Гениальное начало разговора, конечно, но за все время я так и не подготовилась к этой встрече, поэтому решила действовать по наитию. И по обстоятельствам.
Мужчина смерил меня взглядом, который никак нельзя было назвать дружелюбным. Сейчас, имея возможность рассмотреть его получше, я пришла к выводу, что он или ровесник Мелисы, или немного моложе. Лет на десять старше меня, должно быть. Или около того. Определенно не студент. Еще один местный препод? Но почему тогда Колт ничего о нем не сказал?
– Извини…те, если помешала, – продолжила я. – Мне кажется, мы незнакомы, хотя уже почти три месяца живем в одном доме. Я Ника.
Он не ответил, только слегка прищурился и поджал губы. Пришлось уточнить:
– Дочь директора Колта. А вы?..
Я не стала формулировать вопрос, лишь тоном дала понять, что жду имя и краткую справку о себе в ответ. Взгляд тем временем сам скользнул по его рукам к веренице все еще сияющих на запястьях символов.
Мужчина проследил за моим взглядом и… смутился. Торопливо принялся разворачивать рукава, чтобы скрыть символы под манжетами.
– У вас имя есть? – подсказала я, все еще стараясь быть дружелюбной, но уже слегка раздражаясь.
Что этот парень из себя строит? Его вежливости никогда не учили?
– Есть, – отозвался он наконец.
Слава богу, а то я уже подумала, что немой.
– Но я не обязан сообщать его каждому. Людям следует быть представленными друг другу должным образом.
Ого… Жестко. После общения с Колтом, Мелисой и парочкой особо разговорчивых охранников я пришла к выводу, что никаких специальных церемоний здесь не придерживаются. Может быть, я пока не все знаю?
– А должным – это каким? – улыбнулась я, давая понять, что не имела в виду ничего оскорбительного. – Я недавно в этих местах, могу не все знать.
– Кто-нибудь должен вас мне представить, ручаясь таким образом, что вы достойны знакомства со мной, – высокомерно процедил собеседник.
Вот же засранец! Улыбаться сразу расхотелось. Сжав светящийся шарик в кулаке, чтобы не уронить, я сердито скрестила руки на груди.
– Я дочь хозяина замка, в котором вы живете, – напомнила я. – Кем надо быть, чтобы страдать подобным самомнением?
Мужчина наконец справился с пуговицами на запястьях. Пальцы у него слегка подрагивали то ли от негодования, то ли от смущения, которое он пытался скрыть. Что такого может быть в этих символах, чтобы так суетиться? Несмотря на магию всеобщего перевода, я не могла их прочитать.
Незнакомец повернулся ко мне, опустив руки по швам и слегка вздернув подбородок.
– Ламберт Рабан, лорд Ардем, – отчеканил он и самодовольно добавил: – Хозяин земель, на которых стоит замок вашего отца.
Ох ты ж, как неловко вышло-то… Но кто же знал? Наверное, стоило извиниться и ретироваться, но вместо этого я поинтересовалась:
– А что, своего дома у вас нет?
Может быть, причиной тому стало плохое освещение, но мне показалось, что Рабан аж побелел от злости.
– Почему-то же вы живете здесь, – пояснила я свой вопрос. – И что делали сейчас, интересно? Зачем гладили стену?
– Вы забываетесь, госпожа Колт, – отрезал Рабан. – Я не должен перед вами отчитываться. Хорошей ночи.
Бросив это, он стремительно повернулся на сто восемьдесят градусов, схватил фонарь и торопливо ушел прочь.
– Я не Колт, я Матвеева! – только и успела бросить ему в спину, но он даже не оглянулся.
Вот и познакомились… Можно считать гештальт закрытым. Хотя, конечно, мое любопытство не было удовлетворено. Наоборот, распалилось еще сильнее.
Я покосилась на стену, даже подошла и тоже потрогала ее ладонью. Что же он тут делал? Непонятно.
Только вернувшись в комнату, я задалась вопросом, не мог ли лорд Ардем заниматься в той части замка тем же, чем и я: поисками тайного прохода.
Глава 8
Учебный год в истинном мире начинается так же, как и в моем родном, но он все равно умудрился подкрасться незаметно. Я глазом не успела моргнуть, как замок ожил, наполнился звуками.
Сначала съехались преподаватели, а неделю спустя подтянулись и студенты. Первого сентября я неожиданно для самой себя проснулась не по собственной воле и даже не по выставленному накануне будильнику, а от гомона голосов за окном. Оказалось, когда десятки студентов одновременно приезжают и скапливаются во внутреннем дворе, радостно приветствуя друг друга после каникул, они создают очень много шума. Слишком много для человека, успевшего почти привыкнуть к постоянной гнетущей тишине.
