Моя семейная жизнь, наполненная напряжением, непониманием, обидами, ссорами, страхами и горечью продолжалась.
Егор жил полноценной жизнью. Ни в чем себе не отказывал, жил в свое удовольствие. Почти все время проводил на работе или с друзьями и любовницами.
Воспитанию сына муж не считал нужным уделять время. Егор только требовал. Чтобы Даня умел себя правильно вести в обществе, не капризничал, не мешался под ногами.
Вот три правила, которые волновали его.
Для Егора сын был наследником и не больше.
Меня ужасно расстраивало такое безразличное, холодное отношение к сыну. Хоть его-то он мог бы и полюбить. Даня ведь его сын. Его кровь и плоть. Неужели так сложно проявить к малышу тепло и интерес? Это ведь ему ничего не стоит, но так важно и просто необходимо нашему сыну.
Но нет, Егор Вавилов и любовь – несовместимые вещи. Порой мне казалось, что он вообще социопат. Он очень редко проявлял эмоции. Особенно положительные. А вот с отрицательными проблем не было. Накричать, что-нибудь швырнуть в порыве злости или угрожать у него выходило на ура.
Пару раз в пылу ссор я указывала на то, что он относится к сыну как пустому месту. На что муж неизменно отвечал, что относится так, как считает нужным. Что не собирается сюсюкаться и нянчиться с ним. Чтобы в будущем Даня не вырос слюнтяем.
Бред! Чушь несусветная!
Я не просила нянчиться, я лишь хотела, чтобы он был отцом. Проводил с Даней время, играл по возможности, гулял. Дал понять нашему не по годам умному мальчику, что он любим и нужен папе.
Разве я многого требовала?!
По мне, так он просто не хотел утруждать себя воспитанием сына. Ему это было неинтересно. Куда интереснее развлекаться с доступными девушками модельной внешности и заливать в себя элитный алкоголь, чем прилагать усилия, чтобы найти подход к собственному ребенку.
И я смирилась. Больше не стала настаивать на том, чтобы Егор проводил время с Даней. Зачем? Он этого не хотел. Он сына будто и вовсе не замечал. А если и замечал, то, в основном, ругал.
Это только расстраивало ребенка. Поэтому я старалась окружить сына заботой и любовью. Я его не баловала. Нет. Где-то была строга, когда считала нужным, а где-то находила нужные и правильные слова, чтобы объяснить малышу, в чем он не прав и почему так делать нельзя.
Требовалась масса терпения, чтобы без нервов и срывов доносить до сына информацию, но это давало свои плоды. Даня слушался меня. Не капризничал по пустякам, не клянчил новые игрушки, мог спокойно поиграть, пока мама делала свои дела.
К отцу же Даня относился как к чужому человеку. Он его побаивался и на контакт шел неохотно.
И вина в этом была только Егора.
Даже мои родители замечали на семейных ужинах, что между отцом и сыном прохладные отношения. И если мать безразлично молчала, делая вид, что все прекрасно и она ничего не видит, то отец не раз спрашивал у Егора, в чем причина холодности. Егор заверял отца, что Даня просто обижается, что папа всегда занят на работе и мало уделяет ему времени. Всего лишь детская обида.
Как легко и как удобно…
Вы можете спросить, почему я молчала. Да потому, что даже пожалуйся я отцу, что бы это поменяло? Ничего. Егор уже прочно запустил свои руки в бизнес моего отца. Укрепил корни и обзавелся поддержкой среди акционеров.
Я вышла за него, чтобы уберечь отца от тюрьмы и банкротства, и сейчас просто не могла обесценить свою жертву разводом. Ведь расскажи я отцу все как есть о своей жизни, он немедленно бы настоял на расторжении брака. Папу бы не волновало даже то, что Егор отнял бы у него бизнес. Ради меня он бы им пожертвовал. Да только я не могла так… И дело вовсе не деньгах, их я уже не боялась потерять. Меня пугала потеря Дани. Егор ни за что не отдал бы мне сына, разведись я с ним. А с учетом того, что отец мог потерять компанию, влияние и деньги, мы не смогли бы ему противостоять и бороться за опеку над Даней. Егор бы победил. Я это знала. Верила в это всем сердцем. И не могла этого допустить.
