Алёна вкусно печёт пироги, а дядя Влад готовит самую лучшую в мире манную кашу!
Глаза дочурки загораются как звёзды, я почти роняю челюсть.
– Что?
Отказываюсь верить в услышанное…
Янтарная радужка вспыхивает озарением, дочь смотрит на меня с серьёзным выражением лица, внезапно произносит:
– Мамочка, а давай ты выйдешь замуж за дядю Влада?
Глава 5
Владимир Власов
– Мамочка, а давай ты выйдешь замуж за дядю Влада?
Цепенею, услышав это. Даже теряюсь на долю секунды. А потом как удар под дых. Полина с точностью отзеркаливает мою реакцию, выдавая на лице то ли шок, то ли испуг.
– Из вас бы вышла отличная пара.
– Солнышко, я… я… – хватает губами воздух, а затем нервно и даже неловко покусывает губы. – Не могу. Ты ещё маленькая, тебе не понять.
– Я? Маленькая? Мне уже скоро будет шесть! – гордо хмыкает, скрестив ручки на груди.