Торопиться я не стала. Первый день осени, по сути, является подготовительным. Занятия начнутся только завтра, а сегодня все будут осаждать учебную часть, решая те или иные вопросы, и толпиться в библиотеке, получая учебники. Я практически все вопросы успела решить заранее, пользуясь своим, в некотором смысле, привилегированным положением. Оставалось только определиться с последним предметом, который буду посещать в этом году.
Образовательный минимум требовал от студентов-первокурсников изучать хотя бы шесть дисциплин, но особо рьяные имели право набрать до восьми. Четыре из них назначались в обязательном порядке: общая теория составления заклятий, теоретические основы изготовления артефактов, теория зельеварения и основы составления ритуальных пентаграмм. На этих четырех китах базируется вся магия истинного мира, поэтому общие знания требуются всем студентам, независимо от специализации. С ней нужно будет определиться только на втором курсе.
Оставшиеся две дисциплины предлагалось выбрать из шести вариантов: этика магии, история Содружества, культура кланов и территорий, бытовая магия, мертвые языки и… физическая подготовка. Физра, проще говоря.
С первым предметом я определилась быстро: бытовая магия выглядела отличным выбором для человека, выросшего вне магического мира. Кое-что я успела освоить за лето, но подозревала, что можно делать куда больше. И это определенно полезнее, чем что-либо еще из списка.
А вот второй предмет выбрать я никак не могла. Этика, культура и история казались одинаково скучными, хотя Колт и Мелиса практически в один голос твердили, что мне, безусловно, потребуются все три. И насколько я понимала, у меня не было шансов избежать их, потому что общеобразовательные дисциплины требовалось брать каждый год, а их список практически не менялся. Так что рано или поздно я до всего доберусь, но на первом курсе хотелось взять то, что будет не слишком обременять. У меня он и так планировался непростым.
Именно по этой причине я сразу отмела мертвые языки. С подобными вещами отношения у меня не складываются. С языками программирования – да, с иностранными – нет. Мертвые – зачем они вообще? Поначалу я даже не поняла, откуда взялось изучение каких-то языков в мире, где существует магия всеобщего перевода. Оказалось, она не работает с языками древности, на которых больше никто не говорит.
– А зачем тогда их учить? – поинтересовалась я у Мелисы, которая и выдала мне список предметов, предлагая сделать выбор.
– На них написаны некоторые древние книги и их символы используются в разных ритуалах и при наложении определенных заклятий. Правда, это довольно специфическая область магии, ее мало кто использует…
В моем понимании это означало узкую специализацию, в которую совсем необязательно влезать. Оставалась физическая подготовка, которую я тоже недолюбливала и регулярно прогуливала как в школе, так и в колледже. Но в пользу этого предмета имелся весьма серьезный довод.
Боевую магию, которую преподавал мой горе-папаша, на первом курсе не изучали, поскольку она требовала определенного уровня подготовки. Той самой – физической. То есть, если я хотела однажды оказаться среди его студентов, мне следовало не только заняться спортом, но и не отлынивать, а в конце года сдать нормативы. Поэтому я уже несколько дней взвешивала все «за» и «против», спрашивая себя, стоит ли лишнее общение с отцом такого напряга. И почему-то все больше склонялась к выводу, что очень даже стоит.
Но я все же медлила с окончательным решением, откладывая его на последний момент. То есть до конца дня.
Завтрак я по привычке съела в одиночестве, а вот на обед планировала отправиться в студенческую столовую. И собиралась в дальнейшем трапезничать только там, возможно, делая иногда исключения для ужина с родителем.
Вообще-то, я считала, что мне и жить стоит в студенческой общаге. Так меньше шансов стать изгоем. Ведь кого в классе не любят больше всего? Правильно, учительских деток! А я дочка не просто преподавателя, а целого директора. Это практически несмываемое клеймо. И избежать его – или хотя бы скрытой травли – можно лишь одним способом: поскорее найти среди сокурсников «своих». Тех, кто станет твоей бандой. Тогда никто не тронет, а если и возникнут какие-то терки, я не останусь с ними один на один.
Однако Колт оказался категорически против. Заявил, что я могу жить только в его башне – и точка. Дух противоречия во мне, конечно, мгновенно взбунтовался. Я уже была готова пойти на принцип и даже на конфликт – меня и без того постоянно тянуло устроить папаше сладкую жизнь, ведь он так некстати пропустил мой переходный возраст, – но вмешательство Мелисы задавило противостояние в зародыше.