Оставить с этим чудовищем своего малыша я бы не смогла. Ни за что на свете.
Вот так мне и оставалось, умирая в душе в сотый раз, с улыбкой на лице заверять обеспокоенного родителя, что у нас все хорошо.
Возможно, он не верил мне до конца, подозревал, что все не так у нас гладко, как мы показываем, но все же молчал. Позволял себя обманывать.
Иногда я очень злилась на него за это. Я хотела, чтобы он сам понял, что я несчастна в этом браке. Что нам с Даней плохо. Но время шло, а никто не спешил спасать меня с сыном.
Глава 7
Сейчас
– Приехали, Александра Николаевна, – вырывает меня из прошлого голос водителя.
– Спасибо, Андрей. На сегодня вы свободны. Завтра заедете за мной в девять, – беру свою сумочку и выхожу из теплого салона машины наружу.
Цокая каблуками, подхожу ко входной двери и прикладываю в специальную выемку указательный палец для идентификации. Когда моя личность подтверждается, открывается отверстие, откуда через долю секунды появляется панель. Набрав код и услышав щелчок, означающий открытие, толкаю дверь и захожу домой.
Этот навороченный замок Егор установил незадолго до своей гибели. Как всегда, не спросив меня. Первое время я постоянно забывала код, и мне приходилось проходить нудную процедуру по установлению личности через звонок в компанию, что разработала этот замок.
Сняв у порога туфли, прислушиваюсь. Царящая в доме тишина напрягает, порождает в душе необъяснимую тревогу, и я быстрым шагом направляюсь на кухню. Сейчас время ужина, и я надеялась застать няню с Даней там.
Уже на подходе к кухне до моего слуха доносится счастливый смех сына. Расслабляюсь и спокойно, прислонившись к косяку, какое-то время наблюдаю за увлечённо накрывающим на стол сыном.
– Осторожно, не урони, – стоя ко мне спиной, говорит Дане Валентина Петровна, передавая ему салатницу.
Она работает у нас не так давно, но уже стала нам очень близка. От этой женщины исходит столько тепла, что к ней невозможно не проникнуться. А ее мудрые советы не раз помогали мне.
– Не уроню, – заверяет ее сын и со всей ответственностью водружает миску на стол. И после этого замечает меня. – Мамочка!
Сын бросается в мои раскрытые объятья, я ловлю его и крепко прижимаю к себе. Как же я соскучилась. Мы не виделись не больше пяти часов, а у меня такое чувство, словно не меньше недели прошло.
– Я соскучился, – тихо говорит мне на ухо сын.
– И я, мой хороший, соскучилась, – целую его в макушку и, еще раз крепко сжав, разжимаю руки. – Добрый вечер, Валентина Петровна. Как ваш день прошел? Чем занимались?
– Добрый день, Александра. Все у нас хорошо. Днем ездили на площадку, Даня там подружился с ребятней, и они вместе играли. А потом занимались домашними делами и поиграли перед ужином в развивающие игры, – спокойно отчиталась няня, попутно расставляя тарелки на столе. – Как ваш день прошел?
– Не так хорошо и интересно, как ваш, – взлохматив волосы сына, отвечаю я. Данил на мое дурачество морщит нос и тут же поспешно приглаживает взъерошенные волосы, тем самым заставляя меня улыбнуться.
Такой забавный… И уже такой взрослый…
Внимательно на меня посмотрев, Валентина Петровна ободряюще улыбается.
– Так, садитесь все за стол, а то остынет.
– Я сейчас к вам присоединюсь, только руки помою, – говорю сыну и его няне и покидаю кухню.
Поднявшись к себе, снимаю траурное платье и надеваю хлопковые домашние штаны с футболкой оверсайз. Умываюсь и присоединяюсь к ужинающим домочадцам.
Валентина Петровна кушает всегда с нами за столом. Я на этом настояла.
Егора бы разорвало, увидь он сейчас, что прислуга ест с нами за одним столом. Он был еще тем снобом.
Отбросив все мысли о погибшем муже, наслаждаюсь вкусным ужином и слушаю рассказ сына об играх с детьми. У Данила, к моему сожалению, почти нет друзей. Он постоянно находился дома, со мной. В сад мы его не отдавали, так как Егор был против. И я очень переживала, что он не сможет контактировать с другими детьми. Но после его рассказа немного успокаиваюсь. Мой ребенок легко нашел общий язык с незнакомыми ребятами и прекрасно провел время.
Закончив ужинать, оставляю посуду на Валентину Петровну, а сама иду укладывать уставшего сына спать.
Быстро купаю его, а потом читаю ему подряд три сказки. В конце третьей он засыпает, и я, убрав книгу, еще какое-то время просто смотрю на сына. Потом целую его в лоб и ухожу из комнаты, не забыв оставить включенным ночник и приоткрыть дверь.
Глава 8
– Что ж, раз все в сборе, то я начну, пожалуй, – еще раз оглядев из-под очков присутствующих, проговорил поверенный Егора.
Владлена Артаковича я встречала и раньше. Он пару раз приходил к нам домой. Егор запирался с ним в кабинете и обсуждал какие-то свои несомненно важные дела.
На оглашение завещания я приехала только ради сына. А так моей ноги бы здесь не было. Сидеть в одном помещении со стервятниками, что замерли в ожидании лакомого куска, было противно и унизительно. Особенно унижало присутствие двух любовниц Егора. Их было куда больше, но именно эти две продержались дольше всех, за это, видимо, и удостоились подачки от щедрого любовника.
Обе девицы сверлили друг друга острыми взглядами, словно ревновали моего мужа даже после его смерти. Что удивительно, меня за соперницу они не принимали. То ли муженёк после бурного секса рассказывал о нашем далеко не счастливом браке, то ли соперничать с законной женой и ревновать к ней не считали нужным. Не знаю. Но от них в мою сторону не было брошено не одного неприязненного взгляда. Лишь в самом начале, как я зашла в кабинет, они с любопытством осмотрели меня с ног до головы.
А вот близкий друг Егора, не стесняясь, разглядывал меня сальным раздевающим взглядом, от которого я чувствовала себя грязной. Уверена, если бы мы были одни, он бы обязательно отвесил какой-нибудь пошлый комплимент. Это в его духе.
Когда был жив Егор, Матвей позволял себе только смотреть на меня, опасаясь гнева друга. А сейчас мне стоит быть готовой, что он перейдет к активным действиям. Интерес Матвея давно для меня не секрет. Но ответной симпатии он у меня не вызывает.
Он дружил с моим мужем, поэтому априори не может быть хорошим человеком. К тому же я вообще сомневаюсь, что когда-нибудь захочу снова выйти замуж или начать серьезные отношения. Нет, спасибо. Я накушалась дерьма под названием «брак» и больше не хочу.
Безразличным взглядом провожу по мужчине и сосредотачиваюсь на поверенном, что, вскрыв конверт, достает оттуда завещание моего покойного мужа.
Дальше Владлен Артакович нудно и долго начинает зачитывать последнюю волю Егора. Я особо не вслушиваюсь, что и кому муж завещал, лишь краем сознания отмечаю, что любовницам он оставил по пять тысяч долларов. По мне, так маловато. Они почти год ублажали его, а он их так обломал.
Жмот ты редкостный, Егорушка. Хотя чего я удивляюсь, собственно? Это в его духе. Поманить и обломать.
Судя по кислым лицам дамочек, они были со мной солидарны в том, что покойный оказался той еще сволочью.
Ничего, девочки, не печальтесь, скоро поймете, что вас он оценил куда выше собственной жены. Мне-то однозначно ничего не перепадет.
Расстраиваюсь ли я по этому поводу? Нет. Не расстраиваюсь. Просто неприятно от всего происходящего. И мне не хочется, чтобы на меня смотрели с жалостью и недоумением, когда выяснится, что Егор любимой жене не оставил даже доллара.
Ну ничего, переживу. Главное, всё наконец закончится, и я смогу забыть о жизни с ним как о самом страшном и долгом сне.