С присущей ей женской мудростью и хитростью наставница просто сводила меня на экскурсию в башню общежития. Показала скромные комнаты, в которых жили двое, трое, а то и четверо, общие ванные с не менее общими душевыми и ночными горшками, рассказала об очередях и расписаниях. Я быстро сравнила это с комфортными условиями отдельной комнаты с гардеробной и собственным санузлом и… сдалась. Любовь к удобству и отсутствие привычки к общежитиям сделали свое дело.
Так что общие завтраки, обеды и ужины оставались для меня единственной возможностью навести мосты и упрочить завязанные знакомства, превратив их в дружеские отношения.
Впервые переступив порог столовой во время едва начавшегося обеда, я сразу поняла, что задача будет не из легких. На меня обернулись практически все присутствующие, беспардонно сверля изучающими взглядами. Доброжелательных я среди них не заметила. В какой-то момент захотелось ощупать себя и проверить, не явилась ли я на обед голой. Обошлось.
Я, в свою очередь, скользила по лицам и не могла ни на одном остановиться, поскольку пока не знала своих сокурсников. Студентов в академии оказалось не так уж много: чуть больше сотни на все четыре курса. Может быть, еще не все пришли, но и свободных мест в столовой оставалось мало. Я машинально отметила, что подавляющее большинство девушек предпочитают платья с юбками если не в пол, то как минимум до лодыжек. Поэтому я хоть и облачилась в местную одежду, приобретенную в городе, все равно отличалась. Не говоря уже о том, что в истинном мире даже уши прокалывали далеко не все женщины, это я поняла еще по вылазкам в город. Так что даже крошечное колечко в левой ноздре привлекало внимание.
В конце концов мой взгляд остановился на столе в дальнем конце зала, за которым сидели Мелиса, госпожа Блик, с которой я успела пересечься летом, и другие преподаватели, мне пока незнакомые. Колта среди них не оказалось. Я помахала Мелисе, и только потом задумалась, насколько уместно приветствовать ее таким образом теперь, когда она официально стала профессором Колт. Впрочем, мне улыбнулись и приветливо помахали в ответ, давая понять, что все в порядке.
Изобразив максимально независимый вид, я прошла к столам с едой, взяла поднос и принялась выбирать. Взгляды жгли спину, что сбивало с толку, и я больше боролась с желанием обернуться, чем вникала в суть подписей рядом с мисками, кастрюлями и большими тарелками.
– Крайне рекомендую мясное рагу с овощами, – неожиданно раздалось над самым ухом.
Я испуганно дернулась и отпрянула, едва не выронив поднос, а темноволосый красавчик, чем-то похожий на Супермена в исполнении Генри Кавилла, смущенно улыбнулся.
– Если, конечно, ты допускаешь употребление мяса в пищу, – добавил он.
Окинув его оценивающим взглядом, я отвернулась и буркнула:
– Сама разберусь.
Парень немного потоптался рядом, явно не зная, как еще завязать разговор, и отвалил, давая наконец расслабленно выдохнуть. Если я что-то и усвоила из прежних учебных лет, то это простое правило: держись подальше от внезапно подваливающих к тебе красавчиков. Подобное внимание, конечно, лестно, но крайне опасно.
Красавчики – это ребята, зацикленные на себе. Они обращают внимание только на тех, кто уже смотрит с обожанием. Выбирая, естественно, максимально привлекательную женскую особь. Я не страдаю комплексами, но и иллюзий по поводу своей внешности не имею. Я не из тех девчонок, за кого мужской взгляд цепляется сразу. И если уж такой экземпляр вдруг одаривает вниманием, жди подвоха. В лучшем случае это будет безобидный прикол, а в худшем – жестокий пранк, после которого ты станешь всеобщим посмешищем и главной темой для разговоров на пару недель. А заодно и «звездой» видео, расползающегося по интернету со скоростью вируса. Нет уж, спасибо!
Впрочем, интернета тут нет, но это едва ли означает, что правила игры сильно отличаются. Я успела заметить, что парень сидел за одним столом с обалденной красоткой – практически лесной нимфой, – прежде чем подойти ко мне. Скорее всего, она его и подговорила. Не знаю, какой у них был план, и знать не хочу.
Набрав наконец еды, я повернулась к столам, стараясь игнорировать взгляды. За это время их стало чуть меньше: большинство студентов переключило внимание на содержимое тарелок и разговоры друг с другом, но некоторые все еще пялились и перешептывались, явно обсуждая мою скромную персону. К ним я точно не собиралась подсаживаться. Не люблю начинать общение из положения неведомой зверушки.
Задавив в зародыше желание сесть одной за свободный маленький столик, я выбрала тот, за которым устроилась невысокая худенькая девушка в круглых очках. Она сидела в одиночестве, что упрощало установление контакта, и к тому же носила рубашку и брюки, похожие на мужские. То есть у нас уже имелось нечто общее.
– Не возражаешь, если я присяду? – поинтересовалась я настолько доброжелательно, насколько могла, замирая у ее столика.
– Н-нет, конечно, садись, – она махнула рукой, изображая приглашающий жест. И неуверенно улыбнулась. – Меня зовут Марин.
– А я Ника.
– А я знаю.
– Как, вероятно, и все в этом зале.
– Определенно, – хмыкнула Марин. – Ты одно из главных событий года.
– Всего лишь одно из? – притворно огорчилась я, чем заставила ее рассмеяться. Пока все шло неплохо. Вот только… – Значит, ты здесь уже не первый год?
– Второй.
– То есть, если будут проблемы с домашкой, у тебя можно спросить консультацию?
– Я всегда рада помочь, – просияла Марин.
Кто бы сомневался! Новая знакомая очень походила на отличницу, готовую в любой момент стать чьим-нибудь репетитором только ради того, чтобы с ней дружили.
– А я говорил, что в женской ипостаси у тебя больше шансов, – хохотнул парень, неожиданно нарисовавшийся рядом с нашим столиком.
И не просто нарисовавшийся, а беспардонно плюхнувшийся на стул в торце! Поднос с горами еды тоже был при нем, что означало намерение задержаться, а не только поздороваться.
Марин едва заметно поморщилась и вздохнула, а я уже собиралась сообщить крепышу – парень выглядел реально мощным, – что мы его к себе не приглашали. Но внезапно до меня дошел смысл его замечания, поэтому изо рта вырвалась совсем другая фраза:
– Что значит – в женской ипостаси?
– Она дуал, – снисходительно пояснил парень.
Я перевела вопросительный взгляд на Марин. Слово это я уже слышала раньше, Колт упоминал, кажется, но я так и не успела выяснить, кто они такие – дуалы. Слишком много всего мне приходилось узнавать в последнее время.
Марин изобразила извиняющуюся улыбку и на моих глазах превратилась… в Генри Кавилла! То есть в парня, подошедшего ко мне чуть раньше.
– Обычно девушки снисходительнее реагируют на мужскую, – немного смущенно пояснил парень… То есть Марин, вдруг ставшая парнем. – Да и вообще всем этот вариант нравится больше.
Я снова повернулась к здоровяку, так и не сумев закрыть рот. На моем лице, вероятно, крупными буквами было написано: «Да что за хрень тут происходит?!»
– Ты не знала про дуалов? – удивился он. – Впрочем, ты ведь недавно в истинном мире, наверное, Марин – первый дуал, который тебе повстречался. Они тоже оборотни, но вместо того, чтобы обращаться в животное, меняют пол. И в отличие от нас не утратили эту способность.
– Ага… – выдохнула я, все еще шокированная внезапным открытием, и опять посмотрела на новую знакомую… знакомого. Черт… – Ладно… А как зовут твою… мужскую ипостась?
– Все еще Марин Николеску, – пояснил он. – Я ведь все тот же человек. Если бы ты умела перекидываться в горгулью, а он в медведя, вам бы не пришло в голову давать им другие имена.
– Медведь – это я, – пояснил парень, столь беспардонно ворвавшийся в наше общество. – Владимир Рихард.
– Владимир? – переспросила я удивленно, как и он, делая ударение на последний слог.
– Можно просто Влад.
Я кивнула. Непривычное ударение в знакомом имени не смогло надолго удержать фокус моего внимания, поэтому я снова обратилась к Марин:
– А куда деваются очки? И вообще… вся твоя одежда становится другой. Как так?
Марин… усмехнулся.
– Ника, я вырастаю или уменьшаюсь на двадцать пять сантиметров, набираю или теряю в весе почти сорок килограмм, меняю длину волос, цвет глаз, полностью перестраиваю весь скелет, мышцы, меняю внешние и внутренние половые органы, гормональный фон… А тебе непонятно, только куда деваются очки и одежда? Это магия.
– Справедливо. – Напоминание о магии помогло окончательно справиться с удивлением. – Ты не могла бы вернуться в женскую ипостась?
– А почему тебе не нравится мужская? – удивилась Марин, тем не менее снова превращаясь в скромную маленькую отличницу.