Приоткрыв сумку, нащупываю телефон и смотрю на экран. Прошло уже пятнадцать минут. Звонков от няни Дани нет. Родители тоже не звонили. Эх… Даже отвлечься не на что. Я скоро усну от монотонного голоса поверенного.
– Этого не может быть! Егор обещал разделить свой пакет акций между нами! – вскакивая с места, выкрикивает мужчина с прилично выпирающим животом в дорогом костюме. Один из акционеров, догадываюсь я.
И вас кинул мой дорогой супруг? Не оправдал ожиданий? Добро пожаловать в мой мир, уважаемый.
– Уверяю вас, Валентин Дмитриевич, я зачитал все верно, – спокойно отвечает ему поверенный.
– Тогда кому достанется пятьдесят два процента акций корпорации?! – раскрасневшись, возмущенно спрашивает все еще стоящий мужчина.
– Мне тоже интересно, кому, – подает голос еще один незнакомый мне мужчина. Он, в отличие от первого, сохраняет видимое спокойствие.
Почему видимое? Да потому, что я хорошо вижу, как он напряжен. Новость о том, что Егор не сдержал своего обещания и не поделил, как я понимаю, между этими двумя мужчинами свои акции, его тоже застала врасплох.
– Если вы позволите, то я сейчас до этого дойду и оглашу, кому переходит пятьдесят два процента акций, – недовольно поджав губы, отвечает сразу обоим мужчинам Владлен Артакович.
После того, как воцаряется выжидательная тишина, он продолжает оглашать завещание усопшего.
Против воли я начинаю раздумывать над тем, кому мог отдать Егор свои акции. Пораскинув мозгами, понимаю, что самый вероятный претендент из здесь присутствующих – это Матвей.
Бросаю на него взгляд и замечаю, что мне не первой пришла такая мысль. Матвея буравят взглядом оба обманутых в ожиданиях акционера. И от такого повышенного внимания друг Егора весь подбирается и напрягается. Если акции достанутся ему, то отбиваться Матвею от повышенного внимания всех акционеров придется долго. Они его предложениями о продаже завалят.
Потеряв снова интерес к происходящему, перевожу взгляд на скучающих любовниц мужа. Их не интересует, кому достанется главный пакет акций миллиардной корпорации, счета в банках и недвижимость, разбросанная по миру. Все, что они могли, уже получили. Или, точнее, еще получат. Так какой смысл слушать дальше? Верно, никакого.
– Что??! – все три голоса особо заинтересованных в наследстве Егора мужчин сливаются в один возмущенный.
Удивленно смотрю на них и вздрагиваю от ответных взглядов. Все смотрят на меня. Обвинительно, непонимающе, обиженно и заинтересованно.
– Что? – тихо спрашиваю у всех и ни у кого конкретно.
Чего это с ними?
Перевожу взгляд на поверенного. Он видит мое непонимание и, тяжело вздохнув, снова зачитывает то, что так расстроило остальных.
– Все свое движимое и недвижимое имущество, счета в банках (идет перечень банков) и пятьдесят два процента акций корпорации «Артек Технолоджи Корпорейшн» я завещаю своей жене, Вавиловой Александре Николаевне, – Владлен Артакович замолкает.
Я продолжаю смотреть на него и пытаюсь осознать услышанное.
Он оставил почти все мне?? Но как же…Он ведь говорил… Не понимаю…
Я растерянна и крайне удивлена. А еще меня не покидает настороженность. Егор просто так не мог оставить все мне. Где-то должен быть подвох. Обязательно должен быть. Иначе я вообще ничего не понимаю…
Глава 9
– Александра Николаевна, задержитесь, пожалуйста, – окликает меня Владлен Артакович, когда я, все еще крайне растерянная, направлюсь на выход за остальными.
Останавливаюсь и жду, пока один из акционеров, тот, что был более молчаливым, последним выйдет за дверь.
Как только мы остаемся вдвоем, поверенный Егора начинает разговор, которого я подсознательно ожидала.
– Александра Николаевна, я должен зачитать вам условия, что поставил ваш муж. Только при их соблюдении вы сможете сохранить наследство, что вам завещано.
